ЛАКУНЫ: МЕЖПОДСИСТЕМНЫЕ НЕСООТВЕТСТВИЯ ИЛИ ПУСТОТЫ МЕЖЭТНИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА?

В определённом смысле мировая геополитическая ситуация в настоящее время характеризуется неопределённостью и социальной напряжённостью. Передел мирового экономического пространства, и следствие его – политические межэтнические коллизии, ведут к необходимости более подробного изучения места, отведённого конкретной этнокультурной формации в механизме глобальной межнациональной коммуникации. Она, единомоментно являясь и результатом и эволюционным процессом развития мирового социума, определяет и состоит из стратегических элементов, подразумевающих существование целого набора ментальных тактических механизмов и операций, в глубинной структуре которых, видимо, и сокрыта причина этнических разногласий. Очевидно, именно этот факт может выступать точкой отправления в рассмотрении такого лингвистического и, вероятно, этнокультурологического феномена как лакуна и лакунизация процесса трансляции элементов ментального содержания картины мира одного этноса в ценностную систему другого посредством перекодирования лингвистических структур.

Как правило, под лакунами понимаются специфические реалии, процессы и состояния, внешние по отношению к узуальному опыту носителя того или иного языка (культуры). Лакуны могут рассматриваться по двум основным направлениям:

- в рамках уровневого подхода к системе языка, в соответствии с которым выделяются лексические, грамматические и стилистические лакуны;

- психо-культурологическое направление: культурологические (случаи расхождения разного рода символики, жестикуляции, мимических проявлений на сходный стимул) и психологические лакуны [ср. Марковина, Сорокин 1993; Сорокин 1977].

Национально-специфическими (лакунизированными) особенностями речи являются: способ заполнения пауз, способ разложения слова при необходимости его точно транслировать собеседнику, этикетные характеристики актов общения, ролевые особенности общения, номенклатура текстовых стереотипов. Основными признаками лакуны могут быть: непонятность, непривычность (экзотичность), чуждость (незнакомость).

Степень полноты понимания иноязычной культуры зависит от размеров культурологической дистанции между контактирующими этнолингвистическими общностями. Воспринимая явления, принадлежащие к другой культуре, реципиент интерпретирует его в образах и категориях своей собственной, что и определяет степень понимания явлений неродной культуры. В процессе межкультурной коммуникации сопоставляют «образы» культур, несущих в себе инвариантную и вариантную составляющие.

К компонентам культуры, несущим национально-специфическую окраску, можно отнести следующие:

1. традиции (или устойчивые элементы культуры), а также обычаи и обряды;

2. бытовой уровень культуры, тесно связанный с традиционным, в следствие чего их нередко объединяют в традиционно-бытовую культуру;

3. повседневное поведение (привычки представителей некоторой культуры, принятые в некотором социуме нормы общения), а также связанные с ним мимический и пантомимический (кинесический) коды, используемые носителями данной лингвокультурной общности;

4. «национальные картины мира», отражающие специфику восприятия окружающего мира; национальные особенности мышления представителей той или иной культуры;

5. художественную культуру, отражающую культурные традиции того или иного этноса [Тер-Минасова 2000: 29; Антипов, Донских, Марковина, Сорокин 1989: 76].

Однако в большинстве случаев приведённые классификации упускают из вида феномен возникновения такназываемых ложных лакун. Можно было бы предположить, что при смещении акцентов в плоскость социальной коммуникации наивных представителей различных языковых общностей произошла бы и переакцентуация доминантных параметров: на первый план выходят особенности взаимодействия национальных картин мира, специфика актуализации некоторого понятия в их ментальных пространствах.

Так, становится важным исследование структуры процесса возникновения такого рода лакун. В данном случае определённую роль может сыграть обращение к психологической лингвистической парадигме: к содержанию процессов презентации и репрезентации объектов реальной действительности в сознании и речевой деятельности представителя этнолингвистической общности.

Если рассматривать два следующих переводчески х варианта: фр. perce-neige – рус. подснежник, можно констатировать то, что речь идёт об одном объекте окружающей действительности – цветке, получившем в русском социуме название «подснежник». Рассматривая эволюцию понятия в двух этнокультурных системах, можно с известной долей уверенности утверждать, что когнитивные структуры, лежащие в основании этого образования, принципиально различны: подснежник – тот, что под снегом (пассивность) ≠ perce-neige – тот, что протыкает снег (активность, от фр. percer «протыкать»), и что, в свою очередь, свидетельствует о возможной неоднозначности интерпретации предмета коммуникации (поскольку этим растением может быть и первоцвет). К тому же, возникновению подобной «ложной» лакуны способствует и этническая специфика структуры рассматриваемых концептов. Если спросить француза: «Что такое подснежник (perce-neige)?», то в ответ можно услышать: «Небольшое растение с белыми бутонами, цветущее зимой.»[Le Petit Robert de poche 1995; Littré en 10 / 18 1964]. Для русского же слово «подснежник» сопровождается совершенно иным ассоциативным образом. Их столкновение неизбежно приводит к проявлению недопонимания, возникновению коммуникативных пустот, лакунизации обыденного речевого общения.

Проблема лакунарности предстаёт в несколько ином свете, если рассматривать данный феномен в некотором текстуальном пространстве – целевом и процессуальном компоненте деятельности переводчика. В связи с этим можно привести фрагмент поэтического текста французского певца и композитора Жан-Жака Гольдмана «USA» (Long is the road) и два его перевода на английский язык, в известной степени абстрагируясь от специфики подобного рода текстов и концентрируясь на особенностях трансформационного плана, проявление которых и является одним из маркеров различия этнических моделей познания реальности.

Анализируя приведённые примеры (не принимая во внимание семантические искажения valise – bundle – bag, которые, несомненно, тоже значимы), можно вспомнить высказывание американского писателя Эдмунда Уайта: «… я то и дело переводил взгляд с одной страницы двуязычного издания на другую, с плавного французского галопа на нестройную английскую рысь, пытаясь каждый вечер чудесным образом пересесть с нашей родимой костлявой клячи на холёную спину этого гальского боевого коня, но всякий раз на переправе вылетая из седла…» [Уайт 2000: 167], и особенно выделить план лексико-синтаксических трансформаций в силу их большей информативности и непосредственного отношения к рассматриваемому вопросу. В данном случае, видимо, речь идёт о грамматической лакуне, проявляющейся в следствие несовпадения структур контактирующих языковых систем (внешнее проявление) и несовпадения этнических способов познания объективной действительности, в них реализующихся (онтологическая предпосылка проявления): двусоставная атрибутивная группа maigres affaires эксплицируется через сложные вербальные цепочки nothing more than a dream и pathetic collection of things из-за сложности осуществления подбора семантически достаточного грамматического эквивалента без существенных смысловых потерь.

Причина этого, возможно, кроется в том, что с точки зрения синтаксиса в группе германских языков составные части предложения обладают большей индивидуальностью, чем слово во французском и других романских языках [ср. Балли 2001: 314]. То есть, композиционная семантика реализуется по-разному в зависимости от принадлежности к системе конкретного этнического языка [Ladusaw 2002], что и объясняет проявление феномена лакунарности.

Таким образом, рассматривая теорию лакун, в качестве стержневого элемента можно выделить момент столкновения различных национальных картин мира, и, как следствие, национальных способов познания окружающей действительности, обуславливающих проявление лакунарности на различных уровнях языка, в том числе и в грамматике, что во многом зависит от специфики реализации композиционной семантики в системах разных языков. Также следует констатировать существование такого явления как «ложные» лакуны, опосредующего процесс обыденной межкультурной коммуникации наивных носителей языка. Одна из предпосылок его возникновения заключается в различиях структуры концептов одного и того же явления, принятых в разных этнокультурных общностях, и поэтому процесс заполнения таких лакун носит несколько конвенциональный характер (характер консенсуса, договора в пользу воссоздания некого унифицированного образования – отражения реалии).

Использованная литература

1. Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. - Новосибирск, 1989.

2. Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. - М., 2001.

3. Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Социоментальные картины мира: опыт моделирования коллизий сознания // Язык и сознание: парадоксальная рациональность. - М., 1993.

4. Сорокин Ю.А. Метод установления лакун как один из способов выявления специфики локальных культур (художественная литература в культурологическом аспекте) // Национально-культурная специфика речевого поведения. - М., 1977.

5. Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация. - М., 2000.

6. Уайт Э. История одного мальчика. М., 2000.

7. Ladusaw W. Meaning. Why Study Semantics and Pragmatics? Santa Cruz, 2002.

8. Le Robert de poche. Langue francaise et noms propres. Paris, 1995.

9. Littré en 10 / 18. Paris, 1964.

С.Ю. Перфильева

г. Москва, Российский Новый Университет

Поиск по сайту: