Чувства духовных дочерей к своим духовным отцам, а также взаимоотношения братьев и сестер по вере и старческому окормлению

Великое дело – духовное руководство. Без него преуспеть человеку невозможно, хотя вообще спастись есть надежда. Всякие средства демоны употребляют, чтобы уничтожить или ослабить старческое руководство; в данном случае они стараются осквернить его самой смраднейшей из страстей. И когда духовные дети (дочери, конечно, в большей степени, чем сыновья, хотя и те, по-своему, страдают той же болезнью) поддаются этому искушению.

Прежде всего, центр внимания у них с плача о собственных грехах и сознания своего недостоинства переносится на радость общения с известными наставниками и на восторги от их благодатных даров, прозорливости и чудотворения... В этом еще блуда нет, но пути ему уже приуготовляются. Вскоре диавол уводит внимание еще дальше от той черты, на которой оно должно стоять, а именно – на личность духовного отца. И все под предлогом изыскания благодати. Удобство для врага доставляет то обстоятельство, что благодать неотделима в данном случае от личности, ибо именно через последнюю проявляется и изливается на окружающих. И вот – начинают эту благодать отыскивать везде и во всем и, найдя, интересуются уже не ею, а тем телесным органом, через который они ее получают.

Действительно, у святых все тело благодатно, но внимание новоначалъных не должно останавливаться на внешнем облике подвижника. Действительно, очи прозорливцев полны небесного огня, но смотреть на них бесстыдно, во все глаза, есть дерзость. Руки их при благословении источают для верующих чудотворные токи, но при этом некоторые обращают слишком большое внимание на форму рук благословляющего. А это опять-таки грех. Если же почитаемый учитель, хотя бы и имеющий высокий сан, не является духоносной личностью, то греха еще больше, потому что развиваться ему (греху) ничто не препятствует. Тогда, немного спустя, всё начинает «нравиться»: голос (при возгласах), походка, манеры, обращение. Созданный образ заслоняет наконец подлинное лицо духовного отца. Тех, кто не верит в «святость» нашего избранника, мы начинаем ненавидеть; кого старец приближает к себе, к тому ревнуем и тому завидуем. Если есть возможность оттереть этого человека, всячески постараемся сделать это, а недавно пришедших – не допустить к обожаемому духовнику. Если, придя в церковь, не застают почитаемую особу, уходят, забыв даже перекреститься. Но разве благодати в храме не стало, разве Христос ушел из него? Как не вспомнить слова св. апостола Павла: «вси бо своих си ищут, а не яже Христа Иисуса» (Флп.2: 21). Грустно это у него звучит – «все ищут своего»... Какое им дело до Христа, им нужно «батюшку» или владыку такого-то!.. Конечно, при батюшке, особенно духоносном, и епископе, легче молиться, ну и будем благодарны за это Богу, а не щекотать свои чувства и не предаваться прелестным восторгам в их присутствии. Не того надо желать, чтобы «светло», «уютно», «тепло» на душе за молитвой было, а чтобы душа наша обрела чувство собственного недостоинства перед Богом и чтобы от сознания своих грехов не осталось места желанию искать утешения и восторгов на земле.

Но в исключительных случаях нездоровое отношение к своему духовнику принимает столь ужасную форму, что требует от человека самого пристального внимания к своим поступкам и перемен в поведении. Ибо неистовствовать, встречая выходящее из храма духовенство, откусывать пальцы (как это пыталась сделать одна из психопаток – видимо из секты иоанитов – у о. Иоанна Кронштадтского), рвать «на память» рясы, «вынимать след» и тому подобное – всему этому Божественное Писание не учит. Напротив, из Евангелия мы узнаем, что жены, шедшие за Христом, находясь даже в великой скорби, кричали лишь вслед – Ему (Мф.15:23), смотрели на Господа, но издали – (Мф.27:55), и если прикасались, то лишь к краю одежды Его – (Мф.9:20). Самое большее, на что дерзали некоторые, испытывая святейшее покаяние и трепещущую от страха благодарность за свое спасение, – это облобызать стопы Его Пречистых ног или только прикоснуться к ним, да и этого иногда не удостаивались, даже несравненная по своей любви к Богу равноапостольная Мария Магдалина (Мф.28:9; Лк.7:38; Ин.20:17).

«Ученики должны и любить своих наставников, как отцов, и бояться, как начальников. Ни любовь не должна изгонять страха, ни страх не должен погашать любви» (авва Исидор). Святой отец разумеет здесь страх Божий, а не человеческий, не тот, который происходит от боязни, что духовник «прогонит» и около него другой это место займет.

Еще большим страхом Божиим должны быть проникнуты взаимоотношения духовных детей. Если ты привязан к старцу, ему вреда не будет, и тебе, если он духоносен, больше этого никакой беды не грозит, но духовная дружба и братско-сестринские отношения между молодыми людьми не имеют в себе той же нравственной крепости. Итак, пусть всякий, будучи в духовной овчарне старца, ходит в ней со страхом Божиим, боясь каждый час и каждую минуту пришествия мысленного волка. Пусть наблюдает и то, страхом ли Божиим и любовью ли ради Христамы привязаны к своему пастырю. Мы должны твердо помнить, что испытывание всяких «восторгов», «нервных подъемов» и «оживлений» принадлежит не к истинно христианскому духовному деланию, но – к прелестному, бесовскому. И, так как подобные переживания часто связаны с лицом другого пола, то ощущение «духовной радости» при молитве, безусловно, имеет чувственную подоплеку. Нужно во всем ограждать себя страхом Божиим, контролировать каждую мысль. Враг не упускает ни одного случая, чтобы не попробовать, не может ли он соблазнить какой-либо вещью, сколь бы невероятным это дело ни казалось. Таким образом, он не удерживается и от того, чтобы осквернить наше отношение даже к святым небожителям.

Страсть сребролюбия.

3.9.1. Описание страсти.При анализе так называемых душевных страстей проявления эгоизма и себялюбия могут казаться утонченнее, но тем не менее именно в душевных страстях эгоизм возводится в верховный принцип жизни, человеческое "я" становится мерой всех вещей.

В аскетической схеме главных страстей из душевных на первом месте поставляется сребролюбие по причине его ближайшей связи с плотскими страстями, а также в силу его наиболее грубого, материального объекта. Страсть сребролюбия состоит в ненасыщаемом, бесконечном увеличении внешних благ. Эти стремления никоим образом не могут быть выведены из сущности жизни, т.к. опыт показывает, что к потребностям природы по существу принадлежит лишь ежедневное вкушение пищи и пития. Вот почему, по мысли преп. Иоанна Кассиана, сребролюбие "не имеет в человеке природного начала". Оно происходит из ложного понимания человеком своего истинного, верховного, самоценного блага, а также из превратного практического отношения к внешним благам. Уклоняясь от истинного и безусловного блага к благу низшему, условному, человеческая воля центр тяжести своих стремлений полагает не в невещественной красоте, а в веществе, возводя его в непринадлежащее ему достоинство высшего блага. Следовательно сущность страсти сребролюбия состоит в порабощении воли и всего строя душевной жизни материальными благами. Однако сребролюбие не следует смешивать с обладанием богатства, которое само по себе не делает человека, отвратительным и не имеет никакого отношения к спасению, но, употребляемое на исполнение евангельских заповедей, может принести человеку большую духовную пользу, ибо, если он не способен ни к каким подвижническим трудам, может легко возместить их делами милосердия. Дело не в богатстве, а в пристрастии к богатству – …лесть богатства (Мф.13:22) обольщение, обманное действие его, печаль века сего (думы, чрезмерная забота, печаль ).

Согласно аскетическому учению, все дело во внутреннем отношении к материальным благам. Внешнее обладание даже большим имуществом само по себе не говорит о присутствии страсти корыстолюбия в душе владельца. По словам преп. Максима Исповедника, из приобретающих имение некоторые приобретают его бесстрастно, почему и, лишаясь, не скорбят. С другой стороны, полная нищета может таить в себе самое сильное ее господство. По словам преп. Иоанна Кассиана, "возможно и неимущему денег не быть свободным от болезни сребролюбия". Святой Отец из монашеской практики приводит случаи пристрастия иноков к маловажным и малоценным вещам, так что забота о них значительно превышала их страсть ко всем прежним богатствам. Преп. Исаак Сирин пишет: "Не думай, что одно приобретение золота и серебра есть любостяжательность; она есть приобретение чего бы то ни было такого, к чему привязана воля."

По учению преп. Максима Исповедника, есть три причины любви к богатству: сластолюбие, тщеславие и неверие. Сластолюбивый любит серебро, чтобы с помощью его наслаждаться, тщеславный – чтобы прославиться, а неверующий, – чтобы скрыть и хранить его, боясь голода или старости, или болезни, или изгнания и более надеясь на него, нежели на Бога Создателя и Промыслителя всякой твари. Человек, подверженный страсти сребролюбия, все свои силы, способности, таланты употребляет на приобретение земных благ, и только с этой точки зрения смотрит на свои отношения ко всему окружающему и даже к Богу. Таким образом, в страсти сребролюбия гибельно в нравственном отношении порабощение воли материальным благам, которое сообщает всей жизни человека и всем его отношениям превратный эгоистический характер.

Определение страсти.

Сребролюбие (φιλαργυρία) – стремление наживать богатство, ненасытное желание умножать имение и приобретать деньги каким бы то ни было способом. Апостол Павел говорит, что любостяжание …есть идолослужение, умертвите его (Кол.3,5). Знайте, что никакой … любостяжатель, который есть идолослужитель , не имеет наследия в Царстве Христа и Бога (Еф.5,5).

Существует дваосновных вида сребролюбия: жадность – ненасытная жажда приобретения богатства любыми путями (может принимать форму предпринимательства, коллекционирования, хищения); скупость – нежелание поделиться с кем-либо чем-то своим (внешне может быть похожа на бережливость). Скупой и корыстолюбивый во всем отвергает Бога и Его повеления и слушает диавола.

3.9.3. Проявление страсти сребролюбия.[57]

Поиск по сайту: