В концептосфере амурских эвенков

Современное состояние языка, традиционной культуры и народных промыслов амурских эвенков, компактно проживающих на территории российского Дальнего Востока в трех районах Амурской области, характеризуется как глубоко кризисное. С 1994 года наметилась устойчивая тенденция к сокращению численности эвенкийского населения. Уровень владения языком в процессе повседневной коммуникации и активность использования национальной письменности катастрофически падают, резко снижается социальный статус языка не только в пределах области, но и в национальных поселках.

Уходят из жизни последние носители древнего языка, многие обряды и традиции, веками связанные с оленеводством, охотой, рыболовством, вспомогательными народными промыслами (обработка и выделка мехов, изготовление национальной одежды, обуви, обработка и художественная резьба по дереву, кости и др.) утрачиваются безвозвратно. В результате выходят из употребления и забываются целые пласты национальной лексики. Уникальный язык, до сих пор системно не описанный и не зафиксированный в словарях, теряет свое лексическое богатство безвозвратно.

Конференция «Лингвистика на исходе ХХ века» отметила, что языки малых народов вымирают быстрее, чем лингвисты успевают их описывать. Язык же является основным этнообразующим фактором. Лингвистическая проблема исследования национального языка, таким образом, смыкается с проблемой сохранения эвенкийского этноса, который тысячелетиями проживал среди других народов России, сохранил не только свой генотип, но и уникальную языковую картину мира, отраженную как в вербализованной, так и неноминированной части концептосферы, выраженную совокупностью лексических лакун («пустых клеток» в системе языка).

Чрезвычайную привязанность к родному языку этнопсихолингвисты объясняют тем, что у каждого народа существуют не объективированные однословно мыслительные образы (концепты) как неповторимые ассоциации мышления, которые закрепляются/проявляются в языковой системе и составляют в совокупности с ней национальную концептосферу. Этническое самосознание поэтому базируется, прежде всего, на родном языке, который представляет собой систему в виде заполненных лексемами и «пустых» клеток. Когнитологами доказано, что лексически не выраженные концепты (лакуны) в такой же степени участвуют в мыслительной деятельности народа, как и лексикализованные (Попова, Стернин 2002).

В деле сохранения любого миноритарного маргинального языка большой интерес представляет концепция, объясняющая существование этносоциальных и биологических групп человечества механизмом передачи информации. Вся информация, циркулирующая в коллективах, представляет собой два потока: синхронная информация и диахронная информация.

Синхронная информация – это знания, которыми говорящие обмениваются друг с другом в любой данный момент; диахронная информация – это знания, передаваемые из поколения в поколение (обычаи, верования, предрассудки, танцы, предметы прикладного искусства и т.д.).

Степень интенсивности каждого потока информации различна и может меняться. При общинно-племенном строе диахронная информация была актуальнее, с образованием народностей и особенно наций усиливается роль синхронной информации. Для нации основная информация – синхронная, для этноса – диахронная (Арутюнов О.А., Чебоксаров Н.Н.): бесписьменный народ передавал жизненно важную информацию в неязыковых знаковых системах, например, в элементах орнамента. Для большинства современных представителей эвенкийского этноса она зашифрована и малопонятна, т.е. выражена глубокими культурологическими лакунами, которые мы называем знаковыми.

Значение диахронной информации, закодированной в предметах быта/культа амурских эвенков, убедительно демонстрирует исследователь-этнограф И.А. Мазин в статье «Передача диахронной знаковой информации на примере эвенкийской коробки муручун» (Мазин 2002, 309-317). Подобные коробки служили для хранения шаманской атрибутики, святынь семьи и рода, дорогих покупных вещей и украшений. Одна из них находится в Амурском областном краеведческом музее г. Благовещенска.

Коробка округлых очертаний, диаметр – 31 см, высота – 13 см. Каркас изготовлен из прямоугольной березовой дранки, сшит ровдужным ремешком. Низ подшит камусом со лба оленя, по окружности украшен мехом рыси. Бока и верхняя часть на вдержке изготовлены из ровдуги. Довольно сложная авторская методика расшифровки диахронной информации основана на просчетах бокового шва на ровдуге, слева направо против часовой стрелки.

Как утверждает исследователь, в символике коробки муручун отражена, прежде всего, цикличность быта и хозяйственной деятельности эвенков, соответствующая малому солнечному саросу (6586 суток). Судя по внесенному малому солнечному саросу, традиционный хозяйственный год велся автохтонами Приамурья по солнечному календарю. Параллельно ему просчитывался и лунный календарь (там же, 313).

Быт и традиционное хозяйствование эвенков отражены в коробке по сезонным циклам трудовой деятельности. Судя по дням солнцестояния, равноденствия и времени проведения общеродовых шаманских обрядов сэвэкан и синкелаун, летоисчисление в рассматриваемой коробке велось по григорианскому календарю, с началом нового года 1 января. Анализируя суммарные признаки кистей на коробке, этнограф, например, просчитывает кисть №2 = 104 – 14 апреля. Это выход на весенние пастбища оленей для проведения отела. Кисть №3 = 109 – 19 апреля. Кисть №9 = 111 – 21 апреля. Время появления первых оленят. Здесь же закодированы сроки массового отела оленей; начало общеродового весеннего шаманского обряда сэвэкан и его завершение; выход на пастбища после отела оленей в высокие поймы, богатые разнотравьем и ягелем; сроки выхода на пастбища с наледями, в высокогорье; завершение охоты на животных с рогами, содержащими пантокрин. Кисть №8 = 265 – 22 сентября – день осеннего равноденствия и начало массового гона оленей.

Эта же методика просчетов кистей и полос, изображенных на коробке, позволяет установить точные сроки выпаса оленей в высоких поймах и завершение охоты на проходного зверя, день зимнего солнцестояния – 21 декабря; выход на зимние пастбища в предгорья, начало охоты на тропящего соболя, попутный отстрел парнокопытных, переход на зимние, хорошо защищенные от ветров пастбища; день весеннего равноденствия; массовой охоты на копытного зверя по насту; начало перехода оленей на весенние пастбища и т.д.

Третий цикл хозяйственной деятельности эвенков отражен суммой признаков по кистям второго цикла с добавлением 74 черных точек на верхней части коробки, увеличенных на две красные линии, опоясывающие их. Данный блок особое внимание уделяет подготовке оленей к гону; выделен самый активный промежуток гона оленей; указаны сроки их выхода в высокие поймы и на зимние таежные пастбища в предгорья и т.д.

Подводя итог циклов хозяйственной деятельности эвенков по информации, закодированной в коробке муручун, И.А. Мазин отмечает, что зафиксированные в ней моменты быта и ведения хозяйства имеют, несомненно, оленеводческую направленность. Большое внимание аборигены уделяют подготовке оленей к гону, его проведению, уходу за животными перед отелом и его проведению. Весь хозяйственный год посвящен циклам выпаса оленей по естественным сезонным пастбищам, которые благодаря такому режиму успешно самовосстанавливались (там же, с.315).

Особое место в знаковой информации коробки уделялось планетам, сопутствующим Земле. Варьируя заложенными цифровыми блоками, этнограф без труда получает сидерические и синодические периоды Меркурия, Венеры, Марса, синодические периоды Сатурна и Юпитера, что также было важно для оленеводства. Математически точное отражение основных моментов идеологии, быта и хозяйственной деятельности амурских эвенков закодировано также в символике оленьей узды – уги из поселка Усть-Уркима и шаманской парки из поселка Бомнак Амурской области (А.И. Мазин, И.А. Мазин, 2002, 318-323). В знаковой символике узды зафиксирован как оленеводческо-охотничий тип хозяйственной деятельности, так и семантика национальной магии, направленной на благополучие и увеличение рода. Последняя выражалась в циклах беременности женщины и животных.

В шаманской парке, как доказали цитируемые авторы, отражены обширные астрономические познания амурских эвенков. Этнографические исследования позволили выявить великолепные знания аборигенами солнечно-лунной календарной системы. Годовые циклы быта и хозяйства они вели по малым солнечным или лунным саросам. До недавнего времени практически каждый пожилой эвенк мог рассказать о временных периодах Венеры (Чалбон) и ее обитании. О других плавающих планетах – Меркурии, Сатурне, Юпитере и Марсе - знали только сильные шаманы. Кроме этого, шаманский костюм являлся своего рода сводом законов по идеологии, быту и хозяйственной деятельности, математически точно составленный при помощи символов и знаков. А шаман как личность являлся носителем и хранителем этих законов (А.И. Мазин, рукопись 2002, с.36).

Диахронная информация дублировалась и на уровне синхронной, т.е. непосредственно в лексической системе языка и на уровне универсального предметного кода в виде невербализованных концептов, выраженных лексическими лакунами. Когнитивный подход к языку проясняет ту роль, которую играло в недавнем прошлом оленеводство у коренного населения Амурской области. Даже самоназвание свое они ведут от орон (олень) – отсюда – эвенки-орочоны. На сегодняшний день – это один из малоизученных коренных народов Приамурья, многочисленный в прошлом, малочисленный сегодня. С 1994 года наметилась зловещая тенденция к устойчивому сокращению численности амурских эвенков – носителей уникальных говоров – зейского, джелтулакского и селемджинского.

С точки зрения антропологии словарная разработанность того или иного языка (т.е. наличие/отсутствие лакун в том или другом) является как показателем интересов, свойственных носителям разных локальных культур, так и критерием различий между ними. В условиях длительного дрейфа двух таких культур в Приамурье – русской и эвенкийской – с разной степенью детализации объективировались отдельные концепты, жизненно важные для носителей одного языка и не имеющие такого значения для говорящих на другом. Рассмотрим концепт «олень» и языковые средства его выражения в языке эвенков «в зеркале» русского литературного языка.

В Словаре русского языка С.И. Ожегова словарное гнездо, обозначающее этого жвачного парнокопытного млекопитающего с ветвистыми рогами представлено следующими лексемами: олень, олений, оленуха (самка оленя), олененок, оленина (мясо оленя как пища), оленеводство, оленевод (Ожегов:1989, 363).

Лексикографическое сопоставление двух соответствующих словарных гнезд указанных языков обнаруживает линейные соответствия межъязыковой лексической эквивалентности по половозрастному признаку домашних оленей:

одной лексеме русского литературного языка соответствует одна лексема эвенкийского: оленуха – нями (самка оленя), эныкан – олененок (в обоих случаях – обозначение телка обоего пола). Концепт «телок-самка» у русских и эвенков выражен гипонимической лакуной.

Сравнение лексемы, обозначающей самца, - в русском языке – олень, в эвенкийском – орон (олень обоего пола) обнаруживает в первом гиперонимическую, а во втором гипонимическую лакуны.

Сопоставление остальных наименований оленя по указанному признаку выявляет отсутствие русского литературного эквивалента при наличии эвенкийского:

племенной бык – сэру, бык до одного года – эныкан, бык до двух лет - ченукачан, бык до трех лет – иктан, бык до четырех лет – неоркана, бык с пяти лет и старше – мотча, мотударан, кастрированный бык – гылга; матка одного года – сачирикан, матка с восьми лет и старше – сандака. Матка, скинувшая или родившая мертвого телка – умири, не рожавшая матка – вангай, рожавшая – важенка.

Эвенкийские названия оленей по хозяйственному назначению также обнаруживают лексические лакуны в русском языке:

Верховой олень – учак, олень под вьюк – намовон, передовой олень – бречик, пристяжной олень – алгэна, олень, несущий люльку, - намонки, олень, предназначенный для обмена, - дюгатчаран, олень, который не ходит в упряжке, - амнык, олень, у которого седло съезжает вперед, - некото, олень, у которого седло съезжает назад, - бурики, плохо идущий в упряжи олень, - энэлгэ, бугуй, плохо идущий под седлом олень, - эмник, олень, плохо несущий вьюк, - эрунэнипки.

Национальные номинанты отражали и особенности экстерьера оленей. Естественно, они отсутствуют в русской лексике, хотя концепты, обозначенные эвенками, прекрасно осознаются и русскими говорящими: олень с длинными ногами – ченчарин, олень с короткими ногами – нэктукан, наптама, олень с приподнятой холкой – мальчима, ниверкэна, олень с прогнутой спиной – чинама, олень с длинным туловищем – гоным, олень с коротким туловищем – урумкан, узкогрудый олень – кипчима. Эвенки различали оленей и по сложению рогов: ветвисторогий олень – сапима, олень с широкими рогами – дармама, олень, у которого рога выдвинуты вперед – гункима, олень, у которого рога выдвинуты назад милай.

Как видим, многообразные мыслительные образы оленей, зафиксированные в эвенкийском языке в виде отдельных лексем, имеются и у носителей русского литературного языка, но здесь в случае коммуникативной релевантности концепта они объективируются на уровне синтаксической объективации. Лакуны, таким образом, следует считать по­гранич­ным явле­нием: они существуют (обнаруживаются) в языке, реализуя свое содер­жание в речи. Лексически не выраженные концепты (лакуны) в такой же степени участвуют в мыслительной деятельности народа, как и лексикализованные, т.к. «опредмечивание» мира средствами языка происходит на уровне концепта (Бабушкин:1996, 13). В.Г. Гак за­ключает по­этому, что «словосочетание в любом языке вы­ступает как «запасной спо­соб» наиме­нования, компенси­рующий не­достаток словообразователь­ных средств» (Гак: 1977, 238).

Надо сказать, что слои русского населения, тесно связанные с оленями, создали свои однословные наименования этого животного по важному для них в том или ином отношении признаку. В словарной статье, посвященной видам оленей,
В.И. Даль, например, пишет: «…олень родится теленком, осенью он неблюй, или пыжик; перегодовав, лопанко и лоншак, а самка сырица; отелившаяся, важенка, матка; яловая, молодая, вонделка, старая, хаптарка; кладеный, ездовой, бык; нелегченый, гирвась и кора; в восточной Сибири оленем зовут только северного ездового оленя, а в диком виде он шагжой, шакшой; лань или корова его вязанка. Олень с первою, третьею головою, охотничьими рогами, т.е. стольких лет» (Даль:1996,671). С этой точки зрения было бы интересно исследовать лексику не только пользователей литературного языка, но и диалектоносителей, проживающих в таежной части Амурской области и связанных с анализируемым животным.

Таким образом, актуальным на сегодняшний день является как исследование и описание концептосферы эвенков в этнокультурной среде Приамурья, так и расшифровка информации, закодированной в неязыковых знаковых системах автохтонного этноса.

Использованная литература

1. Бабушкин А.П. Типы концептов в лексико-фразеологической системе языка. - Воронеж, 1996.

2. Гак В.Г. Сопоставительная лексикология: на материале французского и русского языков. - М., 1977.

3. Мазин А.И., Мазин И.А. Семантика шаманской парки из поселка Бомнак Амурской области //Рукопись областного краеведческого музея, 2002.

4. Мазин А.И., Мазин И.А. Символика на оленьей узде - уги из пос. Усть-Уркима Амурской области и ее значение // Традиционная культура Востока Азии. Выпуск четвертый. -Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2002. – С. 318-324.

5. Мазин А.И. Передача диахронной знаковой информации на примере эвенкийской коробки муручун //Традиционная культура Востока Азии. Выпуск четвертый. - Благовещенск: Изд-во АмГУ, 2002. – С.309-317.

6. Ожегов С.И. – Словарь русского языка. - М., 1989. – 748 с.

7. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т.2. СПб., 1996.

8. Попова З.Д., Стернин И.А. Язык и сознание: теоретические разграничения и понятийный аппарат //Язык и национальное сознание. Вопросы теории и методологии. – Воронеж, 2002 - С.8 – 50.

9. Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. – Воронеж, 2002-а –191 с.

Поиск по сайту: