Структура деятельности, по А. Н. Леонтьеву, предполагает наличие двух аспектов: операционного и мотивационного. Операционный аспект (деятельность—действие—операция—психофизиологические функции) включает в себя структуры преобразований с разной степенью свернутости и автоматизации. Мотивационный аспект деятельности (мотив—цель—условия) представляет собой иерархию побудителей вызывающих данные преобразования.
Кроме того, можно говорить о значении функциональных взаимосвязей внутри аспектов и об их иерархическом двухстороннем соотношении (деятельность— мотив, действие—цель, операция—условия).
А. Н. Леонтьев неоднократно подчеркивал целостность внутриаспектного деления: деятельность может включать в себя одно единственное действие и даже операцию, сыть действием или операцией (Леонтьев, 1975). Иными словами, чтобы приблизиться к тому, как понимал строение деятельности А. Н. Леонтьев, мы должны отказаться от деления ее структуры на «кирпичики» и воспринимать как определенную систему.Согласно А. Н. Леонтьеву, каждая из принадлежащих человеку (или формируемых у него) деятельностей отвечает (или, по крайней мере, должна отвечать) определенной потребности субъекта, крепится к предмету этой потребности и угасает в результате ее удовлетворения.
Деятельность может воспроизводиться вновь, причем в совершенно новых условиях. Главное, что позволяет отождествлять одну и ту же деятельность в разных ее проявлениях,— предмет, на который она направлена. Таким образом, единственный адекватный идентификатор деятельности — ее мотив. Деятельность без мотива не существует, а всякая немотивированная деятельность представляет собой обычную деятельность с субъективно и/или объективно скрытым мотивом.
Составляющими отдельных человеческих деятельностей являются реализующие их действия. По А. Н. Леонтьеву, действием называется «процесс, подчиненный представлению о том результате, который должен быть достигнут, т.е. процесс, подчиненный сознательной цели» (Леонтьев, 1975). Выделение целей и оформление подчиненных им действий приводят к разделению скрытых в мотиве функций. Функция побуждения сохраняется за мотивом, а функцию выбора направленности действия берет на себя цель. Поэтому в общем случае предмет, побуждающий деятельность, и предметы, направляющие ее действия, не совпадают.
Деятельность по отношению к реализующим ее действиям не аддитивный процесс (она никогда не выступает в качестве арифметической суммы действий). Она не существует иначе, как в форме действия или цепи действий. Но при этой деятельность и действие представляют собой самостоятельные реальности.
Одно и то же действие может участвовать в осуществлении различных деятельностей, переходить из одной деятельности в другую. Возможно и обратное: один и тот же мотив конкретизируется в различных наборах целей, т е порождает различные цепи действий. Для человека, особенно в случаях его взаимодействия с другими людьми, роль общей цели выполняет осознанный мотив, который превращается в мотив-цель.
«Выделение цели (т.е. осознание ближайшего результата, достижение которого осуществляет данную деятельность, способную удовлетворить потребность опредмеченную в ее мотиве) представляет собой особый, почти неизученным процесс» (Леонтьев, 1975).
Всякая цель существует в некоторой предметной ситуации Поэтому связанное с ним действие должно осуществляться в зависимости от складывающихся конкретных условий. «Способы осуществления действия.— пишет A. Н. Леонтьев,— я называю операциями»
Точно так же, как действия соотносятся со связанными с ними целями, составляющие их операции соотносятся с условиями достижения соответствующих целей. Действия и операции имеют разное происхождение Генезис действия связан с обменом деятельностями между отдельными индивидами. Происхождение операций связано с результатами преобразования действий, имеющих место при их включении в другие действия с последующей технизацией.
Первоначально каждая операция формируется как действие, подчиненное определенной цели и имеющее свою ориентировочную основу. Затем это действие включается в другое действие собственно операционным составом и становится одной из реализующих его операций. Здесь оно перестает осуществляться в качестве особого, целенаправленного процесса: его цель не выделяется, для сознания оно больше не существует Более того, операция может быть отторгнута от человека и выполняться автоматом (Логвинов, 1980).
Связь между составляющими операционного и мотивационного аспектов носит двухсторонний характер. Прямая связь замыкается через психические процессы, протекающие внутри субъекта, и проступает уже достаточно очевиднс из приведенного выше описания. Обратная связь замыкается через объекты, на которые направлена деятельность Преобразование объектов ведет к изменению условий, в которых выполняются отдельные операции, к деформации целей, сопряженных с соответствующими действиями, исчерпанию самого мотива деятельности по мере удовлетворения вызывающей ее потребности.
Таким образом, подвижными оказываются не только операционные компоненты деятельности, следующие за преломляющимися в мотивационном аспекте изменениями потребностей, но и мотивационные компоненты, следующие за изменениями объекта деятельности обусловленными активностью субъекта.
Принципиальным положением теории деятельности является концепция тре* форм ее проявления Теоретически выделяются:
•внутренняя составляющая деятельности (протекающая в рамках сознания);
•внешняя деятельность субъекта (включающая сознание и предметы внешнего мира);
•деятельность как нечто, воплощенное в вещах и знаках, которая являете:
содержанием человеческой культуры.
Единство внешней и внутренней деятельности. Теория деятельности выделяет две формы деятельности: внешнюю (практическую, материальную) и внутреннюю (идеальную, мыслительную, «теоретическую») деятельность. Продолжительное время психология изучала лишь внутреннюю деятельность. Внешняя деятельность рассматривалась как выражение внутренней. Но постепенно исследователи пришли к выводу что структура этих двух форм едина, то есть представляет собой общность. Внутренняя деятельность, как и внешняя, побуждается потребностями и мотивами, сопровождается эмоциональными переживаниями, имеет свой операционально-технический состав, т. е. состоит из последовательности действий и реализующих их операций Отличие состоит в том, что действия производятся не с реальными предметами, а с их образами, и вместо реального продукта получается мысленный результат.
Место психологии в системе наук ВВП 41Существует много разных классификаций наук, в большинстве из них психология занимает промежуточную позицию между несколькими категориями. Связано это с широким спектром вопросов, которыми занимается психология, и методов, которые при этом используются. С одной стороны, психология — естественная наука, активно использующая экспериментальные техники в доказательстве и опровержении гипотез. Многие общепринятые методы статистических расчётов первоначально были разработаны психологами. С другой стороны, в трудах представителей гуманистической психологиипрактически нет места измерениям, расчётам и экспериментам, работы этой школы можно смело отнести к гуманитарному знанию. Классификация, разработанная отечественным философом и науковедом Б.М. Кедровым (1903— 1985). Согласно Кедрову, классификация наук имеет нелинейный характер. Кедров выделяет три группы научных Дисциплин: естественные, социальные и философские. Схематически это можно представить в виде треугольника, вершины которого соответствуют естественным (верхняя), социальным (левая) и философским (правая) дисциплинам. Психология имеет тесные связи со всеми тремя группами наук, поэтому располагается внутри треугольника, так как человеческое мышление (один из существенных разделов психологии) изучается не только психологией, но и философией и логикой. Психология, таким образом, имеет связи со всеми научными дисциплинами, но наиболее тесные с философией.Несколько иначе подошел к вопросу об определении места психологии в системе наук выдающийся швейцарский психолог Ж. Пиаже (1896—1980). Традиционно вопрос о связи психологии с другими науками рассматривается в таком аспекте: что психология может получить от других наук. Такая постановка вопроса была логичной, поскольку психология — одна из самых молодых наук («математика существует уже 25 веков, а психология едва один век!»)1. В своем докладе на XVIII Международном психологическом конгрессе, который состоялся в Москве в 1966 г., Пиаже поставил вопрос иначе: что может дать психология другим наукам?Ответ Пиаже знаменателен: «Психология занимает центральное место не только как продукт всех других наук, но и как возможный источник объяснения их формирования и развития»1. Пиаже отмечает, что испытывает чувство гордости по поводу того, что психология занимает ключевую позицию в системе наук. «С одной стороны, психология зависит от всех других наук... Но, с другой стороны, ни одна из этих наук невозможна без логико-математической координации, которая выражает структуру реальности, но овладение которой возможно только через воздействие организма на объекты, и только психология позволяет изучить эту деятельность в ее развитии». Плодотворное будущее психологии он видит в развертывании междисциплинарных связей.. Известный отечественный психолог Б.Ф. Ломов в книге «Методологические и теоретические проблемы психологии» отмечал, что важнейшая функция психологии в том, что она «является интегратором всех (или во всяком случае большинства) научных дисциплин, объектом исследования которых является человек». Ломов отмечает, что взаимодействие психологии с другими науками осуществляется через отрасли психологической науки: с общественными науками через социальную психологию, с естественными — через психофизику, психофизиологию, сравнительную психологию, с медицинскими науками — через медицинскую психологию, патопсихологию, нейропсихологию и др., с педагогическими — через психологию развития, педагогическую психологию и др., с техническими — через инженерную психологию, и т.д. Важным фактором дифференциации психологии являются именно отношения с другими науками.Сегодня мы можем констатировать, что психология приобрела статус самостоятельной научной дисциплины, хотя в действительности не заняла центрального положения среди других наук. Таким образом, приходится признать, что прогнозы и надежды на то, что психология займет ведущие позиции в системе наук, в целом не оправдались: статус психологии вовсе не так высок, а влияние на другие дисциплины не так сильно.Пересмотрев узкое, неадекватное понимание своего предмета, психология обретет возможность реального конструктивного внутри- и вненаучного диалога, возможность интеграции различных концепций, по-разному подходящих к исследованию человеческой души. Тем самым психология обретет свое законное место в системе наук, обретет статус фундаментальной науки и, возможно, станет основой наук о духе.