У ПОДНОЖИЯ КАВКАЗСКОГО ХРЕБТА

Товарища Кирова я знал давно, и хорошо знал.

Вот первая встреча в августе 1917 года на первой конференции большевистских организаций в городе Грозном, на Северном Кавказе. С прозорливостью умного, далеко вперед видящего большевика-руководителя он рассказывает в своем выступлении нам, двум-трем десяткам большевиков, об обстановке и соотношении классовых сил на этом сложнейшем участке борьбы за пролетарскую революцию, намечает тактику и стратегию наших предстоящих боев. Я слышал о Кирове и до этого, и действительность показала, что он не просто руководитель одной из больших организаций того времени, а крупнейший организатор, опытный руководитель партии в сложнейших многонациональных условиях Северного Кавказа.

Впоследствии у меня было много встреч с Сергеем Мироновичем, когда приходилось бывать во Владикавказе, где товарищ Киров руководил тогда партийной организацией. Его непоколебимая вера в победу дела партии и рабочего класса заражала нас, работников боевого участка борьбы с меньшевиками, эсерами, казачьей контрреволюцией, горской исламистской реакцией, борьбы против приближавшейся англо-французской интервенции. В конце 1917 года в городе Моздоке, в бывшей Терской области, собирается съезд рабочих и трудящихся — казаков и горцев. Наша небольшая большевистская фракция возглавляется Сергеем Мироновичем Кировым. На съезд пролезли лидеры эсеров, меньшевиков, белого казачества и ряд мулл, торговцев-горцев. Мы должны были использовать съезд и как трибуну для пропаганды идей нашей партии, и как центр, где мы сможем организоваться, проверить свои силы и через делегатов рабочих и трудящихся казаков и горцев предотвратить национальную и сословную резню, подготовленную казачьим офицерством, нефтяными магнатами, муллами, кулаками, а также удержать власть Советов, к этому времени завоеванную в городах Владикавказе, Грозном, Пятигорске, Кизляре, Моздоке.

Трудящиеся из казаков и горцев в большинстве были с нами, не говоря уже о рабочих. Но мы были разбросанными и разрозненными очагами. Партийный центр не был оформлен, связь с Москвой и Петроградом почти полностью отсутствовала. Опытных руководителей были единицы. У врагов же была военная сколоченная организация, огромные запасы вооружения, тысячи агитаторов, особенно по станицам и аулам, старое умение пускать в ход испытанное оружие межнациональных столкновений, провокаций плюс шпионские разведывательные кадры в рядах рабочих в лице меньшевиков и эсеров. И, несмотря на все это, мы победили как на этом съезде, так и в подготовленной им дальнейшей борьбе. В этой победе — главная, неоспоримая заслуга товарища Кирова.

Надо было быть свидетелем тех блестящих, незабываемых выступлений на съезде товарища Кирова, чтобы видеть, как он зажигал, будил, звал на борьбу трудящихся горцев, казаков и рабочих. Я помню, как один седой, старый горец после одного из выступлений Сергея Мироновича помолодевшей, легкой поступью взбирается на трибуну съезда и своей отрывистой гортанной речью клянется в преданности делу рабочего класса, Советской власти. Надо было переживать момент, когда уже на заключительном заседании съезда речь товарища Кирова образно, страстно и мощно раскатывается среди делегатов, призывая до последней капли крови бороться за рабочих, за бедноту из горцев и казаков, когда Киров приводит красивую древнюю легенду о Прометее, прикованном к скале... и орел неустанно клюет истерзанное тело,— это олицетворение свободы.

Молодые и старые, горцы и казаки, рабочие вскакивали с мест и в неудержимой страсти к победе кричали на разных наречиях свой привет большевикам, Ленину и ему, этому скромному оратору, который владел таким даром, таким талантом зажигать сердца людей. Неизгладимы из памяти эти крики разноплеменных людей у подножия гор Кавказского хребта в те дни поражений и побед, в дни борьбы за власть Советов.

Съезд подавляющим большинством принял предложение большевиков. Была послана телеграмма Ленину, приветствующая Октябрьскую революцию и власть Советов. Мы тогда со съезда разъехались не десятком-двумя агитаторов за дело Ленина, а многими сотнями их. И главное: новые агитаторы проникали в станицы, аулы, в леса, в горы. Мы же, большевики, были с этого съезда объединенными. Восстания, которые вслед за съездом были организованы белыми, мы разгромили быстро и удачно.

1919 год и начало 1920 года. Рабочие, бедняки и середняки всей страны, под руководством партии Ленина, на многих фронтах борются не на жизнь, а на смерть с генеральско- помещичьей белогвардейщиной. Мы, оставшиеся в тылу деникинских банд, в горах Кавказа, делаем также общее дело, ведем партизанскую войну. Нас несколько сотен грозненских рабочих-нефтяников, донбасских горняков, владикавказских рабочих в союзе с десятками тысяч горской бедноты, беззаветно преданной делу социализма. Мы ведем неравную борьбу. Оружия и патронов не хватает. Полуголодная, но боевая жизнь. Надо искать помощи. Всепроникающий «хабар» (слух) приносит весть: Киров в Реввоенсовете 11-й армии. Настроение и бодрость сразу подымаются. Снаряжаем из самых храбрых чеченцев небольшой отряд с заданием пробраться через фронт белых, вручить лично Кирову письмо и ждать от него распоряжений.

Проходит полтора-два месяца. Люди не возвращаются. Создается уверенность, что отряд погиб. И когда мы их уже не ждали, под выстрелы винтовок, под песни, гарцуя на конях, влетают в горскую крепость Шатой (наш штаб) наши

посланцы. Они привозят и деньги, и необходимые распоряжения, и ободряющие слова. Разве забыть все это? Разве забудем Сергея Мироновича, который в те дни напряженной борьбы, сам переживая огромные затруднения в Астрахани, не забыл нас и помог небольшому отряду бойцов в их борьбе за пролетарскую революцию?..

Войска интервентов, банды отечественных генералов, помещиков и капиталистов разгромлены и раздавлены рабочими и крестьянами Советской страны. Надо было укреплять Советскую власть, восстанавливать промышленность и сельское хозяйство. К концу 1920 года я встретил Кирова уже как члена Кавказского бюро ЦК РКП(б). Вместе с товарищем Серго Орджоникидзе Киров стал руководителем коммунистической организации бывшей горской республики, затем представителем Советского правительства в меньшевистской тогда Грузии и потом снова руководителем большевистской организации на Северном Кавказе. И все та же неизменная бодрость, скромность, все та же непоколебимость в борьбе за дело рабочего класса, за дело партии Ленина, в борьбе против каких бы то ни было отклонений от линии партии.

Правда, 1934, 7 декабря.

И. М. ВАРЕЙКИС

ОБРАЗЕЦ ВЕЛИКОГО РЕВОЛЮЦИОНЕРА
И НАСТОЯЩЕГО ЧЕЛОВЕКА

Кажется, что сама природа по какому-то разумному наказу сочетала в этом человеке все необходимые качества пролетарского революционера, настоящего человека в полном смысле этого слова...

Товарищ Киров был послан по предложению Ленина... в Баку на работу секретаря ЦК Азербайджанской компартии. Баку был тогда одним из важнейших экономических и политических центров молодой Советской республики. Не случайно англичане так стремились к Баку. Империалисты надеялись прибрать к своим рукам неисчерпаемые источники бакинской нефти, так необходимые и важные для жизни нашей промышленности и транспорта...

Коренным образом меняются дела в бакинской и во всей азербайджанской парторганизации с того времени, как ею начинает руководить товарищ Киров. В течение нескольких месяцев его авторитет как руководителя — секретаря комитета, как трибуна поднимается на недосягаемую высоту...

В Баку товарищ Киров немедленно повернул внимание всех партийных, хозяйственных, профессиональных организаций к нефти. И очень скоро добыча нефти в несколько раз увеличилась. Он еще настойчиво «напирал», как любил сам выражаться, на сооружение оросительной сети в Луганской степи и развитие хлопководства.

Быстро поднималось хозяйство Баку, Азербайджана и всего Закавказья, быстро росла и сама большевистская бакинская организация, идейно укрепляясь под руководством товарища Кирова. Поднимались новые кадры рабочих-тюрок, рабочих-грузин, армян, русских, из которых потом воспитывались многочисленные кадры хороших большевиков.

Бакинские рабочие действительно горячо любили своего Кирова. В начале 1922 года вместе с ним мы приехали на один завод. Там оказалась группа меньшевиков, которая решила организовать забастовку. Часть рабочих колебалась, несколько цехов не работало. Приехал Киров, созвал общее собрание рабочих завода. Он выступил с речью. В начале речи многие шумели, кричали, но, по мере того как он говорил, становилось все тише, слушали сосредоточеннее, а когда он закончил речь, вся масса разразилась бурной овацией. И рабочие, подхватив Кирова, стали его качать. Я припоминаю, что подобное было после речи Ленина у Финляндского вокзала, когда его подхватили рабочие и понесли на руках.

Таков был Киров как трибун и пламенный агитатор.

Правда, 1934, 3 декабря.

А. П. СЕРЕБРОВСКИЙ
В БОЯХ ЗА НЕФТЬ

И. Д. ОРАХЕЛАШВИЛИ

ПРЕКРАСНЫЙ ЧЕЛОВЕК

В первый раз я увидел Кирова на трибуне. Это было в мае 1917 года во владикавказской объединенной организации социал-демократов, куда я приехал с германского фронта...

От большевиков выступал Киров. Его встретили напряженным молчанием. Большинство организации в то время шло за меньшевиками.

На трибуну вышел невысокого роста человек, в черной рабочей куртке, человек спокойный и уверенный в себе. Он начал говорить грудным и низким голосом, спокойно, без лишних жестов, без аффектации, так, что я сам не заметил, когда именно его речь захватила внимание, приковала к себе, завладела всеми присутствующими.

Нарастание жестов и силы в его речи происходило само собой. И это был не ораторский прием, это было выражение неисчерпаемой энергии и непоколебимой веры в свое дело. Нарастало чувство, которое шло из самого нутра. Он клеймил предательство соглашателей, он не оставлял камня на камне от сладеньких выступлений меньшевиков.

Когда собрание кончилось, я познакомился с Кировым. Передо мной был простой, скромный человек.

— Приехали работать с нами? Хорошо. Завтра большой митинг. Выступим вместе с балкона реального училища.

С первого же дня Киров захватил меня своей энергией, окунул меня в атмосферу напряженной борьбы. Надо вспомнить, что представлял собой в то время Владикавказ. Явные контрреволюционеры, выжидающие только удобного часа, чтобы вернуться к власти. Националисты и политиканы всех мастей. Меньшевики, пытающиеся завладеть доверием рабочих. Басни о коммунистах, как о немецких шпионах...

Киров развивал бешеную энергию. Не было буквально ни одного дня без его выступлений, бесед, выездов к рабочим. Авторитет среди рабочих был у него огромный. Громадный опыт подпольной работы, обширный теоретический багаж, который он не переставал накоплять даже в самые тяжелые годы борьбы, беззаветная преданность партии и политическая чуткость — вот что обеспечивало ему этот авторитет.

Весь стиль работы Кирова был такой же простой и цельный, как стиль его выступлений. Ни одного лишнего жеста. Ничего, что напоминало бы приемы Троцкого, перед зеркалом репетировавшего свои выступления.

Расколоть или завоевать организацию? Это был основной вопрос, который в ту пору, летом 1917 года, надо было решить в нашей борьбе с меньшевиками. Киров стоял на той точке зрения, что организацию надо завоевать. Опираясь на мастерские и завод, развивая бешеную энергию, увлекая за собой остальных большевиков Владикавказского комитета,

Киров добился того, что осенью 1917 года на городском собрании организации из пятисот человек только восемь остались на платформе меньшевизма.

Завоевав большинство в городах и рабочих поселках, мы еще были очень слабы в сельских местностях, в кавказской деревне. В этом вопросе Киров показал свое умение проявлять политическую гибкость. Нужно было найти приводной ремень к крестьянским массам. И этот ремень был найден. В Осетии организовалась крестьянская партия «керменис- тов», названная так по имени легендарного осетинского героя Кермена. Программа у этой партии была чрезвычайно путаная, с эсеровским уклоном. Но это не смущало Кирова.

— Все равно они придут к коммунизму,— говорил Киров,— все там будем!

Он безгранично верил, что рано или поздно все трудящиеся объединятся под знаменами коммунизма.

Время показало, как был прав Киров.

1917 год, проведенный мною вместе с Кировым, навсегда останется в моей памяти. Сколько раз мы собирались у него в небольшой комнате, заставленной книгами! У Кирова была громадная библиотека. Он любовно берег книги, собирая у себя лучшие издания и часами просиживая за чтением.

Он работал в то время в газете «Терек». Газетка была беззубая, беспартийная. Киров первым поднял вопрос о том, что нам, большевикам, нужна своя печать. Средств у нас не было, если не считать скромных членских взносов. Но, воспользовавшись типографией «Терека», Киров добился того, что рядом с беспартийным «Тереком» выросла наша большевистская газета «Красное знамя».

Налет контрреволюционной дикой дивизии на Совет в конце 1917 года и вспыхнувшая гражданская война разлучили меня с Кировым до 1920 года. Восемнадцать месяцев я провел в тюрьмах меньшевистской Грузии. А Киров в это время во главе 11-й армии участвовал в разгроме деникинских банд.

Весной 1920 года между РСФСР и меньшевиками Грузии было подписано соглашение. Меньшевики обязались легализовать коммунистическую партию и печать, амнистировать арестованных большевиков, ликвидировать остатки контрреволюционных организаций.

Первым полпредом РСФСР в Грузии был Сергей Миронович Киров.

Меньшевики не сдержали ни одного из своих обязательств. Когда снова начались аресты коммунистов и разгром большевистской печати, мне пришлось скрываться у Кирова в его миссии. Я наблюдал здесь Сергея Мироновича в новой роли. В изысканном костюме дипломатического представителя он продолжал оставаться другом грузинских рабочих и подлинной грозой меньшевиков. В крайне напряженной обстановке он был стойким большевиком и крайне хладнокровным дипломатом.

Помню один факт. Под весьма миролюбивыми соусами, но с явно демагогическими целями меньшевики намеревались послать в Советскую Россию свою рабочую делегацию. Отказывая им, Киров в своей ответной ноте окатил меньшевиков ледяной водой, причем этот ответ был составлен в самой изысканной дипломатической форме.

В период ликвидации грузинских меньшевиков Киров был во Владикавказе. Ему принадлежит заслуга организации в феврале 1921 года знаменитого похода, когда наша бригада совершила переход через Мамисонский перевал. Люди на бурках скатывали с гор лошадей и прорывали туннели в девятиаршинном снегу.

Вспоминаю еще об учредительном съезде Горской советской социалистической республики, который собрался в апреле 1921 года.

Выступление Кирова было переломным моментом на съезде. Он сумел разбить все провокационные слухи и объединить представителей различных национальностей. Твердо заявив о победе на военных фронтах, о прочности Советской власти, Киров указал на новый грозный фронт, на фронт экономической разрухи. Он говорил, не скрывая тяжести положения и вместе с тем заражая всех глубокой верой в победу над всеми трудностями, верой в единственно правильный путь — путь Советской власти.

— Не нужно скрывать, нужно прямо сказать, что мы сейчас находимся в состоянии ужаснейшего обнищания...— говорил он.— Эту огромную нужду государства надо почувствовать. Вы видели вчера Красную Армию, которая проходила перед вами стройными рядами, но, если посмотреть в сердце красноармейца, вы в нем прочтете, что вместе с мужественной стойкостью это сердце наполнено огромнейшими страданиями. Наша эмблема — красное знамя — не только красного цвета на словах, но это знамя буквально насыщено кровью наших героев, и нужно быть слепым, чтобы не видеть, как с него широкими ручьями льется настоящая человеческая кровь.

Нужно почувствовать себя хозяином земли, хозяином всего государства. Несмотря на всю нашу отсталость, некультурность, неумение работать, мы, несомненно, если захотим, сумеем расшевелить многомиллионные массы рабочих и крестьян и заинтересовать каждого в судьбе своего государства.

Многомиллионный народ, открывший новые горизонты, как бы он ни устал, хочет жить и радоваться, он идет к счастью, и ничто не ввергнет его в анархию!..

* * *

В том же 1921 году Киров становится секретарем азербайджанского комитета партии. Киров в Баку — в центре разваленной оккупантами нефтяной промышленности. Часто приезжая к нему, я наблюдал Кирова в новой обстановке. Стиль его работы заключался в повседневном личном влезании в каждую мелочь. День Сергея Мироновича начинался с того, что к нему приходил первый советский директор бакинских промыслов товарищ Серебровский. Он заставал Кирова порой в постели или за недопитым стаканом чая. Тут же комната Мироныча превращалась в штаб хозяйственного руководства. Время было тяжелое. Приходилось поднимать нефтяную промышленность на пустом месте, без механизмов, без средств, без людей.

День Кирова продолжался на промыслах, в рабочих районах. Вечер проходил в совещаниях, в переговорах по прямому проводу с центром, с товарищем Орджоникидзе, с которым Киров составлял как бы единую волю, единое дыхание.

Оперативное руководство Кирова помогло в самый короткий срок превратить разваленные бакинские промыслы в четко работающие предприятия, механизированные и обеспеченные нашими, советскими специалистами. Многие из них, по настоянию Кирова, побывали на практике в Америке.

Эта плодотворная хозяйственная работа протекала в такой обстановке, когда ни на минуту нельзя было отвлекаться от десятков других дел. Закавказье еще только вчера было ареной кровавой резни и жестоких боев. Еще сильна была провокация классового врага. Не изжита была еще национальная рознь между тюрками и армянами, между армянами и грузинами. Еще меньшевики Грузии готовили предательский удар в спину Советской власти...

Сам Баку в то время, как крепость пролетарской революции, возвышался над крестьянским Азербайджаном. Но город еще не имел органической связи со всем населением отсталой страны, еще недавно вышедшей из-под феодального строя.

Эта органическая связь с населением начала осуществляться только при Кирове. Пролетарская простота, прямота, искренность, величайшая революционная честность — все это создавало обаяние вокруг имени Кирова.

Правда, 1934,

ВЫТЬ ТАМ,

ГДЕ СТРОИТСЯ СОЦИАЛИЗМ

Товарищ Киров представлял из себя образец большевика, не знавшего страха и трудностей в достижении великой цели, поставленной партией. Его прямота, железная стойкость, его изумительные качества вдохновенного трибуна революции сочетались в нем с той сердечностью и мягкостью в личных товарищеских и дружеских отношениях, с той лучистой теплотой и скромностью, которые присущи настоящему ленинцу.

Правда, 1934, 2 декабря

А. А. ЖДАНОВ

ПУСТЬ ПАМЯТЬ О КИРОВЕ ЖИВЕТ СТОЛЕТИЯ!

Речь на собрании ленинградского актива,
посвященного памяти С. М. Кирова,

1 декабря 1935 года

Сергей Миронович в совершенстве обладал искусством сплачивать и организовывать людей вокруг знамени партии. Его справедливо назвали трибуном партии, трибуном нашего великого народа. Он, как немногие, умел вдохновлять, зажигать и двигать массы в бой.

Он впитал в себя революционный порыв и энергию масс, их волю к действию, перерабатывал в своей мудрой, прекрасной «лаборатории» — в своем великом мозгу и горячем сердце — и возвращал массам обратно эту революционную энергию и энтузиазм в виде огненных каскадов своих речей, выступлений, статей, указаний, сочетавших в себе практическую мудрость с революционным размахом и перспективой.

В Сергее Мироновиче Кирове воплотились блестящие качества большевика, умеющего сочетать мелкие, будничные дела с революционными перспективами, с умением видеть завтрашний день нашей борьбы.

Сергей Миронович, как истый ленинец... умел в будничные мелкие дела — шла ли речь о станке, шла ли речь о рабочем клубе, шла ли речь о лесосплаве, шла ли речь о рационализаторском мероприятии и т. д. — вложить революционную страсть и пафос, связать их с борьбой за счастливое будущее всего человечества.

Партия посылала Сергея Мироновича на труднейшие и ответственнейшие участки строительства. И в условиях большевистского подполья, и в дни великой борьбы за власть Советов, и после завоевания Советской власти — будь то нелегальная работа в Томске и Владикавказе, будь то кипучая работа по строительству Советской власти и борьба с белогвардейской контрреволюцией на Кавказе, в Астрахани, будь то созидательная работа в Баку после разгрома контрреволюционных банд, будь то огромная творческая работа в Ленинграде — везде, на самых трудных участках, куда партия

и Центральный Комитет посылали товарища Кирова, он с честью, как настоящий большевик-руководитель, справлялся с делом, порученным партией.

Он дал блестящие образцы применения ленинской тактики и стратегии в сложнейших переплетениях классовых сил, в труднейшей обстановке.

Он дал блестящие образцы работы, на которых всем нам надо учиться и на которых надо учить молодежь, надо учить грядущие поколения человечества.

Товарищ Киров был направлен Центральным Комитетом партии в Ленинград в трудное для ленинградской организации время, когда на нашем пути стали... зиновьевцы, пытавшиеся направить Ленинградскую организацию против нашей партии, захотевшие заменить борьбу за социализм борьбой за восстановление капитализма, повернуть назад колесо истории, разрушить завоевания Великой пролетарской революции в СССР...

Сергей Миронович во главе организации ринулся в бой за восстановление, за реконструкцию и дальнейшее развитие ленинградской промышленности. Сейчас ленинградская промышленность представляет собою могучее оружие, которое в руках партии помогает всей нашей стране овладевать новой техникой. Ленинградская промышленность является одним из самых передовых отрядов социалистической индустрии, она дает новую технику, дает технические кадры для всей страны. И это есть дело Кирова! Именно он поднял и двинул вперед ленинградскую промышленность, вникая в каждую деталь, в каждую мелочь. Именно он добился того, что ленинградская промышленность заняла то место, которое она занимает сейчас в деле социалистической реконструкции народного хозяйства.

Это под его руководством отсталое, мелкособственническое... сельское хозяйство Ленинградской области на базе коллективизации пошло вперед,—Ленинградская область успешно превращается из потребляющей области в одну из крупных производящих областей Советского Союза.

Кто, как не он, выдвинул лозунг, что мы должны встряхнуть старую неплодородную Кольскую землю, старую тундру, чтобы посмотреть, что там находится. И она засверкала для Советской власти, для социалистического строительства огнями своих электростанций, своих заводов, засияла огнями своей новой техники. Это он, это Мироныч,— под его руководством ленинградские большевики приобщили дикую, некультурную, голую, пустынную страну к социалистическому строительству.

Он был душой дела во всех областях социалистического строительства в Ленинграде, и не только в Ленинграде. Вся партия знала Мироныча как одного из признанных, лучших своих руководителей. Киров был источником неисчерпаемой энергии, аккумулятором, дававшим лучистую энергию, большевистскую искру, творческую инициативу, которая воодушевляла массы.

Сергей Миронович Киров
в художественной литературе. Л., 1937. с. 4—7.

И. Ф. КОДАЦКИЙ
ОН ГЛЯДЕЛ ДАЛЕКО ВПЕРЕД

В Ленинграде Киров появляется в тяжелые для Ленинградской партийной организации дни, когда часть членов партии, обманутая руководителями зиновьевской «новой оппозиции» , свернула с ленинского пути. Направленный в числе других делегатов XIV партийного съезда^{[31] [32]} в Ленинград для разъяснения решений съезда, Киров с присущей ему страстью и непримиримостью вскрывал на партийных собраниях антиленинскую сущность зиновьевской оппозиции.

Помню одно из его... выступлений — на Выборгской стороне. Всех поразили тогда предельная простота, ясность и доступность, с которой Сергей Миронович излагал рабочим- большевикам основы генеральной линии партии и разоблачал антипартийную линию оппозиции.

Мыслимое ли это дело, говорил Киров, чтобы в нашей партии существовали две правды: одна правда, которую защищает ЦК и с ним вся наша партия, и другая правда — отдельно для Ленинграда? Не может быть такого положения в нашей единой, монолитной партии.

Образно и наглядно разъяснял Киров рабочим сущность спора по вопросу о построении социализма в одной стране.

— Мы с вами строители,— говорил он,— кладем кирпич за кирпичом, возводим здание социализма. И вот к нам

приходят люди, смотрят на нашу работу со стороны, заложив руки в карманы, и вместо того, чтобы помочь в этом великом труде, спрашивают: «А вдруг из этого дела ничего не выйдет?» Как должны мы отнестись к этим людям, товарищи?

Простые, проникновенные слова пламенного борца за генеральную линию партии были близки и доступны каждому рядовому рабочему.

И когда спустя короткое время товарищ Киров возглавил Ленинградскую организацию, рабочие-большевики города Ленина уже знали его и отнеслись к нему с величайшим доверием. В исключительно короткий срок, под умелым водительством Кирова, удалось наголову разбить троцкистско- виновьевскую оппозицию и сплотить воедино всю Ленинградскую организацию вокруг Центрального Комитета партии.

В лице Кирова партия и страна имели исключительно многогранного человека. Этот человек умел глядеть далеко вперед, ни на минуту не отрываясь от реальных возможностей сегодняшнего дня.

Сергей Миронович с первых же дней своей работы поставил во весь рост проблему создания энергетической, топливной и сырьевой базы ленинградской промышленности. И не только поставил, но лично, непосредственно занялся ею. Он сам участвовал в выборе площадки для Свирской гидростанции и неустанно продвигал ее строительство. С пуском станции Свирь № 3 он настойчиво форсировал работы по строительству Свирской станции № 2 ^[33], много внимания уделял реконструкции действующих ленинградских станций.

Полукустарная торфяная промышленность с приходом Кирова стала быстро развиваться и технически перестраиваться. По его личному заданию вопросами механизации торфодобычи занялись наши крупнейшие научно-исследовательские учреждения.

Колоссальное внимание уделял Сергей Миронович освоению Гдовских сланцевых месторождений.

Первенец производства советского алюминия — Волховский алюминиевый комбинат является подлинным детищем Кирова и по праву носит его имя. На первых порах комбинат плохо справлялся с освоением производства, пусковой период затянулся. Киров на месте знакомился с положением дела, и под его непосредственным наблюдением был осуществлен ряд мер, в короткий срок приведших к первым осязае- мым успехам.

А когда комбинат вполне овладел производством, Киров настоял на том, чтобы была оказана помощь родственным предприятиям. Лучшие ударники были посланы для передачи опыта Днепровскому алюминиевому комбинату.

Хочется подчеркнуть еще одну замечательную черту Сергея Мироновича. Деятель огромного, государственного масштаба, он никогда не подходил к разрешению вопроса с точки зрения одного лишь Ленинграда. Любой вопрос он ставил и разрешал в интересах всего Советского Союза. Иной раз многие из нас удивлялись, почему Мироныч уделяет такое большое внимание вопросу, который непосредственно для Ленинграда в данный момент особой важности не представляет. Иначе смотрел на это Киров. В каждом деле он стремился передать наиболее ценный опыт и навыки ленинградских рабочих рабочим молодых промышленных центров, сделать этот опыт достоянием всего Советского Союза.

Неотделима от имени Кирова борьба за освоение неисчерпаемых природных богатств Кольского полуострова. По его настоянию в недрах этого пустынного и далекого края были организованы широкие научные разведки, обнаружившие месторождения железа, меди, никеля, молибдена и ряда ценных металлов.

Пытливый ум Сергея Мироновича неустанно выдвигал перед научно-исследовательской мыслью Ленинграда все новые и новые проблемы. Огромна роль Кирова в приобщении богатых сил научно-технической интеллигенции Ленинграда к активному участию в работе на благо социалистической Родины. Едва ли вы найдете крупного специалиста, с которым бы Киров не беседовал лично. Он выслушивал доводы каждого из них, сопоставлял, делал выводы. Во всем чувствовалась его направляющая рука.

Он часто заходил на совещания по научно-техническим проблемам, скромно садился где-нибудь в углу, внимательно выслушивал все выступления, споры, а затем в своем слове с поразительной ясностью выдвигал то основное, что составляло сердцевину проблемы, ставил вопрос на твердую практическую почву.

О том, насколько Киров любил конкретно заниматься каждым вопросом, осязать руками результаты каждого дела, без слов говорил его кабинет, напоминавший научную лабораторию или техническую выставку. Здесь на столах всегда можно было найти куски ископаемых с Кольского полуострова, образцы вновь освоенных изделий, разные сорта льна, пшеницы, выращенные на Севере овощи, предметы ширпотреба, образцы производственного брака и многое другое, что говорило о внимательном, хозяйском глазе руководителя ленинградских большевиков.

Человек большой культуры, Киров с особенной заботой относился к вопросам культурного подъема трудящихся масс. «Мы — знаменосцы великой социалистической культуры»,— не уставал повторять он. Занятый огромной работой общесоюзного значения, Киров умел находить время для детального знакомства с работой наших театров, Домов культуры, клубов. Он горячо поддержал и помог осуществить идею создания рабочих университетов культуры. Он успевал прочитывать все важнейшие новые произведения советских писателей, по его личному указанию в Ленинграде была отпечатана стотысячным тиражом «Поднятая целина» Шолохова.

Исключительным вниманием Сергея Мироновича пользовалась школа.

— Вопрос о школе — это, по существу, вопрос нашего дальнейшего развития,—говорил он, требуя от партийных организаций и школьных работников бережного, любовного отношения к воспитанию подрастающего поколения, чтобы каждого из наших детей сделать настоящим полноценным человеком.

Сам он относился к детям с большой сердечностью, присутствовал на занятиях в школах, очень охотно вступал в разговоры с ребятами, посещал детские праздники. При его помощи с большим успехом прошел в Ленинграде конкурс юных дарований, в котором участвовало более 40 тысяч детей. Школьники хорошо знали имя Кирова и горячо любили Сергея Мироновича.

Огромную помощь оказывал всем нам Сергей Миронович в борьбе за образцовое городское хозяйство. Он часто объезжал крупные городские стройки, вникая и здесь, как и во всем, в детали, требуя высокого качества строительства.

— Здоровое, красивое, прочное жилище стало жизненной потребностью рабочего,— говорил он и изо дня в день добивался того, чтобы строители научились «строить прочно, дешево и красиво».

С этим большим человеком работать было легко и приятно. К нам, своим товарищам по работе, он был требователен, но с еще большей требовательностью относился к самому себе. Он не проходил мимо наших ошибок или упущений, но, когда он указывал на эти ошибки или журил за что-либо, это не вызывало ни малейшей обиды или уныния, а, напротив, ободряло человека, прибавляло ему силы, заставляло упорнее драться за порученное дело. С удивительной чуткостью и тактом умел подходить к людям Сергей Миронович.

Этот же такт проявлялся им и во время заседаний бюро и различных совещаний. Обладая огромным непререкаемым авторитетом, он никогда не навязывал своего мнения, а убеждал ошибающихся, незаметно для них самих подводя их к правильному пониманию вопроса. Давая лично указания, он всегда проверял их исполнение. Если он поручил через два дня решить ту или иную задачу, то можешь быть уверенным, что точно в этот срок он позвонит к тебе за ответом и ты от него никуда не спрячешься — ни днем, ни ночью.

Он любил проверять, как доходят его указания до самого низа. С этой целью он часто звонил непосредственно в цехи, обращался к мастеру, прорабу, справлялся у них, как обстоит то или иное дело. Поэтому он всегда был в курсе всех вопросов и очень часто знал больше, чем местные руководители, о положении на их участках.

Чтобы представить себе, как любили своего Мироныча рабочие, работницы, специалисты, школьники, чтобы почувствовать, какой контакт устанавливался мгновенно между ним и массой, аудиторией, надо было видеть Кирова не только на собраниях, где он выступал с трибуны, но и во время его многочисленных простых, задушевных бесед с рабочими — в цехе, на заводском дворе, в столовой, в парке культуры и отдыха. Большая, искренняя любовь связывала всех трудящихся города Ленина с их другом Сергеем Кировым.

Наш Мироныч. Воспоминания о
жизни и деятельности С. М. Кирова
в Ленинграде. Л., 1969, с. 43—49.

Н. Ф. СВЕШНИКОВ

Поиск по сайту: