Я СТАНОВЛЮСЬ «СВАМИ АТМАНАНДОЙ»

Это был конец июня 1974. Согласно предварительной договоренности с профсоюзом, вместе с зарплатой компания раздавала сотрудникам премию за полгода.

Задачей нашего отдела было подсчитать процент премии каждого сотрудника. Но двое из наших коллег были в отпуске. Наш главбух был в затруднении – как закончить всю эту работу до дня зарплаты, до завтра?

Я помогал ему, задерживаясь допоздна, работая за троих, я делал подсчеты, считал деньги и сортировал зарплату по конвертам. Почти в 10 вечера пришел сторож и заглянул в офис.

«Думаешь, успеешь сделать все сегодня? Ты что, завтра на работу не придешь?»

Я отделался от него самоуверенной ухмылкой, заверив его, что я уже почти закончил и все нормально. Кивнув, он ушел. Но мне запомнилось его предположение, что завтра я не приду на работу.

Прямо на месте моя решимость продолжать жить так, как я жил, стала разваливаться. Я ходил ежедневно к двум проституткам, и в то же время продолжал поддерживать свой фальшивый мистический имидж. Все, чего я достиг – это стал смешным в глазах Чарулаты, единственного человека, для которого я действительно что-то значил. Даже мама была уже сыта всем этим по горло. И в довершение всего этого я сидел в «ТВС» как дикий зверь в клетке. Я хотел на свободу.

Я закончил работу в 10 часов. Я сделал запись о моей собственной зарплате, и положил деньги в карман. Сторож выпустил меня на улицу через служебный вход. Я минуту постоял перед заводом, пристально гляда на его монолитный массив, который в матовом свете фонарей казался нелюдимым неподвижным индейцем. «Больше никогда в жизни», — шепотом поклялся я.

Я сел в авторикшу, и поехал в свою квартиру в районе борделей. Хозяин этой квартиры, Мр. Йозеф, был директором христианской школы. У него была привычка по вечерам напиваться виски, и сейчас он был уже пьян в стельку. Дверь была приоткрыта, и он валялся на полу, все еще держа бутылку в руке.

Я оставил записку возле зеркала в моей спальне, для тех, кто мог искать меня из компании: «Пожалуйста, больше не ищите меня. Я покинул Салем. Если когда-нибудь я смогу снова стать полезным, я вернусь». Я вытащил из конверта десять 20-ти рупиевых купюр и написал на конверте записку М-ру Йозефу: «Пожалуйста, передайте эти деньги моей матери». Положив в карман 200 рупий, я положил конверт и ключ от моей квартиры на матрас в его комнате. Я знал, что М-ру Йозефу можно доверять в этом поручении. Несмотря ни на что, он был хорошим христианином.

Я на цыпочках обошел его храпящую фигуру и вышел из дома, тихо прикрыв за собой дверь. Было почти 11. Парадная дверь дома выходила на высокоскоростную магистраль, которая проходила через весь город; по ней ходили автобусы-экспрессы до Мадраса. Пока я ждал под неисправной мигающей неоновой трубкой, боровшейся за жизнь среди облака мошкары, мной завладели тяжелые думы.

Вскоре пришел автобус и я подошел к нему, помахав на прощание рукой. Тощий кондуктор с густой шевелюрой и небритой щетиной открыл заднюю дверь. Я попробовал войти, но он загородил вход. «Куда вы направляетесь?»

Я спросил: «А куда идет автобус?» Он повторил свой вопрос, и я повторил мой.

Он выругался и громко сказал: «Что за глупые разговоры в такое время! Заходи!» Я сел и автобус поехал. Кондуктор подозрительно рассматривал меня на расстоянии. Через полчаса он сел рядом со мной и сказал, с нервным смешком, «Ну, хоть теперь вы можете сказать мне, куда же вы едете?» Деревянным голосом я ответил: «Я снова спрашиваю вас, куда идет автобус». Он покачал головой, пробормотав что-то себе под нос, и затем устало сказал: «Автобус едет не иначе как в Аракконам». Без лишних разговоров я заплатил за проезд.

Мы приехали в Аракконам вскоре после рассвета, и я вышел возле железнодорожной станции. Рядом я заметил гостиницу с копьем, нарисованным над входом, а вывеска гласила «Шакти Вел». Свободны были только одноместные комнаты с общей душевой и туалетом через коридор. Я снял такую комнату.

У меня не было багажа, только брюки, курта и тапочки, которые были на мне, и деньги. Оцепенев после ночного путешествия и собственных переживаний, я равнодушно сидел в этой грязной комнате какое-то время. Вскоре мне понадобилось пойти в душевую. Выйдя в коридор, я заметил свет в комнате напротив моей. Я услышал, как в комнате женщина говорит со своими сыном и дочерью – и я узнал их голоса! Это была семья моего дяди, Баласубрахманиана, из Кералы!

Я оцепенел, сердце стучало. Слушая у двери, я понял, что они направлялись в город Тирупати. Этот город является местом паломничества. Они хотели посетить знаменитый храм Венкатешвары Свами, в 75 километрах на севере отсюда. Вскоре они на машине уедут из гостиницы и ненадолго зайдут в храм Карттикеи прямо за Аракконам, в местечке, называемом Тирутхани. Если они сейчас меня увидят, то сорвется весь мой план уйти от прежней жизни. Я тихо вернулся в мою комнату. Сидя на краю кровати в ужасном беспокойстве, я снова и снова говорил себе: «Зачем я приехал в этот город? Зачем я снял эту комнату?»

В семь часов я услышал, что они уезжают. Мой мочевой пузырь просто разрывался, я побежал в туалет и освободился. Я сразу спустился и сказал человеку за столом, «я выезжаю». Его челюсть отвисла. «Что! Вы же только что приехали!» Я заплатил и вышел на солнечную улицу. Арраконам, небольшой провинциальный город, оживал позванивающими велосипедами, гудящими автомобилями и группой паломников, поющих песни во славу Карттикеи.

Эти паломники были крестьяне, направлявшиеся в Тирутхани. Некоторые из них несли кавери, ярко украшенные изделия, похожие на коробки из светлого дерева. Они несли на плечах обрядовые медные кувшины с водой или молоком, предназначенные для подношения мурти. Я равнодушно пошел с ними, поскольку мне нечего было делать. Они пели и танцевали вокруг меня, и увлекли меня с собой.

Через какое-то время мы оставили Арраконам позади. Паломники продолжали воспевание, пока мы двигались по пустынному, лишенному растительности и довольно ровному участку. Иногда асфальтовая дорога, по которой мы шли, приводила нас к холмам или большим валунам, которые возвышались на сотни метров в сияющем утреннем небе. Но там не было домов. Местность казалось необитаемой.

Примерно через час мы пришли к храму в Тирутхани, расположенному на вершине скалистого холма. Большие каменные ступеньки торжественно вели от дороги к главным воротам. Храм был увенчан характерной виманой (главной башней). Ее форма указывала на то, что под ней находится Божество Карттикеи. Вокруг здания была высокая стена, выкрашенная красными и белыми вертикальными полосами, обычный признак храмов в Тамил Наду.

Тирутхани означает «сад бога». Считалось, что бог Карттикея опустился здесь, прилетев с Кайласа (небесная обитель его отца Шивы). Он немного отдохнул в саду на вершине этого холма, а затем отправился к берегу океана в Тиручендур и убил демона Сурападму.

Пока мы всходили по ступеням с моими попутчиками, они пели молитвы, прося благосклонности у мурти. Я молчал, находясь в каком-то оцепенении, пока не достиг вершины. «Зачем я живу?», бормотал я чуть слышно. В этот момент религия, философия и мистицизм ничего не значили для меня, несмотря на все мои прошлые самонадеянные замашки. Совершенно разочарованный, я был бы рад умереть, если бы верил, что это и правда навсегда прекратит мое существование. Но даже больше я боялся родиться снова. Я так хотел, чтобы что-нибудь освободило меня из этого персонального ада. Но в то же время я сомневался, есть ли для меня какая-нибудь надежда.

Внутри храма, в полумраке, среди массивных колонн, паломники почтительно хранили молчание. Я вяло подошел к мурти Карттикеи. Он стоял между двумя своими женами, Валли и Девасеной, все трое черные и блестящие в мерцающем свете лампад. Священник пел молитву, в которой говорится: «Пусть все плохие результаты греховной деятельности будут разрушены твоим копьем». Сложив ладони перед лицом, закрыв глаза от отчаяния, я молился: «Пожалуйста, укажи мне путь».

Я поплелся к выходу на яркий солнечный свет, голова гудела, и я устало начал спускаться вниз по лестнице. Возле маленькой мандапы я увидел сморщенного нищего, сидящего в тени. Я сел рядом с ним и мы заговорили. Он спросил: «Куда ты идешь?», как раз в тот момент, когда я спрашивал его, «Куда же мне идти?»

Он посмотрел на меня слегка удивленно, двигая своими беззубыми челюстями. «Ты спрашиваешь МЕНЯ, куда тебе идти?»

«Да. Я не знаю, куда мне идти в данный момент. Дай же мне знак».

«Тогда иди в Тирупати».

«Нет, я думаю, мне не стоит идти туда, потому что как раз туда направился тот, кто может испортить мои планы».

«Нет, нет, не волнуйся об этом!» — возразил он. Его убежденность привлекла мое внимание. «Тебе нужно идти туда. Твой план будет успешным, никто тебя не остановит». Затем он процитировал стих: «Когда Карттикея был разочарован, не получив фрукт, он отправился на юг». Это относилось к той истории, когда Картиккея проиграл в споре со своим братом Ганешей. В результате этого Ганеша получил приз – фрукт из рук мудреца Нарады. В расстройстве Карттикея ушел с Кайласа в Тирутхани, что на юге Индии.

«Карттикея отправился на юг», продолжал нищий старик, «а ты – ты иди на север».

Я дал ему несколько монет и стал спускаться по лестнице. Сев в автобус, отправляющийся на север, я проехал через границу Тамил Наду и Андхра Прадеша к Тирупати. Всю дорогу я грустно размышлял на тему, зачем я так стараюсь совершить еще одно паломничество в другой храм на вершине холма, чтобы увидеть еще одного безмолвного каменного идола.

Венкатешвара Свами – одно из самых популярных в Индии мурти Вишну. Паломники из северной части Индии называют его также Шри Баладжи, но южане предпочитают звать его Шриниваса. Шриниваса переводится как «Обитель Шри», а Шри – это Лакшми, Богиня Удачи.

Как описано в Рамаяне и в Пуранах, давным-давно Господь Вишну снизошел на землю из духовного мира как Принц Рамачандра. Его супруга Лакшми родилась как прекрасная Сита, супруга Рамы. Когда царь-демон Равана предпринял попытку похитить Ситу, бог огня Агни обманул Равану, подменив супругу Рамы на Ведавати. Затем Равана увез Ведавати с собой, в свое царство на остров Ланка, принимая ее за Ситу.

Ведавати является иллюзорной формой Лакшми. Ранее она являлась как гималайская йогини, к которой Равана воспылал вожделением. Однако она не захотела терпеть домогательства Раваны и предпочла сжечь себя. Перед тем как исчезнуть в огне, Ведавати прокляла Равану, сказав ему, что она вернется, чтобы уничтожить и его, и всю его династию. Как божественная энергия Господа Вишну, она, разумеется, не сгорела в огне. Бог огня Агни забрал Ведавати с собой. Они вместе дожидались, когда Равана посягнет на Ситу. Переодевшись отшельником, Равана выманил Ситу из магического защитного огненного круга, чтобы похитить ее. Но когда она переступала через огонь, Агни подменил Ситу Ведавати. Настоящую же Ситу Агни спрятал.

Цель Рамы была уничтожить Равану и все племя людоедов. Действуя как муж, чья жена подвергалась огромной опасности, Рама напал на Ланку и убил Равану и его родственников. Освободив иллюзорную Ситу, Рама приказал ей войти в огонь, будто бы она была осквернена прикосновением греховного демона.

Будучи преданной женой, Сита сделала так, как сказал супруг, и Агни вышел из огня, ведя Ситу и Ведавати. Хотя Агни попросил Раму взять Ведавати второй женой, Рама отказался, сказав: «В этом воплощении я дал обет иметь только одну жену. Я приму Ведавати, когда явлюсь на земле как Шриниваса. Тогда ее будут звать Падмавати и она станет Моей невестой».

Явившись как Шриниваса, Вишну женился на Падмавати. Но Лакшми (Шри) пришла, чтобы расторгнуть этот брак, считая его недействительным, поскольку Шриниваса вечно принадлежит только ей. Пока Шри и Падмавати ссорились, Шриниваса сделал несколько шагов назад и стал мурти. Опечаленные богини погрузились в скорбь, но Шриниваса утешил их, рассказав им, что обе они являются воплощениями одной духовной энергии, Вишну-шакти. Тогда богини обнялись и стали по обе стороны от Шринивасы. Лакшми и Падмавати также приняли форму мурти.

Храм Венкатешвары будто магнит, ежегодно притягивает миллионы паломников из всех концов Индии. Обычный обряд, который совершают паломники – они обривают головы, как мужчины, так и женщины, а также дети. Храм ежегодно собирает миллионы рупий в виде пожертвований, большая часть этих денег используется на помощь беднякам и обеспечение удобств паломникам. В моем состоянии подавленного цинизма я думал: «Как возможно, что этот камень в Тирупати может привлечь столько паломников? Кто-то очень здорово придумал, как зарабатывать деньги при помощи этого хитрого способа».

Я прибыл в Тирупати около полудня. Я сел в автобус, который возит паломников на вершину холма Тирумала, где стоит храм, и расположен прилегающий комплекс. Этот комплекс сам является городом для многотысячного обслуживающего персонала храма – священнослужители, администраторы, рабочие и их семьи, постоянно живущие здесь. К тому же не менее пяти тысяч паломников, а чаще – гораздо больше.

Прибыв в Тирумалу, автобус остановился и поехал мимо блоков административных офисов и гостиниц для паломников. Я повернул на широкую мощеную аллею, ведущую к прилавкам, на которых продавались различные товары. В конце этого шумного базара виднелась гопурам, пышно украшенная башня, которая возвышалась над главными воротами храма.

Очередь из паломников тянулась от храмового входа вокруг одной стороны здания и обратно через группу заполненных залов ожидания. Я занял очередь в конце. Прошло два с половиной часа, пока я пришел к Божествам.

Но несмотря на долгое ожидания, я чувствовал что мое уныние постепенно исчезает, по мере того как я медленно пересекал просторный двор, ряд за рядом пересекаемый древними замысловатыми колоннами, на пути к святилищу. Когда я поднялся на несколько каменных ступеней, ведущих к дверям помещения Божеств, возбуждение преданных взорвалось вокруг меня в воспевании «Говинда! Говинда!». Мы быстро продвигались сквозь битком набитую зону входа и вниз направо по длинному коридору, ведущему прямо к Шринивасе, которого я вдруг увидел на троне, над головами людей передо мной.

Очередь быстро продвигалась вперед. Я неотрывно смотрел на Божество и чувствовал, как не только физическое воздействие двигающейся очереди приближает меня к Нему, но и что-то большее. Я почувствовал какое-то личное общение с трансцендентным.

В конце коридора был даршан, или зал созерцания. Теперь я стоял прямо перед Шринивасой, Он был черного цвета и украшен серебром, золотом и драгоценными камнями. На верхней части лица Божества была Вишну-тилака, белый знак в форме буквы U, который наносят на лоб. Обычно верхняя часть этого знака U шириной в один палец, но отличительным признаком этого мурти было то, что его тилака увеличенного размера и закрывает глаза. На Нем была высокая коническая серебряная корона, увенчанная закругленным шпилем. Его украшения мерцали в свете ритуальных лампад.

В течение короткого промежутка времени, пока я стоял перед Шринивасой, я вспомнил удивительную и постоянную преданность моей матери Вишну, как совершенной форме Верховной Истины, которую только частично представляют другие формы, такие как Шива или Дурга. Мне вспомнился стих из Бхагавад-гиты: «Оставь все виды религии и просто предайся Мне. Я освобожу тебя от всех грехов, не бойся».

За этой областью надзирают молодые, но суровые женщины, которые проворно выпроваживают паломников от Божеств, иногда при помощи толкания тех, кто задерживается слишком долго. Я не решился замешкаться. Я повернулся и пошел обратно в очередь по другую сторону коридора, к выходу, глядя через плечо чтобы еще разок увидеть Шриниваса. Так же быстро покидая здание, как мы вошли в него, очередь далее вела через храмовый двор к главным воротам.

Выйдя из храма сквозь ворота гопурам, я опять побрел через базар. Протискиваясь сквозь толпу покупателей, я анализировал пустоту моей жизни. «Так же как меня толкают из стороны в сторону на этом рынке, так же меня толкают от одного бесполезного занятия к другому, не показывая, для чего все это». Снова вспоминая Бхагавад-гиту, я решил, что я должен достичь этого состояния освобождения от всех последствий моей глупой деятельности. Я должен посвятить себя духовной жизни и стать садху, странствующим святым.

В лавке, торгующей традиционной одеждой Северной Индии, я купил ленгу (просторные брюки похожие на пижамные), гамчу (кусок ткани, который оборачивают вокруг талии при омовении) и 4 метра хлопковой ткани. В другой лавке я купил немного куркумы. После этого я отправлися к Свами Пушкарини, большое священное озеро возле храма. При помощи куркумы я окрасил ленгу и длинный кусок ткани в желтый цвет и разложил их на просушку.

Я обрил голову у одного из цирюльников, которые обычно сидят на корточках на бетонных ступеньках озера, держа в руках опасную бритву. Сняв свою одежду, я надел гамчу и трижды окунулся в священные воды. Когда я вышел, человек, проходящий мимо, остановился чтобы нанести на мой лоб мазок влажной белой глины из маленькой латунной чашки, искусно делая тилаку одним движением пальца. Я посчитал это знаком того, что Господь принимает мое желание предаться.

Когда я и моя окрашенная в желтое одежда высохли, я надел ленгу и обернул голову средней частью длинного куска ткани наподобие тюрбана, оба длинных конца положив на каждое плечо. На груди я перекрестил ткань и обернул ее вокруг талии.

Мою старую рубашку и брюки я положил в пакет, который мне дали в лавке и оставил мою обувь у водоема. У меня еще оставалось 150 рупий. Я решил пожертвовать их Шринивасе.

Возле входа в храм я увидел конторку для «особого даршана», это стоило 25 рупий. Это позволяло человеку сократить время ожидания в очереди до примерно четверти часа. Я решил истратить мои деньги на 6 особых даршанов.

Подходя к Шринивасу в шестой раз, я заметил, что все еще несу пакет с моей старой одеждой. В уме я задал вопрос мурти: «Тебя называют Хари, то есть «тот, кто забирает наши материальные привязанности». Каким образом Ты заберешь у меня этот пакет?»

Когда я выходил из длинного коридора и входил в первую комнату помещения, я заметил бородатого брахмана, сидящего на неохраняемой зоне. Он был небольшого роста, грудь его была открыта. Его лоб, торс, руки и спина были украшены двенадцатью знаками тилаки, которые указывали на то, что он был храмовым священнослужителем. Он молол пасту из куска благоухающего сандалового дерева, растирая его на куске плоского песчаника. Я вышел из очереди и присел перед ним на колени понаблюдать за его работой. Благоухающая сандаловая паста смешивается с небольшим количеством шафрана или камфары, и эта смесь наносится на тело мурти в качестве освежающего косметического средства. Но обычно пастой смазывают Божество сразу после церемонии омовения рано утром, и было странно, что он готовит пасту во второй половине дня.

Я собирался спросить, должна ли быть вскоре какая-то особая пуджа (поклонение), когда он посмотрел на меня и спросил: «Что у тебя в сумке?»

«Да, просто одежда» — сказал я, открывая сумку, чтобы он посмотрел.

Увидев мою курту, которая была сшита в стиле, который нечасто встречается в Южной Индии, он сказал: «Очень красивая рубашка. Если она тебе не нужна, можешь отдать ее мне?»

Я возразил, я не хотел давать такому возвышенному человеку, как священник мои обноски. Но он так настаивал, что я согласился, при условии что он устроит для меня еще один особый даршан Шриниваса, чтобы я мог стоять перед Божеством столько, сколько захочу.

Он с готовностью согласился. Он положил сумку рядом на полку и взял меня за руку, ведя мимо очереди по длинному коридору.

Посередине коридора был небольшой проход, примерно в метр шириной, отделенный от коридора металлическими перилами. Это одновременно служило двум целям: отделяло входящую очередь от выходящей и давало тем, кому это позволено, свободный доступ в зал даршанов. В этот проход можно было попасть через металлические ворота, где стоял ящик для пожертвований. Рядом стоял полисмен в тускло-оливковой униформе, его берет лежал рядом.

Бородатый брахман открыл ворота ключом, висящим у него на груди, и провел меня в проход между перилами. Он шагал вперед, тащя меня за собой, пока мы не пришли в зал даршанов, где между нами и Божеством проходила очередь паломников.

Он стоял рядом со мной, пока я вволю налюбовался на Шриниваса. Я хотел навсегда неизгладимо запечатлеть образ Господа, и я начал медитативно рассматривать каждую часть Его формы, начиная со стоп. Я постепенно перевел взгляд на две руки Господа, левая рука была сложена в мудру избавления от страданий, а правая в мудре благословения. На уровне чуть выше плеч другие две руки держали символы Вишну (диск и раковину). Я смотрел на слегка улыбающееся лицо Шринивасы и надеялся, что это выражает удовольствие или радость, или возможно даже что-то более глубокое. Снова я перевел взгляд обратно на стопы Господа и повторил мою медитацию еще два раза.

После этого я рассмотрел Шри, стоящую справа от Господа и Падмавати, стоящую слева. Затем я посмотрел на всю группу вместе, включая заднюю стену алтаря, пол и потолок. Мне показалось, что я стоял там пять или шесть минут.

Потом я посмотрел на брахмана. Он кивнул головой и повернулся. На полпути назад к воротам он указал мне, что я должен перелезть через перила и выйти вместе очередью паломников. Я так и сделал, и он пошел обратно к воротам и вышел.

Когда я снова попал в первую комнату, я пошел снова к тому месту, где встретил бородатого брахмана, желая поблагодарить его перед тем как уйти. Но его там не было. И не было моей сумки на полке. И не было никаких следов того, что он там делал сандаловую пасту за несколько минут до этого.

Немного удивившись, я подошел к двум другим брахманам, которые сидели неподалеку. «Извините», вежливо обратился я к ним, — «а где бородатый брахман, который недавно сидел здесь?»

Они посмотрели на меня немного странно. «Бородатый брахман?» — удивился один. Второй засмеялся. «Ты думаешь, что это храм Шивы?». Правда, я вспомнил, брахманы-вайшнавы не носят бороды.

«Он сидел вот здесь и делал сандаловую пасту» — указал я на это место. Один из них покачал головой. «Нет, в это время не делают пасту. Если ты хочешь увидеть брахмана, который растирает сандал, надо прийти утром, в 6 утра. Можешь прийти завтра. Сейчас он уже несколько часов назад домой ушел».

Сплю ли я, или мне привиделся этот человек с бородой? «Но он провел меня на даршан сквозь эти ворота. Вы меня не видели?»

Они переглянулись и подавили смешок. Один сказал: «Ничего не можем поделать, но мы тебя видели, потому что мы уже давно здесь. Ты несколько раз проходил в очереди, снова и снова. Мы приняли тебя за ненормального. Но с тобой не было бородатого брахмана, и ты не проходил в эти ворота».

Я ушел, оставив их весело подшучивать друг с другом. Я подошел к охраннику и спросил, видел ли он, как я проходил через ворота. «Не трать время!» -- закричал он на языке телугу. «Проходи!»

«Пожалуйста, уделите мне одну минуту» — умолял я. «Меня несколько минут назад провел через эти ворота брахман, а вы стояли прямо тут. Помните это?»

«Кем ты себя считаешь, пешкаром (главным священником)?» — засмеялся он. «В мои обязанности входит смотреть за тем, чтобы через эти ворота проходили только VIP. А, на мой взгляд, ты не похож на важного человека».

«Ну, в таком случае, думаю, произошло чудо» — сказал я. Он подтолкнул меня к двери и бесцеремонно сказал: «Здесь каждый день людям бывают видения. Ничего особенного. Иди домой и не переживай».

Я вышел из храма в большом изумлении.

Проходя через зал, где раздавали прасадам (освященные остатки пищи Божества), я получил тарелку риса с бобами в качестве моей первой бхикши. Бхикша – пища, данная в качестве пожертвования. С этого момента я дал обет жить только милостыней, и называть себя Свами Атмананда.

Выйдя из храмового городка, я вернулся на базар, двигаясь в направлении автобусной остановки. Мне пришлось пробираться сквозь толпу только что прибывших паломников, которые оживленно бежали в очередь на даршан. Наконец, я вышел на шоссе, где я увидел несколько такси, сажавших пассажиров, чтобы ехать к подножию холма.

В одной машине было 8 человек, и какой-то человек с заднего сиденья подозвал меня и спросил: «Может, хотите поехать вниз с нами?» — «Да, я бы хотел» — ответил я, «но у меня нет денег. Он открыл мне дверь: «Я заплачу за Вас, садитесь».

Я втиснулся внутрь и мы поехали вниз по извилистой дороге в Тирупати. Всю дорогу я размышлял о том, что произошло со мной в храме. Я спрашивал себя, кем бы мог быть этот бородатый брахман: «Может, Шриниваса пришел под видом брахмана?» В этом я сомневался. Я думаю, он бы не стал лично заботиться о таком негодяе, как я.

Мой скептицизм выдвигал свою версию: «Вся история – просто воображение». Но я ясно помнил, как я стоял перед алтарем несколько минут. Так много паломников прошло между тем местом, где я стоял и мурти, и я все еще ясно помню этих людей – многие с обритыми головами, одетые в традиционные одежды всех областей Индии, их подгоняли женщины-служительницы. Пока я размышлял об этом, я осознал одну очень странную вещь: я вообще не мог вспомнить форму Шринивасы. Только серебряную раковину и диск. Все остальное было… заблокировано.

«Ну ладно, может я и правда не стоял там так долго», подумал я. Но я просто не мог убедить мой разум, что этого не было вообще. В конце-концов, пакет с одеждой исчез. Я вспомнил, как я мысленно просил Шринивасу забрать всю мою собственность, мистическим образом на мой вызов ответили.

Под конец я просто покачал головой и улыбнулся сам себе. «Хотя невозможно объяснить, как это произошло» — сказал я сам себе, «но сегодня я был освобожден». Мне пришлось признать, что несмотря на все мои сомнения, этот ловкий обманщик Господь Шриниваса несомненно изменил мою жизнь к лучшему. Я чувствовал себя духовно очищенным, полностью освеженным и, впервые за столь долгое время, оптимистичным. Такси остановилось у подножия холма, рядом с огромным изваянием Ханумана. Все пассажиры вышли из машины, они – чтобы подкрепиться в придорожном кафе, а я – чтобы начать мои странствия в качестве нищего. Я прошел пешком оставшееся расстояние до города Тирупати и остановился у Говиндараджа Свами Перумала, другого прекрасного вайшнавского храма. Я стоял перед Божеством, сложив вместе ладони перед грудью. «Теперь я покончил с материальной жизнью» — обещал я. «Сейчас должна начаться моя духовная жизнь».

Когда я вышел от Говиндараджа, мне в голову пришло, что я довольно мало знал о духовной жизни, кроме того, что раз я свами, то должен просить милостыню на мои нужды. Мне так многому нужно было научиться, и нужен был кто-то, у кого бы я мог научиться этому.

Неподалеку я заметил полицейский участок. Я зашел туда, увидев там статного усатого инспектора за столом и сел перед ним. Он взглянул на меня, и увидев мои одеяния садху, почтительно спросил: «Чем могу служить Вам?» На стене офиса я заметил портрет Саи Бабы и воспринял это как возможность. «Я хочу отправиться в ашрам Бабы. Как мне добраться туда?» Я видел, что под стеклом на столе инспектора лежат множество фотографий Саи Бабы.

Когдя я упомянул Саи Бабу, он сразу заметно обрадовался, и живо ответил: «Езжайте на автобусе до Анантапура, потом пересядьте на автобус до Буккапатнама, а там садитесь в автобус до Путтапартхи. Прашанти Нилаям, где живет Баба, находится в Путтапартхи».

Я поблагодарил его. После нерешительного молчания я предпринял первый шаг в моей новой жизни нищего, спросив: «Будьте так добры, помогите мне оплатить расходы на эту поездку?»

Он засиял еще больше. «О, я так рад отправить человека к Саи Бабе, аватару нашего века. Но здесь у меня нет денег. Пойдите по дороге, пока не увидите магазин под названием Вина Шриниваса. Там работает моя жена – скажите ей, что я послал Вас за суммой на проезд в Прашанти Нилаям и она с удовольствием даст Вам эти деньги».

Отправившись туда, я вскоре пришел к магазину «Вина Шриниваса», где на полках был прекрасный выбор ликеров в бутылях. Стены над полками были зеркальными чтобы широкий ассортимент удваивался. В глубине, под цветным плакатом Господа Шринивасы, в рамке и украшенным гирляндой, сидела полная женщина в сари. Я вошел внутрь и приветствовал ее словами «Саи Рам», это обычное приветствие последователей Бабы. Она ответила «Саи Рам» и вежливо предложила мне сесть. Я сказал ей, зачем пришел, и она очень оживилась. Открыв ящик, она вытащила пачку банкнот и отдала мне.

«Разрешите послать кого-нибудь купить билет и проводить Вас к автобусу?» — смиренно спросила она, желая послужить мне. «Нет необходимости», отказался я, входя в настроение отреченного свами. «Ваш муж рассказал мне, этого достаточно». Когда я встал, чтобы уйти, я на мгновение увидел отражение моего лица среди винных бутылок. Моя Вишну-тилака стерлась, в тюрбане и с самоуверенным видом я был похож на знаменитого Свами Вивекананду.

Дорога в Прашанти Нилаям оказалась тяжелой. Я сел в автобус на Анантапур в 5:30 вечера, и ехал всю ночь до последней остановки, на несколько часов больше, чем по расписанию. Оттуда я сел в идущий на юг автобус в Буккапатнам, который свыше 50 километров тряс меня на своем жестком сиденье. Слава Богу, дорога от Буккапатнам до Путтапартхи была недолгой.

Пропитанный солнцем провинциальный городок Путтапартхи пользовался некоторой известностью даже до пришествия туда йога-мистика Саи Бабы. Раньше здесь поклонялись кобре. На вершине холма Ураваконды находится огромный валун в форме кобры с капюшоном. Легенда гласит, что если человека укусит змея из этого места, то больше он не родится вновь.

Глава VII

ПОХИТИТЕЛЬ УМА

Я прибыл в Прашанти Нилаям Сатья Саи Бабы («Обитель совершенного мира») под крики большой группы оборванных нищих, сидящих возле главных ворот. За ними во дворе толпилась группа хорошо вооруженных людей, что означало, что Саи Баба находится здесь. Я смотрел на все это со смешанными чувствами.

«Его считают Богом» — размышлял я, «и его последователи говорят, что он обладает властью избавить от несчастий, болезней и нищеты – так почему же нищие толпятся прямо возле его собственного дома? И если его ученики и правда такие счастливые, почему они не сделают что-то больше для этих бедняков, чем просто бросать монетки?»

С этими дурными предчуствиями, я вошел в обширный и очень красивый городок-ашрам. В середине была резиденция Саи Бабы, большое здание абрикосового цвета, которое называли Мандир, а рядом с ним на песчаной площадке, называвшейся «место даршана», сидело около тысячи людей сидели рядами, ожидая появления Саи Бабы на балконе верхнего этажа. Перед толпой была круглое крытое возвышение, Шанти Ведика. Рядом был лагерь, разбитый паломниками под просторными открытыми навесами.

Другие здания стояли за стеной городка, фасадом к Мандиру. Среди них я заметил небольшую больницу. Я слышал, что верующий, принявший священный пепел (вибхути), который Саи Баба мистически производит рукой, излечивается от болезней. Читая вывеску с часами приема врачей, я думал, зачем же, если он обладает способностью излечивать пеплом, ему нужна здесь больница с обученными на Западе терапевтами.

Большой бородатый сикх в светлом тюрбане прогуливался около места даршана,. Я подошел к нему и спросил, куда он идет. Он собирался пойти в столовую поесть. Мы разговорились, он стал расспрашивать обо мне, и я сказал ему, что оставил все ради духовной жизни. «Я ищу Бога» — сказал я ему слегка улыбаясь, «и я пришел посмотртеть, правда ли, что Бог действительно здесь».

Он внезапно озорно улыбнулся. «Ну, я не верю ни в одну из этих так называемых аватар, но я оказался неподалеку по делам, и кто-то сказал мне, что Саи Баба – Бог, и я заглянул сюда, чтобы посмотреть, на что похож этот Бог». Он фыркнул. Затем он насмешливо взглянул на меня и спросил: «У тебя нет денег?»

«Нет» — ответил я.

Остановившись, он поднял указательный палец и серьезно заявил: «Не беспокойся, Бог здесь и он НЕ накормит тебя». Мы оба рассмеялись.

Все еще смеясь, я сказал: «Ну, Бог может и не накормит меня, но ты тоже здесь, поэтому, может, ты купишь мне завтрак?»

«О, конечно» — сердечно откликнулся он. Шлепнув меня по спине, он повел меня в столовую. «А как тебя зовут?»

«Свами Атмананда».

«О, ты свами?»

«Да, вчера только стал свами». Мы опять от души посмеялись.

В столовой давали обычную южноиндийскую пищу: идли, доши и самбар. Я был голоден, а сикх был очень любезен. «Ешь» — убеждал он, заказывая мне еще доши, «потому что Бог тебя не покормит, а я уезжаю через полчаса – «Бери все, что хочешь, не стесняйся». Я наелся от души, и он, довольный, заплатил за все.

Когда мы вышли из столовой, он показал мне справочную, сказав мне, что если у меня есть вопросы, то здесь мне ответят. Мы тепло распрощались друг с другом. Затем я вошел в справочное бюро и просмотрел несколько книг, выставленных там. Из книги его лекций по Рамаяне, я понял, что учение Саи Бабы состоит из обычных банальностей Адвайтистов плюс еще кое-что. Философия адвайты, требуемая этикетом всех популярных индийских гуру, была мне знакома. Я много изучал ее, но мне стало скучно. На меня не произвело впечатления.

Положив книгу на место, я спросил сотрудника офиса, есть ли где-нибудь комната, в которой я могу пожить. Этот джентельмен, Мр. Н. Кастури, оказался главным помощником Саи Бабы в Прашанти Нилаям. Он ответил мне, рассказав о ценах в гостиницах.

«Но у меня нет денег. Я хотел бы остановться здесь на пару недель. Можете ли Вы выделить мне какое-то место?»

«О, мне очень жаль», ответил Кастури окончательно, «но у нас нет таких возможностей. Если Вы хотите остановиться бесплатно, Вы можете поселиться под навесом для паломников».

Я сменил тему. «Я хочу увидеть Сам Бабу. Как это можно сделать?»

«О» — он благосклонно улыбнулся, «увидеть Бога не так-то просто. Взгляните сюда…». Он указал на место даршана, где люди ждали, сидя прямо на солнце. «Сегодня они уже ждут два часа. Некоторые здесь уже месяцы, никуда не уходя. Никто не знает, когда он придет. Это все по высшей воле».

Оставив М-ра Кастури, я пошел на место даршана и сел там в один ряд. Справа от меня оказался Четтияр (член Тамилской купеческой общины). Он стал рассказывать мне о своей дочери, которая не могла говорить, и он оставил дом и бизнес «чтобы добиться от Бога, чтобы Бог дал ей голос. Я здесь уже семь дней – нет даршана! Мое время еще не пришло. Я не знаю, что я буду делать». Его губы задрожали и он резко отвернулся, его глаза наполнились слезами.

Я приехал в Шанти Нилаям любопытства ради, а не из-за веры, и меня не радовала перспектива целыми днями бесполезно просиживать здесь на солнце, как этот человек, который сидел здесь уже неделю. Я встал и вышел из городка через ворота. Пройдя немного вокруг Путтапартхи без какой-либо особой цели, я пришел на песчаную дорожку, ведущую к каким-то новым беленым строениям. Одно оказалось магазином одежды, над входом был знак «Есть комнаты». Там сдавалось 4 комнаты. Никого не видя внутри, я сел на ступеньках снаружи.

Думая о том, как же доверчивы эти последователи Бабы, я сам с собой поспорил, что единственное, что нужно чтобы управлять подобными людьми – это сообразительность. В этот момент из одной комнаты вышел человек, как будто уезжая. Чтобы проверить мою теорию, я приветствовал его «Саи Рам». Он ответил на приветствие.

Я спросил его: «Что Вы здесь делаете и какая у Вас просьба?»

Сразу удивившись и заинтересовавшись моим таинственным вопросом, он присел рядом и взволнованно спросил: «А откуда Свами?»

Неторопливо и непроницаемо я ответил: «Свами оттуда, откуда бы он ни был. Просто скажи мне – какова твоя просьба?»

Он был взволнован. «О, но ведь Свами знает мою просьбу».

Я молча уставился на него. «Возможно, но все же мы должны говорить наши просьбы вслух».

Он дрожал, когда ответил. «Я занимаюсь крупным бизнесом, но я не уверен в доходах, и мне нужны благословения».

Я помолчал, глядя в небо, как будто советуясь с богами. Затем снова обратившись к нему, я спросил: «Когда ты идешь на даршан?»

«О, я хотел сейчас, но я слышал, там так много людей. Я уже шесть раз пытался увидеть Бабу. Я не жалуюсь, Вы поймите, это, видимо, моя греховная карма, но мое время еще не пришло».

Я сказал в заключение: «Я хочу пойти с тобой на даршан. Теперь скажи мне – где ты поселился?»

«Я остановился здесь. Хозяин этого магазина – мой родственник».

«Я хочу поселиться с тобой. У меня нет комнаты».

«О, конечно! Я буду очень рад, если со мной поселится свами. Свами не часто приходят сюда, потому что они не понимают, что Баба – Бог. Только очень редко им открывается, что Бог, которого они ищут – это Саи Баба. Пожалуйста, пойдемте со мной».

Он отвел меня в свою комнату и спросил о моем багаже. Я сказал: «Весь мир – моя сумка». Я умылся и немного вздремнул. Потом мы вдвоем отправились к месту даршана.

Мы сели в первый ряд. Я ничего не мог поделать, постоянно думал о том, как это все глупо. «Если эти люди думают, что они не могут увидеть Саи Бабу, потому что их время еще не пришло, тогда кто выше, время или он?»

Внезапно на балконе появился Саи Баба, его правая рука была сложена в мудру абхая, благославляя. Я пристально смотрел на него. Увидев, как легко можно влиять на его учеников, я хотел узнать больше. Где-то в глубине моего ума зрел план.

Он был довольно невысок. Его фирменная прическа образовывала черный ореол вокруг его лица. Он был одет в длинную шелковую переливающуюся мантию с рукавами, которая была до пола, он спускался по лестнице как призрак. Он был совсем рядом со мной, шел вдоль первого ряда, собирая письма у людей, он держал их в левой руке. Я примечал его походку, жесты, выражение лица. Под конец он отправился обратно.

Я заметил, что пока он шел вдоль ряда, он указал некоторым встать. Мр. Кастури быстро собрал их в группу.

Не доходя до седьмого ряда, Саи Баба вернулся тем же путем. Он остановился перед моим новым соседом по комнате и внимательно посмотрел на него. Мой друг тоже вылупился на него, его кадык дергался на шее. Внезапно Саи Баба отвернулся от него и посмотрел на меня, показывая пальцем, что я должен встать. Я не понял, что происходит, потому что я был здесь впервые.

Мой друг чуть не лопнул от возбуждения: «О, Вас вызвали! Баба хочет подарить Вам беседу! Пожалуйста, расскажите ему о моей просьбе! Попросите благословение для меня!» Когда я встал, он прикоснулся к моим стопам. Кастури указал мне присоединиться к остальным избранным.

Между тем Саи Баба быстро проходил по другим рядам, почти так как если бы он перемещался по поверхности воды. Закончив, он вернулся обратно и кивнул Кастури, сказав на языке телугу: «Отправь их наверх». Затем он стал подниматься по ступеням.

Вслед за Кастури, возглавлявшем нашу группу, мы взошли наверх сразу за Саи Бабой. Когда он поднялся, Саи Баба бросил письма в мусорное ведро. Затем он повернул налево и пошел в свои апартаменты. Кастури указал нам направо, в комнату бесед. Нас было шестеро. Мы сели на диваны и стали ждать.

В комнате встреч была дверь, которая вела прямо в апартаменты Саи Бабы. Через несколько минут он вошел к нам, и все поднялись, сложив руки в пранам-мудре. Из вежливости я тоже встал. Посмотрев на его глаза, я увидел, что они широко раскрыты и несфокусированы.

Нескольким людям он дал пепел – я ясно видел, как он материализовал его из руки пальцами. Рядом со мной стояла девочка лет десяти с отцом. Когде Саи Баба подошел к ней, он вставил две сережки, которые появились в его руках, в дырочки в ушах девочки. Отец и дочь задохнулись от изумления, потому что раньше ее уши не были проколоты. А теперь там были дырочки, и висело золото.

Увидев это, все закричали: «Саи Рам! Саи Рам!» с огромным удивлением. Затем, удостоив меня лишь взглядом, он повернулся и вышел так же как и вошел, мр. Кастури за ним.

Через минуту Кастури вернулся через ту же дверь и объявил: «Беседа закончена, теперь всем нужно уходить. Он не говорил с вами, но вам очень повезло, потому что вы видели чудо могущества Бабы». Он жестами подгонял всех к двери, которая вела на балкон, и мы встали, чтобы уходить.

Я шел за отцом с дочерью, но Кастури остановил меня, протянув руку. «Пожалуйста, сидите. Баба хочет, чтобы Вы ждали с удобством». Я кивнул, немного в замешательстве, и снова занял свое место. Как только комната опустела, Саи Баба снова зашел. Теперь он выглядел иначе.

У него уже не было этого странного взгляда, почти бессознательного, который я видел перед этим на его лице. Теперь он был полностью нормальным и расслабленным. Я непочтительно думал: «Как интересно: сумасшедший вид для масс».

Он встал передо мной. Теперь я не встал. Говоря на санскрите, он спросил меня, как я поживаю и все ли хорошо. Я ответил на тамильском: «Я не знаю санскрит, пожалуйста, говорите со мной на своем родном языке». Он перешел на телугу, и задал тот же вопрос. Теперь мы могли общаться, потому что телугу и тамильский довольно похожи.

Я ответил: «По милости Господа, все хорошо. У меня есть, где остановиться, и я планирую побыть в Прашанти Нилаям недели две». Он прошелся по комнате, как бы раздумывая, и затем вернулся ко мне.

«Говоришь, хочешь пожить здесь две недели?» — Я кивнул.

«А какие у тебя здесь планы?»

Вспомнив то, что я сказал сикху, я ответил: «Я ищу Бога».

Он вдруг улыбнулся и наполовину подняв руки, обращенные ладонями ко мне, что как я догадался, наверное означало двойное благословение. Слегка согнувшись в коленях, бедрах и плечах, он жеманно склонил голову на одну сторону и шелковым голосом сказал: «Если ты не можешь здесь увидеть Бога, то где ты Его найдешь?»

На меня не очень-то произвело впечатление это маленькое шоу, и я почувствовал дискомфорт. «Ну, я здесь еще буду какое то время, надеюсь, еще увидимся…» мой голос затих. Он пристально смотрел на меня и решительно сказал: «В любое время, когда захочешь, можешь увидеться со мной».

В этот момент из двери в апартаменты Саи Бабы появился слуга и подал знак. Саи Баба отослал его. Он снова повернулся ко мне и спросил: «Ты проголодался?»

Было уже обеденное время, и я ответил: «Я не бы против съесть что-нибудь, но конечно, мне надо еще попросить кого-нибудь дать мне бхикшу».

Он великодушно улыбнулся. «Поешь со мной».

Я не мог скрыть свое удивления и поблагодарил его. Он вышел в дверь и я за ним. Войдя в его личную столовую, мы сели на плюшевые подушки за низкий круглый столик, покрытый мрамором.

Сквозь широкий дверной проем я видел его спальню. Я заметил некоторые личные вещи Бога: кровать, застланную шелком, а рядом с ней ночной столик, на котором стоял будильник и какие-то бутылочки с лекарствами. Позади через полуоткрытую дверь я увидел туалетную комнату.

Он беззаботно напевал что-то сам себе, пока его слуга принес обед на подносе. Обед состоял из утмы (жареные овощи с манкой), ачар (острый маринад), жареные баклажаны и кофе.

Утма, к моему удивлению была сдобрена луком. Я знал, что строгие садху избегают лука, потому что он увеличивает страсть. Кофе, как опьяняющий напиток, тоже было отклонением. Но казалось, Саи Бабу не волнуют эти правила. Так же, как и меня, потому что я был самодельным свами, не дававшим никаких обетов.

Мы закончили. Он встал, чтобы вымыть руки и прополоскать рот, и я сделал то же самое. Затем со своей обычной ласковой улыбкой он кивнул головой, показывая, что мне пора уходить.

Когда я спустился по лестнице, я увидел, что люди все еще сидят в рядах, теперь уставившись на меня, открыв рты. Мой друг и сосед по комнате подбежал ко мне с выражением благоговейного экстаза на лице. Другие бежали за ним, и мы встретились внизу лестницы.

Он жадно спрашивал: «Что там было? После беседы все остальные вышли, но тебя Баба оставил».

Как ни в чем ни бывало пожав плечами, я сказал: «Я просто пообедал с ним, вот и все».

Вокруг меня толпилось по меньшей мере человек двести. Меня повели к кирпичной гостинице и привели в большой номер с кондиционером, а передо мной вся комната была наполнена богачами. Им пришлось запереть дверь и охранять ее, потому что снаружи собралась большая толпа.

Практически, это был допрос: «Что это за чудо с сережками? А что Баба сказал Вам?» Но я сидел молча и невозмутимо в большом кресле с подлокотниками, куда они меня усадили. В уме я злорадствовал над моей внезапной переменой в судьбе. Я сомневался, смогу ли я использовать эту ситуацию в дальнейшем. Мне нужно было понять, что означает быть Богом. «Просто сделай это» — кукарекал авантюрист внутри меня. «Это не грех, ты просто дашь им веру во что-то высшее. Это та жизнь, которую ты искал».

Непринужденно и самоуверенно я начал петь Читта Чора (похититель ума), знаменитую песню Саи Бабы. Вся группа замолчала и замерла. Потом один за другим они начали хлопать в ладоши и подпевать, пока вся комната не наполнилась звуками. Песня кончилась, я снова замолчал. Упомянутая в пословице булавка прозвучала бы как автомобильная авария.

Наконец я мягко заговорил: «Что вы хотите от меня? Я нищий».

«Свами», ответили мне, «Вы один из тех редких свами, которые принимают, что Баба – Бог». Баба говорит, что это очень необычно, потому что он скрыт для тех, кто занят религиозной и духовной жизнью. Он говорит, что в результате их садханы он дает им даршан, который они ищут – если они поклоняются Раме, он появляется как Рама. Если они поклоняются Шиве, он приходит к ним в этом облике. Но как Бабу его могут видеть только очень удачливые люди.

Я закрыл глаза. «Но для меня», тихо проговорил я, «он просто проводник».

Кто то сзади закричал: «О, какая проницательность! Его проводник!» Я стал понимать, чтобы я ни сказал, все будет принято как «нектарное откровение».

В этот момент занавеска, закрывавшая открытую стеклянную дверь на балкон, стала шевелиться на ветру. Увидев это, две женщины из толпы стали рыдать. «Баба! Баба здесь с нами, прямо сейчас» — всхлипывали они.

Теперь я действительно видел, как это работает. Человеку даже не нужно ничего делать. Эти глупцы создадут свои собственные «чудеса», расскажут о них повсюду, и сделают из вас Бога.

Мой знакомый тоже был там, неподалеку. Он попросил: «Свами, пожалуйста, расскажите нам о Вашей встрече с Бабой».

«Все вышли», начал я, «но Мр. Кастури попросил меня остаться, и пришел Баба. Он заговорил со мной на санскрите».

Они все переглянулись широко открытыми глазами. Я услышал тихие восклицания: «Санскрит! Веда! Веды исходят из его уст!»

Я продолжил, даже встал, чтобы показать им позу, которую принял Саи Баба, когда сказал, «если ты не видишь Бога здесь, где же ты найдешь Его?». И я рассказал им, как он сказал, что я могу прийти на даршан в любое время, когда захочу. Они ловили каждое слово.

Мой знакомый спросил: «Сказали ли Вы ему обо мне?» — Я торжественно покачал головой. Он заныл: «Но я же просил Вас».

Я ответил с полной серьезностью: «Считаете ли вы его Богом, или вы считаете его обычным человеком? Если вы думаете, что он – Бог, тогда он все знает. Если же вы думаете, что он – обычный человек – тогда вы не должны быть здесь. Почему кто-то должен говорить о вашем случае?»

Кто-то воскликнул: «Это именно то, что говорит Баба! — «Если вы признаете меня Богом, тогда почему у вас нет веры, а если не признаете – зачем вы здесь?» Баба говорит то же самое!»

Какая-то женщина сзади закричала: «Свами, еще одну песню? Пожалуйста, пролейте нектар в наши уши». И я спел песню о Вишну, которую также поет Саи Баба, но это не его сочинение. Пришел вечер, и я проголодался. Они отвели меня в столовую и, естественно, заплатили за все.

Теперь все повернулось таким образом, что мой знакомый также прославился среди этих богачей, поскольку он был связан со мной. Они обращались к нему, чтобы привлечь мое внимание, и ко мне – чтобы привлечь внимание Саи Бабы.

Несмотря на весь мой внутренний цинизм к «Богу» из Прашанти Нилаям, меня очень тянуло к нему, потому что он так здорово справился со своей задачей. Отрекшись от мирских стремлений, я нашел здесь совершенно новое искушение. Ничто так не увеличивает амбиции, как слава другого, и хотя я чувствовал отвращение признать это у себя, я завидовал этому «Богу». Любопытно, что мое грубое подражание поведению Саи Бабы его последователи приняли за преданность ему.

Я должен понять, что он думает то же самое.

Глава VIII

СТРАННЫЕ БОГИ ЮГА

Через день или два я попросил моего знакомого проводить меня вокруг деревни в Путтапартхи. Мы пришли к реке Читравати, но был сезон засухи и в реке не было воды, просто песчаное русло.

На каменистой горке возле русла реки стояло тамариндовое дерево, с которого, как говорят, Саи Баба в юности волшебным образом срывал манго и другие фрукты. Я взобрался на скалы и сел под деревом. Тогда я не принимал в расчет как последователи Саи Бабы привязаны к этому дереву, я просто забрался туда, потому что мне показалось, что это подходящее место для медитации. Я сел в позу лотоса, рядом сел мой знакомый. Закрыв глаза я мысленно представил Господа Раму, аватару Бога, принц, который разгромил демона Равану.

Когда я открыл глаза, мой знакомый сидел рядом, сложив ладони и с собачьим выражением в глазах. Я подумал, что он ждет от меня каких-то наставлений или указаний. Он был таким безнадежно беспомощным, что мне стало жалко его. Самое лучшее, что я мог сделать, это вызволить его из Путтапатрхи, потому что здесь его глупость может только возрасти.

«Ты должен отправиться в Бангалор, где у Бабы есть небольшой центр Бабы. Здесь ты не дождешься беседы».

Он печально спросил: «Свами, какой паап (грех) я совершил?» — «Ты совершил множество» — ответил я. Он дрожал. «Но сделай это – поезжай в Бангалор. И может быть, там Баба увидит тебя». Где-то в глубине ума я думал: «Глупый, неужели ты не видишь, что ты ни богат, ни достаточно необычен (как я) – чтобы привлечь внимание Саи Бабы?»

Через несколько дней он уехал, договорившись с владельцем магазина, чтобы я продолжал занимать ту же комнату.

На прогулке в другой день я остановился перед древним храмом Сатьябхамы на окраине Питтапатртхи. Это храм построил дедушка Саи Бабы, Кондама Раджу. Говорится, что его сын Педда молился здесь о втором сыне, впоследствии родился мальчик, получивший имя Сатья Нараяна, который позже стал знаменит как Сатья Саи Баба.

Мне показалось интересным, что храм нуждался в ремонте, как будто последователи Саи Бабы игнорировали его. По странному совпадению, я пришел как раз одновременно со старшим братом Саи Бабы, который пришел в храм из своего дома неподалеку. Я спросил его о его знаменитом брате. «Верите ли Вы, что он – Бог?» Он раздраженно двинул рукой. «Это греховно» — сказал он с легким отвращением. «Он совершает большую ошибку и Бог его за это накажет. Когда он был маленьким, его ужалил скорпион, и после этого он стал болтать про Ширди Саи». (Саи Баба претендует на то, что он является воплощением мусульманского факира из города Ширди, что рядом с Бомбеем, этот человек умер в 1918, и его также звали Саи Баба.)

«Возможно, когда он был ужален, этот баба вошел в его тело», продолжал брат, «но что бы там ни было, для него называть себя Рамой или Кришной – неправильно. В нашей семье мы поклоняемся Раме и Кришне как Богу, но он сам хочет занять это положение. Придет время, он будет наказан за это богохульство».

Внезапно я стал новой знаменитостью в Прашанти Нилаям, в моих желтых одеждах я отличился в толпе и новость, что я обедал с Саи Бабой распространилась подобно лесному пожару по всему городку. Я часто развлекал толпу пением песен Саи Бабы в стиле, которому я научился у него. Дважды в день разные богачи кормили меня в столовой. Несмотря на все внимание, которым я наслаждался, мое беспокойство все росло. Я сказал, что ищу Бога, но эта легкая жизнь отвлекла меня от этой цели.

На седьмой день ко мне в столовую пришел Кастури в большом возбуждении. «Баба хочет говорить с Вами».

«Я должен пойти к месту даршана?»

«Нет, просто зайдите в его апартаменты».

«Что, прямо сейчас? Просто так зайти?»

«Он ждет Вас там!» — Кастури был почти ненормальный, так он был раздражен моей медлительностью «Пожалуйста, сейчас же идите туда к нему! Даже у меня не было такой возможности близкого общения с Бабой!»

Итак, совершенно спокойно, как будто это было самым обычным делом, я поднялся по лестнице в помещение для встреч и сел. Но он не вышел. Я встал и заглянул в его столовую. Но его там тоже не было. Я зашел в его апартаменты и заглянул в спальню.

Я увидел его на кровати, он полулежал на боку, подпирая голову рукой. Когда я вошел, он широко улыбнулся и поднял руку, благословляя меня.

Я оглянулся в поиске места чтобы сесть, но в комнате не было стульев. Наконец я просто сел на уголок кровати. «Кастури сказал, что Вы хотите меня видеть» — начал я.

«Да» — ответил он. «Я хотел спросить, нашел ли ты Бога».

«Нет, не нашел».

С долей понимающей иронии в голосе, он сказал: «Под тамариндовым деревом ты медитировал на Раму».

«Да, это так», спокойно ответил я. «Это моя обычная дхьяна. Мне нравится медитировать на Раму, океан милости. Он защищает слабых».

Его глаза сверлили мои. «Но почему ты ищешь Бога где-то еще, когда ты сидишь с ним прямо сейчас?»

Я хотел быть вежливым, поэтому перед тем, как ответить ему, придал своему лицу выражение размышления. «Вы святой человек и старше меня, а я очень низкий и греховных. Я не хочу говорить Вам чего-то неподобающего, поверьте – но – Вы не Бог».

Когда я сказал это, он кивнул, как будто он ожидал что я отвергну его божественность. «Ну, хорошо», сказал он, когда я замолчал, «как ты смотришь на меня, так я и выгляжу. Если ты хочешь видеть меня Богом – я Бог. Если нет – я не Бог. Но постарайся понять, что есть Бог». Он говорил в том же духе еще какое-то время, приправляя свои аргументы обычными лозунгами Адвайтистов.

Я прервал его. «Извините, но я читал это все в Вашей книге Рама Катха. Теперь Вы то говорите, что каждый – Рама, а то – что Вы – Рама. Что же Вы на самом деле имеете в виду? Знаете, я знаю, что Вы – не Рама. Но в соответствии с философией Адвайты Вы обязаны говорить Вашим последователям, что верховная истина – безличный Брахман. Адвайтисты говорят, что каждый в действительности всего лишь не имеющий названий и формы свет. Вы же Адвайтист, правда? Если это так, то Вы же знаете, что неправильно Вам говорить, что «каждый – Рама», или «Я – Рама», потому что Рама – личность, а Брахман – безличен».

«Да», ответил он терпеливо, как будто снисходя к капризному ребенку. «Но я осознал Брахман, а они – нет».

Я немного разочаровался. «Тогда Вы должны помочь им осознать его. Но Вы сознательно держите их в положении ниже себя. Вы принижаете их, а не возвышаете. Они совершили большое жертвоприношение, проделав сюда такой длинный путь, и они неделями и месяцами ждут, просто чтобы увидеть Вас, а вот и Вы – счастливо наслаждаетесь всем этим. Даже политик больше интересуется своими последователями, чем Вы. Вы просто выбросили их письма в мусорку. Вы бы хотя бы прочитали их».

«Остынь, остынь» — делал он медленные жесты. «Я знаю, что в этих письмах как только дотронулся до них и я отвечу через их карму».

Я посмотрел на него раздраженно, с трудом веря в то, что услышал. «Но карма постоянно действует на каждого, писали ли они письма Вам или нет. Если Вы действуете через их карму, то зачем весь этот Прашанти Нилаям? Зачем они приезжают увидеться с Вами? Пожалуйста, простите мою дерзость, но меня все это очень волнует. Когда шевелятся занавески, эти бедные люди думают, что это Вы присутствуете. Они настолько легковерны и извините, я думаю, Вы их эксплуатируете».

«Но я был там, когда зашевелились занавески» — самодовольно сказал он. «Ты очень красиво пел Читта Чора. Я был там».

Разочаровавшись еще больше, я сказал ему: «Я знаю, что у Вас есть мистические силы. Вы видите и слышите вещи, которые не доступны обычному человеку. Так почему же Вы не используете свои способности для того, чтобы раз и навсегда избавить их от страданий, вместо того, чтобы играть с ними таким образом? Почему вы держите тех, кто предались Вам в невежестве об их вечной духовной жизни? Как они смогут выбраться из этого мира страданий, рождения и смерти? Просто подарив серьги Вы не решите проблемы жизни».

«Ну, хорошо», сказал он с долей смирения в голосе, «ты позже поймешь». Затем, сменив тему беседы, он спросил: «Тебе нужна какая-нибудь помощь?»

«Нет, меня полностью защищает Господь».

«Ты не считаешь это моей заслугой?»

«До некоторой степени это так, потому что люди, которые платят за меня – Ваши преданные. Но я вижу, что моя карма поддерживает меня в этом мире. И это также верно для всех этих людей здесь, а также верно и для Вас. Ваша карма позволяет Вам сидеть здесь, а моя карма дает мне возможность сидеть здесь. Если бы у меня была Ваша карма, а у Вас – моя, я бы был здесь «Богом», а Вы бы были разочарованы».

Он меня не слушал. С ним происходили какие-то изменения. Он приподнялся, его глаза потеряли фокус и блестели. «Я должен идти», сказал он отстраненным голосом. «Я еще поговорю с тобой». Он быстро вышел, оставив меня одного в комнате.

Я решил осмотреться. Открыв шкаф в его спальне, я увидел что он наполнен оранжевыми одеяниями. Я хотел найти место, где он хранит пепел, потому что раньше я тоже экспериментировал с телепортацией пепла при помощи мантры. Но в комнате не было ничего, кроме кровати и нескольких обычных вещей.

Тогда я растянулся на кровати, как он это делал перед этим и повторил его позу и жесты, наблюдая за собой в зеркале. Затем я встал и посмотрел с балкона, как он бегает по рядам и вызывает массовую истерию. Полиции пришлось сдерживать людей, чтобы его не окружили. Затем он вошел на возвышение Шанти Ведика.

Почему-то я вдруг почувствовал сострадание к этому небольшому человеку, который претендует на то, что он Бог. «Он всего лишь марионетка», подумал я. «Все эти люди думают, что он – Рама, и он сам верит в это, но как его, так и их всего лишь ведут какие-то высшие силы, над которыми у них нет власти». Я спустился вниз, чтобы посмотреть, что там происходит. Стоя на сцене, он полностью заворожил толпу. Подняв руки, он пел песню, а они отвечали буйным хором. Когда песня кончилась, он упал в кресло. Ему поклонялись, предлагая благовония, лампы и цветы, как мурти в храме. Затем группа пандитов прочитала ему на санскрите молитвы Рудрам и Чамакам, которые посвящены Шиве. Для меня это было уже слишком. Я ушел из городка в свою комнату.

На утро девятого дня новость Прашанти Нилаям износилась. Меня тщательно кормили под вывеской «свамиджи, который любит Бабу», который все на меня привесили. Я решил уйти. Я пришел к Кастури и он покачал головой, когда я сказал: «Спасибо и прощайте».

Он удивился: «Вы уходите? Я думал, Вы останетесь. Вы так хорошо поете, сладостно. У нас есть один свамиджи из Ришикеша, которые также поет для Бабы, и Баба о нем очень хорошо заботится. Он позаботился бы и о Вас».

«Бог позаботится обо мне. Что может сделать Баба? Пускай он сперва позаботится о себе» — был мой быстрый ответ. «Вы должны следить за его здоровьем – когда он впадает в это бегающее состояние, я думаю это ему вредно».

«Что?!» — Кастури чуть не захлебнулся. «Что такое ты говоришь?!» «Да ничего, забудь, я ничего не говорил» — успокоил я его, светло улыбаясь. Я помахал ему и пошел в столовую, чтобы попрощаться с менеджером.

Сегодня в месте даршанов собралось всего лишь около сотни людей. Было объявлено, что Саи Баба отправляется в Бангалор, его большой западный автомобиль стоял у его личных ворот.

Я зашел в первый этаж Мандира, бхаджан-холл и поклонился алтарю, на котором стояли формы Кришны, Сатья-Нараяны и Шивы. Когда я выходил, я посмотрел вверх и увидел, что Саи Баба наблюдает за мной с балкона.

Я поднялся по ступеням и застал его в комнате для встреч, он сидел в кресле, его руки лежали на подлокотниках. Я зашел, поприветствовал его и сел в кресло перед ним.

«Итак, ты уезжаешь?» — улыбнулся он.

«Да» — улыбнулся я в ответ.

«Но ты же хотел остаться на две недели?»

«Извините, но я слишком разочарован. Я устал от всех этих сентиментальных людей, и всех страданий и всех беспокойств, которые они причиняют себе из-за Вас».

«Ты знаешь, куда ты идешь?»

«Нет, я не знаю, но надеюсь найти спокойное место».

Вдруг он встал с кресла, его глаза опять блестели. Он пристально посмотрел мне в лицо сверху вниз и многозначительно сказал: «Пока ты не найдешь то, чего ищещь, у тебя не будет никаких проблем с пропитанием».

Он поднял правую руку: «Я позабочусь о тебе».

«Я благодарю Вас за все, что Вы делаете для меня» — ответил я. «Но я не считаю Вас Богом».

Странным голосом он предрек: «Ты сам станешь Богом». Он протянул руку вперед, будто собираясь дать мне вибхути.

«Нет» — возразил я. «не нужно давать мне этот пепел. Я не хочу принимать его от Вас таким образом. Просто дайте мне его из контейнера». «Почему же ты не хочешь взять его из моей руки?» — промурлыкал он.

«Ну», я ухмыльнулся, «я знаю, что он не появляется из Вашей руки, поэтому дайте мне его взять оттуда, откуда он правда исходит».

«Ты ошибаешься. Он появляется из моей руки» — настаивал он.

«Простите» — я опять ухмыльнулся. «Я Вам не верю. Дайте его мне из контейнера».

Не говоря ни слова, он вышел в свои личные комнаты и вынес небольшой горшок, наполненный пеплом. Протягивая его мне, он просто сказал: «Хорошо, если ты так хочешь, возьми его отсюда». Я взял немного пепла и посыпал себе на голову.

«Иди спокойно и помни о том, что я тебе сказал».

Я сказал: «Намасте», и встал, собираясь уходить. Он снова заговорил.

«Я не нравлюсь тебе, да?»

«Нет, Вы хороший человек. Почему это Вы мне должны не нравиться?»

«Когда ты найдешь то, чего ищещь, ты меня будешь не любить» — мягко сказал он тем же странным пророческим голосом. Он ушел от меня и я спустился по лестнице и вышел из городка.

Надеясь что меня подвезут в Путтапартхи, я вышел из городка по главной дороге, пока не пришел к магистрали. Я оглянулся, чтобы в последний раз посмотреть на ашрем. Как раз в этот момент большая машина Саи Бабы выехала из ворот, проехала по дороге и повернула на магистрали в сторону меня.

Машина остановилась рядом со мной, гудя мотором. На заднем сиденье я увидел знакомое улыбающееся лицо, обрамленное темным ореолом волос. Рядом с ним сидела знаменитая певица в дорогом шелковом сари. Когда электрическое стекло опустилось, он попросил водителя остановить мотор.

«Я еду в Бангалор» — обратился он ко мне. «Хочешь поехать со мной?»

«Нет», сказал я ему. «Теперь я пойду собственным путем».

«Но ты же не знаешь, куда ты идешь». «Это так, но все же я иду».

Он повернулся к женщине и сказал: «Он даже не знает, куда идет. Он просто ищет. Я сказал ему остаться, но он сказал: «нет, я ухожу». Я спросил его, куда, он сказал – «я не знаю». Все время он чего то ищет, ищет».

Затем я шутливо сказал: «Как и все, я ищу Вас».

Все еще говоря с женщиной, он сказал: «Все ищут меня, чтобы стать самими собой. Он ищет меня чтобы стать мной».

Я засмеялся, немного смущенно. Я видел, что он слишком хорошо понимает мои побуждения. Он снова повернулся ко мне. «Иди в Джилалламури к Амме». Амма – это имя одной женщины, про которую многие говорили, что она была воплощением богини. «Ты будешь доволен в Джилалламури».

«А как мне туда добраться?»

Он что-то сказал женщине. Она достала 25 рупий из своей сумочки и протянула ему деньги, а он дал их мне.

«У тебя есть 25 рупий, а автобус отсюда туда стоит 23 рупии. Иди на остановку и подожди».

Взяв деньги, я помахал им рукой: «Хорошо, так прощайте. Мы видимся в последний раз».

«Нет, мы еще встретимся» — весело сказал он. Он сказал водителю завести мотор, и окно поднялось. И он уехал.

Я пошел на автобусную остановку, вскоре пришел автобус в Джилалламури, и я сел в него. Проезжая через эту засушливую область, я размышлял над своими недавними приключениями.

Амма жила

Поиск по сайту: