Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

IV. 1. 3. Методы толкования Священного Писания



IV. 1. 3. 1. Виды толкования.

Дидим характеризует свои экзегетические произведения как 7p3mnhma (наброски, ссылки, комментарии), «l3go~» (слово) и «t3mo~» (часть). Толкование подразумевает «saf/neian» (точность) понимания толкователем библейского слова[576]. Такой метод толкования, присущий еще Оригену, подразумевает систематическое толкование Писания, то есть стих за стихом. Толкование («7p3mnhma») у Дидима разделяется на два вида. К первому относятся толкования на книгу Бытия, Иова и Захария, которые содержат лекции для катехизической школы, записанные учениками и, после переработки, изданные для использования в более широких кругах. Второй тип «7p3mnhma» находится в толковании на книгу Псалмов и Екклесиаста. Этот тип происходит из системы преподавания, который был присущ Александрийской школе в IV веке с вопросами учеников и объяснениями учителя[577].

Дидим говорит, что Библия должна истолковываться и духовно и буквально. Дидим говорит о существовании четырех методах толкования. Самым простым является буквальное (pr4~ @|ma), то есть то, что просто понимается под буквой, или как его еще называет Дидим «kata\ to\ pro/xeiron» (в прямом смысле)[578]. Историческое толкование (kaq} <storjan), или то, что дают исторические условия[579], необходимо из-за непонятных мест Библейского текста. Это достигается Дидимом путем доступного пересказа непонятных мест[580]. Как он указывает в своем комментарии на книгу Захария: «6peJ doke_ Ó l1xi~ Ó profhtik\ sugkecvsqai 6x #katalhlja~ t|~ sunq1sew~, metapoiht1on a8t\n o²tw~»[581]. Но часто буквальный смысл воспринимается им как неправдоподобный, маловероятный или как абсурдный, делая необходимым духовное толкование, например: «kaJ 6peJ #s=feian ¡cei poll\n £kaston t^n 6n ta_~ dvo diaq/kai~ met} a>nigmo$ kaJ baqvthto~ #phggelm1nwn...»[582]. «kaJ 6n tovt0 g+r tï @htï t4 6x #safeja~ #p3krufon shmajnetai...»[583]. «o8k o±sh~ #nantirr/tou t|~ <storja~»[584]. К третьему типу Дидим относит аллегорическое толкование, необходимое для отличения образов от того, что показывает буква[585]. Четвертым типом Дидим считает толкование «kat' a)nagwgh\n», возвышенное, т.е. необходимое для понимания глубины значения и раскрытия аллегорических слов или образов[586]. Дидим больше всего рассматривает духовное значение (#nagwg/), опуская историческое. Это происходит благодаря толкованию буквального смысла иносказательно (#llhgorja) или образно (tropologja)[587]. Благодаря огромной выразительности в аллегорическом толковании, Дидим считает, что задача экзегетики не в буквальном объяснении Писания, но, скорее, в открытии Божественной тайны, скрытой в тексте. Такое понимание Библии дает возможность Дидиму творчески использовать Писание в его комментариях. Для Дидима Библия может иметь экзегетическую функцию в двух случаях: показать истинность аллегорического толкования и расширить приводимые значения с помощью этого толкования. Например, чтобы надлежащим образом доказать аргументированность образного толкования «пяти дней» творения как пяти чувств, Дидим показывает, что в Писании числа необходимо понимать символично[588]. Он обращается к 14 главе Откровения, где Иоанн говорит о 144 тысячах девственников. Очевидно, размышляет Дидим, во времена Иоанна не было такого множества девственных мужчин. Число «144 тысячи» нужно понимать символично. Таким образом, это доказательство показывает весомость довода относительно понимания «5 дней» в Бытии 1 как символа[589]. Другой пример Библейского иносказания встречается и в других местах толкования на Бытие[590]. Дидим убеждает, что небесный свет, который просвещает землю, является символом Спасителя, тоже пришедшего с небес, чтобы излить свет на мир. Это символ так же используется апостолом Павлом, говорившим об этом в своих посланиях. Следовательно, не только книгу Бытия следует рассматривать предвозвестницей пришествия Христа и вдохновительницей Писания. Этот пример показывает полноту выражения и смысла этого небесного света в других местах Писания[591].

IV. 1. 3. 2. Принципы толкования.

Само толкование Дидима имеет несколько уровней. В начале толкования объясняется характер книги, и даются филологические, морфические и общие цели толкования: «¡rmÒzei pantˆ p[r]otiqemšnJ ™xštasin poi»sasqa[i] lÒgou tinÕj t¦ e„j t¾n ØpÒqesin prodialamb£nonti toà lÒgou»[592]. Кроме этого Дидим использует разные приемы толкования к разным книгам Священного писания в зависимости от ее содержания[593].

Так в толковании книги Бытия о творении мира он использует исторический метод, чтобы показать существенное единение созданного мира и невидимых стихий[594]. Но использование этого исторического метода является условием «pr3~ t3 rht3n» (как условие) понимания духовного смысла. Так в книге Екклесиаст Дидим объясняет, что: «perˆ tîn a„sqhtîn kaˆ Ðr[w]mšnwn oÙ mÒnon ktism£twn [¢l]l¦ kaˆ ™pithdeum£twn lšgetai»[595], но добавляет при этом историческое и грамматическое толкование. С другой стороны в толковании на книгу Песнь Песней он говорит: «p£nta noht£ e„[si]n, [™]foptik£, Øperour£nia. oÙdeˆj goàn, oÙd oƒ ¥gan “ptwcoˆ” t¾n di£noian, ™pˆ ·htoà lamb£nousin »[596] используя при этом исторический метод. Книга Паралипоменон содержит в себе премудрость Божию в загадках и притчах и поэтому в ней нет ни одного исторически ясного повествования. Открыть этот тайный смысл можно с помощью аллегории[597]. Книга Псалмов содержит в себе духовные понятия, поэтому она больше всего содержится в толковании Нового Завета[598]. При этом Дидим подчеркивает, что при толковании каждой книги нужно чтобы слова или значение каждой вещи не говорились, а осмыслялись: «t[¦]j [l]š[x]eij prÕj t¾n œn[noian toà pr]£gmatoj, perˆ oá lšgontai, di[anooÚ]meqa»[599]. Тема толковательного метода ясно видна на примере псалмов. Такой же толковательный метод виден и в книге Захария, где все события следует понимать иносказательно, а не в историческом смысле: «p©san aÙt¾n kat' ¢nagwg¾n ™kdektšon»[600]. В книге Иова объясняются суды Божии, Божественный промысел и сущность мудрости и терпения. Поэтому в толковании этой книги Дидим очень хорошо соединяет историческое и нравственное толкование. Таким образом, Дидим в своей экзегетике использует и этимологию и грамматическое понимание греческих и еврейских слов и фраз, разные списки предыдущих толкований, особенно нехристианских толкователей (например Филона) и другие переводы (Акиллы, Симмаха и Феодотиона)[601]. Дидим при этом говорит: «plok» ™stin t¦ kat£llhla katall»loij lamb£nein ·ht¦ kaˆ t¾n nÒhsin e‡rein tînde prÕj t£de kaˆ t¾n ™ke…nwn prÕj taàta.»[602]. Но зная также определенные стоические, филоновские и оригеновские законы толкования, он не включает механически их в свое толкование. Он знает раввинистические каноны толкования: «™lšgomen poll£kij, Óti ™n…ote di¦ tîn kaqškasta tÕ kaqÒlou de…knutai, kaˆ <™>crèmeqa tÒte martur…J toÚtJ lšgontej»[603]. При этом он показывает знание иудейской истории и религиозной традиции[604]. Весте с тем, как говорилось выше, сам Дидим не знал еврейского языка и использовал толкование с еврейского Оригена и Филона. Он очень часто использует теорию греческой философии, мифологию, геометрию, арифметику, физику и медицину. Цель этих дополнительных источников заключается в более полном раскрытии значения текста. Он не использует Библейские тексты, как просто повествование, которые имеют только историческое и филологическое значение, но считает их животворным словом Божиим, которое действует и сейчас.[605]

IV. 1. 3. 3. Особенности толкования Дидима.

IV. 1. 3. 3. 1. Духовное толкование.

Особенности духовного толкования Дидима видны в его методе, который он называет возвышенное (kat} #nagwg/n). Этот термин не имеет строгого определения, но основывается на толковании, которое ведет (#n-=gw – вести наверх, приводить), толкование из буквы и истории в духовную глубину, как завершение исторического повествования. Метод этот не только строго герменевтический, но и богословский. Он выражает и показывает общие богословские начала, которые заимствуются из богословия его эпохи. Дидим был в полном согласии с Климентом, Оригеном и Афанасием. Толкование Дидима находится в связи не только с филологическими, историческими, грамматическими канонами, но и с канонами Церкви. И ради большей точности необходимо различать два разных начала: филологическое и богословское[606].

Дидим, как и Афанасий, не принимает абсолютное платоническое различие между миром чувственным – видимым и умный – невидимым. По Дидиму эти два мира находятся в существенной связи. Видимый мир восходит к невидимому, а невидимый имеет историческое основание в видимом. «Kaˆ Óra ge tÕ mšgeqoj tÁj di' ¢pokalÚyewj ginomšnhj paideÚsewj, faneroÚ[s]hj ™k tîn fanerîn t¦ m¾ fainÒmena, ™k tîn a„sqhtîn [t¦] nooÚmena»[607]. Творение мира выражает движение к духовному миру, и показывает связь временного и вечного, тленного и нетленного. Таким образом, по Дидиму, правильное понимание творения в его полноте возможно, когда человек перейдет от исторического и грамматического понимания к совершенному восприятию горнего мира[608]. Дидим подчеркивает, что духовное толкование имеет свое начало в истории. Как мы видели, чувственное приводит к духовному. В реальности исторические факты имеют цель обучить смыслу символов, потому что они сравниваются ради какого то прототипа, например телесное обрезание. Кроме этого, очень часто исторические моменты содержат и какое-то нарушение, которое непонятно для плотского восприятия, и тогда в этих моментах подразумевается духовное значение. Духовное толкование Дидим противопоставляет язычнику Порфирию, которого он осуждает за его толкование, так как он искажает библейские свидетельства[609]. Сам Дидим настаивает, что Дух постоянно вдохновлял писца и необходимо преодолеть грамматическое значение текста, чтобы познать духовный смысл. Конечно, историческое повествование приносит большую пользу, однако в некоторых случаях грамматическое толкование не нужно, т. к. оно недостойно Бога, и только скупые в мыслях еретики настаивают на таком толковании.

По Дидиму события отождествляются с умным и духовным миром, в то время как слова являются лишь их выражением[610]. Слова выражают и показывают факты. Имена определяют факты или события, которые являются Сущностью. Сущность разумна, и слова важны для этой сущности, но не являются самой сущностью. Существует связь между вещью и сущностью. Поэтому толкователь должен знать не только грамматическое значение, но и сущность самой вещи. Сущность и вещи бестелесны сами по себе и не чувственны, поэтому мы их можем познать только через имена и их действия[611]. Таким образом, слова и имена имеют отличительные силы, которые они передают вещи–«prÀgma». Слова являются одеждой (<m=tio) Божественного Слова. Так же они являются неотделимой частью библейского апокалипсиса, который должен читаться на основе грамматических, богословских и исторических канонов. Такое толкование Дидима предпочитается историческому «kaq} <storjan» толкованию и буквальному «pr3~ to rht3n»[612]. Толкователь не должен ошибаться в словах, но как «предметы различного свойства называются одним именем, и такие называются “¦m9numa”, но предметы одного свойства, названия и природы, по принятому у диалектиков способу выражения, называются “sun9numa”» [613].

IV. 1. 3. 3. 2. Природа Священного Писания.

В предпосылке глоссологического начала Дидим определяет природу и действие письменного Божественного откровения. Это видно на примере аллегорического толкования псалма 21, 19: «Разделиша ризы Моя себе и о одежди Моей меташа жребий». Дидим в этом псалме говорит об отношении Писания и Христа. В этом моменте видно влияние на Дидима Климента и Оригена. Писание– это тело Спасителя, его кости это «kat= n3hsin l3go~» (слова умозрительные), Его ризы это слова Писания, то есть это ризы Боговидения «¹ lšxij ƒm£tiÒn ™stin toà qewr»matoj»[614]. Существует неразрывная связь между библейским словом и вещью (prÀgma), которое и есть божественное слово, следовательно слово мы узнаем и от его Божественных риз, то есть библейское письменное откровение, которое пребывает всегда в зависимости от него. В противоположность еретики разделяют ризы слова, разделяя библейские слова от Логоса, итак они Его раздевают от Его одежды. Это происходит потому, что значение библейских слов написано не от человеческого знания, а от Божьего слова. Итак, еретики увлекаются словами, и становятся властителями этих слов. Если они сохранят нераздельным хитон Христов, они будут знать Его природу[615]. Библейские имена не носят в себе всемирное знание, напротив их значение – восхождение к реальностям духовного Божьего мира. Дидим различает так же в Писании моральное или практическое и умозрительное – qewrhtik/ или созерцательное – 6poptik/ начало. Так, например, в толковании на книгу Захария 8, 16–17[616] Дидим согласен с тем, что практическое учение содержит в себе заповеди Божии (Ветхий Завет) и Спасителя с Апостолами (Новый Завет), которые должны быть делом всей жизни. В основном это учительные заповеди, которые практически научают жизни и называются у Дидима Òqik= maq/mata – нравственное знание. Параллельно со Священным писанием Дидим говорит, что так же и тварь и все созданное ясно свидетельствует о Божестве, которое открылось « oÙc †na poiîmen ¢ll' †na qewrîmen aÙtoÝj»[617]. Кроме практического учения существует и богословское, которое более полное из–за открывающейся тайны Святой Троицы и домостроительства Божия, относящихся к «ÑrqÒdoxa dÒgmata kaˆ must»ria tÁj basile…aj»[618]. Понятие этических и практических заповедей предполагает толкование по букве, в то время как знание богословского учения предполагает использование духовного толкования. Органическая связь Христа Слова с письменным словом откровения предполагает Богодухновенный характер писания. Следовательно, писание произошло не по человеческим законам. «æj toà pneÚsantoj aÙt¾n ¡g…ou PneÚmatoj Qeoà kaqestîtoj»[619]. Святой Дух показывает и вдохновляет сказанное от священных писателей. Вместо Духа Дидим часто говорит «¦ l3go~ to$ Kurjou»[620], которое обращено к говорящему: «Ñmmato‹ kaˆ fwt…zei prÕj tÕ qe£sasqai t¦ k£llh [k]aˆ must»ria tÁj ¢lhqe…aj kaˆ tÁj Qeoà sof…aj»[621]. Это происходит потому, что дух не говорит человеку невидимое и тайное, но запечатлевает слова в душе какого-нибудь мудреца, который начинает служить слову[622]. В этот момент овладения Божественным словом или Духом священный писатель говорит от лица Святого Духа и Сына и Отца «™k prosèpou toà ¡g…ou PneÚmatoj, À toà Uƒoà, À toà PatrÕj»[623]. Однако эллинистическое представление о богодухновенности писания отличается от взглядов, о которых говорит Дидим. Дидим считает, что во время богодухновления писатели не переходят в состояние механических или безвольных органов Святого Духа. Они остаются писателями и во многих случаях писание говорит от лица тех, кто их писал – от лица твари. Дух просвещает разум, так, что он видит истину. Личное соработничество вещей и само написание Божественных вещей открывается в истории и в грамматическом понятии слов и имен, которые происходят от писателей и это, следовательно, ризы Божественного слова. Их историчность и образный вид возвещает Божественную правду. Как слово, так и носители этого слова должны толковаться согласно с требованиями божественного толкования: «aƒ qeÒp[ne]ustoi grafa…, m©llon d' aƒ qe‹ai no»seij aÙtîn ™n aŒj Ð katab¦j poima…nei ™n k»poij kaˆ kr…na sullšgei»[624] Выяснение связи Ветхого с Новым Заветом выясняется у Дидима в толковании различных свидетельств Ветхого Завета, особенно в пророческих книгах. Толкование Дидима полностью соответствует церковному преданию и показывает единение двух заветов и противопоставляется гностическим и манихейским ошибкам. Так толкование на псалом 30, 5–6 («в руце твои предаю дух мой») говорится о двух руках, как символе двух заветов, в которых присутствует Спаситель и Его Дух. Святой Дух и Христос осуществляют единство двух заветов. Дух действует в достойных Ветхого Завета людях, в то время как Христос составляет общее содержание двух заветов. Следовательно, Ветхий Завет является пророческой книгой, в которой возвещается скорый приход Христа[625]. Толкование его возможно только в свете полноты природы Христа, если будет исполнено и запечатано тайное. Особую связь двух заветов, но вместе с тем и их разграничение Дидим показывает на таких примерах: тип–икона, тень–истина, буква–дух. Эти примеры не относятся к содержанию заветов, чем бы принизилось значение Ветхого Завета, но к образу самого слова[626]. Особенно Дидим толкует слова о Ветхом завете как тени Христа. Достоинство Ветхого Завета в том, что через него открывается Христос, Солнце правды, как привык называть Дидим в таких случаях Христа. Присутствие Христа в Ветхом Завете не совсем явно, т.к. закрыто письменами. Это он объясняет в толковании на книгу Захарии 14, 8–9 в которой он описывает Ветхий Завет как нижний Иерусалим «[Ø]p[Õ tÁj] ski©j toà nÒmou kaˆ tÁj toà [gr]£mmatoj palaiÒtht[oj … ¢km¾n to[à ceimî]noj kratoàntoj»[627]

Ветхий Завет является прототипом Нового Завета: «mustikîj kaˆ promhqest£twj dialšgetai, a„nittomšnh m©llon ™n pollo‹j À fr£zousa ™n taÙtù»[628], но не принимая грамматическое и историческое понимание этого типа, как иудеи и еретики, не могущие подобно слепцам, пребывать перед полнотой истины. Действительное понимание Ветхого Завета возможно при различении буквы от Духа, формы от истины, и тогда, как у Моисея, снимается покрывало буквы от его глаз и перемещается от временного к вечному, от земного к небесному[629]. Ветхий Завет открывает истинную волю Божью, когда понимается духовно. Это возможно только через Христа. Разница между Ветхим и Новым Заветом существенная. Ветхий содержит заповеди обетования, которые носят временный характер, в то время как Новый Завет вводит абсолютно новое понятие: веру в Троицу и эта вера теперь живет вечно и выражает полноту Церкви. Ветхому Завету Дидим дает толковательный смысл. Оба Завета имеют славу в Боге, но первый завет имеет славу в букве, а второй – славу в духе[630].

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.