Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Чемпионат четвёртый (1962) 30 страница



Соперники не будили прежней неприязни. Отталкивали лишь грубость и ограниченность кое-кого из них, а также жадность и неразборчивость в погоне за славой.

Стойка и живуча проповедь особого поведения чемпиона - "знай себе цену". В ней столько от кретинизма откровенной бычьей силы, права невежества на превосходство вообще!

Большой спорт искажает характер отношений человека с обществом. С той и с другой стороны много несправедливого - в результате спортсмен слишком часто теряет себя.

Участники чемпионата жили в гостинице "Мальмё". Мы с Богдасаровым заняли 199-й номер.

После сенсационной стычки за титул чемпиона мира в тяжелом весе осенью прошлого года знатоки и поклонники "железной игры" ждали пробу сил в каком-то угаре. Спортивные разделы газет, журналы густо замешивали страсти...

И настал мой день.

Еще один день великой гонки.

Глава 185.

 

14 сентября газета "Свенска дагбладет" напечатала:

"Юрий Власов - мировой штангист-гигант и настоящий спортсмен.

Была пятница, тринадцатое число, но это не беспокоило самого сильного человека в мире, русского Юрия Власова... Он вышел, как актер, исполняющий свою блистательную роль, с гордо поднятой головой: все казалось так легко, что стоило, как на тренировке, поднять 180 кг. Его встретили бурей аплодисментов... Насколько силен этот многосторонне одаренный русский, неизвестно, но, несмотря на свою силу и превосходство, он мягок по натуре. Говорят, что его сила не врожденная, она - плод тщательной и научно организованной тренировки..."

Как и другие газеты, дала свой отчет в тот же день и "Стокгольм-тиднинген":

"...Русский Юрий Власов обеспечил настоящий эпилог чемпионату мира по тяжелой атлетике, установив новые мировые рекорды... Набитый до отказа зал "Эриксдальсхаллен" восторженно приветствовал его как спортивного сверхчеловека...

Власов - сильнейший. Он доказал это... Шемански был, как в Будапеште... Борьбы не было. Но Власов имел громадный успех... Геркулеса нашего времени восторженно приветствовала преданная ему публика...

Сначала появились жирные, умеренного роста тяжеловесы - сильные мужики, которые могли бы быть королями в любой бригаде грузчиков.

Потом появились грубые по натуре парни с руками и бедрами, точно из гипса или цементного раствора. Последними вышли хорошо вытренированные господа весом 120 или 130 кг, штангисты, методически созидающие свои мускулы...

Власов заказал 180 кг в качестве начальной разминки. Не обращая внимания на шум и крики... медленно вышел он на помост, поправил очки, поклонился - не в ответ на бурные аплодисменты - и поднял свой вес... Шемански не взял 180 во второй попытке - смог выжать только наполовину; третья попытка тоже была не совсем удачна, но судьи довольно вежливо признали ее. Власов решил дело солидным жимом 187,5 кг...

Шемански в рывке начал на 5 кг выше, чем Власов... чтобы по возможности остановить этого русского... К сожалению Шемански, Власов положил конец этой браваде...

Напряжение образовалось вокруг борьбы за места после Власова, но была еще немаловажная деталь - возможность улучшения Власовым своих рекордов. Зрители сидели, затаив дыхание, как на рождественском представлении, и тесно было примерно так же, как на подобном представлении. Русский играючи поднял первый вес. Крики восторга взлетели к потолку, как на корриде. Но это был лишь шепот по сравнению с тем, что произошло потом..."

"Изблевал хулу" или "изблевал яд злобы своей" - так говорили в старину о такого рода красноречии.

Я на две трети сократил отчет: он оскорбителен для атлетов в тех двух третях. Но даже если бы привел его буква в букву, из него не составишь представления о чемпионате. Такое ощущение, будто коверный, кривляясь, хочет рассмешить публику любой ценой - иначе хозяин антрепризы вышибет его.

Недостойный тон отдельных .газет противоречил отношению публики, ничего общего не имел с ним. В подобных репортажах сквозило нечто от полупрезрения и снисходительности, от отношения к силовому спорту, как к ремеслу низшего порядка. Для таких "знатоков" тяжелая атлетика была занятием малодостойным. Аристократические теннис, гольф, кое-какие виды легкой атлетики, плавание как бы укоряли в убожестве вкусов участников и приверженцев "железной игры". От циркового манежа сложилось представление о них, как о надутых толстяках с усами и в полосатых трико, нахрапистых хвастунах силы: сила есть-ума не надо...

В тоне газет проявлялись не только заносчивость и высокомерие так называемых образованных слоев общества, но и жестокость обывателей.

В этой большой игре сильных есть страстное изящество и благородство. Пороки же большого спорта - не пороки самой игры. Спорт лишь отражает болезни, несуразности самого общества. Тут все в соответствии с русской поговоркой: "Каков поп, таков и приход".

Не верю, что подобное зубоскальство,

неуважительность к человеку по вкусу шведским читателям.

И еще я убежден в разрушительности бездумного подчинения. Хочет или не хочет этого человек, но бездумное подчинение превращает его в носителя зла, надежду и опору зла. Именно эту идею я и вложил спустя много лет в повесть "Постулат философии". В ней я задался целью исследовать, выражаясь языком науки, генезис подчиненности, неизбежность превращения ее в насилие, зло, несмотря на все личные достоинства носителя подчиненности, даже гуманность и личную порядочность.

В сущности, бездумная подчиненность смыкается с насилием другого постулата, который оставляет и оставил по себе смерть и горе: "Верую, не разумея". Фанатизм веры без разума, без отчета в логике идей, пути этих идей...

Круг замыкается. Снова сила. Снова разные знаки этой величины.

Справедливость силы...

Глава 186.

 

Стокгольмский чемпионат оказался последним в короткой, но блестящей карьере Александра Курынова. Он выиграл его в изнурительной, равной схватке с венгром Хуской.

С Сашей я познакомился, если не изменяет память, в 1958 году на чемпионате СССР в Донецке (бывший Сталине). Нас тогда было трое юнцов, крепко поднажавших на рекорды страны и чемпионов: Виталий Двигун, Александр Курынов и я (Двигун - чемпион Европы 1960 года в полутяжелом весе).

Я сдружился с обоими. Однако с Александром судьба свела особенно близко и спортивной общностью путей. В сборную он был зачислен на год позже и впервые по-серьезному выступил в Риме, на Олимпийских играх 1960 года, не считая победы на европейском чемпионате в Милане.

Рим... "Мы были юны в последний раз!.."

В ту пору не было прославленней смуглого красавца Томми Коно - гордости американской тяжелой атлетики и его опекуна - Роберта Хоффмана. Сколько ни пытались сломить Коно - он все равно побеждал либо за несколько дней до поединка (с сомнительным исходом) откочевывал в другую, совершенно безопасную для него весовую категорию,- и опять-таки побеждал. Коно с одинаковым успехом выступал в легкой, полусредней, средней и даже полутяжелой весовых категориях. Взять верх над ним не удавалось лучшим из лучших атлетов 50-х годов, и доказательство - восемь триумфов Коно на мировых пробах силы. А какие атлеты наседали!

Коно побеждал изящно. Казалось, борьба развлекает его. С каким трепетом я брал у него автограф в июне 1955 года, в первый приезд американцев к нам! Многомедальный бесстрашный Коно с гордым прозвищем Железный Гаваец. "Повелитель рекордов" - так писали о нем.

Александр сломал Коно в ночном поединке на помосте "Палаццетто делло спорт". То утро он встречал уже знаменитостью. Помню его сразу после возвращения из зала: осунувшееся лицо, черные разводы под глазами, непривычно тонкая кожа - изможденность от поединка, сухота губ и глаза - неуверенность счастья. Коно сказал тогда репортерам: "Курынов - страшный штангист".

О славе Курынова свидетельствуют приглашения. Не сборную команду страны, а его зовут на международные турниры. Мы вместе отработали на юбилее британской тяжелой атлетики в Лондоне летом 1961 года (там и "откушали" на банкете "салат из фруктов - Власов" и "крем - Курынов" - так значилось в солидной росписи меню).

Год спустя снова "закатили гастроль" (выражение Саши), на сей раз по Франции и Финляндии. Случай едва ли не единственный для советского спорта тех лет. Обычно выезжали только командами, а тут все выступление - два атлета. И я не помню, чтобы в залах пустовало хоть одно кресло, даже в богатом на зрелища Париже люди стояли в проходах, за кулисами, у сцены. Ощущение жара их дыхания, близости...

Курынов пачкой выдает мировые рекорды. Орден, медали, призы, почтение газет - все знаки внимания. Именно с Александром мы оказались делегатами XIV съезда ВЛКСМ.

Я был уверен в его победе и на Олимпийских играх в Токио, если бы его сохранили для сборной. Это доказывает результат победителя и характер борьбы. Помню тот день. Куренцов отработал вместо Курынова. Хороший результат для первой пробы - серебряная медаль. Я перекидывался в "дурака" с Вахониным, когда Воробьев обрушился на Куренцова с попреками за "серебро". Я терпел до тех пор, пока Воробьев не заявил: "Тебя и в сборную не следовало брать, "загорал" бы дома!" Тут меня прорвало. Я напомнил Воробьеву его серебряные и бронзовые медали - что в них позорного? Результат Куренцова для первого боя с такими опытными соперниками совсем не постыдный.

По итогам чемпионата страны Куренцов был первый - все права на олимпийское выступление. Курынов уступил очень незначительно, но опытностью превосходил всех соперников - четыре золотые медали первого в мире атлета в полусреднем весе. И какие победы! В спортивном бою его всегда отличала стойкость.

Неприятности ударили по Курынову более чем чувствительно, если принять во внимание, что выступал он хронически больным. Скачки кровяного давления сказывались на его способности вести тренировки, а он их вел. И сколько я его помню - это улыбки, смех, шутки...

Для отпора соперникам необходимы массированные силовые тренировки, но их ему не позволяло здоровье. И в таких условиях он побеждал не только на Олимпийских играх в Риме, но и на чемпионатах мира 1961, 1962, 1963 годов, а также возводил и классные мировые рекорды.

Я надоедал ему разговорами о силовых тренировках. Я видел: вот-вот соперники выйдут на его результаты. Но был прав он, а не я. Он бы разрушил себя еще быстрее подобными нагрузками. Без преувеличения можно сказать, что Александр побеждал природной силой, лишь слегка подтянутой работой с тяжестями. Он был уязвим в силе ног, а руки и особенно спина - превосходны! Нездоровье отнимало у него возможность изменить силу ног: нужны были все те же мощные нагрузки. Вот на этом он и был, что называется, пойман. Надо отвечать силой, а он не в состоянии вести нужные тренировки. Мы были дружны. Не день, а много-много дней и недель провели с глазу на глаз. Думаю, беды, которые по-прижали меня при уходе из спорта, отозвались и на нем. Кое-кто не мог простить ему дружбы со мной. За строптивость мне спуска не давали. Куда там "железу", оно и близко не гнуло так, как эта тупая и увязчивая месть разного рода взматеревших "присыпкиных", густо усыпанных званиями, титулами, дутыми научными степенями. Точь-в-точь как у Саши Черного: "Взматерели дождевые черви..."

Помыслы и вся завидная энергия этих "присыпкиных" направлена не на расширение знаний, не на труд ради такого расширения знаний, а "освоение" все новых и новых льгот, чинов и ученых званий: жадное топтание на месте в стремлении крепче, плотнее присосаться к льготам и сломать всех, кто иначе понимает свое назначение в жизни. Столбятся угодья, где можно пожирней и без помех добывать деньги, давя всех прочих всей тяжестью своих титулов и степеней. Это о них писал Герцен: "...постные труженики, копающиеся на заднем дворе науки... Педанты, которые каплями пота и одышкой измеряют труд..." Последний раз мы встретились с Сашей в 1966 году. Он был удручен отношением нового руководства сборной, особенно Воробьева. И еще несколько растерян перед будущим. Мы сидели в хоккейной раздевалке, примыкающей к нашему тесноватому залу. Был не сезон, и раздевалка пустовала - холодноватая, пахнущая пылью комната. Мы сидели на узенькой скамейке у стены. За этой самой стеной с лязгом обрушивалось на помосты "железо", и пол вздрагивал мелко, как-то упруго-тряско.

Я тогда больше молчал. Уж очень упрямилась, не подчинялась жизнь. Не идут литературные публикации, соперники обкладывают результатами - аж не продохнуть, нет прежнего азарта к тренировкам, гнетет усталость...

Груз испытаний, сведенный в спрессованность четырех-шести лет энергичных выступлений, подорвал здоровье Курынова. Меня потрясло известие о его смерти в декабре 1973 года. Ему не было и сорока.

Я не в восторге от слов "тяжелая атлетика", "гиревой спорт", "поднимание тяжестей". По душе старое именование - "силовой спорт". Его подсказал мне Красовский, точнее воскресил известное и принятое дедами...

Так именно в силовом спорте Курынов был велик. В жестком схождении силы, пробах силы ему в наше время было мало равных, совсем мало...

"Достойный аккорд

...Невозможно кратко рассказать обо всем пережитом, виденном в тот заключительный вечер чемпионата, когда выступали штангисты тяжелого веса,- сообщает Куценко в "Советском спорте"" (1963, 15 сентября),-это был настоящий триумф наших богатырей, и в первую очередь - Юрия Власова.

Большого почета достоин каждый призер мирового первенства, но самой большой славой увенчан тот, кто обладает наибольшей силой и достигает абсолютных результатов в тяжелой атлетике.

Чтобы увидеть борьбу спортсменов-гигантов, шведы стояли у касс "Эриксдальсхалле" с раннего утра. И, разумеется, не все были счастливчиками, не все желающие стали свидетелями незабываемого спортивного зрелища.

Впервые за всю историю тяжелой атлетики от команды Советского Союза в розыгрыше чемпионата мира участвовали два тяжеловеса. Как и ожидалось, основная борьба разыгралась между Юрием Власовым, Леонидом Жаботинским, 39-летним американским штангистом Нор-бертом Шемански и его молодым соотечественником Си-дом Генри... Генри начал жим со 162,5 кг, затем поднял 170 и 175 кг. Жаботинский вышел на помост, когда на штанге было 170 кг. Следующий вес- 177,5 кг он также выжимает... Третий подход не приносит успеха...

Шемански удается выжать 180 кг.

...Власов удивительно легко фиксирует 180 кг и 187,5 кг, после чего пытается повторить свой же мировой рекорд- 192,5 кг, но это ему не удается.

В рывке состязания проходят также очень интересно. Генри останавливается на 147,5 кг. Власов и Жаботинский изящно вырывают по 150 кг. Затем чемпион мира уверенно развивает успех, фиксируя последовательно 155 и 160 кг. Столько же вырывает и его главный соперник Шемански. Жаботинский во втором подходе одолевает 157,5 кг и, стремясь догнать Шемански, идет сразу на 165 кг. К сожалению, этот вес был поднят неточно... Досадная неудача... К удивлению зрителей, он тут же просит дополнительную попытку для установления мирового рекорда... Штанга весом 167,5 кг застывает над головой... Как жаль, что этот результат ничего не дал Жаботинскому в борьбе за первенство!

И вот начинается заключительный этап всего чемпионата. Тяжеловесы приступили к толчку. Когда на штанге был установлен вес 182,5 кг, к ней подошел Генри. Он закончил выступление с великолепным результатом - 195 кг. Жаботинский уверенно толкает 190 кг. Большая потеря килограммов в жиме и рывке лишила его возможности победить Шемански, который поднял 197,5 кг и набрал в троеборье 537,5 кг... Дебютант чемпионата мира (Жаботинский.- Ю. В.) завоевал бронзовую медаль с хорошим результатом... 527,5 кг.

В победе Власова никто не сомневался. От него ждали только мировые рекорды. И он не обманул надежды.

Самый сильный человек земли, толкнув 195 кг, обеспечил себе золотую медаль и тут же поднял 205 кг. Это дало ему возможность показать в сумме троеборья 552,5 кг, что на 2,5 кг выше его же мирового рекорда. Затем чемпион мира поднял 210 кг и этим самым увеличил только что установленный рекорд еще на 5 кг.

Богатырь доволен... Он улыбается, но жестом руки показывает, что еще вернется на помост. На табло появляется цифра "212 кг"! Это же мировой рекорд, но его еще надо воплотить в жизнь. И вот Власов вновь на арене. С легкостью, не соответствующей подъему такого огромного веса, он его толкает...

Всеобщему восторгу нет предела. А Власов снимает со штанги маленький диск, который был рекордной надбавкой, и целует его. Ассистенты сняли с табло четыре цифры, означавшие мировой рекорд, и преподнесли советскому атлету. Власов бережно прижал дощечки к груди. Зрители ликовали, а кое у кого из нас навернулись слезы..."

Глава 187.

 

На помосте зала "Эриксдальсхаллен" перед тремя тысячами зрителей соревновались 135 атлетов из тридцати трех стран. Прошлогодний чемпионат мира в Будапеште собрал 120 атлетов из двадцати семи стран.

В тяжелом весе (свыше 90 кг) выступили семнадцать атлетов из четырнадцати стран (по двое атлетов из СССР, США, ГДР). М. Лахоуби из Алжира после нулевой оценки в рывке выбыл из соревнований.

Первые шесть мест заняли: Власов (СССР) - 557,5 кг, Шемански (США)-537,5, Жаботинский (СССР) - 527,5, Генри (США) - 517,5, Веселинов (Болгария) -485, Эчер (Венгрия) -485 кг.

Участники соответственно весили: Власов- 131,5 кг, Шемански - 117,55, Жаботинский - 149,2, Генри - 136,45, Веселинов - 109,3, Эчер - 127,35 кг.

Я получил пятую золотую медаль первого в мире атлета. В командном зачете первое место заняла сборная СССР, второе - Венгрия, отстав от советской сборной на тринадцать очков, третье - сборная Польши и четвертое - США.

Глава 188.

 

В "Эриксдальсхаллене" я был спокоен не напускным спокойствием, не нервной судорожной собранностью и вымороженностью чувств. Штанга вывешивалась мышцами точно. Мышцы работали на всю глубину силы. И ожидание не мучило: время в обычном развороте. Не замечал его.

Это было уже умение, хорошая форма, но главное - умение работать. Я наконец владел им. И уже не терял.

Мгновения слаженности во всем, испытываемые прежде от случая к случаю, становились нормой. Я владел природой спортивной формы и собой - на соревнованиях. Высшее мастерство - это отрешенность, подключение чувств по мере надобности, работа без сорных, ненужных чувств, холодное наблюдение за собой и четкое введение команд.

Это великое удовлетворение. Я был счастлив, познав его. Счастлив художническим удовлетворением. Выправление ошибок давалось не отчаянием, не яростью команд - сосредоточенностью внимания и направленностью заданных усилий.

Я полюбил эту податливость материала - мышцы. Здесь никто не нужен - лишь дело, одно дело, поглощенность делом...

Мой мир! Мой!..

Чарование таких часов привязывает к делу крепче, чем длинные годы сытости. Противиться этому яростно-взвешенному упоению невозможно. Я уже хлебнул от этого напитка подчинения себе цели и торжества воли...

Какое замечательное чувство, когда нужен людям!..

И город на четырнадцати островах - Стокгольм! От тебя забираю в память все мгновения того вечера.

Глава 189.

 

""Всю турнирную мудрость вложил я в этот чемпионат",- записал за мной и поместил в свой репортаж "Фантастические рекорды" корреспондент "Комсомольской правды" Б. Базунов и подытожил:- Успех советского атлета ошеломляющ".

Среди множества телеграмм выделялась одна: "Браво! Потрясен. Сделайте шестьсот - мир поставит памятник..." Были с просьбами: "Не уходите с помоста. Просим!" Десятилетия спустя я познакомился с ее автором. Это Виктор Пронь из города Кропоткине.

Меня корят, будто в моих книгах спорт не праздник - слишком мрачновато, очевидны преувеличения, слишком, слишком... Я писал, пишу об испытанном. Выдумывать лишне.

Но если даже допустить преобладание мрачного, трагического, то и оно ведь подчиняется законам прекрасного и по природе своей несет прекрасное. И в нем не меньше созидающей силы, творящей силы. Я не верю в бравурные писания, как и в безнадежность слов.

И конечно же очень многое зависит от прочтения. Есть музыка для пивного зала и пляжа, есть для одиночества дорогих чувств, очищения в чувствах и распрямления... Ведь истинно человеческое - это распрямленность... Попреки за "не ту музыку" неуместны, нужно дать себе отчет в "жажде" - и пойти в свой зал...

Около трехсот лет назад китайский монах с императорской кровью в жилах по прозванью Горькая Тыква (Ши Тао) писал в трактате "Беседы о живописи":

"Небо дает человеку в той мере, в какой он способен воспринять. Дар велик для того, кто владеет великой мудростью. Дар посредствен для того, кто ею не владеет..."

И еще о той же "жажде". Эльза Триоле вспоминала, как поносили Маяковского: в "Клопе" нет ни одного положительного типа!.. Со свойственным ему остроумием Владимир Владимирович отвечал: "Комедия - не "универсальный клей-порошок, клеит и Венеру и ночной горшок". Комедия направлена по одной линии".

Глава 190.

 

Впервые на чемпионате в Стокгольме выступил Серж Рединг из Бельгии. При собственном весе 109,35 кг он занял двенадцатое место с суммой троеборья 440 кг.

Через восемь месяцев на чемпионате Европы в Москве он запальчиво убеждал меня, что наберет скоро 580 кг, а потом и 600. Русоволосый, с открытым лицом, он казался мне мальчиком, который не ведает, о чем толкует. Я кивал ему - и не верил. И в самом деле, в Токио он затерялся где-то на десятом месте.

А 17 мая 1970 года он оказывается вторым в мире человеком, преодолевшим рубеж в 600 кг. Правда, для своих 172 см роста он наедает чрезмерный вес (тут уже делали свое препараты: и результат, и собственный вес).

Спустя несколько лет он решает вернуться в человеческие измерения, сбрасывает лишние килограммы. И еще через несколько месяцев газеты оповещают мир о его смерти. Сердце отказалось служить прихотям большой игры.

А великая гонка даже не замедлила свой шаг; все быстрее, злее ее ход. И жажда на новые имена, любы ей только новые имена...

Наши прадеды отдавали себе отчет в опасностях узкой специализации силы. В российской "Военной энциклопедии" 1911 года читаем: "Атлетика разделяется на тяжелую и легкую. Тяжелая атлетика, ставя целью обучить поднятию тяжестей и развить силу, таким образом, является специально прикладным отделом физических упражнений. Ставя столь узкую цель, тяжелая атлетика создает атлетов, то есть людей силы, но вместе с тем, почти без исключения, развивая силу, портит внутренние органы, почему среди "чемпионов" весьма много людей, страдающих болезнями сердца и легких. Вследствие вышеуказанного, в войсках и во флотах почти нигде не входит в курс обучение тяжелой атлетике и только во Франции преподается курс... в остальных же европейских странах в войсках и флотах преподается только легкая атлетика. Легкая атлетика берет свое начало в греческом классическом пятиборье и в настоящее время состоит из упражнений так называемого естественного характера... Наконец (от этих упражнений.-Ю. В.) развиваются те органы, которые наиболее нужны для жизни,- сердце и легкие, тренировка которых и есть создание выносливости и умения владеть собой, а не огромные мышцы..." (Военная энциклопедия. Спб., Т-во И. Д. Сытина, 1911, т. 3. С. 245).

Тяжелая атлетика, подкрепленная бегом или плаванием, безусловно, укрепляет человека. Однако позвоночник все равно поставлен в невыгодный, скорее даже опасный режим, что всегда чревато самыми неожиданными осложнениями.

Долго жить - хорошо, но куда важнее прожить свои годы, пусть уж и не такие долгие, полноценно, в полной физической и духовной мощи. Человек должен быть закален физически, чтобы быть способным к любым испытаниям и нервным перегрузкам. Жизнь беспощадно ломает самых добрых и честных, если они не умеют противопоставить ее ударам физическую закаленность и устойчивость.

Сила нужна для преодоления зла. Чтобы выдержать напор жизни, утверждать правду, нужны и сила духа, и сила физическая.

И в этом тоже великая справедливость силы...

Но цветет и благоденствует и такая сила, о которой без натяжки можно сказать: она достоинство для рабов, ибо только раба может убедить сила, и только для раба она может стать верховным божеством.

Глава 191.

 

Здоровьем я, что называется, не был обижен. До тридцати лет не ведал даже, что такое головная боль. И это несмотря на все издержки больших тренировок. Простудам же начал поддаваться лишь в последний год главных тренировок - в 1964-м.

Все мои предки по материнской линии - кубанские казаки. Много историй я услышал от мамы. О приволье жизни. О том, как поднимали землю всем родом - от мала до велика...

В пахоту спали у телег вповалку. А в пекло пахали ночами. Семья у моего деда Данилы была обычной для казаков - двенадцать душ. Лишь детишки-сосунки не пособляли взрослым.

Нравились мне истории. Особенно та, в которой дед очнулся от сна - ступню кто-то зажимал клещевато. По унаследованной пластунской привычке дед не шелохнулся - только глаза скосил. Волчище! А в ту пору по Кубани еще стояли невырубленные леса. И не леса - чащобы. Волки, случалось, и во дворы забегали.

Дед гикнул - и бурку на зверя! Все на ноги. И потом не страх, а досада: бурка пропала. Как развиднелось, увидели волчьи испражнения. Дед с шомполкой по их следу. Метрах в трехстах - волк, на шее уздой ремень от бурки, а сам окоченелый. Со страху...

В другой раз волки стаей обложили сани с хворостом. По станицам скота вдоволь. Волк привык к человеку.

Дед воз в костер превратил. Лошади несут, волки с боков заходят, а напасть остерегаются. Так и ворвался в станицу на огненном возу...

А мамину младшую сестру - тетю Юлю (бабушка Наталья родила ее пятидесяти трех лет, очень стыдилась этой беременности) - волк едва не унес.

Ее, как самую малую, определили боронить, но в ночь. Дни измучили, под сорок градусов. Взрослые - в версте, раков наловили, варят, часть домой подалась - скотину доглядеть. А лунно. Маленькая Юля знай распевает и лошадь похлопывает. Оглянулась на борону, а там волк к прыжку ладится. Припал, уши зажаты. От детского истошного визга зверь в сторону. Вот тогда и понесла лошадь. Братья на своих лошадях едва их догнали. Борону день искали. Постромки - в клочья...

От того труда моя мама долго сохраняла силу. Помню, как осрамила она носильщика: тот не мог заложить на багажную сетку шестидесятикилограммовый мешок с ее любимыми кубанскими яблоками. Мама отстранила его и одним движением сунула мешок под потолок, а ей было под шестьдесят. И до старости она сохраняла стройность и женственность.

По отцу родовая линия - от воронежских крестьян. Однако дед был нрава не подневольного - вспыльчивый, широкогрудый, со смоляной окладистой бородой. И занятие - приставлен к лошадям, не кучер. Знал их, выхаживал. За то и ценили. И сейчас с фотографии семидесятилетней давности на меня смотрят бешено-пронзительные глаза деда. Он был на восемнадцать лет старше моей бабушки Ольги, но на фотографии она с ним в одни годы. Бабушка была в девках у помещицы. Отличалась сердечностью и ласковой русской мягкостью. Я помню ее.

Мой отец был вторым сыном у них. Юность отстучал молотком в паровозных котлах на Воронежском ремонтном заводе. До самой смерти отец помнил гул от ударов по котлу. Знал ли дед Парфен, что его сын, мой отец, станет представителем Коминтерна в Яньани под фамилией Владимиров и заставит считаться со своими волей и умом Председателя Мао? Да так считаться, что в больнице перед смертью отца будет прилежно навещать жена Председателя - Цзян Цин. Тому я был свидетель...

Глава 192.

 

Подвел итоги чемпионата и наш "Спорт за рубежом" (1963, октябрь, №19. С. 2-6, 16). На мой взгляд, его оценки - наиболее верные в понимании существа силового спорта, прогнозы безошибочны, а язык правилен.

"Прошедший чемпионат явился предолимпийским экзаменом для сильнейших тяжелоатлетов мира, и это заметно отразилось на составе и подготовке участников, накале борьбы и результатах. Продолжающийся из года в год прогресс тяжелоатлетического спорта на этот раз проявился особенно отчетливо...

Наиболее заметен рост результатов как у победителей, так и у спортсменов "второго эшелона"... Наконец, тяжеловес С. Генри (США), показавший 517,5 кг и превысивший таким образом считавшийся еще недавно феноменальным рекорд П. Андерсона, не обеспечил себе право подняться даже на третью ступень пьедестала почета...

"Триумфальным, фантастическим, незабываемым" называют зарубежные газеты выступление Юрия Власова. Французская "Экип" подчеркивает, что только начальные веса в каждом из трех упражнений... зафиксированные им легко и непринужденно, составляют колоссальную сумму, о которой не могут и мечтать штангисты Западной Европы. "Несмотря на "космическое" достижение в троеборье... выступление Власова еще не открыло всех его возможностей, так как он не встретил сколько-нибудь серьезной конкуренции",-отмечает газета...

Однако при всем том зарубежная печать не без основания указывает на то, что из года в год происходит снижение показателей, отражающих успех выступления советской команды на первенствах мира. Обратимся к примерам. В 1957 году наши штангисты привезли с чемпионата мира в Тегеране 6 золотых медалей и набрали в командном зачете 47 очков. В последующие годы эти показатели изменялись к худшему: 1958 год- 5 медалей и 45 очков, 1959 год-4 медали и 43 очка, 1961 год- 4 медали и 42 очка, 1962 год-4 медали и 39 очков и, наконец, 1963 год - 3 медали и 38 очков. Не в пример прошлому, наши штангисты одержали только одну убедительную победу. Ее принес советской команде Юрий Власов, опередивший американца Н. Шемански на 20 кг. Судьба же золотой медали в легчайшем весе висела на волоске до последнего подхода А. Вахонина, а титул чемпиона мира в полусреднем весе достался А. Курынову лишь после добавочного взвешивания при одинаковом результате с венгром М. Хуской.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.