Проблема комплексного изучения традиционной духовной культуры и этнолингвистика

Импульсы комплексного изучения традиционной духовной культуры исходят прежде всего со стороны этнографии (этнологии) и лингвистики. На основе этнологии сформировалось направление, называемое культурной антропологией, предметом изучения которой является культурная традиция в целом, с преимущественным вниманием к ритуалу и фольклору, включая верования, обычаи, мифологию, и в меньшей степени обращающаяся к данным языка. На основе лингвистики возникла дисциплина, названная этнолингвистикой, которая также претендует на комплексный подход к традиционной духовной культуре, но в отличие от культурной антропологии, она придает большое, если не главное, значение языку и широко пользуется методами и концептуальным аппаратом лингвистики. В обоих направлениях главным является понимание «интегральности» культуры, т.е. содержательного (смыслового) единства всех ее форм и жанров (языка, обряда, верований, народного искусства), единства, которое обусловлено единой картиной мира воспринимающего и осмысляющего мир и создающего культуру человека. Такой антропологический взгляд на культуру и язык характерен для всей области гуманитарного знания в наше время.

В нашей научной традиции этнолингвистика связана с именем Н. И. Толстого, который определял эту дисциплину двояко. В узком смысле он определял ее как «раздел языкознания — или шире — направление в языкознании, ориентирующее исследователя на рассмотрение соотношения и связи языка и духовной культуры, языка и народного менталитета, языка и народного творчества, их взаимозависимости и разных видов их корреспонденции» (Н.И.Толстой. Язык и народная культура. М., 1995, с. 27). Здесь этнолингвистика понимается как раздел языкознания и объектом ее считается язык в его отношении к культуре. Второе определение — широкое, в котором этнолингвистика понимается как комплексная дисциплина, предметом которой является весь «план содержания» культуры, народной психологии и мифологии независимо от средств и способов их формального воплощения (слово, предмет, обряд, изображение и т.п.) (там же, с. 39-40). В дальнейшем в трудах самого Н. И. Толстого и его учеников развивается именно это второе, комплексное направление исследований. Объектом «широкой» этнолингвистики является уже не только язык, но вся народная культура, все ее виды, формы и жанры — вербальные (лексика и фразеология, паремиология, фольклорные тексты), акциональные (обряды), ментальные (верования, мифология). Такое понимание этнолингвистики лежит в основе создаваемого по замыслу Н. И. Толстого пятитомного словаря «Славянские древности» (т. 1. М., 1995; т.2 М., 1999; т.3 в печати) и других монографий и сборников, издаваемых Институтом славяноведения. В словаре сделана попытка выделить и истолковать основные семантические единицы «языка культуры», т.е. сами существенные для культуры смыслы, независимо от того, в какой форме и в какой субстанции они выражены — выражены ли они в слове, в действии, закреплены ли эти смыслы за предметом, свойством предмета и т.п.

Возьмем два простых примера, демонстрирующих семантическое единство элементов языкового, фольклорного и этнографического (обрядового) кодов (на уровне «мотивов»). Словом калина у восточных славян в некоторых районах обозначались разные предметные символы свадебного обряда: красная лента, символизировавшая девичество невесты, выражение ломать калину означает 'лишить девственности', а потерять калину 'утратить девственность'; калиной называлась рубаха невесты со следами дефлорации и др.; калиной называлась песня, исполнявшаяся на свадьбе; вместе с тем в самом обряде обязательно фигурировала реальная ветка калины или ягоды калины: ветку вывешивали на доме, из которого выдавали замуж девушку, ягодами или веткой украшали каравай, наряд невесты; ветку калины, прикрепленную к бутылке с вином, посылали матери невесты, если ее дочь сохранила целомудрие до свадьбы и т.д.

Второй пример, также из свадебной темы. В славянской свадебной терминологии широко представлена «птичья» (особенно куриная) лексика — в основном в номинациях, связанных с невестой: головной убор невесты носит название кокошник (от кокошка 'курица'), сорока; свадебный хлеб у русских называется курник (реже утка, гуска, голубка и т.п.); птичьи названия получают украшения свадебного коровая (птички, голубки и др.) и т.д. В свою очередь сам обряд включает обязательные ритуальные действия с курицей (ее в соответствии со сценарием крадут из дома невесты, ее — живую или зажаренную — посылают матери невесты после первой брачной ночи; жареную курицу разрывает жених во время свадебного пира и т.д.). Присутствие птичьего кода в традиционном свадебном обряде и его терминологии непосредственно связано с птичьей символикой и номинацией в славянских языках мужских и женских детородных органов (курица, птуха, патка, галка; петух, соловей и т.п.), о чем имеется большая литература.

От других направлений антропологической лингвистики (лингвистической культурологии) этнолингвистика в версии Н. И. Толстого отличается своей ориентацией именно на народную (фольклорную) традицию в ее этнических и региональных формах, что позволило А. Ф. Журавлеву назвать ее «диалектологическим» направлением, в отличие от «этимологического», ориентированного на реконструкцию индоевропейских древностей в трудах В. В. Иванова и В.Н.Топорова и от лингвокультурологического, обращенного главным образом к современным литературным языкам и городской культуре.

К московской этнолингвистической школе близка по своим теоретическим, методическим и даже практическим установкам польская этнолингвистика, возглавляемая известным исследователем языка фольклора проф. Ежи Бартминским, под руководством которого в Люблине выходит международный журнал «Этнолингвистика» (к настоящему времени вышло 14 томов) и создается «Словарь народных стереотипов и символов» — поистине компендиум польской народной культуры (два первых тома, посвященные теме «Космос», вышли в сет в 1996 и 1999 гг.); богатство и исчерпывающая разработка фольклорных источников делают его также в полном смысле слова словарем польского фольклора. Еще одним очагом этнолингвистики в славянском мире можно считать Белград, где издается очень ценная серия «Коды славянских культур» под ред. Деяна Айдачича (темы отдельных выпусков: Растения, Пища, Свадьба, Части тела, Земледелие, Цвет, Дети), замечательный журнал «Расковник» под ред. Л. Раденковича, изобилующий новыми записями фольклора, верований, обрядов; изданы фундаментальные исследования Л. Раденковича «Заговорная традиция южных славян» (1996) и «Символический язык народной магии южных славян» (1996), упомянутая выше книга Биляны Сикимич о малых фольклорных формах и др.

На прошедшем недавно в Любляне XIII Международном съезде славистов был организован специальный тематический блок «Фольклористика на пороге нового тысячелетия». Руководил заседанием проф. Бартминский, который выступил с докладом как раз на интересующую нас тему: «Фольклористика, этнонаука, этнолингвистика — ситуация в Польше», где он дал глубокий и интересный обзор и анализ основных направлений польской фольклористики и обозначил перспективы ее включения в общую научную парадигму культурной антропологии и этнолингвистики, подчеркнув в то же время, что «частные» дисциплины (фольклористика, диалектология, этнография) сохраняют свое безусловное значение, однако и их собственные перспективы связаны с осознанием интегральности народной традиции.

Поиск по сайту: