Кратко: человек ищет чужой опыт, примеры. А это не возможно в «чистой», не эмпирической философии

10. Каждая вещь в природе действует по законам. Только разумное существо имеет волю, или способность поступать согласно представлению о законах, т. е. согласно принципам. Так как для выведения поступков из законов требуется разум, то воля есть не что иное, как практический разум. Если разум непременно определяет волю, то поступки такого существа, признаваемые за объективно необходимые, необходимы также и субъективно, т. е. воля есть способность выбирать только то, что разум независимо от склонности признает практически необходимым, т. е. добрым. Если же разум сам по себе недостаточно определяет волю, если воля подчинена еще и субъективным условиям (тем или иным мотивам), которые не всегда согласуются с объективными,- одним словом, если воля сама по себе не полностью сообразуется с разумом (как это действительно имеет место у людей), то поступки, объективно признаваемые за необходимые, субъективно случайны и определение такой воли сообразно с объективными законами есть принуждение; т. о. хотя отношение объективных законов к не вполне доброй воле представляется как определение воли разумного существа основаниями разума, но эта воля по своей природе послушна им не с необходимостью.

Представление об объективном принципе, поскольку он принудителен для воли, называется велением (разума), а формула веления называется императивом.

Все императивы выражены через долженствование и этим показывают отношение объективного закона разума к такой воле, которая по своему субъективному характеру не определяется этим с необходимостью (принуждение). Они говорят, что делать нечто или не делать этого - хорошо, но они говорят это такой воле, которая не всегда делает нечто потому, что ей дают представление о том, что делать это хорошо. Но практически хорошо то, что определяет волю посредством представлений разума, стало быть, не из субъективных причин, а объективно, т. е. из оснований, значимых для всякого разумного существа, как такового. В этом состоит отличие практически хорошего от приятного; приятным мы называем то, что имеет влияние на волю только посредством ощущения из чисто субъективных причин, значимых только для того или иного из чувств данного человека, но не как принцип разума, имеющий силу для каждого .

Совершенно добрая воля, таким образом, также подчинялась бы объективным законам (добра), но на этом основании нельзя было бы представлять ее как принужденную к законосообразным поступкам, так как сама собой, по своему субъективному характеру, она может быть определена только представлением о добре. Поэтому для божественной и вообще для святой воли нет никаких императивов; долженствование здесь но на своем месте, так как воление само собой необходимо согласно с законом. Поэтому императивы суть только формулы для выражения отношения объективных законов воления вообще к субъективному несовершенству воли того или другого разумного существа, например воли человека.

Все императивы, далее, повелевают или гипотетически, или категорически. Первые представляют практическую необходимость возможного поступка как средство к чему-то другому, чего желают (или же возможно, что желают) достигнуть. Категорическим императивом был бы такой, который представлял бы какой-нибудь поступок как объективно необходимый сам по себе, безотносительно к какой-либо другой цели.

11. Таким образом, существует только один категорический императив, а именно: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом.

16. Автономия воли как высший принцип нравственности

Автономия воли есть такое свойство воли, благодаря которому она сама для себя закон (независимо от каких бы то ни было свойств предметов воления). Принцип автономии сводится, таким образом, к следующему: выбирать только так, чтобы максимы, определяющие наш выбор, в то же время содержались в нашем волении как всеобщий закон. Что это практическое правило есть императив, т. е. что воля каждого разумного существа необходимо связана с ним как с условием, не может быть доказано расчленением входящих в него понятий, так как это - синтетическое положение; [для доказательства] нужно было бы выйти за пределы познания объектов к критике субъекта, т. е. чистого практического разума, так как это синтетическое положение, предписывающее аподиктически, должно быть познаваемо совершенно a priori; но такая задача не относится к настоящему разделу. Однако что упомянутый принцип автономии есть единственный принцип морали,- это вполне можно показать при помощи одного лишь расчленения понятий нравственности. В самом деле, таким образом обнаруживается, что принцип нравственности необходимо должен быть категорическим императивом, последний же предписывает не больше не меньше как эту автономию.

Гетерономия воли как источник всех ненастоящих принципов нравственности

Если воля ищет закон, который должен ее определять, не в пригодности ее максим быть ее собственным всеобщим законодательством, а в чем-то другом, стало быть, если она, выходя за пределы самой себя, ищет этот закон в характере какого-нибудь из своих объектов,- то отсюда всегда возникает гетерономия. Воля в этом случае не сама дает себе закон, а его дает ей объект через свое отношение к воле. Это отношение, покоится ли оно на склонности или на представлениях разума, делает возможным только гипотетические императивы: я должен сделать что-нибудь потому, что я хочу чего-то другого. Моральный же, стало быть категорический, императив говорит: я должен поступать так-то или так-то, хотя бы я и не хотел ничего другого.

18. Понятие свободы есть ключ к объяснению автономии воли

Воля есть вид причинности живых существ поскольку они разумны, а свобода была бы таким свойством этой причинности, когда она может действовать независимо от посторонних определяющих ее причин подобно тому как естественная необходимость была бы свойством причинности всех лишенных разума существ - определяться к деятельности влиянием посторонних причин.

Приведенная дефиниция свободы негативная и поэтому она ничего не дает для проникновения в со сущность; однако из этой дефиниции вытекает положительное понятие свободы, которое более богато содержанием и плодотворно. Так как понятие причинности заключает в себе понятие законов, но которым в силу чего - то, что мы называем причиной, должно быть дано нечто другое, а именно следствие, то хотя свобода и не есть свойство воли по законам природы, тем не менее нельзя на этом основании утверждать, что она совсем свободна от закона; скорее, она должна быть причинностью по неизменным законам, но только особого рода; ведь в противном случае свободная воля была бы бессмыслицей. Естественная необходимость была гетерономией действующих причин, так как каждый результат был возможен только по тому закону, что нечто другое определяло действующую причину к причинности; а чем же другим может быть свобода воли, как не автономией, т. е. свойством воли быть самой для себя законом? Но положение воля есть во всех поступках сама для себя закон означает лишь принцип поступать только согласно такой максиме, которая может " иметь предметом самое себя также в качестве всеобщего закона. Но это есть как раз формула категорического императива и принцип нравственности; следовательно, свободная воля и воля, подчиненная нравственным законам,- это одно и то же.

Если, таким образом, предполагают свободу воли, то достаточно расчленить понятие свободы, чтобы отсюда следовала нравственность вместе с ее принципом. Между тем этот принцип есть все же синтетическое положение: безусловно добрая воля - это та, максима которой всегда может содержать в себе самое себя, рассматриваемую как всеобщий закон; в самом деле, путем расчленения понятия безусловно доброй воли нельзя найти это свойство максимы. Но такие синтетические положения возможны только потому, что и то и другое познания соединяются друг с другом через связь с некоторым третьим, в котором они находятся. Положительное понятие свободы создает это третье, которое в отличие от того, что бывает при физических причинах, не может быть природой чувственно воспринимаемого мира (в понятии которой сходятся понятия чего-то как причины в отношении чего-то другого как действия). Что такое это третье, на что нам указывает свобода и о чем мы a priori имеем идею, пока еще невозможно здесь показать; необходима еще некоторая подготовка, чтобы сделать понятной дедукцию понятия свободы из чистого практического разума, а вместе с ней также и возможность категорического императива.

19.

Противоречие этического долга и склонности человека. Категорический императив. Будучи безусловным предписанием, категорический императив исключает возможность для человека руководствоваться склонностями в своем этическом поведении. Человек нравственен только тогда, когда действует по велению долга, а не по склонности оказывает благодеяния другим людям. Долг - это принуждение соответственно нравственным законам. Если в силу склонностей, то нравственность терпит ущерб. Позиция вызвала оживленную дискуссию. Гейне сказал: люблю своих близких, в силу склонности оказываю им приятные услуги, но вот беда - я оказываюсь безнравственным человеком. Если действую исключительно из требований долга, то нравственный человек.

Признание безусловной ценности личности. Личность выступает как цель сама по себе. Категорический императив - формулировка: поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству ... точно так же, как к цели, ... а не как к средству.

Если мы делаем другого человека, себя средством для достижения другой цели, мы не следуем категорическому императиву. Тогда мы безнравственные существа. Нельзя относиться к человеку только как к средству. Человек может быть средством, но не только.

Поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты мог бы пожелать, чтобы она стала всеобщим законом. Требование должно быть применимо ко всем обстоятельствам, всем людям. Всеобщность и необходимость. V век до нашей эры - не делай другому того, что бы ты не пожелал, чтобы было сделано по отношению к тебе.

Признание свободы человека как необходимого условия возможности для человека следовать велениям долга. Если отрицать свободу человека, то нельзя и вменять ему ответственность за его действия. Если оценивать нравственность человека, то сама оценка предполагает признание свободы. Как возможна свобода в мире, подчиненном законам природы (третья антиномия, антитезис: в мире все происходит по законам природы, нет никакой свободной причины, человека включая)? Выход - жесткое разделение мира вещей в себе и мира феноменов. В мире феноменов свобода невозможна. Надо признать дуализм мира вещей в себе и мира явлений. Человек свободен как вещь в себе, как душа, понятие которой было отвергнуто Кантом посредством критики рациональной психологии. Понятие души - пустое, не соответствует никакому эмпирическому опыту и должно быть с точки зрения чистого разума отвергнуто. Но понятие души надо ввести, этого требует практический разум. Душа человека свободна, обладает свободной активностью, может начать ряд причин, начало ничем не обусловлено. Душа обладает разумом, только разум является законодателем, он дает нравственные законы, нравственный закон является императивом, императив как долженствование что-то делать - когда мы признаем свободу. В этом есть отличие разума от рассудка. Рассудок может только познавать - что было, что есть, что будет, а не что должно быть. Практический разум ставит этот вопрос и дает человеку предписания. В качестве ума постигающая способность практического разума не подчиняется условию временности. В нем можно найти то, что не можем найти в ряду эмпирических событий. Он свободен и ответственен за свои собственные деяния. Решить проблему свободы Кант смог только за счет пропасти между миром вещей в себе и миром явлений, которую он сам и вырыл.

18.Кант определяет свободу как независимость от закона природной причинности, от «принуж­дения» со стороны чувственности. Это отрицательное определение свободы. Здесь свобода выступает как негативная свобода, как «сво­бода от...». Кант это прекрасно понимает и пишет: “Но эта незави­симость есть свобода в негативном смысле, а собственное законодательство чистого и, как чистого, практического разума есть сво­бода в положительном смысле”. Таким образом, позитивная свобода, «свобода к...», определяется Кантом как добровольное подчинение нравственному закону. Это положительное определение свободы.

19.Свобода-добровольная починенность высшему моральному закону.Н может быть выявлены эмпирически,ибо в таком случае будет опираться на чужой опыт,а значит будет лишь конечным продуктом исследования.

20.Тезис третьей космологической антимонии : в мире существуют свободные причины.Антитезис-нет никакой свободы,все природа

Кант:природа и свобода могут быть приписаны одной и той же вещи без противоречия,но в различном отношении:в одном случае-как явлению,в другом-как вещи самой по себе.Принцип «вещь в себе», «вещью» является только человеческое сщество

21. Разумное существо должно поэтому рассматривать себя как мыслящее существо (Intelligenz) (следовательно, не со стороны своих низших сил), как принадлежащее не к чувственно воспринимаемому, а к умопостигаемому миру; стало быть, у него две точки зрения, с которых оно может рассматривать себя и познавать законы приложения своих сил, т. е. законы всех своих действий: во-первых, поскольку оно принадлежит к чувственно воспринимаемому миру, оно может рассматривать себя как подчиненное законам природы (гетерономия) ; во-вторых, поскольку оно принадлежит к умопостигаемому миру,- как подчиненное законам, которые, будучи независимы от природы, основаны не эмпирически, а только в разуме.Как разумное, стало быть принадлежащее к умопостигаемому миру, существо, человек может мыслить причинность своей собственной воли, только руководствуясь идеей свободы; ведь независимость от определяющих причин чувственно воспринимаемого мира (какую разум необходимо должен всегда приписывать самому себе) есть свобода.

22.Высший нравственный закон,добровольная принадлежность к умопостигательному миру без чувства «обязанности»

23. Но этой лучшей личностью он считает себя, когда он переносит себя в положение члена умопостигаемого мира, к чему его невольно принуждает идея свободы, т. е., независимости от определяющих причин чувственно воспринимаемого мира; в этом положении у него есть сознание доброй воли, составляющей, по его собственному признанию, закон для его злой воли как члена чувственно воспринимаемого мира; власть этого закона он узнает, когда он его нарушает. Моральное долженствование есть, следовательно, собственное необходимое воление [человека] как члена умопостигаемого мира и лишь постольку мыслится им как долженствование, поскольку он в то же время рассматривает себя как члена чувственно воспринимаемого мира.

Поиск по сайту: