ВЫРАЖЕНИЕ СТРАХА: ПРОБЛЕМА ДИФФЕРЕНЦИАЦИИ СТРАХА

В литературе, посвященной эмоции страха, нам не удастся найти надежного перечня экспрессивных реакций, на основе которых можно было бы отличить страх от физического страдания или эмоций гнева и печали. Более-менее-тщательный анализ этой проблемы можно найти у Боулби (Bowlby, 1973).

Боулби перечисляет ряд внешних экспрессивных и моторных актов, которые, по его мнению, можно рассматривать как индикаторы страха. «К их числу можно отнести настороженный и напряженный взгляд, направленный на объект, в сочетании с полным отсутствием движений, специфические для страха мимические проявления, которые могут сопровождаться дрожью или плачем, пантомимические комплексы, вроде съеживания и попытки к бегству, а также стремление к контакту с потенциальным защитником» (Bowlby, 1973, р. 88). Боулби допускает, что его перечень индикаторов страха является далеко не исчерпывающим, и достаточно осторожно выдвигает четыре довода, на основании которых он объединяет столь различные формы поведения в поведенческий синдром страха: 1) многие, если не все, перечисленные реакции, как правило, возникают одновременно или последовательно; 2) события, вызывающие одну из этих реакций, как правило, вызывают и другие (но не обязательно все); 3) большинство из перечисленных реакций, хотя и не все, выполняют одну и ту же биологическую функцию — функцию защиты; 4) люди, проявившие данные

310 Глава 13

реакции, по крайней мере те из них, кто в состоянии рассказать о своих переживаниях, говорят о том, что они были «испуганы, обеспокоены или встревожены» (р. 88).

Очевидно, что плач не может служить несомненным индикатором страха. Плач — это прототипическое выражение печали; им могут также сопровождаться эмоции гнева и радости. Что касается субъективного переживания тревоги, то и оно само по себе не может считаться индикатором страха и только страха (Izard, 1972).

Перечень индикаторов страха, предложенный Чарлзуортом (Charlesworth, 1974), включает в себя такие явления, как «мгновенное прекращение или постепенное угасание совершаемых действий, продолжительное оцепенение, настороженность, реакция избегания или отстранения от раздражителя, серьезное или испуганное выражение лица...» (р. 263). Однако Чарлзуорт усложняет нарисованную им картину, добавляя, что страх может сопровождаться не только реакцией отстранения или бегства, но и осторожными попытками исследования пугающего объекта, а иногда даже улыбкой или смехом. Очевидно, что данный перечень, как и те, что были предложены Боулби (Bowlby, 1969) и Грэем (Gray, 1971), нуждается в уточнении и корректировке.

В некотором смысле работа Кагана и соавт. (Kagan et al., 1974), посвященная развитию способности к негативному аффекту у младенцев, дает более дифференцированный анализ аффектов. Авторы считают, что существуют по меньшей мере четыре «состояния дистресса» (distress states), которые можно назвать страхом. Однако проблема заключается в том, что авторы слишком широко трактуют понятие «дистресс», рассматривая его как эквивалент состояния, выражающегося в плаче. По мнению Кагана и соавт., причинами «состояний дистресса» являются: 1) неассимилированное несоответствие, 2) антиципация нежелательного события, 3) непредсказуемость ситуации, 4) осознание несоответствия между желаниями и поведением, 5) осознание диссонанса между желаниями. Только последняя причина рассматривается Каганом как источник состояния дистресса, «обычно называемого тревогой». Таким образом, употребляемое авторами понятие «дистресс» довольно расплывчато и допускает различные толкования. Его можно отнести как к эмоции страха, так и к другим негативным эмоциям.

Проблема классификации причин и индикаторов страха" поднималась и в ряде других работ. Сроуф и соавт. (Sroufe, Waters, Matas, 1974; Sroufe, Wunsch, 1972) показали, что целый ряд стимулов, обычно используемых для активации страха, могут также вызывать смех, интерес и исследовательское поведение. По данным Рейнголд (Rheingold, 1974), многие исследователи сталкиваются с тем, что некоторые экспериментальные стимулы, с помощью которых они надеялись активировать у испытуемых эмоцию страха, на самом деле вызывали у них реакцию интереса. Она также указала, что маленькие дети часто реагируют на незнакомцев положительно и дружелюбно.

Некоторые исследователи эмоций считают, что наиболее надежными и точными индикаторами страха служат мимические проявления. При развернутом мимическом выражении страха брови приподняты и слегка сведены к переносице, в результате чего горизонтальные морщины в центре лба глубже, чем по краям. Глаза широко открыты, верхнее веко иногда слегка приподнято, в результате чего белок глаза между веком и зрачком обнажается. Углы рта резко оттянуты, рот обычно приоткрыт. Ниже приведены три фотографии (рис. 13-1), демонстрирующие характер-

Страх и тревога

311

Рис. 13-1. Мимическое выражение страха, различное по интенсивности и полноте.

ные мимические проявления страха. На первых двух фотографиях эмоция страха проявляется главным образом в движениях рта и глаз, тогда как на третьей фотографии мы видим полное, развернутое выражение страха, включающее в себя изменения во всех трех областях лица.

Первые две фотографии были в числе тех, которые использовались в кросс-куль-туральном исследовании, проведенном с целью изучения универсальности эмоциональной экспрессии. Несмотря на то что явным свидетельством страха на этих фотографиях выступают только глаза, представители всех культур распознали представленные на них выражения как выражения страха.

В процессе научения и социализации человека протитипическое выражение страха модифицируется, и поэтому мы наблюдаем его достаточно редко. Мы научаемся скрывать и подавлять страх, и лишь в условиях очень интенсивной стимуляции или внезапной угрозы мы демонстрируем окружающим развернутое мимическое выражение страха.

Поиск по сайту: