На трупах их установим

1.0

День добрый, для вас вещает ежедневная ультраволновая программа. Координаты волны: 23.00. Не так давно стало известно…

Постановление номер четыре: каждый гражданин всегда обязан иметь при себе любой источник массового оповещения: радиовещатель, телевещатель, глазной детектор и т.д.

Хлопок двери. Несколько небольших крошек побелки слетает со стены. Радиовещатель выключается нажатием рычажка. Высокий, мужчина лет двадцати с несвойственной его возрасту серьезностью на лице садится на жестяную койку с двухслойным матрасом и разглаживает руками недавно скомканную бумажку на своем колене. Бумажка пахнет свежей краской и слегка пачкает грубые пальцы молодого человека, которые с трепетом проводят по прямоугольной печати с изображенной на ней рукой держащей кольцо с острым выступающим копьем. Словно символ Марса вашего, что было пару десятков лет назад.

Жилая камера солдата редко может похвастать, чем-либо кроме вещей первой необходимости: кровати, неким подобием стола или тумбы, стула и развешенных плакатов-агиток.

D -88, он же сидящий на койке человек, блестит глазами от радости созерцания бумаги, ценного документа, который может получить далеко не каждый. От удовольствия он закатывает рукава четко до локтей и продолжает созерцание. Завтра D следует пройти по указанному адресу – в дом 53, что напротив площади Воинской Славы, получить надлежащие ему вещи и снаряжение. D , беспечно рад, ведь теперь он сможет увидеть, в первый раз в жизни, неверных и купить себе одну. Несколько месяцев он смотрит с горячей завистью на своего соседа по общему помещению жительства, J -500, которого тоже недавно приняли в элиту. Но теперь они оба как братья. Не просто товарищи, граждане, а братья одного большого общества – Элиты ВКМП. D берет сенсорный прямоугольник и, спешно, пишет сообщение. Буквы неохотно стекаются к большим пальцам, из-за чего Дэ нервничает и, согнувшись, стучит ногой об пол. Сегодня в столовую Элиты его не пустят из-за того, что в базу заносят через день после получения подтверждения, а завтра – на здоровье. Глазной детектор отсоединяется от головы с неохотным звуком и отправляется на столик. Солдат валится на кровать, которая скрипнула пружинами-струнами.

Несвойственно яркое солнце мартовских ид ласкает, свежую, политую за ночь дождями землю и сушит остатки луж. Всплеск! Сапог тревожит гладь воды и грязные капли покрывают поверхность обуви, но владельцу сапог плевать. Он бежит в столовую, поделиться с товарищами радостью и в очередной раз выполнить пропагандирующую миссию государства о добровольном призыве в Элиту.

Дэ, из предосторожности, зашел сначала в свой корпус.

- Как так? Покажите талон! С каких это пор человек авангарда будет питаться в отделе простой пехоты? Вам туда, товарищ, - проверяющий показывает на дверь в противоположном конце холла.

Лозунг над дверью: «Долг, Право, Коммуна».

Нельзя сказать, что D сильно расстроился, потеряв компанию прежних товарищей, скорее наоборот. Его всего обуяло нервное чувство гордости за себя. К тому же произошедший инцидент с прапорщиком R-69 вынуждал его поскорее покинуть неблаговидное место, а что будет с этим обреченным, стало чужой заботой.

Десятки сверлящих взглядов обвели новичка и расценивающе вглядывались то в номерное имя, выбитое на табличке, то в глаза, пытаясь угадать: к кому же сядет новоиспеченный солдат?

D опешил. Столько незнакомых лиц проглатывали глазами его фигуру, прожевывали и пробовали на вкус. Он останавливается посередине, и всматривается в поиске пустых мест. Неожиданно из-за ближайшего стола выходит один из элитовцев, крупнее самого D , на порядок выше и, протянув руку, представляется: «F -09». D , невзначай оглядел ярлык с нумер-именем парня, как бы сверяя с его словами, и пожал протянутую руку, в замешательстве проговорил свое имя. Пораженный внешним обликом своего нового знакомого и, так же обрадованный, что совсем скоро он станет намного сильнее, Дэ горделиво сделал шаг вперед и ответил братским объятием, стукнувшись о широкую грудь сотоварища.

Элитные войска – вещь гораздо более серьезная, нежели чем служба простых солдат, ведь только инфицированных по всем пунктам элитовцев пускают наружу. Таких, как этот здоровенный Эф, таких, как эти ребята, что любопытно, поверх занесенных в рот вилок и стаканов смотрели сейчас на Дэ. Мало кто улыбался, но если и улыбался, то скрывал под этой маской изучающий взор. От фуражки на приглаженных волосах до подбородка, от манжета до срединного пояса, от нижнего пояса до легких ливерных сапог D-88 подвергся ничего не выражающему, но проверяющему осмотру. Невольно, глаза сидящих скакали вверх-вниз, диагонально, горизонтально, и если бы можно было помечать цели взглядов точками, то парень был бы весь сплошь окрашен.

Наслышавшись о городском Авангарде, веруя восхваляющим ее лозунгам, любой посторонний человек, но, безусловно, гражданин, раскрыв рот, находился бы под большим впечатлением от кибернизированных крупных тел, солдат. Мощные движения челюстей-железяк оставили бы неизгладимое впечатление наравне с непроницаемой, будто общей атмосферой любого сидящего.

Дэ и не ожидал, настолько эффективного результата кибернетической реформы. Увидев все своими глазами, в нем загорелся голод к тому же, чем богаты эти ребята. Казалось, что все они, вылиты из благородных металлов, все до одного идеальны, будто изваяния руки мастера, однако не в новинку. Нумер восемьдесят восемь не собирался познавать и изучать. Он собрался к этим ребятам, чтобы они поделились. Но увидев Эф, настолько идеальное воплощение проекта, перфектную рекламу SX терапии, замешательство медленно падало, давя все предрассудки. В этот момент он стоит перед F, как ученик перед лектором, поражаясь не столько мускулатуре, невиданному росту и слаженности всего организма, но и его безоблачным голубым глазам, веющим добротой и расположением к нему, соучастием и взглядом тысяч положительных качеств.

- Прости, можно сесть с вами? Не знаю никого здесь. В первый раз в таком коллективе, как высший слой армейских, - D совсем растерялся.

- Да, да, конечно! Брат, наш, ребят, - F окликнул свой столик, - любуйтесь! Сделаем мужиком? – берется за плечи D и сажает его на стул.

Столик бурно заводит разговор с новоприбывшим. Кто-то с недоверием расценивает, кто – с надеждой вглядывается в глаза, понимая, что D, свой, парень, не промах. Такой же, как они, которых сплотили ужасы войны с давно побежденными соперниками, еще до революции, все их захваченные территории городских руин, сделавшихся прекрасным архитектурным продолжением государства. Вступив на добровольную службу, никогда не можешь точно сказать для чего это тебе, зато кто-нибудь другой, и не один - ответит. Он скажет спасибо, и, плача будет целовать твои руки, защитившие его, его семью и весь этот поганый мир, пусть даже не пригодный теперь для жизни. Солдат, спасибо за жизнь!

По радиовещателю заиграл гимн, и все встали. Басистая гармония понесла строчки. Солдаты нервно бегали глазами по окну, которое заливало их блеском. Эф фанатично отдавал честь от груди правой громадной рукой. Переводя дыхание сели.

Вскоре Дэ привык и с интересом отвечал на любопытство новых товарищей.

- Ты откуда к нам пришел? Десантура? Нет? У них так же безобразно чистят сапоги! – новоиспеченный товарищ-исполин засмеялся, положив в рот ложку. Ложка вышла обратно отполировано-чистой, блеснув металлом прямо Дэ в глаз.

D-88 покраснел, ведь вчера только он купил неверную на собранные пятнадцать талонов, и та успела вычистить, по его мнению хорошо, сапоги. Затем он вспомнил про лужу и зарделся краской.

- Нет, я из пехоты… Вы не подумайте ничего, но я был под руководством товарища R-69, - Дэ обильно смутился, утыкаясь в тарелку. - Который дезертировал на днях.

Эф прищурил полные веки, прожевывая. Он уставился в стену, будто на ней написали похабное слово.

- Нет, ты не принимай чужих ошибок на свой счет, - F-09 водил вилкой в воздухе, будто дирижировал своей речью.

- Да, это новая страница, так ведь?

F-09 растянул рот в улыбке, отчего лицо стало еще больше, и глаза прошлись по лицу, расстегнутому воротнику и именной табличке D.

- Да, парень. Дело что надо.

Новичок улыбнулся в ответ. Еще бы, Дэ знает, что за дело. Огромный парень ему нравился, «жаль, что так поздно перевели, а пока этот здоровяк будет поучать меня жизни, можно будет сойти с ума» думал Дэ восемьдесят восемь и взирал на качественно выполненную символику в орнаменте стен. Черно-бело-красное оформление. Занавес из красного майлара, натянутый на окна, пускал алое освещение по спинам людей и давал кровяные блики на металлических частях стола, на вилках и ложках. Окрашивал сосуд с водой. Парень, сидящий слева, толкнул локтем, предложив сигарету, и развеял его взгляд:

- Я O-11. Можно просто О-один-один.

- Дэ-восемьдесят-восемь, спасибо, я не курю, - D повел рукой, обозначая отказ.

- Правильно, - вмешался Эф, сам взял протянутую сигарету и съехидничал, - ты не против, О две единицы?

О-11 нахмурился и пробормотал что-то, на что здоровяк, закуривая от титаниумовой зажигалки с изображением черепа, улыбнулся зубами.

- Не кури, Дэ, не возьмут в партийные телохранители. Здесь конкурс. Если ты конечно желаешь.

- Я брат товарища М-39, - Дэ принялся за синтезированный кусок, - думаю, ей и так надоело видеть меня каждый день.

О поперхнулся. Сидящие рядом замолкли, за всем столом насторожились десяток пар ушей. Дэ понимал весомость своих слов и не обращал внимания, продолжая жевать лист салата. Эф выкатил глаза, затушил сигарету и развернулся всем своим широким корпусом к новобранцу. Сначала он будто не решался спросить и, опустив голову, вдруг резко поднял и смотрел глубоко глаза в глаза:

- Я все понимаю, Дэ, но со словом «она» обращаются только к неверным, и то, при хорошем настроении, но, это правда? Ты действительно его брат?

- Да, Эф-ноль-девять, - D тронул и повертел табличку на груди широкоплечего F.

- Тогда почему ты не там? – F тыкнул пальцем вверх. - Почему твое имя не А-какой-то-там?

- Я солдат. А она сама справится, здоровяк, - Дэ вылез из-за стола, - где моя новая комната?

Эф, не оборачиваясь, указал большим пальцем назад, повел рукой по поднятым бело-русым волосам, открывая высокий лоб, и нахмурился, затягиваясь новой сигаретой, пуская складку по переносице.

Постановление номер тринадцать: гражданство может получить только лицо мужского пола, как от рождения, так и при полном психическом осознании своей половой принадлежности.

1.1

Высокое солнце совсем спалило волосы сторожей. Из русых, нордических прежних черт они стали золотыми; частое пребывание на воздухе, и днем и вечером покрасило руки, лицо, открытый летом торс в светло-коричневый приятный цвет, который нравился неверным, но сторожа были совершенно непробиваемы до чужих ощущений и симпатий. К тому же, за охрану платили. Запрограммированные на ненависть к этим существам, они лишь жестко подшучивали над их высокими голосками, странным говором и совершенно нелогичным характером. Вся охрана заключалась лишь в том, чтобы эти малодушные были сыты и более-менее здоровы. Некоторые из данных образцов следовало поддерживать в хорошей форме для воспроизведения мужских ветвей. Каждую из неверных, практически любую мог купить уважаемый обществом гражданин ВКМП. Стоило это совершенно не дорого. Но существовал свод законов и правил, запрещающий делать определенные действия с существом.

Неверные плохо понимали язык граждан, благодаря своему древнему регрессивному происхождению, но умели писать, некоторые свободно владели международным языком жестов. Все, чем они занимались круглые сутки, собственно, что им только позволялось: читать (книги не должны были быть старше нового времени, во избежание утечки информации), писать, иметь контакт друг с другом, но не более ста пятидесяти градусов в сутки (сутки в государстве, принято стало измерять в триста шестидесяти градусах – эквивалент двадцати четырем часам), ели они пищу самого скудного рациона, и, практически лишенную белка, соблюдая гармонию необходимую для стабильного, равномерного у всех, развития. Имена давались неверным в канонах устаревшего времени. Преимущественно латинского происхождения.

Все возможные меры в первую очередь направленные на развитие дислексии, давали громкие результаты с первых поколений. Большим сроком жизни неверные не отличались, в отличие от инфицированных солдат и сменяли друг друга довольно быстро. Атрофированные мыслительные процессы, заторможенное развитие аналитических способностей, логики и физических навыков делали существ беспомощной деградирующей массой.

Главная функция – размножение предусматривало у спец-особей хорошо развитое, детородное тело. Каждая потенциальная мать обязана была лечь под нож биомех-хирурга на внедрение вещества SX для кибернизации плода. Существ, не способных воспроизводить мужскую ветвь просто-напросто убивали. Рожденный плод помещался в родительные клиники, и до совершеннолетия проживал в благоприятных условиях, периодично проходя курсы кибер-процедур, которые с каждым годом становились все менее продолжительными, и, следственно – более эффективными.

Каждый сообщник государственного проекта – есть потенциальный военный и техник. И лишь некоторые из жителей принимали на себя бытовые профессии, но, безусловно, для начала проходя военную подготовку. Благодаря кибер-шагу в науке, необычайному секрету совершенства мужского тела, ВКМП без боязни шло на любую политическую стычку со своими немногочисленными соседями, крайне отрицательно относившимися к ВКМП, и по большому счету не знающих никаких тайн, секретов и больных мест стотысячных войск.

Несмотря на ваше, старое, «земляное» и цветущее, пока что, состояние планеты, вы с легкостью, без помощи пророков сами создадите композицию будущего. Никто толком не знает, почему же все-таки оказались мы в такой большой экологической беде, почему частично растаяли ледники и средняя температура зимой припекает, создавая загар, а летом, кровожадное солнце убивает простых смертных. Никто не в ответе теперь уже, за произошедшие чередой атомные катастрофы, прожёгшие точки на земном шаре. Поэтому оставшиеся страны так хаотично-быстро решили сплотиться в несколько союзов. И, казалось бы, конец не далек; места для существования достоин только один союз, право на восстановление не принадлежит уже никому. Совершенно не понятно, почему столько аварий обрушивается на вымирающую расу землян. Теперь уже «смертников». Да прибудет покой с теми, кто умчался, хватаясь за голову к другим звездам, вложив нечеловеческие миллионы денег в создание новых условий для жизни. Посмотрите на ваших мнимых властелинов и запретите им к чертям собачьим распускать руки на ваши родины и отечества.

История. Остановила свою бешеную скачку. Визуально дневник земли закончил, казалось бы, свое существование, но, увы. Союз Энергии, распадающееся ИПП, ВКМП, вольные, неверные: все потенциальные борцы за выживание. Растерзанная земля-мать беспощадна к своим детям, с такой любовью выращенным. Дети же растерзали обитель.

1.2

…Раны и кровь претерпим.

Пока сила дает жизнь.

Неправдой глаза закроем

Умоем ложью, построим,

На трупах их установим

Воздвигнем нашу быль.

Посеем страх и пожнем.

Разбросаем осколками

Толпами, уничтожим

Веру и радость. Убьем.

Забьем. Осколками

Конечностей собственных.

Справедливость прольем.

Нечто вроде ваших похорон, оттоков древних религиозных убеждений, происходило на небольшом, традиционно запрограммированном на коллапс пустынном бугре, песочной насыпи. В присутствии не многочисленной партийной составляющей предстояло приступить к программе уничтожения излишка родившихся неверных. Стереть, как ошибку людскую.

Ежемесячная церемония, однако не находилась в секрете между гражданами, и, никому особо любоваться-то не хотелось, как десятки младенческих тел неверных расщепляют на атомы и хоронят отходы в местном коллайдерном дематериализаторе.

Восемь человек, крупных, как и все «нечинованные» класса А-2 и один А-1 стояли, кто чуть позади, кто выдавался вперед и всматривался в происходящий процесс с вершины насыпи. Пара-тройка жителей-военных издалека пялилась, прикладывая руки домиком над глазами, чтобы неяркое солнце из-за серой безжизненной массы грязных туч не заслоняло их глазной детектор светом.

Девятый партийный член, товарищ М-39, несколько не вышедший ростом по сравнению с двухметровыми коллегами, безмолвно, сложив пальцы в карманах армейских штанов, занимался тем же, чем и остальные семеро. Следил за порядком происходящего. Вся беда в том, что при данной ситуации, по его же собственному указу, без присутствия всех восьмерых партийцев операция невозможна.

Нельзя точно понять, почему этот человек, этот странный, непохожий на остальных, так ловко овладел своим искусством. Искусством правления. Но между гражданскими и, зачастую между военными, ходили слухи о необычайном импульсе потока доверия во время одного лишь взгляда на товарища М-39. Как и все натуральные чувства, тактично блокируемые из сердца лабораторий, сквозь кибер-оболочку, волокна неорганической материи, неминуемо пробивали себе дорогу в сознание любого. Как в вашем направлении литературы – невежественной «сказке» все, загадочно любили товарища, диктатора нашего. И у каждого намбер-нумерного гражданина ВКМП висел этот загадочный портрет в темных очках над кроватью. Что же, как ни глаза притягивают? Увы, здесь логика вариативна. Глаз никто не видел.

Этот элемент правящего слоя стоял и вычищал языком остатки синтезированной пищи из зубов, потирал краем красной одноплечной мантии очки, гладил кобуру ладонями, одетыми в перчатки. Магнум в ней загадочно блестел на солнце, попадая осколками света в глаза военным.

Элитовцы, переговаривались друг с другом, в утомительном ожидании конца операции. Кое-кто волнительно поднимал взгляд на лидера, всматриваясь в темноту застекленных глаз пару секунд, но в безысходности опускал голову и терся ступней об песок, со вздохом перевешивая автомат на спину.

Гимн пел по мегарадиовещателю и одарял пространство звуком священных слов радиуса девяносто три километра вокруг.

С легким сердцем, уничтожив порцию биоматериала вымирающей старой расы, партия возвращается на свой пост, по неизвестному никому маршруту. Ввысь, в бесчисленные потоки и этажи города, города восхода.

Стекла искусственных оранжерей блестели в восходящем солнце и переливались песочными бликами на непробиваемой поверхности, заставляя бессмертные растения дышать фотосинтезом, а глаза людей – щуриться, поднимая на макушку глазные проекторы – прямой свет отражал изображение и портил бесподобную картину утра. Подобно солнцу Аустерлица, сегодня оно восходило с некоторой неприязнью, скрывая не то нападение, не то очередные проблемы от жителей искусственного города. Многовековые территориальные изменения, менявшие ландшафт, увеличивающие и уменьшающие социальный прирост, заставляли архитектуру неминуемо претерпевать изменения. Нынешнее, «древнее» расположение его, однако так и не поменяло нахождения – в районе бывшей Евразии.

В избыточном количестве топлива, город казался для всех окружающих манящим оазисом, простершимся на большие пространства. В то время как жители ВКМП запросто синтезировали пищу из потоков энергии и остатков от генофонда, соседи с негодованием и злостным желанием захватить благую территорию, вынуждены были ломать голову насчет неясного им пути выработки невообразимо питательной еды, прочнейших сплавов, огромных приростов населения и прочих недостижимых благ. Несмотря на то, что сам противник располагался на последнем зеленом континенте – Латинской Америке, желание войны снилось и бредило соседям. Лишь один малейший повод привел бы к сбору вооружения в любой момент. Отрицательное отношение к любой вере, к любой частице старого, поражало и злило Соседей с иными политическими и духовными ценностями, что в очередной раз ставило коммунистический строй ВКМП в одиночное существование. Без товарищей и союзников, партийные граждане чувствовали себя ничем не притесненными.

Главнейшим врагом огромного города-государства являлся Союз Энергии, имеющий противоположную точку зрения о половом притеснении в политической среде ВКМП, точнее об отсутствии полового разделения, в общем. Имея республиканский политический строй, СоцЭнергия, как привыкли называть ее союзники, однако соперничала с ВКМП за право обладания ценнейшими ресурсами. В молчании они шли бок о бок почти два десятка лет.

Никто не в курсе секрета грандиознейшего прогресса в науке, и поделом. Виной всему вера в пустых идолов. Жесткие наставления мускуланского государства запрещали поклонение и, в противовес насаждали пропаганду и великую любовь к товарищу M -39, лидеру мужского содружества.

Несколько не похожий на остальных и совершенно не кибернетизированный, человечишко, M -39, рядом с гигантами, изваянными, будто из сплошной стали, был многим похож на неверных, но никто и подумать не смел о действительности данной гипотезы. Равнодушные темные очки, словно завеса оттеняли взоры от глаз, но направляли, невольно, будто поворотом руки, в сердце, в моральную оболочку, в мозг, в любовь.

Постановление номер один: товарищ М-39 по сути своей является верхним звеном в управлении Военной Коммуны Мужского Права, покровителем всех классов от А, к которому сам причастен, до Е, установителем революции и полноправным человеком, пожинающим материальные и моральные плоды достигнутые вследствие его грандиозного открытия вещества SX.

История - мерило времени, знающее собственную точку отсчета, но не ведающая конца, могла бы запросто оборваться в начале двадцать третьего века после завершения атомной войны. Но люди, деморализованные существа, алчные в своих амбициях и беспощадные друг к другу все же подверглись закону естественного отбора, что, казалось бы, было совершенно возмутительно для существ такого класса, такого развития и, естественный отбор будто бы должен был обойти стороной организованный вид homo sapiens. История, ты дремлешь?

Человек – высокоорганизованное существо, поглощенное собственным эго, зачастую предающее свои инстинкты или наоборот – принципы, жаждущее лишь собственного благоденствия и полнейшего плотского процветания. Прощай, человек двадцатых веков.

Человек ВКМП – человек высочайших моральных, патриотических и товарищеских качеств, не ведающий губящей дух любви к противоположному полу, однако сохранивший в превосходстве инстинкт сохранения рода, испытывающий чистую, патриотическую любовь лишь к товарищу М-39.

Человек ВКМП – личность, стремящаяся к физическому совершенству, здравию души и тела. Человек непревзойденного рационального склада ума, но, в то же время непревзойденный творец искусства, дисциплинированный, достойный, полный уважения к старшим и родным.

Человек ВКМП – человек не подверженный пустой религиозной культуре, с чистым осознанием реальности всего происходящего в мире, умеющий объяснить любое явление. Человек, неподвластный влиянию древних культур, опиуму древнего народа, бесконечно чтящий товарища М-39, как избавителя от всех недостатков морали и плоти.

Человек ВКМП – высшая ступень развития вида человека разумного.

Доверие к одному строит доверие в каждого. Доверие в каждого строит идеальное общество. Исключает гражданские войны, кровные мести. Понятие семьи существует для всего большого, государственного общества, не для мнимых родственных связей.

1.3

В двадцать третьем веке люди проснулись под фосфорицирующим покрывалом атомной войны. Всего через месяц после изобретения первой действующей искусственной атмосферы на Марсе, в небо взвила первая хвостатая убийца. Рассыпаясь по земле десятками детенышей, она стерла полжизни на земле. Однако стирать особенно было уже нечего. Марс, расправив свои объятия под своей кислородной крышкой, принял всех, кто был волен. Вашингтон и Рио-де-Жанейро заснули под разрывным атомным дождем, Токио и Хабаровск рикошетом задохнулись, а Мадрид и Конго разбились под шквалом водной стихии.

Эта чума не достала пока центральных частей материка, и утро на отдельных частях Евразии еще было утром.

Группа людей под Навесным белесым зданием прорвала систему охраны на отрицательных этажах и теперь двигалась к сердцу белого истукана…

Когда М-39 было двадцать, она оканчивала шестой курс отделения биофизики и заочный факультет кибернетики. Но Эм не называли, она ждала подтверждения своей многолетней работы. Проект, который защищался, должен был сделать организм совершенным. Для кандидатов назначили срок, но Эм отказывали во второй раз.

Третий раз будет последним, решила она для себя.

Из раза в раз комната с длинным столом, сложенным из фрагментов, ослепляла своей белизной. Кандидаты боялись этой стерильной белизны и изобилия режущего света. Все в белом – люди – сидели за этими фрагментами и равнодушно смотрели в свои плазменные заметки.

- Ну, начинайте, девушка… - профессор в белом пиджаке ложит голову на подставленную руку, - как вас, ах да... вспомнил, вы не в первый раз уже передо мной.

Эм молчит и сжимает в руках клетку и лабораторный набор. Клетка бухнулась на гигиенически обрызганный этило-спиртом стол, и из нее вылез, усами вперед, кот. Одна рука М почесала ему по черному боку, от чего кот забулькал, а вторая рука, уже начиняла шприц из закаленной стали. Прозрачный столбик заполнился металлической жидкостью, напоминавшей ртуть. «Ну, Че, давай сюда лапу, друг» попросила Эм и выставила руку. Питомец наступил на ладонь. Кот продолжал бурчать и только лениво выдавил мяу, отреагировав на вколотый препарат. Игла вышла, капнув остатками на кристально-белый стол. Кот топтался белыми лапами, которые, однако, в сравнении с белизной стола выглядели безнадежно измазанными.

- Ну же, колоть кошек мы и сами можем. Где же эффект? – возгласил один из слушателей и начал давить пальцами по экрану, набирая комментарии.

Эм поднесла палец к губам «тсс» и нагнулась над ухом кота, шепча безмолвно тихо. Че ласкался и начал лизать щеку хозяйки, как вдруг сконцентрировался, пялясь совсем не по-кошачьи на стену. Эм закончила шептать и протянула руку с указательным пальцем, выставленным на профессора. Недоверчивые взгляды упирались в животное. Че плюхнулся на пол и побрел к столу-фрагменту. Кот запрыгнул к слушателю на плазменный экран и снова начал топать подушечками белых лап. На экране выводились беспорядочные сочетания букв, хаотические «вз.\эжыдъмихздщ4хъ» и «зш3-2шв=здавдыо».

- Что это все значит? Ваш кот топчет мой отчет, а я еще обязан выслушивать эту девушку? Лже-аспиранта? Я не говорю уже о кандидате! – профессор распахнул рот громким выражением и попытался прогнать кота.

Че взглянул игриво на экран, вывернув шею и бухнув лапой по белому галстуку, будто «подожди». Наклоняя голову вправо-влево, он уселся и стал набирать правой лапой текст, как обычно кошки придавливают, играясь, насекомых к земле. Профессор угрюмо уставился в надпись «сАм дюрак», взял кота на руки и стал гладить довольную морду, которая начала снова булькать.

- Он способный ученик, уважаемые господа слушающие, - Эм улыбнулась.

- Продолжайте, - профессор сглотнул и побледнел.

- Помимо бесспорных активаций в мозге инфицированного, полученная смесь вносит физическую стойкость в организм носителя. Откройте рентген, профессор, и пропустите через кота.

Через Че пропустили холодно-зеленую струю, и на стене вырос снимок скелета. Строение было бы идентично кошачьему, если бы не возникшая прослойка вокруг каждой косточки. Череп и ребра, позвонки и сегменты хвоста были покрыты металлической оболочкой, которую рентген идентифицировал как неизвестный сплав титана со вторым компонентом, отсутствующим в периодической таблице и примесью олова. Двое в белом встали. Один из них, схватил за руки второго, прерывая, и с хрипотой на первых звуках сказал:

- Немедленно передайте вашу работу в руки государственной безопасности, - вычеканил слушатель, - все до единой заметки, каждое животное, которому вы вкололи препарат, все записи, немедленно.

Профессора взвились над столами-фрагментами, ульем разнося шум из одного конца комнаты в другой. Кота уронили с колен, и тот подбежал к хозяйке, застыв у ее ног с дергающимся взвитым хвостом. Заведующий отделением угрожающе надвигался белой стеной. Эм завела руку за спину под лабораторный халат.

- Девушка не может являться автором этого. Нет. Я отказываю вам. Отдайте мне все, что вы принесли сюда и немедленно передайте нам остальные разработки.

«В клетку, Че» Эм шепнула коту, а в руке у нее возник магнум ручной работы. Дуло вдавилось в бок профессора, а глаза равнодушно сказали «Девушка не может, так значит, я не буду девушкой».

- На кафедре прогрессирующей механики прекрасно преподавали, - Эм вкрутила дуло еще сильнее, - этот, неоцененный в прошлый раз, Магнум пробьет насквозь ваш желудок, если повезет – застрянет в позвоночнике. Забудьте то, что тут было.

Девушка схватила клетку и помчалась из кабинета, быстро, пока профессура не успела вызвать отряд гражданской безопасности. Путь на лифте был отрезан, и, перебирая ногами, молниеносно, фигура в белом халате вилась вниз то, прыгая через ступени, то скатываясь по перилам. На первом этаже охрана попыталась задержать бежавшую, но фигура в белом указала пистолетом в протянутой руке и, отступая спиной, выбежала, прежде чем выход был заблокирован. Дверь технического института хлопнула, и Эм заскочила в припаркованную машину.

На водительском месте сидел будущий D-88 в зеленых очках-каплях и два человека на заднем сидении.

Эм вызволила Че к себе на колени и поставила клетку под ноги. Животное вальяжно улеглось и, снова вибрируя, забурчало. Дэ завел мотор и посмотрел на сестру:

- Ну и?

Педаль вжалась и машина рванула.

- Ты прикрываешь преступника, - Эм улыбалась, - мне нельзя создавать подобные проекты по двум причинам. Из-за первой из них у тебя теперь брат, а не сестра, из-за второй – действуем сегодня ночью, - девушка повернулась лицо к сидящим сзади и протянула два шприца с той же металлической жидкостью, которая была вбрызнута в Че, - этого хватит на месяц, в худшем случае на двадцать дней.

Дэ молчал, сзади вкалывали вакцину. Один из них был – талантливый кандидат-геолог, будущий Р-40, другой – R-69, автоинженер с военным стажем. Эм продолжала:

- Сегодня мой Магнум довел профессора до дикого восторга. От неактуальности огнестрельного оружия он ничуть не потерял бы. Профессор мог бы оценить его по достоинству, если бы не вешался на моду.

Брат Эм запустил руку в карман и достал черные очки в металлической оправе, точь-в-точь как те зеленые, что сидели на его переносице.

- Держи, ты забыла. Теперь их лучше не снимать.

1.4

Постановление номер сто сорок: граждане, не достигшие восемнадцати лет, обязаны проживать в подготовительных лагерях, без родителя-мужчины, но вправе видеться с родными и близкими, по мере надобности получать от них материальную поддержку сверх государственной.

Пять тысяч лет назад,

вперед по лестнице кривой,

и каждый день опять,

священный мой конвой…

Подростки, пятеро парней лет шестнадцати, по древним меркам, сидят возле распахнутого окна, немного скрашивающего духоту и иссушливый воздух. Солнце никак не заходило из состояния полуденного зенита, и коллектив нетерпеливо ерзал, ждал. Несомненно, что бы пойти попинать мяч, выпить что-нибудь с этиловым коэффициентом, чтобы ни в коем случае, потом не поймали и не наказали за безобразие. Нужно было только переждать жару, ниспавшую на город.

Один из них – на вид самый младший, сидел на высоком стуле, свесив ноги в огромных сапогах, пил чай с лимоном из жестяной, но имеющей благой, пока что, вид, кружки. Трое гулко разговаривали своими густыми, ломающимися голосами. Пятый листал книженцию «древней» поэзии, в попытке найти нужную ему вещь. Вещь никак не попадалась, и он нервно начинал цитировать увиденный стих, как оказалось впоследствии позабытого «Ярослава Смелякова»:

Вдоль маленьких домиков белых

Акация душно цветет.

Хорошая девочка Лида

На улице Южной живет…

- Слушай, чтец, ты хоть знаешь что такое «девочка»? А то много читаешь, а анализ не производишь над речью собственной.

- C , я ищу то самое… ну... про школу, где в двадцать первом веке обучали музыке. Отдельным предметом. Ты можешь себе представить, Цэ, музыку проходили не все! Не обязательно, – «поэт щурит глаза и кривится в улыбке», - дураки, вот и все. - Ты определись, что тебе важнее, музыка или стишки твои… тебя на части рвет от радости, когда с тобой спорят, - в разговор вмешался младший H -600, доставая лимон из кружки. - Да ну вас, - L -2, он же Чтец в узких кругах, погружается в книжку и уже не замечает окружающей полемики.

Жуя лимон, и одновременно обсасывая пальцы, H говорит:

- Слишком уж хорош он, наш товарищ. Я впечатлен, ребят. Такой… не как мы, но с такой душой. Красивый, не то что эти неверные, зверьки с личными номерами в отеле, - смеется, - хе хе, такого поищи. Вам не кажется, что вживую он еще больше похож на… L , как ты там говорил? На девошку?

- Девушка! – кричит напыщенно Чтец.

- Ну, это да. Говорят, давно еще дело заводили. Когда первый раз неверных в коллайдерный дематериализатор бросили. Проверяли на половую принадлежность, а то, знаете ведь, сколько притворщиков нашлось после революции. А M , наш, мужик, берет и очки срывает, а там ресницы, глаза такие, красивые, почти что как у тех, которые «девушки» ваши. Срывает, значит, и говорит. Шарьте, не шарьте, а я, типа того, что, мужчина, вот вам мои ДНК, и кидает флэшу с информацией. Проверили, и действительно так. Только, говорит, гормонов не пил, ничего не принимал, хоть как, не так выгляжу как надо. Народ его на руки и понес, значит к ратуше. То и сотворила. Это мне еще отец мой твердил, когда приглядывал до смерти… кхм. Верю я ему, и товарищу нашему верю. Красивый он, это правда, и чувства к нему от этого особые, какие-то. Однако неспроста все это.

- Ты много раз говорил нам о товарище M, чересчур болтаешь. Прав, но мне не кажется что он из неверных, как ты намекал. Они не способны читать! Даже мыслить абстрактно! Посмотри на них, K! Такие глупые, как дети. Мне противно при одном лишь упоминании о них. Когда я достигну призывного возраста, я сразу подам заявку на вступление в элиту. Мой отец не будет против, я уверен. В свое время он сам мечтал об этом.

- Загляну под подушку тебе сегодня ночью, - ухмыльнулся V , своими кошачьими глазами, - там будет портрет M -39, я уверен.

H обиженно хотел было возразить что-то, но, мысленно отмахнувшись, выхлебал до конца заварку от чая, и с горечью во рту, скривившись, начал по-новой.

- Вы знаете, хватит об этом, я люблю товарища лидера и сам с радостью развешу его портрет в каждом помещении. Не стоит обостряться на чужих разговорах, - P , совсем надоели сплетни своих товарищей.

Я вышел на площадь,

Выжженный квартал,

Надел на голову, как

Рыжий парик.

Людям страшно –

у меня

Изо рта

Шевелит ногами

Непрожеванный крик…

L , в отчаянье перешел на Маяковского, успокаивая громоздкий разговор. Но погода налаживалась и все вывалили на улицу. Солнце поубавило свой пыл и нагнало белесые, дымчатые облака, будто прикрываясь ими. На улице появился ветерок, и дышать стало легче.

Вечером хлопот поубавилось, и людей решили отпустить пораньше. Разряженный зал моргал перегоревшей лампочкой, но что-то пошло не так и сирена завыла громким плачем на всю ратушу.

M -39 подскочил от неожиданности, скорым движением натянул кобуру с магнумом на бедро и помчался к столу, в нетерпении включая повсеместную тревогу: «ИПП, мать!..».

- Эй! Глядите! Вещатель! L , K , V сюда! Скорее сюда!

Парни столпились вокруг вещателя, кто присев на корточки, кто, опустившись заспанными телами прямо на пол.

«…Срочная тревога и крайняя мера немедленного вооружения. В связи с чрезвычайностью ситуации будут дополнительно задействованы отряды молодых сил, спецотряды и остальные, кто будет уведомлен в порядке действий. Просим всех приготовиться к отражению атаки врага».

- Ааа! Товарищи, нас привлекают к войне! Слава великому социализму, мы вступим в период зрелости! – L -2, в восторге прыгал по комнате, взвивая руки к небу, как маленький, подскакивая с ноги на ногу.

- Идиот, - K сурово замкнулся в себе.

Остальные пребывали в нерешительности и лишь пялились в экран, считывая уже никого не волнующие остальные новости, H удалял со своего КПК повторную информацию о происшедшем, которая пришла также всем остальным, но никто не решался отвлекаться от минуты замешательства, казавшейся всем тягучей и мучительной, всем, кроме пляшущего L ’а.

Минуты все шли. Шли назло. Медленно, отсчитывая каждый шаг за собой. Будто рассчитывая траекторию, направление, путь. Течение Времени. Да или нет? Придется ли пяти подросткам, подотряду младшей подготовки рискнуть в первый раз своими неокрепшими, пока еще телами? Кого из них заденет неверная и понесет под нож кибер-хирурга? Кому достанутся первые военные трофеи? L, устав, гадает на пальцах, буйного оратора разрывает от нетерпения. Садится на корточки и его бьет озноб. Власти молчат. Не приходит пока что ни один наставник, не определяет на миссию. Никого нет. Время решило, пускай терпят! Но нет. Шаги. Бег.

- Рядовой G -506! – запыхавшийся молодой солдат выдавливает вместе с воздухом слова, - Ваш отряд, номер четыреста сорок три, младшей категории, средней боевой подготовки высылается на задание сию минуту. Приказ главы ВКМП. Надлежит срочному выполнению! - отдает честь и ждет.

Постановление сто тридцать три: каждый мужчина, от пятнадцати до двухсот пятидесяти лет обязан нести и исполнять свой военный долг.

Моментально трясущиеся пятеро теперь уже солдат вырываются наружу, получив обмундирование, под покров душной ночи, утаптывая сапогами пыль. Склонив головы, цепочками тянулись солдатские строи, бесшумно, к восточным воротам.

- Стой! Аха ха! Никогда не смей идти против нашей идеи, неверный! – залп орудия.

Восточное крыло лагеря озарялось ежесекундными вспышками и криками ужаса, криками боли, протыкаемых, простреливаемых рядом людишек, решивших противостоять новому человечеству. 2:1 бились отряды ИПП, в превосходстве против меньшинства ВКМП. Для первых испытание – явно не по зубам.

Иссушливый ветер сносил отголоски звуков, эхо раздавалось в равнинной округе. Безжизненные территории омывались шумом, что происходило чаще обычного, за последние несколько месяцев. Вопль и гнет человеческого существа. Друг над другом – повисшие над насыпной площадкой. Разоружаемый и неудачный штурм дорого обойдется ИПП. Куда смотрит правитель? Кого посылает на операцию? Истощенная экономика и отрицательные прибыли. Вот что ждет в скором времени разваливающийся пацифистский союз.

Отряд номер четыреста сорок три медленно пробивал тысячный строй солдат ИПП. Спиной к спине по двое, по трое они буравили завесы плоти, отстреливая из автоматов противника. L , задетый малость за бедро, хромая отстреливался пистолетом, потеряв связку патронов, бросив где-то автомат. Несчастный пехотинец, попавшийся под руку, был снесен прикладом, кровоточа, падая на пыльную, выжженную землю. Десяток, окружив C и H, тщетно пытались пробить кибернезированную броню тел. Но двое из ВКМП предали успокоению еще два десятка, получив царапины на своей коже.

- L -2, G-593, D-1320, S-98! К воротам! Защищать границы! – задание на глазных проекторах не заставило раздумывать.

L опрометью кинулся к восточной границе, застав картину развернувшейся попытки пробить ворота при помощи тяжелой артиллерии. Снаряд врезался в прочный сплав и створ прогнулся. Еще пара-тройка и вход в лагерь был бы открыт. L вбежал на холм, поскальзываясь на осыпающейся песочной горке. Достав снайперскую винтовку, он стал целиться, поражая артиллеристов один за другим. Дав осечку после пяти выстрелов, L отнял прицел от глаз, обнаружив, что был замечен. Враг приближался к насыпи.

За несколько шагов до цели, пятеро солдат остановились, в нерешительности, заметив поднятую руку L ’а, в которой была зажата граната. Взметнув глазами по лицу каждого, юный военный медленно потянул руку за спину, а люди ИПП продолжили вое наступление. Испарина покрыла несчастного. Трюк устрашения оказался не слишком удачным, но все шло по плану, и в тот момент, когда его обступили с ухмылкой все пятеро, прицеливаясь, кто в голову, кто в сердце, палец разжал чеку, граната рухнула на землю. L исчез.

Материализовавшийся в той же позе, на расстоянии десяти метров от насыпи, L рухнул на колени, не в силах прекратить рвотные позывы, согнувшие его пополам. Ошарашенный, но с улыбкой на лице, L прокричал, параллельно шумящему взрыву, поднявшему клубы песка и тел:

- Укажите дальнейшую цель!..

1.5

Восемь. Сидели вокруг стола, эллипсоидного, покрытого стеклянной оболочкой с сенсорным проектором. Восемь партийцев-основателей, детей военного государства ВКМП. А-01, А-02, А-03, А-04, А-05, А-06, А-07, А-08. И с ними девятый – М-39. Первопроходцы и основатели, аборигены. На каждом самая большая ответственность в различнейших областях.

Постановление номер девяносто пять: каждый гражданин ВКМП обязан иметь военное звание, от рядового до генерал-камрада.

- …Ваш долг, товарищ, прокурор, следить за теми делами, которые поручены находиться у вас под носом, а совсем не за теми, которые не касаются вас и долей своего объёма. И вы прекрасно понимаете, какое состояние представляет из себя наш флот и авиация против этих вырожденных мутантов из Союза Энергии. Мы оба с вами смотрим на вещи реально? Вы так прикованы к внутренней политике и созданию научных центров для неверных, что готовы закрыть глаза на наше военное положение в государстве?

- Это невозможно упускать из виду. Наши лозунги не могут врать жителям. На что, простите, нужны неверные? Одним желанием новых бойцов не родишь. К тому же каждый должен чувствовать себя настолько, насколько он в будущем будет способен воевать. Товарищ, мы в поисках новой энергии, гораздо мощнее тех мизеров, которые приобрёл наш враг. Мы все с вами достойные люди – земляне. Нельзя допускать «грязную расу», если возможно так выразиться, в доминантные слои общества. Затрудняюсь называть их людьми. Это зверье, которое нужно перебить из орудия, сбросить ядерную боеголовку на их территории, а не рассуждать о техничной тактике, против этих существ.

Властелин встал с кресла, прохаживаясь вдоль карты мира, испещренной атомными язвами с безжизненной территорией, морями, чей статус нельзя было поднять до океанов.

М-39 облокотился на стол, задумавшись на пару секунд, и молвил, не поднимая лица:

- Исключено использование сильноядерного орудия. Черт возьми!.. - Стукнул кулаком по столу, - мы хотим возродить Землю или загубить её до конца? Ни одного живого места, - М берется за голову, пуская ладонь между коротких русых волос, - ты, А-05, сколько ты видел деревьев за свою жизнь? Чем ты собираешься кормить своих детей, без плодородной почвы? Мы хотим убить мутантов, которых вы явно недооцениваете, а не испепелить их всех со средой обитания! Наша синтезированная из воздуха пища, рано или поздно разрушит все ресурсы, которые мы с таким трудом добываем из ниоткуда.

- Чего мы ждём, товарищ? Когда они сами наступят на нас со своим психическим и энергетическим оружием? Или вы хотите, дождаться, когда Союз Энергии на коленях со своим недорослем-дезертиром приползут заключать с ИПП договор о нападении? Товарищ Ноль-один, я все понимаю, понимаю, что на вас самая большая ответственность среди нас всех, но я считаю, что вам стоит задуматься - А-02 с тоской проговорил своим громким шёпотом, не моргая, уставясь в одну точку на столе. Его глаза стеклянно заблестели, увидев улыбку на лице повелителя.

- Союз Энергии для нас – ничтожный пустяк, - M-39 склонился над столом и осмотрел глаза каждого из восьми восседавших за столами, засмеялся и продолжил, - почему вы думаете, у нас нет союзников? Наши идеи никто не разделяет. Именно поэтому мы сильнее и ваших Союзов и не Союзов. Забудьте о ваших утопических мечтаниях, о социальном благоденствии. Все что нам нужно сейчас – не потерять статус нашего могущества, товарищи! И тогда наши дети скажут нам спасибо, в то время как теперешние современники будут кричать от злости. Живите завтрашним днём.

Молчание воцарилось. Кто-то положил голову на руки, кто-то растянулся на стуле, вытянув ноги и думая про себя, решая: что же это все значит?

- Разрешите обратиться! - В-453, секретарь товарища-лидера вбежал, распахнув одну створку двери, - Завтра предстоит повышение граждан рядовых элиты. Список я принес, как вы и просили. Разрешите идти?

- Да, B-453, вы свободны, благодарю. Занимайтесь делами далее.

М сел в кресло, открывая список для ознакомления и огласил для собравшихся: “Все свободны, задумайтесь об усовершенствовании энергетического оружия, и других отстающих отраслей”.

1.6

Братик уткнулся носом в руку и сопел. Уже все плечо, в которое он дышал, было мокрым от его слез. Сестра-ровесник уже давно успокоилась, а он все сжимал большие, для восьмилетнего мальчика кулаки и растроенно хлюпал носом. Весь вечер брат пытался заставить сестру съесть оставленный с ужина бутерброд с совершенно не питательным куском колбасы, которая застряла бы у нее в горле от плача. Девочка отказывалась и только пунцовела щеками, скрывая веснушки с носа, да смотрела на соседей по комнате, будто полированными глазами.

Братик забрался через окно. Вожатый спал, и ничего не грозило разоблачением. Плач в трубку телефона убедил маленького D-88, что в таком состоянии с сестрой шутки плохи. Поэтому он сбежал из своего корпуса, благодаря тому, что и его и сестрицына комната были на первом этаже.

Сестра уткнулась в колени, и нос сложился складкой на согнутой ноге. Брат знал, что спрашивать в таком состоянии у самой носительницы горя – бесполезно, и пытал соседок по комнате допросами и расспросами о случившемся.

Ожиданиям маленького Дэ предстала, как всегда это случалось, глупая и простая детская картина.

Братик всегда был в курсе изменчивого и разрушительного настроения Эм. Простое слово, сказанное в шутку, могло заставить девочку сходить с ума днями, злопамятно ощущая на себе печать оскорбления. Серьезность и недостаток юмора сделали из сестренки пессимиста на всю жизнь, и уже в восемь лет она часто дулась по пустякам, закатывала сцену перед братом, и его друзьями, которые у нее с ним были общими. М-39 не общалась с девочками. Их культура, настрои и поведения были всегда чужды серьезным, глобальным и трагичным темам в голове. Поэтому-то она всегда общалась с представителями мужского пола, и, в итоге, те оказывались в компании Эм и Дэ.

Длинноволосая загорелая девочка объясняла D-88 сложившиеся обстоятельства. С детской злостью ребенок жаловался на соседку, что та близко к сердцу приняла обращение некоего мальчика. По слухам Дэ так же понял, что сестра не равнодушна к оному.

Все было ясно. Наблюдавшая Эм переваривала слухи со стороны и все-равно молчала, без возражений смотрела мокрыми глазами то на брата, то на девочку с длиннющими волосами. Эм понимала, что соседка холодна к ее горю и никоим образом не рассчитывала на поддержку. Только братик мог успокоить. Только любимый Дэ понял. Что эти дурры могут смыслить в ее проблемах? Ровным счетом – ноль без палочки. Не поймут.

Брат сел к сестре на кровать, дал знак, чтобы та опустила колени – лицо исчезло в ладонях вовсе. И он начал. Свою детскую, но такую же уверенную, как всегда, в своей правоте, лаконичную и логичную речь. Со стороны показалось бы, что брат крайне резок и груб не к месту, особенно в разговоре с сестрой, но только она сама прекрасно знала, что именно это-то ее и успокоит. Иного от Дэ ожидать было нельзя.

Слова, казалось, подействовали.

- Я разберусь.

Дэ сказал, как отрезал.

Братик дышал в руку. Эм плакала. Восьмилетний ребенок уже тяжело переживал конфликты. Дэ тоже заплакал. От слез он заснул, уперевшись лицом в руку сестры, которая дрожала от обиды. Но что бы ни случилось – брат был бы всегда рядом.

На следующий день Дэ подрался. Обидчик получил синяк.

2.0

День бывшего рядового F-09 как всегда начинался с пробивающего звона будильника. Огромный, металлический, и напоминал самого хозяина. «Таким убить можно!» говорил порой D–88, постукивая по, будто пуленепробиваемому циферблату, который, однако, пересекался то ли вмятиной, то ли царапиной – не разберешь. Звук его напоминал звонок в столовой казармы, который издавали якобы тамошние микроволновые агрегаты (K-505 подрабатывал поваром и знает толк в таких вещах). Сам же F говорил, что будильник достался ему в наследство от деда.

Солдатом Эф стал по доброй воле. Отсчитывал дни до совершеннолетия и самодовольно направился в призывной пункт с гордой миной на лице. Товарищи шутили над его амбициями, но призыв в ВКМП не обходил стороной никого. Вскоре и всем остальным пришел срок прибыть в назначенное место и служить. Но для Эф служить значило на порядок больше чем для остальных. Так он решил с самого начала. Может от того, что не видел оснований не делать этого, может от того, что это было его первое, самостоятельное решение. Отец Эф, квалифицированный в свое время инженер и полковник в отставке, жил еще задолго до революции и делился с сыном той информацией, что почерпал вне оболочки ВКМП, отчего маленький солдат загорелся страшной ненавистью к коррупционным повадкам, опустившимся устоям и классовым делениям дореволюционного общества. Сам он прожил в этой атмосфере двадцать два года, после чего изобрели вакцину долголетия, и затем Эф потерял счет всем дням, кроме срока поступления в элитные войска.

Отец умер. F-09, таково было его новое имя, вступил в самостоятельную, жизнь, полную ответственности перед государством и лично перед товарищем М-39. Его приняли без проблем в элиту, учитывая идеальную военную пригодность и подготовку. Однако в разряде личной гвардии при партии F отказывал лично С-1(по старому: генерал армии), обосновывая свое решение незрелостью молодого элитовца. «Пойди, растрать вначале свой пыл, сынок, иначе мы возьмем на службу не хладнокровного гвардейца-хранителя, а маленькую атомную бомбу». ЭФ ноль девять улыбался и тащил в показанные улыбкой зубы сигарету, после чего генерал шутливо выдергивал никотиновую палочку, что табак высыпался из разорванной бумаги «и ты еще собрался с этим в личную гвардию товарища М-39?», Эф принимался за смех. Большой мужчина в летах, A-01 полюбил юного и крепко-сложенного мальчишку с первой встречи. Эф знал этого благочестивого служителя еще в дореволюционном звании прапорщика, был свидетелем его переранговки в С-4 и далее - до наивысшего. Два или три раза в неделю отец приходил вместе со своим сослуживцем A домой. Юный Эф был счастлив слушать грубоватые военные байки двух служак, он впитывал как губка все рассказы и шутки, отпущенные «дядей Николаем». В награду за терпеливые минуты, когда маленький ноль девять, развесив уши и раскрыв рот, за ужином подслушивал разговор взрослых, пока отец не отвешивал ему хорошей оплеухи, за тысячи отжиманий и подтягиваний на глазах довольного дяди и за постоянные раздумья над логическими задачками, подбрасываемыми отцом, за мужскую вежливость, солидарность и логичность A-01 так сильно полюбил сына своего лучшего друга, что уже не мог относиться иначе, не мог не защищать перед отцом, подбадривать и делать ему тысячи тысяч приятных вещей. С добродушной иронией он обратился однажды к отцу Эф «Зачем ты хочешь сделать солдафона из своего сына?» на что маленький Эф возгласил «Так точно, генерал, я сам». Отец улыбнулся.

Будильник дребезжал всеми вибрами своей непробиваемости и гнал звуковыми волнами-хлыстами сон. Только будильник у Эф и остался. Последняя доля его прошлого.

Бывшим рядовым элитовец просыпался оттого, что, по указанию майора, воздвигался выше по военной лестнице. За успешную оборону города и проявленную отвагу при защите южных ворот, F отныне стал сержантом. Включив радио-вещатель, он отправился к раковине, фыркая, умылся, натянув на свои стальные широченные бедра брюки и затягивая пояс, новоиспеченный старшина услышал сзади стук в дверь. Не поворачиваясь, велел басом войти. Пришла повестка в ратушу. Насчет повышения. Кивнув и пробурчав благодарность, F сел и набрал по коммуникатору товарищей из роты: D, R, T, S... спрашивая об их успехах, но никто больше не удостоился награды. Последовал вздох и осознание того, что придется проставляться перед друзьями и убеждать, что награда осталась случайно, ведь теперь ему придется командовать ими, нежели чем быть на равных...

Густая золотая щетина облилась ледяной субстанцией воды. Глаза с трудом разлипались на выспавшемся, примятом подушкой лице. Эф смотрелся в зеркало в ванной глазами нового человека. Постаревший ровно на одно звание, со взъерошено-наэлектризованными волосами, стоял босой на холодном кафеле, обмоченном брызгами умывания.. Огромное, двигалось, разминаясь упражнениями, идеальное модифицированное тело.

«F-09, вас приветствует удача».

2.1

Маска мешала дышать. Тяжелый респиратор, несовершенный и старый стягивал вдох и не выпускал выдох. Да еще и платок этот сверху. Когда поднимаешься по отвесной склизкой лестнице или бежишь по бесконечным ступеням с автоматом за спиной – хочется скинуть с лица этот намордник. Хотя бы его нижнюю оболочку – респиратор.

- Нам не дозволено совершить ошибку! Нас повяжут, если мы ворвемся не на тот этаж! Мы договорились следовать плану, почему ты снова предлагаешь эту безумную идею?

Эм облокотилась на стену и жестикулировала пальцем в тон речи. Брат будто не слушал. Он опирался рукой слева от головы сестры и с недовольством смотрел в глаза. Эм ненавидела этот взгляд. В нем будто складывались надменность, неуважение и злость. Разом эти чувства выводили из себя. Сточные воды распространяли запах, и это усугубляло спору, разразившемуся между братом и сестрой. Пятеро ждали в стороне и вот-вот собирались вмешаться. Их терпение также подходило к концу.

Настырная крыса сквозанула мимо сапога Дэ и тот пнул ее прямо в вонючий поток.

- Мы пойдем на самый верх. Это принципиально. Во-первых, это логично. Твое предположение о мнимой маскировке на средних этажах глупо, - D настаивал, - мы ведь три раза проверяли расположение этого чертового кабинета, не может же он меняться! Им пришлось бы оповещать сотни людей обслуживающего персонала, десятки глав и заместителей. Подумай только: на каждом квадратном метре расставлено по человеку. И какой риск проводить собрание лишь в одном только месте? К тому же здание совсем новое и ни о какой традиции смены штаба и речи не может быть!

- На крыше охрана. Нам прострелят головы.

Дэ снова посмотрел этим ненавистным отвратительным взглядом.

У P не хватило терпения, и он подошел.

- Пойдем вверх по этажам, и хватит паясничать.

Пэ держал поднятый автомат в руке. Эм посмотрела сначала на автомат, затем на утомленный вид товарища и махнула рукой «пошли». Сквозь выбитый жидким напалмом кусок стены группа прошла дальше.

Город озаряется поражением, пока люди в платках этаж за этажом зачищают охрану мэрии.

В голове женственного предводителя тянулась лента переживаний. Мысли прокручивались, как магнитная пленка то вперед, то обратно, но никак не могли словить нужный момент. Волнение мешало разуму сосредоточиться, и аналитический орган периодически сбивался, бросая обладателя то на незамеченную ступеньку, то на перила лестницы. По мере подъема белое здание-гигант пустело. Бестелесным – по западному, бездушным – по европейски заполняла группа людей пространство каждого холла, кабинета, комнаты. Стекла крошили, впуская высотный воздух по помещениям, уже ненужный воздух, но свободный.

Эм связывался с подмогой, захватившей пять крупнейших банков. Четыре были под контролем, с пятым возникли временные проблемы.

Две типографии городских газет уже строчили под дулами бласт-автоматов о рождающемся перевороте. Три посольства взяты в заложники и учинено сопротивление на двух главных площадях.

Эм вздохнула. На лице R-69 возникло перекошенная мина. Тело, несмотря на дозу укрепляющего SX, сгибалось пополам, а правая рука вдавливалась под ребра. Эр, опускал голову с каштановыми волосами и скалил зубы от наступающей боли. Эм успела заметить мечущийся взгляд зеленых зрачков до того, как колени товарища подкосились. Переживание заиграло девушкой. Почему-то в голове сразу навернулся серьезный Эр, с серьезными глазами, их серьезной необычностью, с которой они открывались и смотрели прожилками на кошачьи-охристых зрачках. Коричневые штрихи, исходящие из ровного, черно-зияющего кружка. Эр всегда так смотрел, еле-подтягивая углы рта, что было похоже на улыбку-издевку. Эр никогда не улыбался искренне. Но Эм защемила жалость. Кейс забрякал склянками с SX. Открылась, пустила искру блеска, нагрелась синтезированной поверхностью, обделанная металлом крышка. Эм села перед ней на колени. Она всегда боялась говорить с Эр. Этот крупнотелый парень попал в организацию случайно. Он не был ни общителен, ни замкнут. Единственное, что Эм знала о нём, так это то, что человека превосходящего Эр в необъяснимом самовеличии просто не могло существовать. Даже корчась на полу от боли, он не привлекал к себе внимания, а, как показалось обладательнице кейса, пытался состроить из себя гордость. Девушка, молча, искала в кейсе. R лежал, так же пафосно, как лежат в стереофильмах. Солнце нещадно палило откинутую крышку чемодана, а «она все ищет», подумал Эр. И действительно, Эм копошилась нарочно.

- Что у тебя? – будущая М-39 подняла ручищу Эр с раны.

Платок на лице зашевелился, следуя движениям рта, но звука не последовало.

Заряд прошел сквозь бок, либо сильно зацепив, либо насквозь, разорвав кожу. Этил защипал разодранную ткань тела, но парень не показывал лицом ровно ничего. Компрессорная двухслойная печать наложилась в бок и Эр расслабился под действием анестетика.

- На время забудем это, хорошо?

Эм смахнула тонкую косу назад, опустив маску. А он опять смотрел так. Смотрела улыбка, потому что глаза не улыбались. Натянутые мышцы углов рта глядели. В такой позе мог усесться разве что некачественный андроид, чья мимика рта функционировала сносно, а остальная просто отсутствовала.

Эр не хотел отвечать. Он встал сам. Дэ уже кричал в рацию-гарнитуру, чтобы все поднимались на два этажа вверх.

R-69 пнул крышку кейса ногой, подцепил носком сапога за ручку и ухватился за нее:

- Я помогу.

Мысли вмиг успокоились. Мгновение с товарищем Эр заставляли нервничать. Зато весь остальной беспорядочный анализ поставил точку над и, и отпустил Эм. Она дотронулась пальцем до выпуклой гарнитуры в правом ухе и начала:

- Дэ, мы отстали. Сейчас находимся на двенадцатом этаже, сообщи, если появятся новые предположения.

Слова получались хриплыми, будто речь Эм затекла, после фразы брошенной раненному экстремисту. Под конец предложение вовсе зашипело. Голос из рации буркнул и откатился эхом от стен лестничного пролета:

- Я это уже давно заметил. Пока все чисто, но мне кажется, что скорее я был прав. Никаких намеков на главный учредительный холл еще не наметилось. Ах да, кстати пробираться на этаж выше тебе придется другим путем. Пэ всунул в проход противопехотную мину, и она нашла свою жертву, так что проход завален.

- Передавай ему огромное спасибо, брат, - Эм саркастически сменила тон.

Девушка вертела в руке поднятую с пола гильзу и периодически постукивала ее кончиком по зашпатлеванной стене. Клац-клац-клац через равные промежутки в три сантиметра скакало звяканье в звукопроводном лестничном помещении.

- Ты одна? – голос замолчал в ожидании ответа.

- Можно и так считать, - Эм вслушивался в голос брата, но и тот в непонимании молчал, - я буду через пару минут. Подчищу оставленный контингент за вами.

- Будь осторожна.

Дэ отключился и Эм посмотрела на слушавшего все это время Эр. Тот стоял в стороне, руки крестом, ногой об стену. Чемоданчик ровно приставлен к неаккуратному плинтусу. Парень снова действовал на нервы, и девушка сердито принялась погонять его:

- Что уставился? Сейчас будем чистить проход, или как минимум делать его в другом месте, - Эм зашагала.

Эр шестьдесят девять поплелся следом. Магнум ручной работы приятно лег в руку, до последнего пальца, приклад бережно принимал. Развешенный патронташ блестел вслед за идущими, шаг-блеск, шаг-искра, шаг-блеск. Крошки стекла тоже блестели, но будто своим собственным языком. Фальшивыми бриллиантами, бывший песок, оплавленный и выдутый, но снова разбитый на сегменты, хрустел крошкой под сапогами двух человек.

Офисы сменялись коридорами и брошенными тележками уборщиц, паркет-мрамор, красный ковер-плитка. Но в каждом – государственный герб, флаг. Эм подходила к каждому и рвала, скидывая в выбитые проемы стекол, за одним из флагов последовал плевок. Эр молча, болтал кейсом. Его присутствие разогревало ярость в девушке. Но что она могла поставить против того, что связывало ее с этим, кибернезированным собственными руками, типом? Эм рвала цветную ткань руками, но думала о руках на горле Эр, о его просьбах перестать, об извинениях. Это было так же невозможно, как и всерьез наброситься на товарища прямо сейчас. Он и она знали это. «Исключено, тебя научит жизнь» рассуждения были однообразны. Эм просто не могла сделать больно человеку, поддержавшему ее в таком важном поступке, даже ему. Мысль отсеклась сама собой, когда в голову пришел факт того, что кейс с драгоценным SX и медикаментозными штампами уже давно был доверен в руки R. К тому же справиться самостоятельно с завалами было легче с его помощью, нежели чем грести в одиночку отвалившиеся шлакоблоки и металлические каркасы.

Наконец они достигли завала. Груда внушительных размеров ошметков от стены снесла так же большую часть стены верхнего этажа. Над трехметровой горой зияла щель, пролезть в которую мог бы только кейс, но не Эм и не Эр. Руководитель вздохнула, вложив Магнум в кобуру на бедре. Эр встал ногой на повалившийся тоннаж, сделал усилие и в прыжке ухватился рукой прямо за край под щелью. Ни один крупный осколок не дрогнул, только мелкая крошка поструилась, осыпая его каштановые волосы и покрасневшее лицо. Скатился обратно, измазался белым. И снова натянутая улыбка в комплекте с разведенными в сторону руками вынудила Эм подавить желание хорошенько врезать по лицу. Свет из щели бросался желтой трапецией на стену напротив. Эр сделал еще один подход, но теперь налетел всем корпусом как можно выше. Участок завала вздрогнул, и верхний кусок провалился в недосягаемую зону.

У обоих отлегло от сердца, когда будущий R-69 в третий раз ударил по преграде поднятой массивной балкой. Выстроившаяся стена стала поддаваться, Щель жадно разрасталась и опускалась. Стоило лишь надеяться, что мина не разворотила лестницу, ведущую вверх по ту сторону обвала. М поднялась на метр, встав на торчащий, некогда несущий металлический стержень.

- Уйди, я сам, - локтем вытирал красное лицо.

- Здесь немного.

Эр не любил повторять и сделал жест пальцем в сторону. Завал хлопнулся внутрь, и щель опустилась достаточно низко, чтобы пролезть обоим.

- Мог бы и сильнее, - Эм улыбалась.

Только занеся ногу над стеной, с удовольствием было замечено, что лестница от

Поиск по сайту: