Гроб-лествица. Слово на день Успения Богоматери

«И лествица к небеси гроб бывает!» (Стихира 1 на вечер).

Бывает гроб лествицею к Небеси, бывает лествицею и к аду! Как много людей проходит этой лествицей каждый день и каждый час! Но много ли таких, о коих с твердой уверенностью можно сказать, что они — на небе? И однако же, братие, важное дело сие зависит совершенно от человека! В его полной воле, куда ему угодно будет обратить лестницу гроба, — вверх или вниз, на небо или в ад?

И мы сами обращаем ее к аду... Это для себя-то самих, на всю вечность?! Кто бы поверил этому, если бы непрестанный опыт не свидетельствовал о том самым непререкаемым образом.

Каким же образом бывает это? Как же человек, существо столь самолюбивое, которое тем и живет, чтобы ему было всегда хорошо, — как он доходит до такого забвения своих выгод, что лествицу, данную ему для восхода на небо, обращает невозвратно к аду? Все это бывает, братие, самым неприметным образом, и потому-то отчасти человек действует вопреки собственному благу. Гроб оказывается для него лестницею в минуту самой смерти, но становится лестницею в продолжение всей жизни, и становится неприметно. Человек живет, не думая о своем гробе, а гроб, напротив, всегда помнит его; каждое действие человека обращается в ступень лествицы, доброе — к небу, а злое — к аду. Таким образом, умирая, человек находит гробовую лествицу уже готовой, им же самим неприметно сделанной во время своей жизни; видит нередко с ужасом, что она вся обращена вниз, в ад, но уже не в силах обратить ее к небу, — другой раз не живут, и несчастная душа идет, куда ведет ее ужасная лествица!

Так, братие, какова жизнь, такова и смерть! Лествицею бывает собственно не гроб, а дела наши. Кто жил в любви к Богу и ближним, тот и в смерти найдет к себе любовь Бога и ближних. А кто провел жизнь в тине греховной, был хладен к добру и не успел омыть растления своего слезами покаяния, — тот и в смерти ничего не найдет, кроме мрака, хлада и тления. Таков закон жизни нашей: доброе здесь — проводит доброе и там, злое здесь — влечет и там за собою зло. Будем ли жаловаться, что наше спасение предано, таким образом, в собственные наши руки и поставлено в зависимость от дел наших? Но в сем-то и состоит высокое преимущество наше, сие-то самое и равняет нас, земнородных, с Ангелами. Премудрость и всемогущество Божие сделали для нас из невозможного возможное: гроб, устроенный грехами нашими, обратился в лестницу, по коей можно восходить от земли на небо. Но куда обратить сию лестницу, — это должно было оставаться в нашей власти, без этого мы перестали бы быть человеками. Памятуя сие, будем жить, имея в виду смерть, чтобы, умирая, узреть жизнь. Не обленимся постоянно совершать дела благие, хотя бы они сопряжены были с трудом, в твердой уверенности, что каждое из них послужит некогда для нас ступенью на небо, и чем было труднее, тем на большую возведет высоту. Будем со всем тщанием убегать каждого порока, как бы он не казался прекрасен, помни, что со временем он обратится в ступень к аду.

Если мы, подобно Пресвятой Деве, всечестное Успение которой ублажаем ныне, проведем жизнь свою в хранении заповедей Божиих, в чистоте духа и тела, или успеем возвратить потерянную чистоту чрез веру в Искупителя и сердечное сокрушение о грехах, — то в день нашего успения совершится и над нами дивное чудо, и наш гроб будет для нас лествицею на небо. Аминь.

(Из сочинений Иннокентия, архиепископа Херсонского и Таврического)

Не бойся смерти — бойся грехов!

Невеселый предмет избираю я для нынешнего радостного дня, — я хочу побеседовать с вами о смерти.

И чаще бы нам надобно беседовать об ней, братие возлюбленные. Ведь думай, не думай, а от смерти не убежишь, — так уж лучше подумать. Чем чаще будем думать о смерти, тем меньше будем ее бояться. Мы оттого именно слишком боимся смерти, что редко о ней думаем или думаем не так, как должно.

И подлинно, — что страшного в смерти, если посмотреть на нее так, как должно смотреть? Скажи, отчего ты так боишься смерти? Оттого, скажешь, что мне хочется пожить, мне жизнь еще не наскучила. Так желать жить очень нам естественно, животные бессловесные — и те не любят умирать. Но рассуди, — разве смерть отнимет у тебя жизнь? Ведь ты и по смерти будешь жить. Ибо что такое значит — умереть? Тоже, что перейти из старого худого дома в новый хороший: смерть есть переселение с одного места на другое. Что же в ней страшного?

Ты скажешь: мне хочется пожить на земле, здесь мои родные, здесь мои друзья, здесь мои удовольствия, здесь все мое, что я так люблю. Как же мне не бояться смерти, которая все это у меня отнимет? Но рассуди, все ли отнимет у тебя смерть? Родные твои и по смерти будут с тобой, друзья — тоже. Да кого мы теперь любим искренно, с кем нам теперь жить приятно, с теми и по смерти мы не разлучимся; смерть еще теснее соединяет людей, взаимной любовью между собой соединенных. Не Скорби же, сердобольная мать, при разлуке с детьми, они и там будут с тобою. Не сокрушайся, любящая жена, о своем супруге, ты и там будешь неразлучна с ним. Не печальтесь и вы, нежные друзья, вы и там будете друзьями. Да, всякий из нас при смерти может и должен говорить всякому: ДО СВИДАНИЯ! Что же касается до мирских удовольствий, которые смерть у нас отнимает, то они не стоят того, чтобы и говорить о них; по смерти будут свои удовольствия—такие, каких только душа желать может. После сего что же бояться смерти?

Ты скажешь: я боюсь смерти потому, что я — грешник, а грешникам по смерти худо, там ожидают их мучения. Вот эта причина твоей боязни основательна, грешникам по смерти, точно, худо. И в самом деле, братие, как мы явимся на тот свет с нашими грехами? Грехи и здесь иногда нас мучат, тревожат, беспокоят, а там и вовсе они не дадут нам покоя. Теперь мы еще не видим их вполне, а там они представятся во всей своей гнусности; теперь мы многих своих грехов и не знаем, и не сознаем, а там все узнаем, все они придут на память, и ни от одного из них не отвяжемся. Так грешнику при воспоминании о смерти, точно, есть чего бояться. Но и тут рассуди: смерти ли ты должен бояться? Ведь не смерти, а грехов, ибо они делают ее страшной. Итак, отставай от грехов, омывай их слезами покаяния, заглаживай добрыми делами, а смерти не бойся. Грешить бойся, а умирать нечего бояться.

Но ты скажешь: что же мне делать? Я грешить не боюсь, искреннего покаяния не приношу, дел добрых не делаю. Как же я могу не бояться смерти? — О, если ты таков, то я даже советую тебе бояться смерти. Если ты точно грешить не боишься, покаяния не приносишь, добрых дел не делаешь, то трепещи, — люта смерть таких грешников. Аминь.

(Поучение на день Успения Богоматери протоиерея Р. Путятина)

Оружие непобедимое

Священномученик Никон в молодости своей служил в воинском звании, он был идолопоклонником, хотя мать его и была благочестивая христианка. Добрая мать всячески старалась склонить сына к Христовой вере, но сын крепко держался веры отца — язычника. Однажды, отпуская Никона на войну, мать сказала ему: "Сын мой любезный! Если тебе будет угрожать смертная опасность, что часто бывает на войне, ограждай себя крестным знамением, и тогда ни стрела, ни меч, ни копье не коснутся тебя, и в самом пылу кровавой сечи ты останешься невредим". Так и случилось. Произошла кровопролитная битва. Почти весь полк, в котором служил Никон, был истреблен, ему самому грозила верная гибель. Тут он вспомнил завет любящей матери, взглянул на небо, вздохнул из глубины сердечной и, оградив себя крестным знамением, сказал: "Христе Боже Всесильный! Покажи теперь на мне силу Твоего Креста, и я с сей минуты буду Твой раб, и послужу Тебе с моею матерью!" — И вот, как только он произнес эту молитву, как только оградил себя Крестом Святым, — в его сердце явилось такое мужество, что он как лев бросился на врагов и множество из них положил на месте копьем своим, а остальных обратил в бегство. После сего Никон не замедлил принять Святое Крещение.

Вот что значит, братие, с верою и призыванием имени Христова оградить себя крестным знамением! Поистине Крест — оружие непобедимое, данное нам от великого Царя — Христа! Им ограждай себя от врагов видимых, им же защищайся и от врагов невидимых. Пристанут ли к твоему уму нечистые помыслы, поднимут ли страсти в твоем сердце бурю вожеланий греховных, найдет ли на твою душу темное облако сомнений, уныния и других наваждений бесовских, — скорее ограждай себя знамением Креста, скорее зови на помощь Всесильного Господа и будь благонадежен — никакая сила вражия не устоит против сего оружия непобедимого!

Крестное знамение имеет ту же спасительную силу, какую имеет самый Животворящий Крест. Оно усмиряет наши греховные пожелания и отгоняет нечистые помыслы. "Крестом, — говорит преподобный Феодор Студит, — мы побеждаем страсти". "Крест — страстей пагуба, Крест — помыслов отгнание", — воспевает преподобный Григорий Синайский в Каноне Кресту. "Если колеблешься в жизни, — говорит преподобный Ефрем Сирин, — то положи на себе животворное знамение Креста, и враг будет побежден. Всего лучше не вдаваться в плен страстям, не поддаваться лукавым помыслам; но если ты уже потрясен ими, то запечатлей себя немедленно Животворящим образом Креста, и враг твой будет низложен. Ограждаемый Крестом, ты «не убоишися от страха нощнаго, от стрелы, летящия во дни, от вещи во тме преходящия, от сряща и беса полуденного» (Пс. 90; 5, 6). Если его всегда будешь брать себе в помощь, то «не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему» (Пс. 90; 10). Ибо сопротивные силы, видя его, трепещут и убегают. От него смерть пришла в трепет и ужас, им вооружившись, блаженные Апостолы покорили всю силу вражию и, в мрежи свои уловив все народы, собрали их на поклонение Кресту. В него облекшись, как в броню, мученики — воины Христовы, попрали все замыслы мучителей и проповедовали с дерзновением. Его восприяв и неся на себе ради Христа, отрекшиеся всего в мире, с великой радостью живут в пустыне и горах, в пещерах и пропастях земных!" — "Когда ты знаменуешься Крестом, — говорит святой Иоанн Златоуст, — то представляй себе всю священную силу Креста и погашай им гнев и прочие страсти. Если с сердечною верою изобразишь его на лице своем, то ни один из нечистых духов не возможет приблизиться к тебе, видя тот меч, которым он уязвлен, видя то оружие, от которого получил рану смертельную. Если мы с трепетом взираем на те места, где казнят преступников, то представь, как ужасается диавол и демоны, видя оружие, которым Христос разрушил всю силу их и отсек главу змия. Итак, запечатлей Крест в уме твоем и обними спасительное знамение душ наших. Когда при нас Крест, тогда демоны уже не страшны и не опасны, смерть уже не смерть, а только сон. Крестом все враждебное нам низложено и попрано". И наши благочестивые предки, православные русские люди, хорошо знали силу крестного знамения. Когда возмущали их страсти, когда гибель или досада раздирали их сердце, когда скорбь или уныние томили их душу или видели они других, томимых какой-либо страстью, — во всех таких случаях они творили на себе крестное знамение и другим советовали делать тоже. От сего доброго обычая у них сложилось даже присловие: "Перекрестись, с тобою крестная сила!" — То же советуют и святые Отцы. С какой бы стороны, с какими бы ухищрениями ни подступил к ним диавол, крестное знамение тотчас отражает его. "Положи только на челе твоем крестное знамение, — говорит наш родной святой отец, святитель Христов Димитрий Ростовский, — и тотчас диавол убежит от тебя... Наносит ли тебе диавол мысли худые, помышляет ли что лукавое твоим умом? Положи крестное знамение на челе твоем и оно убежит от тебя. Побуждает ли тебя в церкви, во время службы Божией, озираться туда и сюда? Положи крестное знамение, и он убежит от очей твоих. Приближается ли он к устам твоим или к языку, чтобы ты разглагольствовал о пустых вещах? Крестом отгони его!" — А преподобный Нил Синайский писал одному своему духовному другу: "Если ты часто чело и сердце будешь запечатлевать знамением Владычного Креста, то с трепетом побегут от тебя демоны, потому что крайне боятся они сего блаженного знамения". — "Когда мы, — говорит святой Кирилл Иерусалимский, — изображаем на себе знамение честного Креста, тогда диавол, помышляя в себе, что к нему пригвожден был Христос Господь для нашего спасения и для погубления демонской силы, не может более оставаться с нами и переносить силу Креста, но бежит от нас и более не смеет искушать нас". — "Вместо щита, — говорит преподобный Ефрем Сирин, — ограждай себя честным Крестом, запечатлевай им свои члены и сердце; весьма крепко сие оружие, и никто не может никогда сделать тебе вреда, если огражден ты сим оружием, — оно сильно противится стрелам врага".

Как ужасно крестное знамение для бесов и потому так спасительно против искушений от них, об этом свидетельствуют сами бесы. Киприан-волхв (впоследствии священномученик) несколько раз одного за другим посылал бесов к святой деве Иустине, чтобы они разожгли в ней похоть плотскую; но нечистые духи возвращались к нему каждый раз безуспешно. На вопрос его: почему они не могут к ней приблизиться? — они отвечали: "Мы боимся, не можем на него смотреть и бежим от него... Оно как огонь опаляет нас и гонит прочь". Когда Киприан узнал, что крестного знамения и имени Христова не может одолеть никакая сила бесовская, то бросил свои волхования и стал смеяться над бессилием диавола. Диавол с яростью напал на него и стал его бить и душить, но Киприан сотворил на себе крестное знамение, и враг как стрела отскочил от него... Такова сила крестного знамения! Таковое оружие дал нам милосердный Господь наш для победы над нашим исконным врагом —диаволом! Воистину это оружие непобедимое! Будем же им пользоваться, призывая на помощь святейшее имя Распятого на Кресте Господа Иисуса Христа. Ему же честь и слава во веки веков! Аминь.

333. Все мы — странники на земле!

«Не имамы зде пребывающего града, но грядущаго взыскуем» (Евр. 13; 14)

Авраам праотец, странствуя по земле, обетованной Богом ему и его потомству, не имел в ней ни одного уголка собственного, как о нем говорил иудеям святой первомученик Стефан: «Пресели его Бог в землю сию, на ней же вы ныне живете, и не даде ему наследия в ней ни стопы ногу» (Деян. 7; 4, 5). Праведник даже и не заботился о сем, он переходил с места на место, из города в город, по чуждой земле, среди чужого народа, и жил как странник и пришелец, полагаясь во всем единственно на Промысл Божий. А когда ему оказалась нужда погрести мертвеца своего, свою возлюбленную супругу Сарру, он не захотел воспользоваться даром чуждой землей, но купил себе за деньги в полную собственность место, на котором можно было бы похоронить и Сарру, и его самого, и его детей. Вот нам два поучительных урока: первый — что вся наша жизнь есть только странствование, а отечество и наследство для нашего тела есть гроб; второй — что все, что бы мы не имели в сей жизни, все это — чужое, не наше, а наш только гроб, в котором истлеем.

Да, наша жизнь, действительно, есть только странствование, она непрерывно течет и изменяется: из младенца человек становится отроком, из отрока юношей, потом — взрослым мужчиной, наконец, дряхлым стариком; нет ни одного часа, когда бы наша жизнь остановилась в своем течении, нет ни одного мгновения, когда бы она стояла, она течет быстро, хотя мы сего и не замечаем, течет скоро, как пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий (Иак. 4; 14), как тот прохожий странник, которого мы видим, пока он идет мимо нас, а потом уходит и скрывается от наших очей. Жизнь наша есть странствование и потому еще, что она непостоянно одинакова: сегодня человек богат, а завтра — нищий, сегодня весел, а завтра печален; сегодня его почитают, а завтра будут бесчестить. И как странник проходит мимо города и селения, горы и дола, поля и леса, и лишь только посмотрит на красоту места, идет дальше, — так и жизнь наша проходит мимо всех благ земных, хотя и кажется нам, что мы ими наслаждаемся, их при себе удерживаем... Вот почему и Давид молится Богу и говорит: «...пресельник аз есмь у Тебе и пришлец, якоже вси отцы мои» (Пс. 38; 13). Хорошо увещевает святой апостол Петр: «... возлюбленный, молю вы, яко пришельцы и странники огребатися (удаляться) от плотских похотей, яже воюют на душу» (1 Пет. 2; 11). Где же для смертного человека его родина? Где его наследство? Родина для человека — я разумею по плоти, по телу, а не по духу, — его родина — гроб, земля, персть; тело наше из земли сотворено, там и его родина, туда и возвращаемся все по Суду Божию: «... земля еси, и в землю отыдеши» (Быт. 3; 19). И как душа, от Бога человеку данная, по исшествии из тела возвращается, если она праведна, к Богу, как своему Отцу, на небо, как в родную страну, — так и тело, от земли взятое, возвращается в землю, как к своей матери. Вот почему и святой апостол Иоанн Богослов, войдя в ископанную для него могилу, сказал своим ученикам: «Привлекше землю, матерь мою, покрыйте мя». Если сей великий Апостол назвал землю своею матерью, как же нам, грешным, не сказать, что все мы пойдем к ней же? Какое нас ожидает в земле наследство? Никакого другого, как только тление и черви. «Егда умрет человек, — говорит Иисус сын Сирахов, — насладит гады и звери, и червие» (Сир. 10; 13).

Если вся жизнь наша есть только странствование, а родина наша — могила, то и все, чем владеем мы в сей жизни, у нас чужое; гроб — вот наша единственная собственность, как и для Авраама, жившего странником и пришельцем в чужой земле, все было чуждое: и города, и веси, и нивы, и рощи, — вся земля была чужая, одна только пещера для погребения умерших была куплена им в полную собственность. А странник, путешествующий в далекую страну, никакого места не называет своим, хотя бы и отдыхал на одном, никакого дома не присваивает, хотя бы и случилось ему жить в нем, а если видит где богатство, не говорит — это мое, а скажет, что чужое. Он не носит с собою ничего лишнего; необходимая одежда, кусок хлеба — вот и все его богатство; у него одно желание — как бы дойти поскорее до места, куда идет. Так и в жизни нашей все у нас — на время, дом у нас — на время, имение — тоже. Все временно, сегодня — это наше, завтра пошло в другие руки. Хлеб насущный, необходимая одежда и жилище — вот и все, что нам нужно здесь на пути в будущую блаженную жизнь со Христом. Люди привыкли многое в мире сем считать своею собственностью, всякому хочется иметь свой дом, свое имение, но поистине все, что бы ты, человек, не имел здесь — все это не твое, а чужое, ничего этого у тебя на веки не останется, все уйдет в чужие руки, даже в руки тех, кого ты вовсе не знаешь. Есть у тебя дом? А вечно ли жить в нем будешь? Ведь если не прогонят оттуда тебя живого, то вынесут мертвого и закопают в землю! Есть ли у тебя имущество, поля, сады? А долго ли будешь господином их? Ведь если у тебя не отнимет их, кто сильнее тебя, то ты сам все оставишь, когда в гроб вселишься! Есть у тебя злато и серебро или другие сокровища, но уверен ли ты, что их не лишишься? Ведь если их не украдут воры, не похитят разбойники, не сожжет огонь, не затопит вода, то придет смерть и все это отнимет у тебя, и ты пойдешь в могилу, неся с собой только погребальные одежды... Все покинет тогда человек, не пойдет с ним в могилу слава его. «Уснуша, — говорит псалмопевец, — сном своим, и ничтоже обретоша все мужие богатства в руках своих» (Пс. 75; 6), «... и оставят чуждим богатство свое» (Пс. 48; 11). Итак, нет у нас здесь ничего своего, — все чужое! Ты скажешь: "Это мое, пока я жив или, по крайнем мере, пока это у меня в руках". А я говорю тебе: и в таком случае все это не настоящая твоя собственность; ведь ты не родился с этим, ты не принес с собой ничего из утробы матери твоей, все это со стороны тобой получено и все — только на время. Если твоя одежда шерстяная, то она заимствована у овец, если шелковая, то — у червей; твоя рубашка — из льна или другого растения, твоя обувь — из кожи животных, злато и сребро — из недр земных, а многое еще нажито тобой от неправедного прибытка, от чужих трудов, — можно ли все это назвать твоим? Наг ты вышел из чрева матери, наг и отыдешь!

Что же твоя собственность? Только могила и гроб, вот твой дом, вот твое место! «Гроби их жилища их во век» (Пс. 48; 12),— говорит Псалмопевец. В этом доме ты, действительно, будешь оставаться неисходно, до гласа Архангельского и трубы последней, никто тебя оттуда не погонит, никто тебе не позавидует, никто не похитит твоего имения —- червия и тления, никто не скажет: это мой гад ползет из твоего гроба. Нет, это твой, твой собственный, никому, кроме тебя, не принадлежащий! Гроб — наше собственное место, все остальное — не наше, ничего мы не принесли в мир сей, ничего и не возьмем с собой отсюда! А если так, то нам следует и думать всегда об этом нашем месте, об этой нашей родине — о гробе и могиле, надобно всегда помнить о смерти. И как Авраам купил себе на деньги погребальную пещеру, так и нам должно добрыми делами покупать себе у милосердия Божия кончину христианскую, смерть непостыдную, преставление праведническое... Кто хочет получить такую кончину? Прежде телесной своей смерти — умри греху смертию духовной, погреби ум свой в пещере сугубой, в прободенном ребре Христовом, в своем собственном гробе, то есть всегда помни о вольном страдании за нас Христа Спасителя, о крестной Его смерти, и свою собственную смерть всегда в памяти держи — вот тогда и твоя смерть будет пред Господом честна и кончина твоя блаженна!

(Из "Летописи" святителя Димитрия, митрополита Ростовского)

Поиск по сайту: