По карте сверил идём по курсу рулевой,

Хоть шаг размерен, зато просчитан каждый ход

Вздох облегченья, дойти до цели всё же смог.

Цените время, его всегда совсем в обрез

Мечты и цели далёки, как звезда с небес,

Мои рисунки наброски пасты на листке,

Вдруг пригодятся, тогда я буду счастлив здесь

Гранитом дорог, пройдённых в скитаниях лирой,

Камнями и пылью, крушащими всё на пути, но всё это остыло.

Тебя покоробит, оставит вопросами на берегу,

Мир живая витрина, и ты отпечатаешь след свой рукой по стеклу

Рисую как в детстве мелком по асфальту, откроется путь,

И в небе увидишь тот отблеск, который хватал когда то рукою за грудь.

Ударами сердца ответит душа, как же космос тот близок,

И в чудном сознании ребёнка вникал в осознание жизни и чувствовал близость.

Бегом на качели, рывок облака, и снова на старте,

Запечатлели на фото картину, вселенную детства без фальши и рамок.

Сжигали мосты, кружили как коршуны, гнали строптивых,

Всё ускоряется мир, но вязнет душа в придорожных трактирах,

Ввысь облако чёрного грязного дыма и сажа с песком,

Простая дощатая лавка близ речки, и рядом мой дом,

Свежий ветер прилива дурманит дыхание, городские огни,

Суета каждодневная и бег в колесе уже позади,

Закат отражён в водной глади и вечность зовёт давай улетим

Презирая законы людские оторвёмся от бренной пустой суеты,

Крыльев взмах и птицей сорвёмся в дальние выси,

Ощущая всем телом полёт, и время теперь от нас лишь зависит,

Как великая тайна, сгорают секунды, меняя века,

Записано самое главное в сердце, ты об этом помни всегда.

Записка на столе, посуды грязной ворох целый,

Зачем остались здесь, по сути мало было целей белых,

Причин же массы на ветру, одна поёт другая сверлит,

Проймёт озноб лишь по утру, но в двери стук как свет в тоннеле.

Зашедший сразу не поймёт, зачем такие груды хлама,

Куда девалась та слеза, и почему не сохнут раны,

За раму спрятались слова, и лишь узорами мороза,

Они рисуют по стеклу, как непростительны их грёзы,

Напутствий масса у камина, прохожий внемлит им с трудом,

Сквозь пыль и дождь, идущий с миром, и пусть хранит его прибой.

На чём стояли их победы, ведь предки всё отдали нам,

Усталость стоп пройдёт с теченьем, усталость духа по пятам,

Начало выцвело на ленте, конца не видно за рекой,

Уходят прочь, в чужие степи, где нет берёзы за окном.

Простились наскоро и вышли, пусть волки воют на луну,

А мы придвинемся чуть ближе, костёр потухнет лишь к утру…

Чистый белый снег порхает, лёг сугробами у леса,

Вязка дров в скрипучих санях, конь идёт тропой известной,

Дом, сокрытый от метели, манит тёплым очагом,

Зачиная сказ с дороги, путник греется чайком.

За далёкими звездами, коль идти пускай хоть год,

То откроются те дали, что не видели с высот,

Там порхают чудо птицы, ввысь уносятся дома,

Злато губит многих принцев, и девицы не про нас,

Стан как тонкая берёзка, но в глазах их полный мрак,

Что их губит молодыми, нам с тобою не понять,

Злятся по пути к работе, и сердитые в делах,

Перебор бумажных копий, мне их, правда, очень жаль,

Время гонит их скорее, удивлялся долго я,

Но подняться им с колоний, видно вовсе не судьба,

Слишком много дум мещанских, и не мыслят о душе,

Занимательные танцы, иней белый на столе,

И не били их штыками, те избитые и так,

Скольких просто потеряли, без войны в пустых делах.

Возвращался, в сердце скрежет, ведь на что уходит жизнь,

За рекой морозным утром пролетал стрелой снегирь,

И рассветом красит ели, край суровый наш хорош,

И в душе надежда греет, и расправим крылья вновь.

Ведь я не враг себе, хотя ты знаешь, враг ещё какой,

Не раб мещанских взглядов, но раб желания найти покой,

Не рад за братьев тех, кого съедает время зря,

Ума им хватит, хватило б разума прожить не зря,

Меня отпустит, остыну в ветрах суетливых дней,

Пропустит внутрь каналы глупых новостей,

За то, что будет, ответа вовсе не несут,

Зачем им знать, ведь сон придёт только к утру,

Уборка улиц, но лучше б в душах подмести,

С монеткой нищий, момент для выхода прожил,

Пропустит стопку, курчавый паренёк в очках,

Сжигает время, его так много на часах,

Куда спешить ведь, когда дошли уже давно,

До ручки белой, или до белочки, тут всё равно

Проспект намокнет, несётся бешеной стрелой,

Поиск по сайту: