Скопом строились под плетью, я же жёг мосты в душе,

Для кого-то слово плетью обжигало, может зря,

Может я что не заметил, или рассказал зазря,

Для одних здесь память пепел, для других же свет зори,

Одинаково всем светят звёзды яркие в ночи.

Сказ всё клонится к закату, но унынья вовсе нет,

Ведь с отвагой смотрим в завтра, много нужно нам успеть,

На обрыве грозной выси, или на разрыве рек,

Остаётся разум чистым и всесилен мысли бег.

Гордой птицей взмоешь в воздух, сгинут горесть и печаль,

Правды меч достань из ножен, если против кто, мне жаль.

На пороге новой битвы не отступишь ни на шаг,

Радость искренней улыбки выжигает злобы мрак.

Начинанья и задумки довести все до конца

Или пав в бою услышать не напрасна кровь была.

Не напрасно, и сомненья прочь гони как страшный сон,

И на сих словах прощаюсь, завершая первый том.

Никогда не верил в сказки, творчество иной расклад,

На бумаге зачинаю строками писать свой сказ.

Дум бывало слишком много, слишком мало всё ж успел,

Вечный путник, хоть и редко выходил из своих стен.

Но чернилами с бумагой, силой крепости пера,

Свои мысли здесь оставил, совесть здесь моя чиста.

Рифмы лёгкой вереницы может быть кому сложна,

С непривычки или принцип, или всё таки нужна.

Может, что-то тут заставит улыбнуться трезвый ум,

Поднапрячь мозги и память, оглянувшись на свой путь.

Здесь оставим с примиреньем светлых истин дальний свет,

Первый том как искупленье, грешен каждый, спору нет…

Ты скажи мне, что мир светел, нету споров и нужды,

Горы золота и степью не уходим мы в ночи,

Детский звонкий смех не сменит синих каверзных забав,

Лишь позволю здесь заметить, каждый выбрал свой уклад.

Кто стремится к счастью птицей, несмотря на грязь вокруг,

Кто то чернею толпится у ларьков, браня судьбу.

Воля выбора на деле за своё стоять горой,

Ну а кто-то всё ж с постели поднимается слепой.

Звон монет заменит братство, часть души притом отняв,

В уши льётся сладкой сказкой желчной лести скорый яд.

За порог шагнуть и маршем до заоблачных высот,

Раны если есть завяжем, стопы ускоряют ход.

Порешим на том окончить, или путь бескрайним стал,

Каждый здесь живёт как хочет, каждый лично выбирал.

В целом граде помутился чистого рассудка склад,

Крики «Еретик!» «Убийца!» доносились тут и там.

И на площади у рынка наскоро собрался люд,

Искажённые ухмылки, вот и пленника ведут.

Не читаем приговора, он виновен ясно всем,

Хочется вина и крови! Чтоб измучился за всех.

Всюду здесь больные лица, нет людей, одно зверьё,

В храмы серой вереницей все отправятся потом.

О свободе вторят дружно, равноправии в делах,

Совесть утопили в луже, страхом кожу пропитав.

Волеизъявленье ну же, камень кинуть всяк горазд,

Но воздастся по заслугам и вернётся только так!

Градом стрел и залпом ружей грудой волчих шкур и плах,

Месть не лучший друг, но лучше чем молчание ягнят.

Ступор наступает клином, глиной сумрачных забот,

Верный спутник всех уныний леность правящих господ.

Утро всё им не решится постучаться из окна,

Груды дел, но всё им снится Будапешт, Париж, Москва…

Околеет, но не сдаться победителей народ,

Фрицев гнали до Берлина, в космос первый наш полёт,

Укрощали гнёт стихии, перевыполняли план,

В спорте первые, и силой ядерной держа баланс.

Но страшней всего бывали, есть, и будут навека,

Бюрократы и бумаги, их неспешные дела…

Пылью ветхих декораций замер в ожиданье зал,

Зрители в фойе толпятся смех и шёпот, взгляды дам.

Знают здесь не понаслышке автор пьесы гений драм,

Разговоры не о высшем, обсуждаются дела…

Договоры и угрозы, сплетни новые и гнев,

Подаются с той же позы приглашенья на обед,

Дамы в скованных одеждах всё стрекочут о духах,

У мужей на сердце скрежет, но улыбка на устах.

За кулисами актёры и оркестр помнит такт,

Их зазубренные роли вновь заставят всех рыдать,

Поднят занавес, как прежде ослепив свеченьем ламп,

Гром аплодисментов срежет на секунду дня накал,

И усядутся актёры на удобные места,

Какова подачи роли! Пьеса, правда, хороша!

Наконечник стрел железный, наконечник смерти жизнь,

Всё останется как прежде, хоть порой хочу забыть.

Брошен словно бы в изгнанье, на пороге грозных дней,

Розги спину обжигали, хриплый глас кричал Скорей!

Скопом строились под плетью, я же жёг мосты в душе,

Поиск по сайту: