Основы духовной жизни по святителю Игнатию (Брянчанинову)

Объяснению значимости и содержания пути христ. аскетизма в творениях И. уделено больше всего внимания. По учению И., процесс очищения души и стяжания христ. добродетелей требует подвига и насилия над падшим естеством: «Всякое духовное делание, будучи собственно даром Божиим в нас, непременно нуждается в понуждении нашем к нему» (Аскетические опыты // Там же. Т. 1. С. 180). Состояние падения, в к-ром пребывает каждый человек, не обновленный Св. Духом, становится очевидным для него только тогда, когда исполнение заключенной в евангельских заповедях воли Божией встречает ожесточенное сопротивление ума и сердца. Из внутренней борьбы, вскрывающей глубинные противоречия в природе человека, рождается истинное покаяние, к-рое, будучи укорененным в христианине, приводит его к первому дару благодати - умилению, т. е. состраданию своему бедственному положению и неминуемой вечной гибели. Иначе этот дар называется даром видения своих грехов. Такое видение является «не по произволу человека, но от прикосновения к духу нашему Духа Божия» и этим существенно отличается от обычного созерцания, к-рым может заниматься каждый, когда пожелает (Слово о смерти // Там же. Т. 3. С. 53-54). От видения своего падения подвижник «переходит постепенно к видению падения, которым объято все естество человеческое. Затем открывается ему постепенно мир падших духов...» (Там же. С. 55). И. различал смертные и несмертные грехи. Смертный грех убивает вечной смертью душу грешника, и если такой умирает без покаяния, то лишается всякой надежды на спасение. К смертным грехам И. относил ересь, раскол, отступничество от христ. веры, богохульство, волшебство, убийство, самоубийство, блуд, прелюбодеяние, противоестественные блудные грехи, пьянство, святотатство, грабеж, воровство и «всякую жестокую бесчеловечную обиду» (Аскетическая проповедь // Там же. Т. 4. С. 364). Из них невозможно покаяние только в грехе самоубийства, все др. отпускаются в таинстве Покаяния. Грехи несмертные - следствие немощи, общей для всех христиан. Их необходимо врачевать постоянным покаянием, потому что в противном случае несмертные грехи обратятся в греховный навык и, подобно мешку с мелким песком, могут утопить душу человека в аду так же, как и тяжелый камень смертного греха (Там же. С. 364-365). Прослеживая связь между исполнением заповедей и покаянием, И. делал вывод, что правильное покаяние может возникнуть в душе человека только в том случае, если он имеет верное представление о заповедях, т. е. если принадлежит к правосл. Церкви: «...покаяние возможно только при точном, хотя бы и простом знании православной христианской веры, чуждом всякой ереси и зломудрия. Заимствовавшие свой образ мыслей о добродетелях и правилах жизни из романов и других душевредных еретических книг не могут иметь истинного покаяния…» (Слово о смерти // Там же. Т. 3. С. 108).

Из истинного покаяния рождается молитва, к-рая состоит в том, что человек, видя себя лишенным блаженства, к-рое прежде имел, теперь молит Бога о его возвращении. Однако было бы ошибкой при этом искать в молитве благодатных даров для себя, т. к. поиск духовных наслаждений есть признак ложной, мечтательной, «прелестной» молитвы. Пребывание в непрестанной близости ко Христу - удел св. людей, таких как ап. Иоанн Богослов, «егоже любляше Иисус» (Ин 21. 20), и др. святых, «наперсников святой любви» (Аскетические опыты // Полн. собр. твор. Т. 2. С. 70). Человек, не достигший святости, не должен искать места рядом со Христом. «Здесь не наше место. Наше место в сонме прокаженных, расслабленных, слепых, глухих, немых, беснующихся. Мы принадлежим к числу их по состоянию душ наших, и в числе их приступим к Спасителю нашему» (Там же). Грешникам не свойственно благодатное наслаждение, «им свойствен плач» (Там же. Т. 1. С. 152). Истинный подвижник во всем полагается на Бога и стремится к тому, чтобы молитва его была бескорыстной. «Будь бескорыстен перед Богом,- пишет И.- Никак не позволь себе ожидания благодати: это состояние и учение находящихся в самообольщении, отпавших от Истины (Птенцы гнезда Игнатиева // Там же. Т. 7. С. 468). Молитва должна иметь «два крыла»: внимание и покаяние (Аскетическая проповедь // Там же. Т. 4. С. 33). О внимании И. говорил, что оно - «душа молитвы», без к-рой всякое молитвенное делание бесплодно. Сосредоточенности на молитве помогает внутреннее ощущение и даже поза приговоренного к казни преступника, стоящего перед судьей. Наилучшим же образом внимание достигается через заключение ума в словах молитвы, лучшей из к-рых И. считал молитву Иисусову ([Письмо] № 105 // Там же. Т. 8: [Письма]. С. 436-437).

Учению об Иисусовой молитве посвящены следующие сочинения И.: «О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником», «Слово о молитве Иисусовой», «Слово о молитве умной, сердечной и душевной», «Приношение современному монашеству» (гл. 23-26).Молитва Иисусова - это «установление Божественное» (Аскетические опыты // Там же. Т. 1. С. 196). Она не только позволяет сосредоточиться всецело на покаянной мысли о помиловании, но и содержит в себе залог благодатной радости через обладающее божественной силой имя Иисуса: «Вся сила и все действие молитвы Иисусовой истекает из покланяемого и всемогущего имени Иисус...» (Там же. Т. 2. С. 291). Имя Христово оживляет душу человека, поскольку «Господь Иисус - жизнь, и имя Его - живое» (Там же. Т. 2. С. 226). Учение о «Божеской силе имени Иисусова» имеет, по словам И., достоинство основного догмата Церкви (Там же. Т. 1. С. 204-205). В изложении этого учения святитель далек от крайностей буд. имяславческих споров (см. ст. Имяславие), т. к. утверждал лишь то, что имя, ограниченное по определению, будучи воспринято неограниченным Богом, усвоило от Него неограниченное достоинство и силу (Там же. Т. 2. С. 223). По замечанию игум. Марка (Лозинского), И., «в противоположность распространенному мнению, что Иисусовой молитвой могут заниматься лишь одни монахи… считал и многих мирян способными заниматься этим спасительным деланием» (Марк (Лозинский). 1997. С. 60). В то же время И. ограничивал творение Иисусовой молитвы мирянами, как правило, «устной» практикой, т. е. произнесением молитвы «очень неспешно вслух тихим голосом» (Там же. С. 61), допуская ее повторение в уме только в присутствии посторонних людей.

И. учил, что «в упражнении молитвою Иисусовою есть свое начало, своя постепенность и свой конец бесконечный» (Аскетические опыты // Полн. собр. твор. Т. 1. С. 207). Новоначальные монахи, как и миряне, должны заниматься прежде всего устной молитвой, продвижение же к более высоким ступеням молитвенного подвига обусловлено деятельным исполнением евангельских заповедей и опытным постижением учения св. отцов (Там же. Т. 2. С. 241). В свою очередь этот опыт «не замедлит открыть уму молящегося теснейшую связь между заповедями Евангелия и молитвою Иисусовою» (Там же. Т. 1. С. 208). Для достижения высших ступеней молитвы необходимо долго подвизаться в борьбе со страстями, чтобы «истребить в себе свойства греховные, привитые падением, и стяжать свойства, указанные Евангелием...» (Там же. Т. 2. С. 201). Тогда мало-помалу в человеке успокаиваются душевные движения, вызванные разгорячением крови, и молящегося согревает теплота Св. Духа, «вместе орошая и прохлаждая душу» (Там же. С. 202).

В душе, предочищенной покаянием, последовательно обнаруживаются действия Св. Духа: равнодушие к миру, примирение со всеми, сострадание и любовь к падшему человечеству и каждому отдельному человеку; наконец, молитвенное соединение ума с сердцем, а затем и всей души с телом. Молитва, соответствующая этим духовным состояниям, также последовательно может быть подразделена на умную, «когда произносится умом с глубоким вниманием, при сочувствии сердца», сердечную, «когда произносится соединенными умом и сердцем, причем ум как бы нисходит в сердце и из глубины сердца воссылает молитву» и душевную, «когда совершается от всей души с участием самого тела… причем все существо соделывается как бы едиными устами, произносящими молитву» (Там же. С. 202). Соединение рассеченных прежде грехом ума, сердца, души и тела «есть вместе и соединение человека с самим с собой, и соединение его с Господом» (Там же. С. 204). Это мистическое соединение с Богом подразумевает совершенство любви, преуспеяние в которой «сопряжено с неизъяснимым духовным утешением, наслаждением и просвещением» (Там же. Т. 1. С. 120). О высших плодах молитвы И. говорил достаточно сдержанно из опасения повредить новоначальным. Однако анализ сочинений И. говорит о том, что «сам Владыка, несомненно, был причастником не только «первоначальных» даров Иисусовой молитвы, но и высших даров, последующих за первоначальными» (Марк (Лозинский). 1997. С. 274).

Основной опасностью в духовной жизни И. считал уклонение в прелесть. Разбору этого явления святитель уделил много места в своих творениях. По определению И., «прелесть есть повреждение естества человеческого ложью» (О молитве Иисусовой: Беседа старца с учеником // Полн. собр. твор. Т. 1. С. 212). Еще в раю диавол использовал ложь, чтобы соблазнить Адама и Еву. Прародители рода человеческого приняли ложные слова искусителя за истину, а в словах Божиих усомнились. В результате они нарушили заповедь, данную Богом, и отпали от источника жизни. Пораженное грехом человеческое естество в потомках Адама и Евы стало больше стремиться к злу, чем к добру, принимая наслаждение от общения со злом за благо. Причина подобного обмана в том, что силы души человека - воля, чувство, разум - извращены грехом. «Мы родимся такими,- говорил И.,- мы не можем не быть такими: и потому все мы, без всякого исключения, находимся в состоянии самообольщения и бесовской прелести» (Там же. С. 213). Из этого обмана, к-рому подпало все человечество, освободил людей Господь Иисус Христос, Который Сам есть Истина (ср.: Ин 14. 6) и возвестил ее всему миру. Человеку предоставлена свобода подчиниться Богу или диаволу, к-рый искушает каждого человека. «Он старается обольстить и обмануть нас, опираясь на наше состояние самообольщения; наши страсти - эти болезненные влечения - он приводит в движение; пагубные требования их облачает в благовидность, усиливается склонить нас к удовлетворению страстям» (Там же. С. 214). Те, кто не сопротивляются искушению с помощью евангельского учения, по мысли И., попадают в полное подчинение диаволу и из самообольщения переходят в состояние бесовской прелести.

И. считал, что существуют разные виды прелести, соответствующие страстям, к-рыми они порождены. Признаком любой разновидности прелести является гордость. «Ужасная гордость, подобная гордости демонов,- писал И.,- составляет господствующее качество усвоивших себе ту или другую прелесть» (Там же. С. 233). Все виды прелести связаны с молитвенным деланием. Они «возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние» (Там же. 215), и сводятся к 2 главным, к-рые в свою очередь «происходят или от неправильного действия ума, или от неправильного действия сердца» (Там же. С. 239). Первого рода прелесть состоит в том, что «молящийся сочиняет силой воображения своего мечты или картины, заимствуя их, по-видимому, из Священного Писания, в сущности же - из своего собственного состояния...» (Там же. С. 216). И. называл такую молитву мечтательной и считал ее «влиянием сатаны». Подобная молитва обычно связана с явлением молящемуся видений, света, обонянием благоухания, слышанием голосов и т. д. С этим видом прелести связан др., более обширный, к-рый И. называл «мнением». Человек, находящийся в таком состоянии, не разгорячает воображения, но при этом сосредоточивается на переживании разнообразных «сердечных ощущений» и ошибочно приписывает их действию благодати. Мечтательность также действует в таком человеке, но «действует исключительно в области отвлеченного» (Там же. С. 232). Обольщенный «сочиняет мнимодуховные состояния, тесное дружество со Иисусом, внутреннюю беседу с Ним, таинственные откровения, гласы наслаждения...» (Там же). Кроме стремления к благодатным ощущениям люди, подверженные этому заблуждению, имеют высокое мнение о себе и приписывают себе благодатные дары и душевные добродетели, «они как бы упоены собой, своим состоянием самообольщения, видя в нем состояние благодатное» (Там же. С. 230). На этом основании И. полагал, что именно от «мнения» произошли ереси, расколы, безбожие, богохульство (Там же. С. 235). Внутренняя связь обоих типов прелести состоит в том, что и ум и сердце, не очищенные от страстей и не обновленные Св. Духом, стремятся к видению Бога и переживанию Его присутствия в душе, но, будучи не способны к этому, сочиняют в себе мнимость благодатных даров с целью наслаждения. Т. о., подобные состояния «являются от действия утонченных тщеславия и сладострастия» (Там же. С. 233).

Единственное средство, к-рое может помочь избежать прелести,- покаянное устроение души, т. е. постоянное сокрушение сердца, потому что заповедь о покаянии вмещает в себя все прочие заповеди Божии (Там же. С. 228). Только идущие путем покаяния постепенно обретают благодатные дарования, к-рые преждевременно пытаются найти прельщенные. Подлинное благодатное озарение имеет иную природу, чем представляет его себе плотский человек. Также и истинные благодатные ощущения не имеют ничего общего с опытом прельщенных и приходят по мере очищения души покаянием.

Поиск по сайту: