И принятые в данном издании 19 страница

699. В связи с толкованием глагола ύπεισήλθον я принял предло-} жение первых издателей: το μοΰλτον («мятеж») вместо τον μοολτον · («мятежника») рукописи. ι

700. «признать» (φημίζεσθαι). См. прим. 612. Речь шла о славо- > словии Никулицы как василевса или о признании его власти. з

701. Силы Никулицы были, по-видимому, значительны: Сер- f вия — крупная и хорошо защищенная крепость. Самуил в свое вре- ' мя не мог взять ее штурмом.

Советы и рассказы Кекавмена

702. «клятва и образ» (όρκος και είκών). Речь идет, по-видимому, о каком-то документе с обещаниями и обязательствами василевса («клятва»), а также об образе Константина X. Не ясно, однако, как понимать слово είκών (образ, представляющий лик самого императора, или икона, принадлежащая императору). Васильевский считал, что на иконе был изображен сам император (Христос, венчающий или благословляющий императора, — обычная композиция на византийских иконах), и переводил — «царский образ» (Советы и рассказы // ЖМНП, ч. 216. С. 142). У Цанковой-Петковой — «лик блаженнопочившего императора» (Югозападните български земи. С. 620, бел. 11). Бек, видимо, согласен с Васильевским, замечая по этому поводу, что хотя далее говорится об изображениях Богородицы, Христа и святых, следует предполагать, что в этой композиции был изображен и Константин X, образ которого должен был играть протокольную роль при совершении взаимных клятв (Beck. Vade-mecum. S. 162, Anm. 101).

703. «после этого-то и прибыли образ блаженного василевса, Никулица имел [теперь] клятвы, обещания чинов и многое другое» (Μετά δε ταύτα κατέλαβεν και ό του μακαρίτου βασιλέως όρκους και είκών. Έχων όρκους, επαγγελίας αξιωμάτων και αλλά πολλά). Фраза, начинающаяся словом Έχων (букв.: «имеющий», «имея»), синтаксически запутана. Первые издатели полагали, что здесь имеется порча текста: после Έχων пропущено либо несколько слов, либо одно — ούν («итак»). Они увязывали Έχων с подлежащим «он» («Никулица») и ставили перед Έχων отсутствующую в рукописи точку. Лемерль оставил это место без комментария. Бек (Beck. Vademecum. S. 121) перевел: Danach traf vom seligen Kaiser die eidliche Zusicherung samt einer Ikone ein. Die eidliche Zusicherung enthielt Vesprechungen von Würdenstellen und vieles andere — «После этого прибыли от императора клятвенные заверения вместе с иконой. Клятвенные заверения содержали обещания чинов и многое другое». Иначе говоря, Бек относит причастие έχων не к Никулице, а к предшествующему όρκος («клятвенные заверения») и убирает όρκους после έχων. Я принимаю пунктуацию первых издателей (точку перед Έχων), но не считаю фразу испорченной: она лишь синтаксически неумелая и разорвана значительным экскурсом. Если мы удалим его, фраза приобретет вполне понятную форму: «Имея клятвы, обещания чинов и многое другое, он взял итак клятвы...». Ούν после Έχων кажется излишним, так как оно есть после ελαβεν («взял»). Что же касается повторения слова όρκους («имея клятвы... взял клятвы»), то с учетом экскурса его можно простить такому писателю, как Кекав-мен. Чтобы разгрузить перевод, я сознательно перевел причастие έχων личной формой глагола («имел»). Считаю, однако, вполне

Комментарий

правдоподобной версию Бартикяна. Он считает фразу достаточно ясной, если внести единственную незначительную поправку: следует читать не όρκος («образ»), a ορός («указ») и не ставить точку перед έχων, как нет ее и в рукописи; Бартикян связывает причастие έχων не с Никулицей, а с ορός и переводит: «После этого прибыли икона и подтвержденное клятвами постановление блаженного василевса, содержащее обещания чинов и многое другое» (Бартикян. Несколько конъектур. С. 57-58).

704. Кекавмен снова чего-то недоговаривает. Можно догадываться, что посланцы высшей власти (непосредственные ли послы императора или представители катепана Болгарии) вызвали серьезное раздражение у Никулицы, в чем-то нарушая, по его мнению, те инструкции, которые им были даны. Они стали говорить что-то «по своей воле», а не в соответствии с волей василевса и поставили под угрозу заключение мирного договора. Кекавмен (Никулица) даже обвиняет их в том, что они, по сути дела, не хотели мира. Провинциальный военный с неприязнью отзывается о представителях чиновной бюрократии. Автор хочет сказать, что лишь выдержка-Никулицы обеспечила заключение соглашения.

705. Сват (συμπέθερος). См. об этом термине прим. 635. Бек с полным к тому основанием дает неопределенный перевод — Verwandter («родственник»). (Beck. Vademecum. S. 122). Лемерль полагает, что слова συμπέθερος μου («сват мой») грубо разрывают текст и вставлены самим Кекавменом в ткань письма Никулицы Дельфина (Lemerle. Prolégomènes. P. 47, η. 2). Можно, конечно, предполагать, что либо сын Кекавмена был женат на дочери Никулицы, либо сын Никулицы — на дочери Кекавмена. Можно высказать догадку, что συμπέθερος — новогреч. πεθερός — «тесть», и тогда, было бы понятно, почему Никулица Дельфин был в более близких отношениях с отцом автора, чем с самим автором (одно поколение). Но все это останется в области гипотез.

706. Кекавмен снова подчеркивает, что стремление погасить мятеж с самого начала было истинной затаенной целью Никулицы. Решительные меры, которые он принял на сей раз, как будто подтверждают это. Но он, вероятно, допускал и иное развитие событий, когда разрушал Китр и брал Сервию.

707. «сумел покончить дело миром так, как хотел». По-видимому, мир был заключен на тех условиях, которые Никулица ставил императору в своем письме и которые принимал Константин X в своем ответном послании.

708. Речь, несомненно, идет о царских грамотах. См. прим. 709.

709. ύπανέγνω, ύπαναγιγνώσκω — букв, «читаю по пунктам». Следовательно, грамота Константина X была достаточно обстоятельна.

Советы и рассказы Кекавмена

710. «нестройное войско». Видимо, основную массу восставших составляли земледельцы, пастухи, ремесленники, не обученные военному делу и воинской дисциплине. Они не желали прекращать восстание после столь крупного успеха под Сервией и не верили ни послам, ни самому императору. Кстати говоря, их недоверие в значительной мере оправдалось (см. текст ниже).

711. По всему видно, что с прибытием послов в войске Никули-цы произошел раскол, какая-то, наиболее влиятельная его часть пошла за Никулицей. Опираясь на своих сторонников и, может быть, на свой отряд, Никулица и смог прибегнуть к столь решительным мерам, несмотря на недовольство массы восставших (см. Литаврин. Восстание).

712. Определение представителя влахов как «архонта» заставляет предполагать, что это был выдающийся среди них по состоянию и положению человек. Скорее всего он был не горожанином, а чельником одной или нескольких кочевых катун.

713. Личное имя влаха Кармалаки — Славота заключает в себе корень слова Σθλάβοι, как византийцы (наряду с термином Σκλάβοι) называли славян (Θ и к перед сонорными облегчали грекам произношение: см. например, Σθλαβηνφ εθνει — «народу славян» в Монем-васийской хронике — Lemerle. La chronique improprement dite de Monemvasie. P. 10); έσθλαβώθη δε πόσα ή χώρα — «ославянилась вся страна» (Const. Porph. De themat. P. 53. 18-19]. Влахи, жившие среди славян, испытывали сильное воздействие славянских языков и нередко принимали даже славянские имена. Известно несколько древних славянских имен с окончанием на -ота, в том числе и имя «Славота» (Дуйчев. Славяни и първобългари. С. 212; Иванов. Българските имена. С. 634).

714. Кекавмен, по моему мнению, не умалчивает в данном месте о представителе болгар (как главных наряду с влахами участников восстания), а имеет в виду то, что их архонтом, как и архонтом лариссян, был Феодор Скривона Петаст, представлявший оседлую часть массы восставших (см. прим. 671). Имя Скривона встречалось в XI в. в Южной Италии, о чем сообщает Продолжатель Ски-лицы (Scyl. Cont. P. 168.17-19). Явно латинское происхождение этого имени отнюдь не является несомненным доказательством того, что Феодор был италийцем, как имя Славота не означает, что его носитель был непременно славянином.

715. Кекавмен снова умалчивает о каких-то подробностях, которые объяснили бы столь резкий поворот в поведении восставших — от полной непримиримости к испугу и смирению перед Никулицей. Ранее, еще в Ларисе, Никулица, хотя восставшие тогда не сплотились в войско, боялся не только схватить зачинщиков, но и

Комментарий

отказаться от участия в походе. Теперь, когда восставшие поверили в свои силы, он смело арестовывает заправил и угрожает им смертью (Бартикян думает, что Никулица хотел обезглавить архонтов повстанцев: он предлагает исправить άποκλεισθήναι на αποκεφαλι-σθήναι) (Бартикян. Некоторые замечанияю С. 80-81). Может быть, поблизости уже стояли войска Филокали?

716. Примечательно, что посредничество в переговорах с Нику-лицей было поручено, например, не дуке Фессалоники, находившейся на пути восставших, если бы они шли к Константинополю, и отстоявшей, от них всего на 70-80 километров, а катепану Болгарии, резиденция которого Скопье лежала далеко на север, более чем в 200 километрах от Сервии. По нашему мнению, это обстоятельство можно объяснить только тем, что по плану, выработанному еще в Ларисе, именно в Болгарию лежал путь восставших, где жили родственные болгарам славянские народы и где находились семьи и скот восставших влахов. Катепан Болгарии получил поэтому приказ василевса уладить дело миром или (в случае, если это не удастся) подавить мятеж силой. Поэтому-то он и был «испуган» и не верил, что Никулица хочет мира (см.: Литаврин. Восстание. С. 133; Литаврин, Каждая. По поводу книги П. Лемерля. С. 294).

717. Фамилия Филокали была довольно известной в Византии ΧΙ-ΧΙΙ вв., как это отметил уже Васильевский (Советы и рассказы // ЖМНП, ч. 216. С. 145). Представители этой семьи часто упоминаются и на печатях и в сочинениях византийских авторов. Анна Комнина называет этот род «весьма знатным» (Anna, II. Р. 142.15-17 squ.). Семья Филокали сохраняла свое положение в обществе и в XII и в XIII вв. См. об этом клане: Каждан. Состав господствующего класса (индекс). Бэнеску считает, что Андроник Филокали стал катепаном Болгарии непосредственно после пленения узами его предшественника Никифора Вотаниата в 1065 г. (Bănescu. Ein neuer κατεπάνω Βουλγαρίας. Ρ. 331 f.; Idem. Les duchés byzantins. P. 144).

718. Петериск — крепость у южных границ фемы Болгария (ныне Петарско), на маленьком озере Петериск, к юго-западу от озера Острово (Златарски. История, 1,2. С. 752-753; II. С. 123). Петарско (или Петрич) как главный город племени меди существовал уже в I в. до н. э. (Цанкова-Петкова. Югозападните български зсми. С. 622, бел. 4). Лемерль соглашается со Златарским в локализации нашего Петериска (Lemerle. Prolégomènes. P. 21-22, n. 4). Здесь, согласно Скилице, «был убит в 1015 г. болгарский царь Гавриил Радо-мир (Io. Scyl. P. 353.41-43). Однако Лемерль в недоумении — почему Никулица оказался в этих местах (как и Филокали), лежащих далеко на север от дороги к Фессалонике и Константинополю, за-

ПЗак 3952

Советы и рассказы Кекавмена

чем он сделал, как говорит французский ученый, un crochet («крюк»), хотя и insignifiant («незначительный») (Lemerle. Prolégomènes. P. 22). См. прим. 716.

719. Испуг наместника одной из крупнейших фем перед мятежником, располагающим явно менее значительными силами, может быть объяснен, на наш взгляд, тем, что в это время в Болгарии обстановка была предгрозовой, неспокойной, о чем знали и мятежники из Фессалии и сам Андроник Филокали — всего через шесть лет, в 1072 г., там вспыхнуло второе по значению восстание после движения Деляна.

720. Иоанн Ксифилин (род. ок. 1010-1020 гг. - см.: Beck. Kirche. S. 557) — известный юрист я философ в правление Константина IX Мономаха. Вместе со своим другом Михаилом Пселлом был ближайшим советником Константина Лихуда, который в качестве μεσάζων (см. прим. 25) фактически правил империей. В середине 40-х годов Ксифилин возглавил юридический факультет восстановленного Мономахом Константинопольского «университета». В конце царствования Мономаха все трое (Ксифилин, Пселл и Ли-худ) попали в немилость у василевса. Пселл вслед за Ксифилином постригся в монахи. В 1064 г. Константин X возвел Ксифилина на патриарший трон (он известен в литературе под именем Иоанна VIII), который он занимал до своей смерти 2 августа 1075 г. Эта дата, впервые отмеченная М. Дьони (в рассказе о Никулице Дельфине Ксифилин назван умершим — μακαρίτην), составляет terminus post quern написания этой части сочинения Кекавмена (Gyóni. L'œuvre. P. 124; см. также: Дуйчев. Няколко бележки. С. 60, бел. 5). Дь. Моравчик не учитывает этого обстоятельства, говоря, что данное сочинение было написано после 1071 г. (Moravcsik. Byzantino-turcica, II. S. 225). Современники говорили о Ксифилйне как о властном и не боящемся перечить государю патриархе, который был скромен в быту, но по-царски обставлял свои выходы к народу (см. Bonis. Ιωάννης ό Ξιφιλίνος — мне недоступна; Idem. Περί του έργου).

721. «расправиться и с Никулицей и с теми, кто был с ним». Бек полагает, что император послал Никулицу к патриарху, чтобы тот отлучил мятежника от церкви (См.: Beck. Vademecum. S. 162, n. 102). Действительно, так нередко и бывало во время мятежей. В случае признания клятв у Сервии недействительными Никулица, по-видимому, был бы отлучен от церкви. Но главная цель императора, когда он отправлял Никулину к патриарху, была именно той, которую наш автор и называет, — добиться, чтобы патриарх признал клятву «скверной», а затем расправиться с мятежником. Император чувствовал себя до какой-то степени связанным клятвой, которая была освящена специальным религиозным обрядом и ико-

Комментарий

нами. Правда, василевс в конечном счете пренебрег мнением патриарха и сделал то, что хотел. Однако вначале он все-таки стремился получить одобрение своему поступку со стороны церкви. В Константинополе, видимо, обвиняли не одного Никулицу, но и приближенных к нему лиц, принявших участие в восстании. Под «теми, кто был с ним», я понимаю упоминавшихся автором избранников влахов и лариссян, с которыми Никулица отправился к Андронику Филокали, а затем в столицу (см. с. 280). Ср. с. 264, и прим. 616.

722. «Василевс был явно разозлен». Вина Никулицы вопреки всем попыткам нашего автора представить его не мятежникам, а верным императору человеком, была очевидной. Даже если допустить, что Никулица не позволил провозгласить себя василевсом, он сумел добиться снижения налогов в Фессалии, с чем нелегко было смириться императору, который поставил целью своей внутренней политики увеличение доходов казны.

723. Ссылку Никулицы необходимо, по-видимому, относить к самому концу 1066 или к началу 1067 г.: договор у Сервии был заключен, по всей вероятности, в августе—сентябре, после чего Никулица побывал в Петериске, затем отправился в Константинополь, где прожил еще четыре месяца.

724. Армениак — одна из первых и важнейших фем, созданных на востоке в VII в. К XI в. ее размеры значительно сократились (юг фемы вошел в состав новой фемы Севастия).

725. Уже в античности Амасия была крупным и хорошо укрепленным городом, столицей правителей Понтийского царства (I в. до н. э.). В ранневизантийский период Амасия стала митрополией. Во время Кекавмена, в частности в период пребывания в этом городе Никулицы, Амасия находилась уже на границе наступающих турецких орд и играла важную военную роль. Согласно сообщению Анны Комнины, в конце 70-х годов XI в. в Амасии было много весьма состоятельных людей (Anna, 1.12.24-14.28), а. жители пользовались некоторыми правами самоуправления (см.: Анна. С. 443, примечание 48).

726. Мне не удалось отыскать иных указаний на эту тюрьму.

727. «Моему отцу» (προς τον πάππαν) (в рукописи προς τον πάππον — «деду»). Эту поправку предлагал уже Васильевский (Советы и рассказы // ЖМНП, ч. 216. С. 145, Cec. Strat. Praef. P. 6). Сочла ее необходимой Баклер (Buckler. Authorship. P. 11), обосновывал Дьони (Gyóni. L'œuvre. P. 112). Принимают ее и Бек (Beck. Vedemecum. S. 123), и Лемерль (Lemerle. Prolégomènes. P. 27), и Я. Ферлуга (Ферлуга. Кекавмен. С. 187). В самом деле, если дед автора Кекавмен достиг высоких постов уже к 980 г. (см. с. 296 и прим. 833), то к 1067 г. ему должно было быть не менее 110-120 лет

Советы и рассказы Кекавмена

и едва ли Никулица Дельфин счел интересным для себя рассказывать, «что он претерпел в жизни», этому дряхлому старцу. Если слово Κεκαυμένον («Кекавмен») в данном месте признать за интерполяцию — вставку «писца, как предполагает Лемерль (см. прим. 728), и допустить, что речь идет о другом деде автора (не-Кекавмене), то и в таком случае положение не изменится, так как и Димитрий Полемарх, дед автора по матери, опытный военачальник в конце X в., также был весьма и весьма стар к этому времени. Еще труднее допустить, что здесь говорится о третьем, «проблематичном» деде автора — о Никулице Старшем, который выдвинулся более 100 лет назад, еще при Романе II. Если счесть вероятным предположение, что слова τον πάππον μου перенесены Кекавменом из письма Нику-лицы Дельфина без изменений (т. е. если идет речь о деде самого Никулицы), то и тогда нельзя признать исправным текст рукописи: у Никулицы уже двое старших сыновей служили в Константинополе, а дед Дельфина приходился бы им прадедом! Лишь Цанкова-Петкова отвергает предложенную поправку и без колебаний говорит о том, что дед нашего автора был жив еще в 1067 г. (Югозапад-няте български земи, с. 595, прим. 7, с. 596, прим. 2; Извори, XVII, с. 30). Любопытно, кстати говоря, что на странице 296.19 была вначале допущена писцом, а затем исправлена им или читателем противоположная ошибка: было написано πάππαν вместо нужного по смыслу πάππον.

728. Кекавмену (τον Κεκαυμένον). Лемерль полагает, что сам автор не мог написать это слово: само собою разумелось, что дед авто-ра-Кекавмена также Кекавмен. Поэтому он считает имя Кекавмена в данном месте интерполяцией писца. (Lemerle. Prolégomènes. P. 27). Мне не представляется это соображение достаточно веским по двум причинам: не только внук, но и сын далеко не всегда в Византии принимал имя-патроним деда или отца (иногда его заменял патроним матери или даже просто прозвище); кроме того, автор мог просто уточнить, какого из двух дедов он имеет в виду: был ведь еще дед со стороны матери.

729. Константин X Дука умер 21 мая 1067 г., но Никулица продолжал оставаться в тюрьме до конца этого года, во время регентства императрицы Евдокии над своими сыновьями (Михаилом — будущим Михаилом VII, Андроником и Константином, которые еще при жизни отца были провозглашены «василевсами»). Фактическое правление, однако, до января 1068 г. находилось в руках кесаря Иоанна Дуки (брата Константина X) и Михаила Пселла.

730. «вместо него воцарился». Крайне тяжелое внешнеполитическое положение империи, сложившееся к концу правления Константина X, в известной мере было следствием его политики при-

Комментарий

теснения военной знати и пренебрежения укреплением военных сил страны. Многие придворные пришли к мысли о необходимости возвести на трон в качестве супруга-соправителя Евдокии какого-нибудь способного полководца. Евдокия не была против этого плана, но на пути к его осуществлению лежало препятствие в виде специальной освященной церковью клятвы Евдокии перед своим покойным супругом — никогда более не выходить замуж. Тогда тот же Ксифилин, который признал действительной клятву, данную Константином X Никулице, в «интересах государства» в конце декабря

1067 г. освободил Евдокию от ее обязательств к умершему мужу и благословил на новый брак с Романом IV Диогеном (см. примечание 731).

731. Роман IV Диоген — византийский император (1068-1071). Основные сведения о нем содержатся в «Хронографии» Пселла (Psellos, П. Р. 152-172). Его отец, византийский полководец Константин Диоген, сыграл значительную роль в последний период войн Василия II с болгарами. Константин был дукой Фессалоники, потом правил Сирмием, одновременно являясь дукой Болгарии, затем был стратегом Фракисийской фемы. В 1031 г. его обвинили в заговоре против Романа III и постригли в монахи Студийского монастыря, но в следующем году он был уличен в новом заговоре. Подвергнутый пыткам Орфанотрофом, Константин Диоген покончил жизнь самоубийством, бросившись со стены Влахернской тюрьмы (Io. Scyl. P. 385.46-49). Его сыну Роману удалось тем не менее сделать военную карьеру: в начале 60-х годов он был стратигом фемы Паристион, около 1067 г. — правителем фемы Сердика (София). Так же, как и отец, он был обвинен в заговоре с целью захватить престол, уличен, осужден и отправлен в ссылку. Однако во время суда красота и мужественный облик Диогена произвели большое впечатление на Евдокию, и когда встал вопрос о женихе, Диогена по приказу царицы тайно доставили во дворец, где был произведен обряд венчания. 1 января 1068 г. Роман IV был коронован, однако против него непрерывно интриговали Дуки во главе с кесарем Иоанном и Пселлом. Войско находилось в плачевном состоянии, механизм набора стратиотов расстроен. Тем не менее в

1068 и 1069 гг. Роман добился некоторых успехов в борьбе с сельджуками. Но в 1071 г. Византию постигла катастрофа, 19 августа армия Диогена была полностью разгромлена сельджуками при Ман-цикерте. Представители рода Дук, получившие высокие посты в армии, способствовали этой катастрофе, попросту бежав с поля боя. Поражение при Манцикерте фактически предопределило захват турками-сельджуками почти всех владений империи в Малой Азии (Cahen. La campagne de Mantzikert). Роман IV был захвачен при

Советы и рассказы Кекавмена

Манцикерте в плен. Султан Алп-Арслан предпочел тем не менее заключить мир с Диогеном и отпустил его. Но придворная чиновная знать поспешила провозгласить Михаила Дуку самодержцем (24 октября 1071 г.) и постричь в монахини его мать, имевшую от Диогена двух малолетних сыновей. На Восток были посланы грамоты с извещением о низложении Романа IV, навстречу Роману была отправлена армия во главе с сыном кесаря Андроником, предавшим Диогена при Манцикерте. Имевшему небольшой отряд Диогену пришлось сдаться, когда ему была обещана личная безопасность. Однако на пути к Константинополю, куда Диогена везли как пленника, ему выкололи глаза. Сделано это было столь жестоко и неумело, что раны не заживали, и летом 1072 г. Диоген умер. Из труда Кекавмена мы узнаем, что Роман Диоген был катепаном, скорее всего — Болгарии.

732. Речь идет о том же протосинкелле Георгии Коринфском, который был упомянут ранее Кекавменом как приближенное к Константину X лицо. После смерти Константина X в мае 1067 г. Георгий как фаворит умершего императора был удален из дворца в провинцию. Назначение его претором (см. прим. 733) Армениака было, таким образом, опалой.

733. Претор (πραίτωρ — от лат. praetor) — должность в Византии, пережившая длительную эволюцию. Эту должность не следует смешивать с постом преторов провинций Юстиниановой эпохи и с чином претора Константинополя, игравшего особую роль при эпархе столицы. Преторы, о которых идет речь, вначале (в VIII-IX вв.) выступали как судьи фем и были помощниками стра-тигов. В XI в. они стали фактическими правителями провинций (см. о преторах прим. 55). Ср.: Bănescu, La signification des titres. P. 394; Oikonomidès. Les listes. P. 344).

734. Для характеристики функций претора важно, что воспрепятствовать отъезду Никулицы из фемы, согласно письму Диогена, мог не стратиг, а именно претор.

735. Нам известно, что Роман Диоген правил фемами Парист-рион и Сердика (см. прим. 731). Если эти сведения полны, можно было бы заключить, что и Никулина Дельфин в то же время служил в этих фемах и, видимо, под начальством Романа.

736. Поклонился (προσκυνήσας) — технический термин, означавший древний обычай коленопреклонения перед императором. Во времена Кекавмена право совершать προσκύνησις перед императором давалось отнюдь не каждому и являлось знаком милости (см.: Treitinger. Die oströmische Kaiser- und Reichsidee. S. 84-90).

737. В письме императора, которое, может быть, дословно цитирует Никулица или имел перед собой Кекавмен-автор, Роман IV

Комментарий

обещал Никулице благодеяния (титулы, чины, награды). Разумеется, Роман IV вызывал Никулицу не ради одного свидания с ним — для этого не нужно было личного письма императора к нашему герою. Знаменательно, как быстро изменились планы Романа относительно Никулицы, едва тот прибыл в столицу. По-видимому, Роман IV, мечтавший вначале о проведении политики, угодной военной знати, довольно быстро убедился в силе и значении чиновной бюрократии и стал отступать перед ее натиском. Никулица был скомпрометирован в глазах столичного чиновничества, и Роман предпочел не ссориться с сановной знатью из-за своего бывшего друга. Как говорит Пселл, если кто-либо восставал на императора, то ненависть правящих к мятежнику никогда не исчезала и переходила как наследственный жребий даже на потомков мятежника (Psellos, I. P. 125, 21-26).

738. Григорий. Ср. С. 274 и прим. 673. По моему мнению, речь идет об одном и том же, старшем сыне Никулицы Дельфина.

739. Снафарокандидат (σπαθαροκανδιδάτης) — скромный придворный титул, стоявший в табели о рангах между титулами спафа-рия и протоспафария. Во времена Кекавмена значение этого титула стало падать, а при Комнинах он вышел из употребления. Возведение Григория в сан протоспафария. т. е. присвоение ему титула, который носил отец, кажется, не было столь малой милостью, как показалось Никулице, надеявшемуся на большее.

740. «увеличил ругу». Увеличение руги сопровождалось обычно присвоением нового титула. Однако в рамках большинства византийских титулов было столь много градаций, что такое условие было не обязательно. Кекавмен не называет титула Панкратия, но ясно, что этот титул был ниже титула спафарокандидата (спафа-рий? ипат? маглавит?).

741. «Из-за зависти людей». Видимо, автор намекает на представителей придворной чиновной бюрократии. См. прим. 737.

742. «делать» (πράττειν). Здесь этот глагол не имеет технического значения — «исполнять функции налогового чиновника (прак-тора)». Согласно контексту, речь идет о занятиях частного лица. Никулица не получил никакой должности — его опала, хотя и менее суровая, чем ранее, продолжалась.

743. «так как имел о нем доброе мнение». Кекавмен намекает на то, что обстановка для Никулицы сложилась довольно неблагоприятно и, если бы не доброе мнение о нем Романа Диогена, дело могло снова обернуться плачевно. Милостью уж была возможность спокойно жить в своем поместье (ср. далее: «хоть и было много клевещущих на него, василевс никому не верил»). См. прим. 737, 741.

744. Под «персами» имеются в виду сельджуки Алп-Арслана

Советы и рассказы Кекавмена

I

(см. прим. 192), а под пленением — плен Романа IV под Манцикер-том. См. прим. 731.

Поиск по сайту: