Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Как проводить Пасхальные дни?



 

Христос воскресе! Благодарим Тебя, Господи, что Ты сподобил нас, грешных, достигнута поклонитися Святому Твоему Воскресению! Нынешний день есть день особенного веселья, особенной радости; нет у нас праздника веселее и радостнее настоящего. «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся вонь» (Пс. 117; 24). И с каким желанием все ожидают его, с каким приятным беспокойством приготовляются к нему, с каким удовольствием друг друга приветствуют при наступлении его! При слове — Христос воскресе — мы и сами как бы воскресаем, душа оживает, сердце восхищается. Да, этот праздник для того и установлен, чтобы мы радовались и веселились.

Но насколько прилично ныне радоваться, настолько же необходимо ныне и вести себя свято: грешно, можно сказать, ныне на радоваться, — так велик для нас нынешний праздник; вдвойне грешно ныне грешить, — так святы нынешние дни. Как же нам сделать, чтобы мы в настоящий праздник и веселились, и не грешили? Как свет и теплота исходят на землю от солнца, так святость и веселье изливаются на нынешний праздник от Иисуса Христа. Воспоминай же о Иисусе Христе, воспоминай непрестанно, относи все к Нему, делай все для Него, смотри во всем на Него, да будет Иисус Христос во весь праздник с тобой и пред тобой; и ты будешь праздновать и свято, и в радости. Если тебе придут на ум греховные помыслы, то скажи им: ради Иисуса Христа не хочу я заниматься вами. Если придет тебе на ум что-нибудь доброе, скажи себе самому: сделаю я это ради Иисуса Христа. Если тебя что-нибудь порадует, то говори: буду радоваться ради Иисуса Христа. Если скорбь мирская будет тяготить тебя, то скажи ей: не хочу иметь скорбь такую ради Иисуса Христа. Если ты несчастен, беден, одинок, огорчен, обижен, то говори: забуду все это, стану радоваться, веселиться ради Иисуса Христа. Если ты согрешишь в чем-нибудь... но нет, не греши, ради Иисуса Христа не греши, не оскверняй Святого Праздника. Так решись веселиться и вести себя ради Иисуса Христа; тогда Иисус Христос сохранит тебя от грехов и даст сердцу твоему веселье. Делай все для Иисуса Христа, и Иисус Христос сделает все для тебя.

Но если и при всем том ничто тебя не будет радовать в этот радостный праздник; если и стараясь хранить себя от грехов, ты не можешь не скорбеть; если ты так будешь малодушествовать, что не в состоянии петь и Воскресение Христово, то обратись тогда к Сладчайшему Иисусу, скажи Ему о своей скорби, возвести Ему свою печаль, открой Ему свою немощь: "Господи! Меня горе тяготит, я скорблю, я не могу радоваться. Болен я, беден я, грешен я, или так, сам не знаю от чего скорблю... Пошли же мне какое-нибудь веселье, обрадуй меня чем-нибудь, чтобы мне в Твой праздник не было грустно"! Так молись, так воздыхай; и тогда ты сам не захочешь мирских радостей; ибо для грешников, каковы мы с тобой, никакое веселье не может быть выше того, которое грешник чувствует, когда плачет пред Сладчайшим Иисусом. Да, сладостно плакать пред Сладчайшим Иисусом. Впрочем, Иисус Христос Сам не захочет оставить тебя в скорби и в слезах ради Своего праздника. Только сам ты не забудь в эти святые дни печалящихся: несмотря на то, что реки радости текут везде, двери веселья отверсты всем; несмотря, говорю, на это, и ныне есть много печальных между нами, христианами, унылых — среди общего веселья, мрачных — при полном сиянии радости.

Кто же эти унылые и печальные? Унылы и печальны ныне бедные, впрочем, не те только бедные, которые стоят у дверей храма, ходят по домам, кланяются в переулках. Эти бедные имеют голос; добрые люди не дадут им долго плакать. Ныне особенно унылы и печальны те бедные, которые не имеют чем жить, но не умеют просить, которые бедствуют, но скрывают свою бедность; льют слезы горести, но таят их от других. Это — бедные вдовы с малыми детьми; небогатые отцы с большими долгами; дома некогда знатные, а теперь пришедшие в крайнее разорение. Горе и в простые дни несладко, но как оно мучительно в Светлый Праздник! Нужды и всегда нелегки, но как они тягостны среди общего довольства! Конечно, при сердечном веселии и лицу весело; в мирном семействе и черствый кусок хлеба вкусен: но... не в праздник, слушатели!

Никому еще так не горько ныне, как бедным заключенным. Для них и колокольный нынешний звон заглушается громом их собственных цепей; они и в этот Светлый Праздник едва видят солнечный свет, тускло светящий им сквозь каменные ограды и железные решетки.

Горько ныне и тем страждущим, которыми наполнены больницы и богадельни; которые и ныне с нетерпением ожидают себе куска хлеба из чужих рук.

Горько ныне бесприютным сиротам, которыми наполнены дома призрения; брошенные отцами и матерями они и ныне забыты теми, которые обязались за ними смотреть.

Итак, вот кто ныне уныл и печален: унылы и печальны те, которых Иисус Христос называет меньшей Своей братией, с которыми Он делит печаль и уныние как всегда, так, особенно, и ныне. Утешь же их ты, брат мой возлюбленный! Утешь, чем и как можешь; за это и тебя Господь обрадует ради праздника, обрадует, чем ты и не думаешь; и ты будешь благодушествовать, и ты будешь весело петь Христово Воскресение. Аминь.

(Из Пасхальных поучений протоиерея Р. Путятина)

 

Наше грехолюбие

 

Странное существо человек! Хочет одного, а делает другое; любит добро, а делает зло... «Не еже бо хощу доброе, творю; но еже не хощу... еже ненавижду... злое, сие содеваю!» (Рим. 7; 19,15). Это за всех грешников говорит святой апостол Христов Павел. «Окаянен аз человек!» — восклицает он, говоря о слабости, о греховности человеческой. — «Кто мя избавит от тела смерти сея?» (Рим. 7; 24). Кто из грешников в добрую минуту на себе самом не испытывал этого тяжкого состояния? Кто не жаловался на себя самого, на свои греховные склонности и привычки, если только хотел начать добрую жизнь по заповедям Божиим? Поистине «...творяй грех раб есть греха», как говорит Единый Безгрешный Господь наш Иисус Христос во Святом Своем Евангелии (Ин. 8; 34), и блажен, кто всегда противится греху и хранит себя от этого рабства привычкам греховным!

"В одно и то же время жили на земле Евер и Нимрод, — рассуждает святитель Димитрий, митрополит Ростовский, — и оба были люди знатные. Евер — родоначальник народа Еврейского, а Нимрод — первый царь на земле. Но по правам столько же различались между собою, как свет и тьма: Евер был благочестив, а Нимрод — нечестив; первый сиял, как свет, добрыми делами, а последний был сам мрачен, как тьма, и других омрачал грехами. Евер был богоугодный муж; а Нимрод — богопротивный. Евер учил людей богоугождению, а Нимрод — прогневанию Бога, ибо по его настоянию грешные люди задумали строить башню до небес... Но вот что удивительно: размножившиеся после потопа люди не пошли по следам праведного Евера, а последовали за нечестивым Нимродом. Человека Божия не послушали, а отдали себя на волю раба сатанина... Почему так случилось? Да потому, что после грехопадения Адамова природа человеческая стала более склонна ко злу, чем к добру. До преступления заповеди Божией человек был невинен, незлобив, безгрешен, пребывал в благодати Божией как сын в любви отчей, не знал, что такое грех, и не желал его. Не было в нем гордости и не искал он чести выше той, какая дана была ему от Бога: не завидовал Ангелам, ближе его стоящим к престолу Божию. Не было в нем жадности и не искал он ни золота, ни серебра, ни камней драгоценных, и ничего, что теперь люди собирают с таким ненасытным желанием. Не было в нем гнева и ярости, не знал он похотения плотского, не искал пресыщения, и никогда сам по себе не преступил бы заповеди Божией и не подумал бы о запрещенном плоде, если бы не был прельщен от врага. А как скоро согрешил и прогневал Господа преступлением Его заповеди и за то лишился прежней благодати Его, то, познав зло, он стал очень склонен к нему. И вошло тогда в природу человеческую всякое греховное пожелание: и гордость, и жадность, и гнев, и зависть, и плотское вожделение.

И стали люди, от Адама происшедшие, гордиться и тщеславиться, собирать богатства и завидовать, гневаться и обижать друг друга, и угождать во всем плоти своей, так что привычка ко греху обратилась у них как бы в природу, ибо как трудно противиться требованиям природы, так же стало для них трудно расставаться и с привычным грехом. Вот почему, когда праведный Евер увещевал их угождать Богу, а не прогневлять Его, то богоугождение казалось им делом странным и необычным; а когда Нимрод предлагал им дела Богу противные, они охотно брались за них, как за дело привычное. Так, грешный человек всегда готов скорее послушать злого совета, чем доброго, и по привычке к смертным грехам без страха идет на самые богопротивные дела.

Как далеко отстоит восток от запада, так и добро отстоит от зла; а худое так близко к злому, так сродно ему, как тьма мраку и грязь — нечистоте. Удивляется святой Иоанн Лествичник, что мы грешные, имея помощь Самого Всесильного Бога и святых Ангелов Его к совершению добрых дел, с трудом совершаем их; а на худое дело нас может прельстить один лукавый бес. "Почему так?" — вопрошает он и не желает дать ответа на сей вопрос. А мы думаем, что нет на то другой причины, кроме той, что человеческой природе, грехом прародителя растленной, стало сроднее зло, чем добро, ибо он во зле и зачинается и рождается: «в беззакониих,- сказано, - зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя» (Пс. 50; 7). А с чем кто родился, того и желает, о том и помышляет: «...прилежит помышление человеку... на злая от юности его...» (Быт. 8; 21). Вот почему мы так медленны на все доброе, и так скоры на все злое. Ах, как много добрых советов и увещаний к добродетели мы имеем в писаниях пророков, апостолов и святых Отцов, как часто слышим наставления духовных учителей! Но как мало их слушающих, как мало спасающихся! А на худое нам не нужно многих учителей: один какой-нибудь бес пошепчет, — и грешник готов ему повиноваться! Да и самая природа наша грехолюбивая склоняет каждого ко греху, а дружба с порочными какому злу не научит? И часто случается, что один делается для другого бесом, научающим его всякому злу. А кто дойдет до привычки ко греху, кто сроднится с ним, тот уже и Бога не боится, и не страшится делать всякие Богу противные дела. Будем же остерегаться, чтобы не привыкать ко грехам, а как можно скорее восставать от грехопадения. Ибо если кто раз впадет в смертный грех и не восстанет скоро покаянием, тот легко уже впадет в него и в другой, и в третий раз, и, повторяя его, дерзнет и на другие, еще более тяжкие грехи. Ведь страшно согрешить только в первый раз: а кто раз согрешил, тому не страшно уже и еще повторить грех... А причина этого безстрашия во грехах — та, что по первом падении человек не поспешил восстать покаянием. Есть такой вопрос: если бы Адам, по своем грехопадении в раю, тотчас же покаялся и со смирением и сокрушением сердечным просил у Бога прощения, то простил ли бы ему Бог грех его? Ответ: конечно простил бы, ибо не свойственно Божию благоутробию отвергать истинно кающегося грешника. Преподобный Дорофей говорит, что Господь Бог для того и вопрошал Адама: "Где еси?" — чтобы возбудить его к покаянию, чтобы он сказал: "Прости", — и помиловать его. Еще вопрос: если бы Бог простил Адама, дерзнул ли бы Адам согрешить в другой раз? Никогда! Познав от первого падения, сколь велико зло — грех, он не возвратился бы к нему опять, и грех не вошел бы в род человеческий. Но Адам не принес тотчас покаяния. И вот, от первого греха его, скорым покаянием не очищенного, как от нечистого источника, истекли струи других грехов и затопили весь мир... То же самое происходит и в нас самих: если бы люди, согрешив, тот час же каялись, то снова не падали бы в те же грехи. А так как грешник медлит покаянием, то грехи повторяются, и с ним бывает по слову Премудрого: «Егда приидет нечестивый во глубину зол, нерадит» (Притч. 18; 3), то есть, когда грех войдет у него в привычку, то он уже небрежет о своем спасении, не боится Бога. Он походит тогда на человека, который сорвался с высоты в пропасть: ему не за что удержаться — он падает в глубину и разбивается. Вот так же и грешник, падший от жития богоугодного: если не удержит себя тотчас же покаянием, то начинает ниспадать от греха во грех; ему очень трудно будет, хотя и возможно, удержать себя от греха, потому что ко греху влечет его привычка греховная, которая обратилась у него в природу. Итак, не медли во грехе твоем, падший человек! Не медли, иначе ты падешь во глубину зол и погибнешь!"

Так заключает свое рассуждение святитель Димитрий.

Вот, братие, как велика сила греха, когда он овладеет душой человека! Убоимся, други, сего жестокого господина, чтобы не быть рабами его. А кто имел несчастие пасть в какой-либо смертный грех, тот не медли ни минуты: спеши с покаянием ко Господу, спеши, пока грех не овладел совсем твоей душой; тогда трудно будет тебе покаяться, ты впадешь во глубину зол — и погибнешь!..

(Из творений святителя Димитрия, митрополита Ростовского)

 

218. Осмотрись!

 

Слышим часто, что люди друг другу говорят: осмотрись. Христианине! Ты Бога исповедуешь и слышишь слово Его святое, и знаешь, что будет грешникам вечная мука, а праведным вечная жизнь! Тебе наипаче прилично сказать слово сие: осмотрись!

Отрекся ты сатаны и всех злых дел его при крещении: не обратился ли опять к нему злым и развращенным житием своим? Осмотрись!

Обещался ты и присягал тогда работать верой и правдой Христу Господу, умершему за тебя и воскресшему, но вместо того не работаешь ли греху и миру? Осмотрись!... «всяк творяй грех раб есть греха» (Ин. 8; 34). «Не можете Богу работати и мамоне» (Мф. 6; 24).

Омылся ты тогда, освятился, но не осквернился ли и не оскверняешься ли снова беззаконными делами? Осмотрись!

Словом Божиим позван и Святым Крещением обновлен ты к вечной жизни, не ищешь ли в мире сем прославиться, обогатиться, в честь произойти? не идешь ли путем нечестивых в погибель? Осмотрись!... «пространная врата и широкий путь вводяй в пагубу, и мнози суть входящий им», — глаголет Господь (Мф. 7; 13).

Бог на всяком месте есть, и на всех нас призирает, и всякие наши слова слышит, и дела и помышления наши видит: как ты пред Богом Вездесущим и вся назирающим обращаешися? Какие мысли о Нем Самом в сердце своем питаешь, согласные ли слову Божию и вере святой? Осмотрись!

Страшное и святое имя Божие исповедуешь, и в молитве призываешь, но не оскверняешь ли тех уст, которыми Бога исповедуешь, не оскверняешь ли, говорю, сквернословием, клеветою, злоречием, буесловием, кощунством, осуждением, лестью, ложью и всяким гнилым и праздным словом? Осмотрись!

Воздеваешь руки твои к Богу Великому и Святому, но не порочишь ли их хищением, граблением и всякой неправдой? Не имеешь ли на ближнего твоего ненависти и злобы? Не желаешь ли ему отомстить и повредить как-нибудь? Осмотрись!

Приступаешь к святым и животворящим Таинам Христовым. О, как велико дело сие! Сколь велика благость Божия! Сколь велико и почтение человеку! Человек — земля и пепел, — Тела и Крови Божественной касается! «Благослови, душе моя, Господа...» (Пс. 102; 1). Возлюбленный Христианине! Ты к великому сему и страшному Таинству как приступаешь? С какой верою? С каковым страхом? С каковым сердцем? С каковыми устами? С каковыми руками? Осмотрись! Огнь бо есть недостойныя попаляяй. «Ядый бо и пияй недостойне, суд себе яст и пиет, не разсуждая Тела Господня» (1 Кор. 11; 29).

Бог есть высочайший твой Благодетель, какового не было, нет и не может быть больше. Он создал тебя из ничего и всякое добро подает тебе. Без Его добра и минуты жить не можем. Видишь Его к тебе любовь, но чувствуешь ли в себе взаимную к Нему любовь? Получаешь благодеяние от Него, но помнишь ли и благодаришь ли Благодетеля? Осмотрись! А неблагодарен Ему тот, кто воле Его святой не угождает.

Бедный грешник! Следовало бы тебе за грех во аде вечной умирать смертью и без конца горькую чашу гнева Божия пить, и с сатаною и аггелами его заедино считаться, и в негасимом огне страдать. Сии плоды суть греха: «Оброцы бо греха смерть» (Рим. 6; 23). Бог человеколюбивый, по Своей благости и любви к нам, не допустил тебя до того. Слава благости Его, слава человеколюбию Его, слава щедротам и милосердию Его! Не допустил, говорю, тебя до того. Кого? Отступника и врага Своего. Помиловал тебя, умилосердился над тобою, возлюбил тебя, послал Единородного Сына Своего к тебе, спасти тебя. «Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть, да всяк веруяй в Онь не погибнет, но имать живот вечный» (Ин. 3; 16). Пришел Он к тебе: Создатель — к созданию Своему, Господь — к непотребному рабу Своему, Бог Святой и Великий — ко грешнику; Царь Небесный явился на земле, вообразился в подобострастное тебе тело, жил на земле, обращался между грешниками, яко свет между тьмою «...и тьма Его не объят» (Ин. 1; 5); трудился, болезновал, плакал, страдал и умер за тебя. Видишь, грешник, что Бог ради тебя сотворил? Чего более уже от Бога ожидать тебе, грешник, когда и Сына Своего Единородного ради тебя не пощадил Он? Какая большая любовь, какое большее благодеяние паче сего может быть! Итак, помнишь ли великое сие дело Божие, которым от вечной смерти и ада избавлен ты, в котором вечный живот твой и все вечное блаженство состоит? Помнишь ли сие и от чистого сердца благодаришь ли Благодетеля и Искупителя Бога твоего? Осмотрись!

Соблюдаешь ли святые заповеди Его, без чего любовь к Нему быть не может? Осмотрись! «Имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя... не любяй Мя, словес Моих не соблюдает», — глаголет Господь (Ин. 14; 21, 24). Бог— столь великий благодетель твой — хочет и велит, чтобы ты любил ближнего твоего, то есть, всякого человека, как себя любишь. Угождаешь ли святой воле Его? Показуешь ли усердное послушание Ему? Любишь ли любимого Богом ближнего твоего, подаешь ли ему в нуждах его руку помощи? Осмотрись!

Время жития нашего краткое, и проходит, как вода мимотекущая, и потерянное не возвращается. Ты как его провождаешь и в чем? Не в праздности ли? Не в суете ли? Не в гуляниях ли и пиршествах? Не в снискании ли чести, славы, богатства? Осмотрись!

Дано оно тебе от Бога к покаянию, а не к плотоугодию: так ли ты провождаешь его, как Бог от тебя хочет? Осмотрись!

Все человек в мире сем может сыскать, но потерянного времени сыскать не может. Смерть невидимой дорогой за человеком ходит и восхищает его тогда, когда не чает, и там, где не чает, и таким образом, каким не чает. Христианине! помнишь ли ты час сей страшный, на который все святые взирали и плакали, — час, в который следует всякому идти или в блаженную, или в мучительную вечность, и готовишься ли к тому истинным покаянием? Осмотрись!

В чем застанет тебя час тот, в том и суду Божию предстанешь. Блажен, кто помнит час сей! Всем нам явитися подобает пред судищем Христовым; тому суду — суду Божию, а не человеческому — предстанешь и ты. Там все, что мы в житии нашем ни сделали, пред всем светом откроется и всяк от совести обличится, всяк за себя слово воздаст! Тогда о каждом из нас скажется: «се человек, и дела его!» Там на две части все собравшиеся люди разделятся: одни станут по правую сторону Праведного Судии — и призовет их в вечное Свое Царство Царь славы Господь; другие станут по левую сторону оного Судии — и отошлет их в вечный огонь, уготованный диаволу и аггелом его. «И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный» (Мф. 25; 46). Христианине! поминаешь ли ты страшный день оный и готовишься ли к сретению грядущего оного Судии? Осмотрись!

Осмотрись, отец, как детей своих воспитываешь? Чему их учишь? Не вливаешь ли яда соблазнов в юные сердца их вместо здравого учения и наставления? Осмотрись, чадо, как отца, родившего тебя, почитаешь? Отдаешь ли должное родителю и питателю твоему?

Осмотрись, муж, хранишь ли верность жене своей, и жена, хранишь ли верность мужу своему? Осмотрись, купец, как покупаешь, и как продаешь? Осмотрись. — Осмотрись, пожалуй, всяк христианин, что и как ныне делаешь, говоришь и мыслишь? Все что ни делаешь, говоришь и мыслишь ныне, на оном всенародном позорище явится пред тобою. Не неради же о себе, возлюбленне! Бог хочет тебя спасти, да будет хотение твое — и спасешься. Кто чего усердно хочет, тот того усердно и ищет.

Осмотрись и ты, душа моя, как живешь, что делаешь, говоришь и думаешь, что любишь и что ненавидишь, в чем находишь спокойствие, чем утешаешься и наслаждаешься, чем огорчаешься и о чем печалишься, и на что надеешься?.. «Призри, услыши мя, Господи Боже мой, просвети очи мои, да не когда усну в смерть, да не когда речет враг мой: укрепихся на него» (Пс. 12; 4-5). «Блюдите убо, како опасно ходите, не якоже немудри, но якоже премудри, искупующе время, яко дние лукави суть. Сего ради не бывайте несмысленни, но разумевайте, что есть воля Божия» (Еф. 5; 15-17).

(Из "Сокровища духовного ", святителя Тихона, епископа Задонского)

 

Смиренные терпеливцы

 

Некоторый муж, по имени Исидор, из князей города Александрии, отрекшись мира, удалился в обитель. Игумен, приняв его, заметил, что он весьма коварен, суров, зол и горд; посему премудрейший сей отец говорит Исидору: "Если ты истинно решился взять на себя иго Христово, то хочу, чтобы ты прежде всего обучался послушанию". Исидор отвечал ему: "Как железо кузнецу, предаю себя тебе, святейший отче, в повиновение". Тогда великий отец, утешенный сим уподоблением, немедленно назначает обучительный подвиг сему железному Исидору и говорит: "Хочу, чтобы ты, истинный брат, стоял у ворот обители и всякому входящему и исходящему человеку кланялся до земли, говоря: помолись обо мне, отче, я одержим злым духом". Исидор так послушался своего отца, как Ангел Господа. Когда же провел семь лет в этом подвиге и пришел в глубочайшее смирение и умиление, тогда приснопамятный отец пожелал его, как достойнейшего, причислить к братии и сподобить рукоположения. Но он много умолял пастыря, как через других, так и через меня, немощного, чтобы ему позволили там же и тем же образом оканчивать подвиг, неясно намекая сими словами на то, что кончина его приближается, и что Господь призывает его к Себе; что и сбылось. Ибо когда учитель оный оставил его в том же состоянии, он, по прошествии десяти дней, через бесславие свое со славою отошел ко Господу; а в седьмой день после успения своего взял ко Господу и привратника оной обители. Блаженный говорил ему при жизни: "Если я получу дерзновение ко Господу, то ты вскоре и там неразлучен со мною будешь". Так и случилось, в достовернейшее доказательство непостыдного его послушания и богоподражательного смирения.

Спросил я великого сего Исидора, когда он еще был в живых: какое, во время пребывания его у ворот, ум его имел делание? Достопамятный сей, желая оказать мне пользу, не скрыл от меня этого. "В начале, — говорил он, — я помышлял, что продал сам себя в рабство за грехи мои; и потому, со всякой горестью, самонасилием и кровавым понуждением делал поклоны. По прошествии же года сердце мое уже не ощущало скорби, ожидая от Самого Господа награды за терпение. Когда минул еще один год, я уже в чувстве сердца стал считать себя недостойным и пребывания в обители, и видения отцов, и собеседования с ними, и зрения на лица их, и причащения Святых Таин; и, поникши очами долу, а мыслию еще ниже, уже искренно просил входящих и исходящих помолиться обо мне".

Когда я однажды сидел за трапезой с великим сим настоятелем, он приклонил святые уста свои к моему уху и сказал: "Хочешь ли, я покажу тебе в глубочайшей седине Божественное мудрование?" Я просил его об этом, и преподобный отец позвал от второй трапезы инока, по имени Лаврентий, который около сорока восьми лет жил в той обители и был вторым соборным пресвитером. Он пришел и, поклонившись игумену до земли, принял от него благословение. Но когда встал, то игумен ничего не сказал ему, а оставил его стоять перед трапезой не евши; обед же только начинался. Так он стоял долго, и мне стало уже стыдно взглянуть на лицо сего делателя, ибо он был совершенно седой, имея уже восьмидесятый год от роду. Он стоял таким образом, без привета и ответа, пока обед не кончился; а когда встали, то преподобный послал его к вышеупомянутому великому Исидору сказать ему начало тридцать девятого псалма: «Терпя потерпех Господа, и внят ми».

Я же, как лукавейший, не упустил случая испытать сего старца и спросил его, о чем он помышлял, стоя перед трапезой. Он отвечал: "Представляя себе пастыря в образе Христа, я никогда не помышлял, что получаю повеления от него, но от Бога; посему и стоял я, отче Иоанне, не как перед трапезой человеческой, но как перед жертвенником Божиим, и молился Богу; и по вере и любви моей к пастырю я не имел против него никакого лукавого помышления. Ибо некто сказал: «любы не мыслит зла». Впрочем, и то знай, отче, что если кто предал себя простоте и добровольному незлобию, в том лукавый уже не находит себе места ни на мгновение".

Послушаем еще, и подивимся премудрости Божией, обретающейся в скудельных сосудах. Для душевного назидания спросил я одного из братий, уже пятнадцать лет жившего в той обители, по имени Аввакир, которого, как и видел, почти все обижали; а служители едва не каждый день выгоняли из трапезы, потому что сей брат от природы был несколько невоздержан на язык. "Брат Аввакир, — сказал я ему, — за что тебя всякий день выгоняют из трапезы, и я часто вижу, что ты идешь спать без ужина?" Он отвечал: "Поверь, отче, сии отцы мои искушают меня, точно ли я монах? И как они делают сие не вправду, то и я, зная намерение их и великого отца, терплю все без отягощения; и вот уже пятнадцать лет живу, имея сию мысль; как и сами они, при вступлении моем в обитель, говорили, что до тридцати лет искушают отрицающихся от мира. И справедливо, отче Иоанне, ибо неискушенное золото не бывает чисто". Сей доблественный Аввакир, когда был при смерти, сказал отцам: "Благодарю, благодарю Господа и вас; ибо за то, что вы меня, на спасение мое, искушали, я семнадцать лет был свободен от искушений бесовских". Правосудный пастырь повелел положить его, как исповедника, по справедливости, со святыми, почивающими в том месте.

Был там чудный муж, по имени Мина, второй правитель после настоятеля, пятьдесят девять лет пребывавший в том общежитии и пришедший все послушания. Однажды настоятель захотел искусить богодарованное его терпение, и когда он пришел в игуменскую келлию и, положив вечерний поклон перед игуменом, по обыкновению, просил дать ему правило, то игумен оставил его лежать таким образом на земле даже до времени утреннего правила, а тогда уже благословив его, а вместе и укорив как человека, любящего выказываться и нетерпеливого, восставил его. Преподобный знал, что он перенесет сие мужественно, и потому сделал это в назидание всем. Ученик же преподобного Мины, утверждая истину сего происшествия, сказывал: "Я прилежно допытывался У него, не напал ли на него сон, когда он был оставлен игуменом в таком положении? Преподобный отец открыл мне, что, лежа на земле, он прочитал наизусть всю Псалтирь".

He хочу неправедно умолчать перед вами о том, о чем молчать не должно. Великий Иоанн Савваит рассказал мне следующее: "В обители моей, в Азии, был один старец весьма нерадивой жизни и дерзкого права; говорю сие, не судя его, а дабы показать, что я говорю правду. Не знаю, каким образом приобрел он себе ученика, юношу именем Акакий, простого нравом, но мудрого смыслом, много жестокостей перенесшего от сего старца, который мучил его ежедневно не только укоризнами и ругательствами, но и побоями, терпение же послушника было не безрассудное. Видя, что он, как купленный раб, ежедневно крайне страдает, я часто говаривал ему при встрече с ним: "Что, брат Акакий, каково сегодня?" В ответ на это он тотчас показывал мне, иногда синее пятно под глазом, иногда уязвленную шею или голову; а как я знал, что он добрый терпеливец, то говаривал ему: "Хорошо, хорошо, потерпи— и получишь пользу". Прожив у своего немилостивого старца девять лет, Акакий отошел ко Господу, и погребен в усыпальнице отцов. Спустя пять дней после этого, наставник его пошел к одному, пребывавшему там, великому старцу, и говорит ему: "Отче, брат Акакий умер". Но старец, услышав это, сказал ему: "Поверь мне, старче, я сомневаюсь в этом". — "Пойди, и посмотри, — отвечал тот. Немедленно встав, старец приходит в усыпальницу с наставником блаженного оного подвижника и взывает к нему, как бы к живому: "Брат Акакий, умер ли ты?" Сей же благоразумный послушник, оказывая послушание и после смерти, отвечал великому: "Отче, как можно умереть делателю послушания?" Тогда суровый оный старец, который был прежде наставников Акакия, пораженный страхом, пал со слезами на землю, а потом, испросив у игумена лавры келлию близ гроба Акакиева, провел там остаток жизни уже добродетельно, говоря всегда прочим отцам: "Я сделал убийство". Мне кажется, что великий старец, говоривший с умершим, был сам сей Иоанн Савваит.

(Рассказы преподобного Иоанна Лествичника)

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.