Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Тема 9. Психологические аспекты проведения допроса и очной ставки



1. Психологическая сущность допроса и его задачи.

2. Понятие психического воздействия. Психологическая характеристика методов и средств правомерного воздействия

3. Изучение личности допрашиваемого лица.

· Специфика изучения личности допрашиваемого при подготовке к допросу.

· Специфика изучения личности допрашиваемого в процессе допроса.

4. Психологические приемы допроса в его структуре.

5. Содержание и проблемы использования методик анализа истинности показаний допрашиваемого лица.

Психологические аспекты проведения допроса и очной ставки

Психологическая сущность допроса и его задачи

С процессуальной точки зрения, допрос это следственное действие, которое состоит в получении следователем от допрашиваемого лица устных сведений, имеющих значение по делу, с занесением показаний в протокол.

Допрос — психологически очень сложное следственное действие. Его информационная ценность для расследования крайне высока, что постоянно актуализирует исследовательские усилия психологов и криминалистов.

Для понимания психологической природы допроса необходимо учитывать следующие обстоятельства.

1. Допрос является разновидностью познавательной деятельности.

2. Познавательная деятельность в процессе допроса происходит в режиме общения, сопровождающегося непосредственным личным восприятием следователем допрашиваемого лица. Допрос как следственное действие носит ярко выраженный коммуникативный характер. Особенностью межличностного общения при допросе выступает исходящая от следователя инициатива. Допрос, выступая, как правило, первоначальным следственным действием, объективно характеризуется наличием незначительного объема информации, имеющей значение для расследования преступления, у следователя его расследующего.

3. В процессе получения значимой информации следователем оказывается воздействие на допрашиваемое лицо.

4. Познавательная деятельность в процессе допроса характеризуется ретроспективной направленностью.

Таким образом, с психологической точки зрения, допрос это познавательная коммуникативная деятельность, сопровождающаяся непосредственным личным восприятием следователем допрашиваемого лица и имеющая ретроспективную направленность, характеризующаяся воздействием на личность допрашиваемого.

Именно в психологическом воздействии ряд авторов видят сущность допроса.

Цель допроса заключается в получении полных и объективно отражающих обстоятельства преступного события показаний. Эти показания являются источником доказательств, а содержащиеся в них фактические данные — доказательствами.

Общая задача допроса — получение, оценка и использование достоверных сведений (соответствующих действительности) о преступном событии. Для ее достижения следователю необходимо решить комплекс задач, определяемых позицией допрашиваемого в отношении целесообразности дачи правдивых показаний.

Безотносительно от позиции допрашиваемого давать правдивые показания, выделяют задачи уяснения тактической позиции допрашиваемого; установления факта наличия или отсутствия добросовестного заблуждения; установления факта наличия или отсутствия забывания необходимой для расследования информации.

В зависимости от добросовестной позиции допрашиваемого следователь решает следующие задачи: установить возможность добросовестного заблуждения и неполноты восприятия; оказать помощь в восстановлении в памяти забытой информации, имеющей значение для расследования преступления.

В зависимости от недобросовестной позиции допрашиваемого следователь решает следующие задачи: изобличить во лжи, активизировать установку на дачу правдивых показаний, оказать профилактическое воздействие на личность допрашиваемого.

Понятие психического воздействия. Психологическая характеристика методов и средств правомерного воздействия

«Воздействие» как научная категория не нашло широкого отображения в криминалистической литературе. Возможно, потому, что некоторые авторы ассоциируют с ним действия по подавлению воли оппонента. Определение воздействия носит двоякий характер. Некоторые авторы полагают, что воздействие — это то, что способно изменить установки и поведение индивида или тип отношений между участниками деятельности. Позиция же других исследователей сводится к тому, что воздействие — это целенаправленный перенос движения и информации от одного участника взаимодействия к другому. Нам ближе позиция второй группы авторов, так как она напрямую не предполагает негативности воздействия.

В последнее время термин «воздействие» стал часто встречаться в работах, посвященных отдельным вопросам юридической психологии. Дело в том, что результатом развития учений о ролевом поведении и жизненных сценариях явилось понимание «воздействия» как неотъемлемого атрибута взаимодействия индивидуумов.

Учитывая, что категория воздействия является основным содержательным фоном существования такого образования, как тактический прием, мы посчитали целесообразным рассмотреть содержание и механизм воздействия более подробно. Воздействие — это ведущий внутренний механизм всякого тактического приема, определяющий результативность использования последнего применительно к конкретному субъекту.

Известны общедозволительный и разрешительный типы и методы правового регулирования. Как отмечается в литературе, в основе их разделения лежит соображение обеспечения безопасности для окружающих в случае, если уполномоченные субъекты будут недобросовестно пользоваться своими правами.

Исследователи едины во мнении, что в основе процесса воздействия должны лежать следующие принципы:

· Учитывание психологических особенностей (свойств и состояний) личности допрашиваемого.

· Использование приёмов психологической стимуляции и наказания.

· Конкретность приемов воздействия.

· Законность приемов воздействия.

Воздействие есть непременный элемент общения в частности и взаимодействия лиц в целом. Представляется, что разрешительный тип правового регулирования содержания и степени воздействия на подследственного нецелесообразен ввиду слишком большого количества сфер, в которых подобное воздействие должно быть предусмотрено и регламентировано. Объективно поэтому использование типа общедозволительного, направленного на те формы воздействия, которые прямо не регламентируются уголовно-процессуальным и уголовным законами. Уголовно-процессуальный и уголовный законы запрещают незначительный по объему список мер воздействия (уголовный кодекс РФ включает норму о запрете оскорбления и клеветы, уголовно-про­цессуальный — шантаж, угрозы, пытки, наводящие вопросы, другое жестокое или унижающее человеческое достоинство обращение). Весь остальной спектр воздействия на подследственного закон оставляет на усмотрение уполномоченных лиц.

Особенности данного спектра позволяют в целях достижения желаемого результата использовать такие разновидности правомерного воздействия, как: метод передачи информации, метод убеждения, метод приказа, метод примера, метод постановки и варьирования мыслительных задач.

Этический аспект воздействия на лицо в процессе расследования преступлений чрезвычайно сложен. С одной стороны, отношения, соответствующие этическим нормам и морально-нравственным традициям, предполагаются обязательными для всех членов общества. С другой — некоторые разновидности профессиональной деятельности предполагают и даже считают целесообразным игнорирование ряда этических запретов. Так, врач ради психологического комфорта обманывает тяжелобольного, говоря ему о перспективах выздоровления; педагог ради сохранения мотивации к обучению вводит в заблуждение ученика о степени его способностей; психолог ради адаптации клиента не раскрывает ему в полной мере причины его психотического отклонения; офицер в целях повышения личной дисциплины солдата существенно ограничивает его потребность в свободе. Подобный список безграничен, а сама возможность его существования предопределена объективной необходимостью, вытекающей из потребности человека в профессионалах определенного типа.

Рассмотренные формы отхода от канонических этических правил являются нарушением с точки зрения общей этики, но объективно необходимыми с точки зрения этики профессиональной. Представляется, что следственная деятельность регулируется преимущественно нормами профессиональной этики, которая предполагает в зависимости от ситуации любое психологическое воздействие на подследственного, если оно прямо не противоречит уголовно-процессуальному закону. При проведении отдельных следственных действий прежде всего необходимо определить потенциальные возможности воздействия на подследственного, после чего выделить те элементы его психики, которые не приспособлены к воздействию, и раскрыть формы подобного воздействия.

Несмотря на высокую значимость воздействия на подследственного в процессе допроса, необходимо затронуть вопрос о степени характерности его и для схожих следственных действий. Разнообразные способы получения информации, имеющей значение для расследования преступления, обусловили выделение самостоятельных следственных действий. Понятно, что ряд следственных действий по своему содержанию радикально отличаются друг от друга.

В вопросе о криминалистической классификации следственных действий мы склонны ориентироваться на классификацию следственных действий на вербальные и невербальные, которую предложил В.А. Образцов.

Несмотря на то, что в основу рассматриваемой классификации положен только речевой фактор (фактор формы общения), представляется, что именно он и делит на два массива столь различные образования, как следственные действия. Действительно, степень отсутствия или наличия в следственном действии возможности общения радикально меняет характер и главное — спектр используемых тактических приемов.

Ранее уже говорилось, что одним из базовых элементов общения является воздействие. Соответственно, группировка следственных действий, производится, исходя из возможности воздействия следователя на иных участников расследования. Воздействие на преступника наблюдается фактически во всех следственных действиях, однако в одних следственных действиях потенциал его крайне велик (допрос, очная ставка); в других — значителен (обыск, возможно, хотя и не бесспорно, выемка); в третьих — не первостепенен, однако само проведение следственного действия крайне затруднительно, если подобного воздействия не наблюдалось в начальной стадии данного следственного действия (воздействие в форме оптимизации психологического состояния лица, его адаптация к условиям проведения следственного действия во время предъявления для опознания, проверки показаний на месте, следственного эксперимента).

Вышеназванные следственные действия входят в группу вербальных, а приемы воздействия, используемые при их проведении, определяют их эффективность.

С учетом сказанного сформулируем базовые алгоритмы воздействия на личность преступника в процессе проведения вербальных следственных действий. Принцип преемственности идей в научном исследовании предполагает ориентацию на структуру криминалистической характеристики личности преступника как общей познавательной модели. Специфику тактического аспекта использования криминалистической характеристики личности преступника мы видим не в выделении новых структурных элементов этой характеристики, а в приспособлении ранее выделенных к целям рассматриваемого криминалистического раздела. Итак, областями воздействия на личность преступника (естественно, в определенной степени условными, так как любые сложные структуры являются в этой же мере условными) будут являться:

· сфера ценностей личности (то, что представляет для человека интерес во внешнем мире;

· сфера отношений личности (то, чем руководствуется человек для достижения своего интереса);

· сфера притязаний личности (то, каким способом человек реализует свой интерес).

Результатом воздействия со стороны следователя на личность преступника будет либо трансформация элементов психики преступника, либо их ситуационная модификация. В идеале целью тактического приема является достижение таких изменений в личности преступника, которые бы обладали свойствами длительности и глубинности. Например, преступник, уличенный следователем во лжи, признает свое поражение и дает чистосердечное признание, признавая свою неправоту и/или интеллектуальное превосходство следователя (трансформация тактически значимых элементов психики преступника). Однако на практике гораздо чаще встречаются ситуации, когда изобличенный во лжи преступник конструирует новую ложь, неважно, сформулированную непосредственно на допросе либо запасную домашнюю «заготовку». Важно, что вторая попытка потому преступником неосознанно считается запасной, что качественно уступает основной. Как следствие — развенчать вторую попытку проще, чем первую. Чем больше таких поражений терпит воздействуемое лицо, тем выше вероятность формирования установки на неотвратимость разоблачения подобных попыток следователем. Именно это мы подразумеваем, говоря о ситуационных модификациях элементов криминалистической характеристики личности преступника как результате воздействия со стороны следователя.

На схеме отражен результат воздействия на психику допрашиваемого: обведенная сплошной линией зона — содержание воздействия, над чертой — результат воздействия в виде трансформации, под чертой — в виде модификации структур криминалистической характеристики личности преступника.

Эффективное воздействие на элементы психики личности преступника немыслимо без исследования определенных данных, характеризующих личностную сферу лица, на которое оказывается воздействие. Так, ценностно-нормативная сфера (уровень ценностей личности преступника) является результатом социализации человека в обществе. Показателем данной социализации выступает, прежде всего, такая составная часть личности, как характер — центральная единица психологического статуса личности преступника. Биографические данные о личности преступника, соответственно проанализированные, продемонстрируют следователю возможность эффективного воздействия на уровень ценностей личности преступника.

Поведение личности есть проявление ее адаптационных процессов в конкретных жизненных ситуациях. Именно поэтому поведенческие реакции демонстрируют нам характерные черты уровня отношений личности преступника. Информационными блоками, на базе которых происходит анализ содержания уровня отношений рассматриваемой личности, будут выступать вербальные и невербальные реакции.

Выделив факторы психологического статуса и поведенческих реакций, то есть категории, ориентированные на элементы личности и элементы реакции личности в среде, необходимо выделить фактор, который связывает два вышеназванных. Это фактор психологических состояний личности (в тактическом аспекте являющийся содержанием уровня притязаний личности преступника), который базируется на психологическом статусе, адаптируя поведенческие реакции.

Эффективность воздействия может быть усилена использованием следующих приемов:

1) Создание у допрашиваемого субъективных, преувеличенных представлений об объеме собранных доказательств и оставление его в неведении в границах допустимого.

3) Демонстрация возможностей следователя установить обстоятельства преступного события, независимо от показаний допрашиваемого.

4) Использование фактора внезапности в представлении доказательств и постановке вопросов.

5) Использование неадаптивного темпа допроса. Для лиц интровертного типа динамика ускоренная, вопросы кратко сформулированы, ориентированы не на отношение, а на факты. Для лиц экстравертного типа динамика замедленная, вопросы предельно детализированы, ориентированы не на факты, а на отношения.

В процессе допроса для более эффективного воздействия также можно задействовать группу методов, связанных с выявлением и использованием противоречий, таких, как: следственная хитрость, допущение и пресечение лжи, отвлечение внимания. Указанные приёмы давно исследованы криминалистической наукой и подтвердили свою эффективность.

Изучение личности допрашиваемого лица

Перед проведением допроса у следователя должно быть сформировано представление об образе допрашиваемого. Однако проблемой являются источники получения информации о допрашиваемом. В отечественной литературе фактически все ученые рекомендуют в целях изучения личности допрашиваемого изучать характеристики на него и заслушивать показания близких ему лиц.

Характеристика на человека выступает весьма сомнительным источником данных о нем. Причин здесь две.

1. Лицо, составляющее характеристику, как правило, не имеет развитых навыков оценки человека и способно к этому, как правило, на уровне бытовой аргументации. Если же быть совсем откровенным, то все знают о практике самостоятельного составления характеристики характеризуемым и последующего её визирования начальником, разве что после правки грамматических ошибок.

2. Содержание характеристики лица отображает мнение руководителя и нередко строится на основе межличностных отношений с характеризуемым. Возникает вопрос, зачем следователю необходима информация, данная о неизвестном ему лице неизвестным ему лицом, руководствовавшимся непонятной мотивацией. Вероятно более оптимальным был бы запрос личного дела с места работы, учебы или службы. Как минимум, информация содержащееся в личном деле, была внесена в него на основе каких-то документов, а не чьего-то, подчас субъективного, мнения.

Малоцелесообразной выступает также информация о допрашиваемом, поступающая из источников, образующих привычный круг жизнедеятельности последнего. Если отношения лица с изучаемым положительные, то в их информации, скорее всего, будет сокрыта негативная составляющая. Если отношения лица с изучаемым отрицательные, то в их информации, скорее всего, будет сокрыта позитивная составляющая. Если отношения лица с изучаемым нейтральные, то в их информации, скорее всего, будет сокрыта объективная составляющая, ввиду вторичности этой информации.

Любая оценочная информация, в свою очередь оцененная следователем может потерять всякую объективную ценность. Следователю необходима информация, не прошедшая посторонней оценки, информация фактическая. Хорошо, если она поступает от оперативных работников, проводящих наблюдение за обыскиваемым, однако вероятность возможности задействовать этих работников по всем делам ничтожно мала ввиду их загруженности. Кстати, если говорить об информации, полученной из названого источника, отметим, что следователю крайне полезной будет информация о типе реакции человека на стрессовые ситуации.

Для изучения личности допрашиваемого перед допросом целесообразно руководствоваться специальными алгоритмами анализа информации, содержащей объективные сведения о человеке.

Оптимальным методом познания будет выступать биографический метод. Если вспомнить о сомнительности тезиса о свободе воли, станет легче принять постулат о том, что человек, организуя свою жизнь, реализует неосознанное субъективное понимание личного предпочтения того или иного жизненного сценария. Если отвлечься от наукоемкости, то этот тезис будет звучать так: человек живет так, как ему удобно жить.

Совершая тот или иной выбор на протяжение всей жизни, человек реализует себе наиболее гомеостатический вариант существования, поэтому если проанализировать эти точки выбора, будет намного легче уяснить тот комплекс психологических детерминант, что стояли за каждым из этих выборов. К сожалению, в данном алгоритме присутствует одно затруднение, которое может свести на нет весь процесс анализа. Речь идет о феномене политкорректности.

Политкорректность — это проблема не столько политики, сколько любого научного знания гуманистического плана. Личность, в том числе и личность преступника, — это совокупность биологических, социальных и индивидуально-личностных качеств. Если исследователь, боясь упреков в политической некорректности, будет игнорировать какое-либо из этих трех качеств, то исследования, им проводимые, изначально могут считаться ущербными, ибо слово определяет не столько форму, сколько содержание. Понятно, что современный настрой гуманистической науки базируется на благих желаниях не «обидеть» какую-либо социальную общность, и чем более ущербна эта общность, тем нежелательнее попытки исследовать ее объективно.

Идеи свободы выбора модели поведения (например, необходимость воспитывать детей конкретной парой, естественно, предварительно породив их на свет), пропагандируемые в современном обществе, позитивны особенно для лиц, имеющих проблемы с подобным выбором, но использовать утверждения об объективности этой свободы в рамках научного исследования будет классическим приспособленчеством.

Для объективной трактовки следователь рассматривая биографический факт, должен задавать себе вопрос: «Какие свойства личности предопределили данный выбор». В качестве примеров данных вопросов можно привести следующие:

· Какие свойства личности предопределили факт сожительства в течение года перед официальной регистрацией брака?

· Какие свойства личности предопределили факт рождения первого ребенка через два года после официальной регистрации брака?

· Какие свойства личности предопределили факт выбора конкретной профессии при наличии образования в иной сфере?

· Какие свойства личности предопределили факт заболеваний желудочно-кишечного тракта?

· Какие свойства личности предопределили факт сохранения стабильных эмоциональных отношений с родителями второго супруга после развода?

· Какие свойства личности предопределили факт приобретения автомашины конкретного типа, цвета, статусной принадлежности? И т.д.

Крайне значимо не ограничиваться найденным ответом на конкретный вопрос, а анализировать их в совокупности; те индивидуально-психологические особенности, которыми наиболее вероятно объяснить большинство выборов, и образуют предполагаемую модель личности допрашиваемого.

Изучение личности допрашиваемого в процессе допроса с точки зрения практической не имеет никаких объективных сложностей. К примеру, проявление психотипологических особенностей допрашиваемого лица во время допроса принципиально не отличается от проявления в процессе обычной жизнедеятельности. А возможность анализировать это поведение следователем вытекает из знания типовых поведенческих моделей данного типа.

Психологические приемы допроса в его структуре

Выделяя в структуре допроса четыре стадии (анкетная стадия, свободный рассказ, стадия уточняющих вопросов, стадия дополнительных вопросов), мы полагаем, что целесообразно использовать классификацию тактических приемов по кругу допрашиваемых лиц. Установление психологического контакта не является стадией допроса, так как для данного установления не свойственно получение информации, значимой для процесса расследования преступления. Действия по достижению психологического контакта являются содержанием тактических приемов, а в наиболее сложных случаях — содержанием тактических операций.

В вопросе понимания природы и содержания психологического контакта мнение исследователей разделилось и представлено следующими подходами:

· Психологический контакт — форма оптимального взаимодействия следователя и допрашиваемого. Для данной формы психологического контакта в полном объеме характерны элементы взаимопонимания, взаимопомощи и аналитического мышления.

· Психологический контакт — форма достаточного взаимодействия следователя и допрашиваемого. Готовность к совместной деятельности (пусть и в конфликтной форме). Для данной формы психологического контакта в полном объеме характерны элементы взаимопонимания и аналитического мышления.

· Психологический контакт — форма минимального взаимодействия следователя и допрашиваемого. Существует возможность (пусть исчезающе малая) получения информации, значимой для уголовного дела. Для данной формы психологического контакта в полном объеме характерен элемент аналитического мышления.

Использование данных, актуальных для повышения эффективности допроса, ориентирует на выделение разновидностей допроса исходя из особенностей следующих групп допрашиваемых:

· добросовестный допрашиваемый (лицо, желающее давать правдивые показания);

· недобросовестный допрашиваемый (лицо, намеренное давать неискренние показания);

· несовершеннолетний допрашиваемый.

Выделение в рамках одной классификации видовых групп на основании двух различных оснований (добросовестность/воз­раст) является, на первый взгляд, не совсем целесообразным, ведь несовершеннолетний допрашиваемый может быть как добросовестным, так и недобросовестным. Однако особенность психики несовершеннолетнего лица (дискретность проявления волевого порога, полярность эмоциональной сферы, особенности ролевого поведения) предполагает этическую целесообразность воздействия на рассматриваемое лицо совершенно на ином уровне конфликтности, независимо от отношения несовершеннолетнего допрашиваемого к целесообразности сообщения следователю правдивой информации о преступлении.

Выделение стадий допроса — это не просто исследовательский прием, ситуационные реалии в различных стадиях допроса хотя и объединены общей его целью, однако имеют различные задачи и решаются посредством использования различных психологических приемов. Соответственно, в различных стадиях допроса содержание воздействия будет определяться особенностями того или иного структурного блока психики личности допрашиваемого. Рассмотрим особенности подобного воздействия.

Анкетная стадия допроса решает три задачи: удостоверительную (следователь убеждается в том, что допрашивается желаемое лицо), ознакомительную (допрашиваемый знакомится с правовыми нормами, регулирующими процесс допроса) и ситуационно-ролевую (следователь оптимизирует состояние допрашиваемого лица до тактически целесообразного). Последнюю задачу рассмотрим более подробно, поскольку именно в ней содержится возможность воздействия на личность допрашиваемого.

Казалось бы, при наличии подготовки к проведению допроса со стороны следователя маловероятно получение новой информации о биографии допрашиваемого лица. Нормы уголовно-процессуального закона, о которых информирует следователь (право на адвоката, переводчика, ответственность за дачу ложных показаний и т.д.), благодаря средствам массовой информации хорошо известны обывателю. В чем же смысловая нагрузка анкетной стадии допроса, определяющая ее криминалистическую ценность? На наш взгляд, ценность её определяется потенциалом воздействия на допрашиваемого, обусловленного характером ролевых взаимодействий, а также установлением необходимого для допроса оптимального распределения психологических ролей.

Допрос является чрезвычайно сложным следственным действием вследствие фактического «неравноправия» участников. Допрашиваемый часто защищен «презумпцией невиновности» и, в принципе, имеет возможность получить информацию о тактических приемах, ознакомившись со специальной литературой. Поэтому как бы для уравнивания возможностей участников допроса следователю дано право «демонстрировать» свою власть в сфере, которую в обычной жизни человек признает только за собой (вербальной формулой, выражающей содержание рассматриваемой демонстрации, часто выступает фраза допрашивающего «Здесь вопросы задаю я»). Речь идет об изложении «идентифицирующей» информации. Задавая вопросы о фамилии, имени и отчестве, судимости, семейном положении и прочем, допрашивающий демонстрирует ярко выраженную подчиняющую позицию, что неосознанно «тяготит» допрашиваемого, так как каждый человек негативно воспринимает идею недозволенного ролевого господства над ним. Подобное негативное отношение проистекает из наличия в шкале ценностей установки на самоуважение допрашиваемого, проявлением которой выступает осознание себя как независимого, самостоятельного субъекта.

Как уже было сказано, смысловая нагрузка анкетной стадии допроса выражается в уравнивании потенциалов участников допроса вследствие формирования у допрашиваемого нетипичной ролевой позиции, что приводит к усилению у него стресса и, как следствие, понижению волевого порога. Понижение волевого порога ведёт к уменьшению своеобразного «коэффициента полезного действия» интеллектуальной и эмоциональной сфер, что является позитивным при допросе недобросовестного допрашиваемого, но одновременно может выступать негативным моментом при допросе добросовестного лица, так как подавляет эффективность таких сфер, как память и ассоциативное мышление.

При воздействии на уровень ценностей недобросовестного лица следователь акцентирует внимание на анкетной стадии допроса, понижая волевой порог допрашиваемого позицией, в которой допрашиваемый чувствует себя носителем несамостоятельной роли (ситуативно регрессируя до детской установки на необходимость в отчете перед более автономным лицом). Именно приведение недобросовестного допрашиваемого к описываемой роли является содержанием ситуативно-ролевой задачи анкетной части допроса. При допросе же добросовестного лица анкетную стадию необходимо провести, как это ни парадоксально, не в начале допроса, а в конце, в противном случае эффект восприятия ролевой позиции следователя, пусть и неосознанно, негативно скажется на мыслительных процессах допрашиваемого лица. Соответственно, демонстрация со стороны следователя уважения к той составной уровня ценностей допрашиваемого, которая отвечает за самоуважение, позитивно скажется на психических процессах допрашиваемого. Сказанное относится и к несовершеннолетним допрашиваемым, так как в период полового созревания самоуважение, как личностная ценность, является крайне актуальным. Независимо от добросовестности несовершеннолетнего допрашиваемого необходимо исключить негативное воздействие на рассматриваемую ценность, учитывая нестабильность психики несовершеннолетнего лица, о чем нами говорилось выше. Как же реализовать подобную мобильность в рамках анкетной стадии допроса?

Естественно, мы не можем перенести анкетную стадию в полном объеме на финальную часть допроса, так как законодатель обязывает следователя проинформировать допрашиваемого о его правах и обязанностях. Но законодатель не обязывает выяснять данные о допрашиваемом в начале процедуры допроса, что позволяет отложить подобное выяснение, конечно, если следователь уверен в правильности оценки личности допрашиваемого, что возможно только при наличии должной подготовки к допросу.

Следующей стадией допроса, которую мы рассмотрим, выступает стадия свободного рассказа допрашиваемого. Данная стадия представляет собой повествование допрашиваемого о преступном событии. Понятно, что следователь является относительно пассивной фигурой в данной стадии и в тактическом аспекте ориентируется на те тактические приемы, которые сводятся, прежде всего, к оценке и анализу сказанного допрашиваемым. Содержательной стороной подобных тактических приемов выступают смысловой анализ речи допрашиваемого и его поведенческая реакция при сообщении информации, имеющей отношение к расследуемому преступлению.

«Слово не столько обозначает, сколько обладает ценностью». Из данного утверждения следует, что знаковая форма речи есть функция не первостепенная, в слово человек вкладывает смысл, определяемый его жизненным опытом, который, в свою очередь, как уже говорилось, является отражением личностного уровня отношений допрашиваемого. Именно поэтому уровень отношений личности допрашиваемого становится объектом анализа следователя в процессе свободного рассказа допрашиваемого. Положение же о том, что сенсорное возбуждение получает свою эмоциональную окраску, наблюдаемую извне, демонстрирует практическую возможность фиксации следователем в процессе наблюдения за допрашиваемым лицом утверждений, не соответствующих уровню отношений допрашиваемого.

В отечественной литературе относительно не часто встречаются описания содержания тактических приемов, ориентированных на их использование во время свободного рассказа. Редким исключением из этого правила является работа В.А. Образцова и С.Н. Богомоловой «Криминалистическая психология». В ней, в частности, авторы указывают, что отношение допрашиваемого лица к сообщаемой информации (исходящее из осознания ее истинности или ложности) характеризуется определенной сбалансированностью объема повествования. Речь идет о сбалансированности вводной (информация о том, что было до преступления), основной (информация о том, что было во время преступления) и заключительной (информация о том, что было после преступления) частей повествования допрашиваемого, выраженной в равном соотношении этих частей 33:33:33 %.

Знание типового соотношения объема показаний допрашиваемого относительно обстоятельств до, во время и после преступления позволит следователю уже во время допроса оперативно и с высокой вероятностью определить факт сообщения допрашиваемым неадекватной информации. Это делается путем сравнения типового соотношения частей повествования с соотношением, характерным для показаний конкретного допрашиваемого.

В методике анализа речи, адаптированной в США, в процессе допроса важную роль играет анализ временных форм используемых допрашиваемым, например оговорки типа «Дженни замечательная дочь» — «Дженни была замечательной дочерью», однако подобные оговорки применительно к показаниям на русском языке достаточно нечастое явление. Мы полагаем, что неосознанное выражение своего отношения к предмету общения в форме использования неправильных временных связей в нашей речевой культуре встречается не так часто в силу наличия в русском языке только трех временных форм, в то время как в английском языке их чуть ли не в десять раз больше.

Возвращаясь к вопросу о сбалансированности показаний допрашиваемого лица в стадии свободного рассказа как проявления уровня отношений допрашиваемого, отметим один из результатов нашего исследования, характерный для лиц, говорящих на русском языке. Сбалансированность показаний определяется не только сбалансированностью объемов частей текста, изложенного в процессе описания события до, во время и после преступления, но также и частотой встречаемости вводных слов в указанных частях повествования допрашиваемого. Для речи лиц с высшим образованием характерна сбалансированность количества вводных слов в предложениях и величины самих предложений в описании всех стадий преступления.

Вопрос использования приемов анализа проявления отношений допрашиваемого к сказанному, отразившихся в пантомимических формах, в отечественной и зарубежной психологической литературе рассмотрен достаточно.

Стадия свободного рассказа оптимальна для использования «экспресс-методик» изучения личности допрашиваемого, ориентированных на выявление доминирующих свойств личности и определения их влияния на поведение допрашиваемого.

Добавим что методика, доработанная названными авторами, является логическим продолжением изучения текстовой атрибуции. История атрибуции текста насчитывает уже не одну сотню лет, но только в новейшее время стали проводиться исследования, результаты которых смогли быть адаптированы в юридическую психологию.

Так, во время второй мировой войны был разработан индекс удобочитаемости Флэша (TFI — The Flesh Index), использовавшийся военными психологами для установления авторства захваченных документов. Индекс Флэша применялся при судебных разбирательствах на Гамбургском и Нюрнбергском процессах, когда установление авторства определенных документов было важно для привлечения к суду конкретных лиц. Этот индекс рассчитывается по формуле: TFI = 0,39а +11,80b – 15,59 (а — средняя длина предложений по количеству слов; b — среднее количество слогов в слове).

Следующая стадия допроса — стадия уточняющих вопросов — имеет целью детализировать показания, данные допрашиваемым в стадии свободного рассказа. Целью данной стадии является создание уверенности у допрашиваемого, что его показания воспринимаются как правдивые (для недобросовестных допрашиваемых) или достаточно информативные (для добросовестных допрашиваемых) в целях возможной дезориентации допрашиваемого в следующей стадии допроса. Задачей этой стадии допроса являются также получение от допрашиваемого лица информации о преступлении, исключающей возможность иной смысловой и фактической трактовки показаний допрашиваемого, а также детализация показаний полученных от него на стадии свободного рассказа. Каким же образом достигнуть подобного результата?

Самый простой способ воздействия — воздействие на уровень ценностей личности. Пусть допрашиваемый излагает свое видение проблемной ситуации, пусть самоутверждается в своих глазах. Добросовестный допрашиваемый успокаивается, наблюдая, что следователь спрашивает его о деталях преступного события, которые он не затронул в силу предполагаемой элементарности. Для каждого человека существует одна или несколько сфер восприятия реальности, которые в силу психотипологических особенностей являются более развитыми за счет иных сфер восприятия. То же относится и к эмоциональному восприятию.

Недобросовестный допрашиваемый в этой стадии пусть убедится, что направление допроса затрагивает только те аспекты и в том объеме, которые он счел нужным изложить в стадии свободного рассказа.

Несовершеннолетний допрашиваемый пусть почувствует собственную ценность, ведя бесконфликтный диалог с взрослым человеком, обладателем более высокого социального статуса.

Применительно к добросовестному лицу в рамках воздействия на уровень ценностей (точнее, такой ценности, как самоценности, Я-ценности допрашиваемого, лежащей в основе его самоуважения) следователю целесообразно применять тактические приемы снятия напряжения, выраженные в демонстрации уверенности в успехе взаимодействия и выжидании (суть которых сводится к ожиданию момента, когда в сознании допрашиваемого сформируется достаточное по объему количество ассоциативных связей, необходимых для оптимизации процессов памяти, отвечающих за воспроизведение информации).

Применительно к несовершеннолетним допрашиваемым приоритет отдаётся использованию приемов выжидания, так как процессы мышления, памяти, внимания у представителей данной группы характеризуются большим потенциалом, но относительно невысокой степенью адаптации.

Применительно к недобросовестным допрашиваемым в рамках воздействия на самоуважение допрашиваемого целесообразно применение таких тактических приемов, как допущение легенды (имитация принятия ложной версии допрашиваемого в целях детализации обстоятельств, которые в силу своей искусственности будут противоречить друг другу) и отвлечение внимания (имитация неосведомленности следователя и несформированности у него мнения о причастности допрашиваемого к совершению преступления в форме проявления интереса к малозначительным, не угрожающим разоблачением или иными негативными последствиями деталям). Подобное обусловлено тем, что акцентирование на существенных моментах может стать причиной мобилизации внимания у допрашиваемого лица, даже по сравнению с повышенной степенью внимания, характерной для допроса.

Завершающая стадия допроса, выделенная нами, — это стадия дополнительных вопросов. Целью данной стадии является получение информации, скрываемой допрашиваемым лицом, на основе анализа неполноты или противоречивости информации, полученной на предшествующих стадиях допроса. Соответственно воздействие на допрашиваемого проводится для изменения его уверенности в себе (воздействие на уровень ценностей в структуре его личности) либо для изменения поведения, выражающегося в твердой установке на противодействие усилиям следователя (воздействие на его уровень притязаний). На первый взгляд второе есть внешнее выражение первого и соотносится как причина и следствие. Однако, с точки зрения содержания последующего воздействия, это различные точки приложения усилий следователя. Так, если в результате анализа личности допрашиваемого у следователя появляется основание для предположения о том, что допрашиваемый готов к даче искренних показаний, то целесообразно сделать акцент в воздействии на уровень ценностей допрашиваемого. Если же следователь полагает, что в силу криминальных привычек, низкого интеллектуального потенциала, упрямства как характерологической черты личности, страха перед третьими лицами и иными факторами допрашиваемый готов до последнего отстаивать лживую позицию, постоянно перестраивая линию своей защиты, то целесообразна постановка акцента в воздействии на уровень притязаний.

Изменение уверенности допрашиваемого лица в своих силах (изменение содержания Я-ценности) этично достигать путем создания уверенности в превосходстве следователя над допрашиваемым. Традиционно наиболее часто используются для этой цели такие тактические приемы, как:

· демонстрация возможностей следователя (чаще всего содержанием этого приема является изложение современных возможностей криминалистической науки; описание использования в практике расследования преступлений новых исследовательских методик; ненавязчивая демонстрация свидетельств признания профессиональных навыков следователя);

· создание у допрашиваемого лица преувеличенного представления об осведомленности следователя (смысл приема в изложении допрашиваемому лицу малозначительных, но не широко известных сведений о личности допрашиваемого, целью которого является создание у последнего уверенности, что следователь собрал информацию о нем в намного большем объеме, чем необходимо для процесса расследования).

Названные тактические приемы не характеризуются конфликтностью, так как допрашиваемый неосознанно полагает, что решение о даче искренних показаний он принимает сам, потому что прямого воздействия на его психику в подобных тактических приемах (а иногда и наличия самих тактических приемов) он не замечает. К сожалению, подобное объективно не характерно для тактических приемов, воздействующих на уровень притязаний допрашиваемого, атмосфера использования которых почти всегда конфликтна, хотя, конечно, проявление агрессивности обеих сторон обязательным фактором не является.

В стадии дополнительных вопросов формы воздействия на уровень притязаний допрашиваемого, то есть на то, как реализует допрашиваемый свой интерес, могут быть следующие:

· Пресечение лжи (следователь указывает на противоречивость сообщенной на ранних стадиях допроса информации, полученной от допрашиваемого). Тактическая эффективность данного приема тем больше, чем большая уверенность в доверии к ранее сказанному допрашиваемым на стадии уточняющих вопросов была продемонстрирована следователем.

· Предъявление доказательств (использование доказательств при допросе представляет собой тактический прием по реализации находящейся в распоряжении следователя доказательственной информации как путем непосредственного его предъявления, так и опосредованными способами ознакомления с ней).

· Внезапность вопроса (тактический прием, рассчитанный на создание стрессового состояния у допрашиваемого вследствие резкого изменения тематики общения при неизменности тона и темпа речи).

Содержание и проблемы использования методик анализа истинности показаний допрашиваемого лица

Комплекс проблем, свойственный методикам определения истинности сообщаемой информации, применяемым в процессе допроса.В основном для определения истинности информации, сообщаемой допрашиваемым, должны использоваться приемы логико-психологической природы. Однако если тактические приемы, в своей основе разработанные на законах логики, в достаточной степени полно используются криминалистикой, то методики, определяющие достоверность сообщаемой информации, основанные на знании психологических закономерностей, раскрываются в литературе в объеме небольшого количества монографий.

Криминалисты, признающие одинаковую важность методик, построенных преимущественно на логических приемах, и методиках, основанных на психологических данных, рекомендуют обращать внимание на невербальную жестикуляцию, следить за изменениями мимики и производить психолингвистический анализ речи. Все эти методики имеют в своей основе постулат основателя современной теории нейроанатомии эмоций, утверждавшего, что сенсорное возбуждение получает свою эмоциональную окраску, наблюдаемую извне. В данных методиках используется метод стандартизированного наблюдения, применяемого в тех случаях, когда у наблюдающего имеется достаточно полный перечень признаков, относимых к изучаемому феномену. Однако данный вид наблюдений также имеет ряд недостатков, свойственных методу наблюдения вообще. Так, истинность информации, полученной в результате наблюдения, зависит от следующих факторов.

Фактор 1. От компетентности наблюдателя. От наблюдателя требуются знания не только теоретических и практических основ определенной методики, но и способности разбираться в нюансах, вызванных индивидуальностью исследуемого объекта. В основном же методики, основанные на методе наблюдения, не представляют большой сложности в освоении, не требуют глубоких теоретических знаний, а возможность постоянно практиковаться в их применении у следователя всегда имеется.

Фактор 2. Значительным недостатком этого метода является тот факт, что само осознание наблюдаемым того, что он является объектом наблюдения, приводит к тому, что наблюдаемый пытается путем волевого контроля снизить степень проявления эмоций. Контрдействием против подобных попыток будет являться применение следователем метода наблюдения на более тщательном уровне, так как полностью скрыть свою реакцию на раздражитель способны очень немногие допрашиваемые.

Фактор 3. Основной недостаток подобных методик, проявляется в случаях, если наблюдаемый владеет данной областью знаний и знает (или догадывается) о факте применения подобной методики. В данном случае наблюдающий должен обратить внимание на наличие двух противоположных реакций (первой — естественной, второй — искусственной, которая контролируется волевым усилием) и по неестественности проявления одной из них определить реакцию, в отношении которой наблюдалась попытка сокрытия.

Следует также подчеркнуть, что, помимо данного комплекса проблем, свойственного методу наблюдения в целом, следователь на практике сталкивается со специфическими проблемами, характерными для конкретных методик наблюдения за допрашиваемым.

Проблема применения методик расшифровки невербальных элементов и их комплексов. В невербалистике или пантомимике сегодня сложились три достаточно самостоятельные школы, отличающиеся друг от друга не предметом исследования, а в большей степени методами научного поиска. Р. Бердуистелл, представляющий Западно-Пенсильванский исследовательский институт, делает акцент на изучении отдельных жестов, разделяя их на составляющие элементы, являясь тем самым представителем функциональной невербалистики, в которой жест понимается как совокупность элементов его составляющих. Другая группа исследователей: А. Пиз, Д. Ниренберг, Г. Каллеро основной упор в своих исследованиях производят на комплексы жестов (позы, движения и так далее), представляя тем самым структурную невербалистику, в которой жест понимается как элемент определенной системы. Третье направление в большей степени представляют отечественные психологи, исследующие в основном теоретические аспекты невербалистики.

Возвращаясь к затруднениям, возникающим перед следователем в процессе допроса при применении данной методики, следует отметить, что основные трудности связаны со следующим комплексом проблем.

Во-первых, с самой психологической атмосферой свойственной допросу. В подобной ситуации человек, находясь в состоянии так называемой защитной доминанты, максимально мобилизует свой потенциал в целях сдержанного проявления эмоций в каком бы то ни было виде. Надо также отметить, что волевой контроль за жестикуляцией осуществляется с большей легкостью, чем за мимикой и лексикой, так как данные невербальные проявления внутреннего эмоционального состояния являются по своей природе макродвижениями, задействующими большие группы мышц, что позволяет допрашиваемому обнаружить данное проявление реакций на раздражитель уже в самом начале этой реакции и предпринять меры по ее прерыванию.

Во-вторых, позиция, когда между участниками допроса, сидящими лицом к лицу, находится стол, практикуемая большинством следователей, сужает область наблюдения, к тому же неосознанно изначально провоцирует допрашиваемого на негативную оценку следователя как оппонента.

В-третьих, допрашиваемый, знакомый с методами наблюдения за невербальными проявлениями эмоционального состояния и расшифровкой невербальных элементов, может ввести в заблуждение следователя ложными жестами (если последний не наблюдает рассогласованности жестов у допрашиваемого лица) или, в крайнем случае, уйдет в закрытое положение, тем самым сведя к минимуму информативность своей жестикуляции.

В-четвертых, в невербалистике, как в никакой другой методике, необходимо учитывать социальные, культурные и национальные особенности допрашиваемого.

В-пятых, одной из основных трудностей при расшифровке невербальных элементов и их компонентов является установление природы жестов. Здесь необходимо дать ответ на вопрос, является ли содержанием жеста психическое свойство либо следователь имеет дело с проявлением психического состояния. Данная проблема разрешается путем комплексного анализа всех наблюдаемых жестов.

Проблемы применения методики расшифровки мимических элементов.Пожалуй, нет автора-криминалиста, который не рекомендовал бы в процессе допроса наблюдать за мимикой лицевых мышц допрашиваемого. Но на сегодняшний день информацию, содержащую практические советы в данной области, можно почерпнуть фактически только из физиогномики, которая имеет значительный практический опыт, но крайне неразработанную теоретическую базу. Возможности использования данных физиогномики тоже ограничены в силу ряда причин.

Во-первых, как уже было сказано, научно разработанных методик, на теоретическом уровне объясняющих взаимосвязь мимической активности и психических проявлений, не существует. И следователю приходится ограничиваться эмпирическим материалом, довольно значительным по объему, но крайне не систематизированным и не структурированным.

Во-вторых, психологии известен тот факт, что представители разных типов нервной системы обладают достаточно специфичными проявлениями мимической активности. Так, представители флегматического типа не имеют достаточно выраженной мимики, в то время как представители сангвинистического типа хотя и имеют достаточно развитые выразительные движения мышц лица, но способны контролировать проявления подобной активности.

В-третьих, из-за сложности использования знаний в области физиогномики в случаях заболевания, при которых в цепочке мимических рефлексов некоторые звенья анатомически интактны.

В-четвертых, наблюдается наличие у некоторых лиц «аномальной» мимики, возникающей вследствие специфического психического склада. Причиной «аномальной» мимики выступают группы лицевых мышц, имеющих отклонения по тонусу от нормы. И.А.Сикорский приводит четыре типичных варианта «аномальной» мимики: преобладание лобной мимики над лицевой; совместное сокращение мышц лобной, сдвигающей брови и пирамидальных; резкое сокращение квадратной мышцы верхней губы при слабом сокращении большой скуловой мышцы; слабое сокращение всех лицевых мышц.

Проблемы применения метода психолингвистического анализа речи. Представляется, что метод психолингвистического анализа речи является наиболее сложным из всех вышеперечисленных методов. При использовании этого метода перед исследователем встает комплекс следующих проблем.

Во-первых, при применении данного метода, наиболее остро стоит проблема профессионализма следователя, которому необходимо иметь достаточный практический и теоретический уровень владения лингвистическими знаниями.

Во-вторых, за малыми исключениями, в отечественной криминалистике не разрабатывались методики определения истинности информации, сообщаемой допрашиваемым, которые используют психолингвистический анализ.

В-третьих, лингвисты, исследуя вопрос о воздействии ложной информации на лицо, её сообщающее, рассматривают в большей степени вопрос о «преодолении значительных тормозов, с которыми связан процесс лжи», создающий своеобразное переплетение в сознании говорящего двух картин: истинной и ложной. Фактически не ведутся исследования в области познания этих картин с целью выработки рекомендаций, пусть даже в силу своей неоднозначности, не носящих детального характера.

В-четвертых, исследования в области трансформации данных, возникающей в разных стадиях изменения содержания показаний, проводились только в области свидетельских показаний. Полноценные исследования в отношении обвиняемых фактически не проводились.

Эти проблемы больше характеризуют сегодняшнее состояние подобных методик, что же касается их применения, то представляются очевидными три проблемы.

Во-первых, речевые различия представителей разных социально-культурных стратосов. Хотя, с другой стороны, интегративные свойства современного общества снижают степень различия между представителями разных социокультурных групп.

Во-вторых, следователю в процессе допроса необходимо полностью отказаться от применения наводящих вопросов. Это обусловлено не этическими (как это обычно аргументируется в отечественное психологической литературе), а чисто прагматическими целями. Дело в том, что допрашиваемый, находясь в уже упомянутой нами состоянии защитной доминанты, в процессе допроса неосознанно пытается подстроиться под матрицу поведения следователя, используя в своих ответах семантические конструкции, прозвучавшие в вопросе следователя (явление персевирации), вкладывая в них, возможно, совершенно иной смысл, нежели лицо, проводящее допрос. Теоретическую основу данного положения представляют научные исследования структурной лингвистики Фердинанда де Соссюра, утверждавшего, что «слово не столько обозначает, сколько обладает ценностью, которая состоит исключительно в соотношениях и различиях с другими терминами языка».

В-третьих, при применении методов контент-анализа (анализа содержания речи), рекомендуемого психолингвистами для выявления информации, неадекватной происшедшему событию, необходимо акцентировать внимание не на отдельных словах, а на всей речи в целом. Это, в свою очередь, может привести к тому, что следователь, одновременно проводящий контент-анализ речи и наблюдающий за допрашиваемым, может, сконцентрировавшись на отдельных моментах допроса (тактической стороне), потерять линию стратегии проведения допроса, чем резко снизит его качественную сторону.

Хочется отметить также, что в современной психологической литературе фактически отсутствуют методики определения ложности показаний допрашиваемых, которые базируются на элементе вокальной мимики, включающем в себя динамическую сторону речи (интонации, тембр, ритм, вибрато голоса).

Проблемы применения методик выявления ассоциативной связи.Одно из главных понятий психоанализа, выдвинутое Фрейдом, развитое Лаканом, — это понятие «последействия». Применительно к целям допроса оно означает, что психотравмирующее событие (частным случаем которого является преступление), заново переживается под влиянием какого-то нового жизненного события. Впоследствии К. Юнг установил, что для подобного переживания не обязателен факт нового события, достаточно применить слово-раздражитель, который по ассоциации вызовет переживание психотравмирующего события. К. Юнгу принадлежит идея возможности использования методики словесных ассоциаций для определения истинности информации. В этой методике используется список слов, специфичных для каждого вида преступления, на которые исследуемому предлагается дать слово-ассоциацию. Анализ содержания ответа, время реакции «вопрос-ответ» и факт беспокойства при даче ответа используется в качестве индикатора лжи. При использовании методики ассоциативного эксперимента возникают определенные проблемы.

Во-первых, в случае сообщения испытуемым слова-реакции на слово-раздражитель, не соответствующий истинной ассоциации, невозможно выяснить, является ли данная словесная реакция первой осознанной испытуемым или до нее был ряд других, оттесненных звеньев, то есть можно диагностировать «лишь конечный выявившийся этап ассоциативного процесса» — слово-реакцию».

Во-вторых, эта методика не учитывает аффективные следы, отражающиеся на периферической деятельности, моторной сфере и т.д.

В-третьих, представляется крайне сложным составление списков слов-раздражителей в связи со спецификой взглядов на сотрудничество со следователями со стороны лиц, для которых данные списки будут разрабатываться. Представляется, что трудно решить проблему валидности и надежности, по отношению к подобным спискам, в связи с постулатом де Соссюра, о котором уже говорилось.

Очевидно, что от подобных недостатков свободен ассоциативно-моторный метод (сопряженная методика), разработанный А.Р. Лурией, в котором в методику словесных ассоциаций были внесены измерения реакции периферической деятельности моторной сферы (хотя основоположником метода инструментальной детекции лжи также считается американский исследователь Киллер). Две вышеуказанные проблемы были решены. Основная проблема, с которой сталкиваются исследователи при использовании ассоциативно-моторного метода, — это индивидуальность реагирования на слово-раздражитель лиц с разной внушаемостью, возбудимостью и т.д.

И, наконец, как видится, главная проблема применения как методики словесных ассоциаций К. Юнга, так и сопряженной методики А.Р. Лурии (а также более современных методик, основанных на этом методе) носит не психологический, а правовой характер. Так, говорить о ценности методики определения истинности показаний допрашиваемого, наверное, не имеет смысла, если допрашиваемое лицо может отказаться от подобного обследования, ссылаясь на то, что данная информация к делу не относится. Получается, что подвергнуть лицо обследованию можно, только признав его преступником, а признать его преступником мы можем порой только в результате обследования. Круг замкнулся.

Что же касается ошибки в оценке эмоционального состояния допрашиваемого, возможной в результате использования полиграфа, то видится логичным напомнить о том, что ошибки возможны и в экспертном заключении, однако подобное не служит основанием отказываться от экспертизы вообще.

Основные понятия темы

Воздействие, убеждение, внушение, вербальное общение, невербальное общение, ролевое общение, формальное общение, психологический контакт, защитная доминанта, «свободный рассказ», угроза, оскорбление, наводящий вопрос, обман, пантомимика, воспоминание по ассоциации, добросовестное лицо, недобросовестное лицо.

Литература

1. Гросс. Г. Руководство для судебных следователей, чинов общей и жандармской полиции. — Смоленск, 1895.

2. Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. — М., 1996.

3. Зорин Г.А. Психологический контакт при производстве допроса. — Гродно, 1986.

4. Канторович Я.А. Психология свидетельских показаний. — Харьков, 1925

5. Коновалова В.Е. Допрос: Тактика и психология: Учебное пособие для вузов. — М., 1999

6. Коченов М.М., Осипова Н.Р. Психология допроса малолетних свидетелей. — М., 1984.

7. Кривошеин И.Т. Криминалистическая характеристика лич­ности обвиняемого и тактика его допроса. Дис. … канд. юрид. наук. — Томск, 1991.

8. Макрычев С.П. Понимание и противоречие. — Красноярск, 1990.

9. Образцов В.А., Богомолова С.Н. Допрос потерпевшего и свидетеля на предварительном следствии. — М., 2003

10. Порубов Н.И. Научные основы допроса на предварительном следствии. — Минск, 1978.

11. Скичко О.Ю. Тактико-психологические основы допроса несовершеннолетних свидетелей и потерпевших на предварительном следствии. — М., 2006.

12. Хоменко А.Н. Личность преступника как элемент криминалистической характеристики преступлений. Дис. … канд. юрид. наук. — Волгоград, 2000.

13. Филонов Л.Б. Психологические способы выявления скрываемого обстоятельства. — М., 1983.

14. Шпренгер Я., Крамер Г. — Молот ведьм. Любое издание.

Контрольные вопросы

1. Какими механизмами психической защиты обусловлено существование механизма невербального общения?

2. Какие мероприятия определяют содержание изучения личности допрашиваемого при подготовке к допросу?

3. Что такое психологический контакт в процессе допроса?

4. Какие способы психологического воздействия законодатель отнес к неправомерным способам?

5. Назовите основные методики определения неистинности показаний допрашиваемого.

6. Определите преимущество убеждения против внушения, и наоборот, в различных ситуациях.

7. Какова структура допроса?

8. Какова структура допроса добросовестного лица?

9. Какова структура допроса недобросовестного лица?

10. Каковы психологические особенности допроса несовершеннолетнего лица?

11. Что такое «свободный рассказ» допрашиваемого?

Тема 10. Судебно-психологическая экспертиза

 

1. Методологические аспекты судебно-психологической экспертизы. Подготовка и назначение судебно-психологи­ческой экспертизы. Экспертное заключение.

2. Виды судебно-психологической экспертизы. Вопросы, разрешаемые конкретными видами судебно-психологи­чес­ких экспертиз.

3. Выбор эксперта-психолога.

История становления судебно-психологической экспертизы (СПЭ)

Начало психологических экспертных исследований относится к рубежу XIX—XX вв. Можно утверждать, что в данный период психология перешла от умозрительных заключений к данным, получаемым экспертным методом. К. Марби, В. Штерн были основоположниками возникновения новой области знания — судебно-психологической экспертизы. Так, В.Штерн полагал, что «психологическую экспертизу будут проводить в исключительно сложных случаях, когда возникнет сомнение в отношении достоверности наиболее важных свидетелей и их показаний. В. Штерн также считал, что со временем институт психологической экспертизы упразднят, поскольку судьи основательно овладеют научно-психологическим знаниями и смогут самостоятельно давать точную оценку свидетельским показаниям, а при необходимости подвергать свидетелей психологическим испытаниям.

Наиболее приоритетное направление того времени — экспертиза свидетельских показаний. Названные авторы вскрыли основные факторы, влияющие на показания участников уголовного процесса. Результаты исследований способствовали совершенствованию уголовно-процессуального законодательства (например, запрет на использование наводящих вопросов) и тактико-криминалистических рекомендаций (особенно при производстве допроса). Характерной особенностью экспертного исследования того времени было расширительное толкование в пределах своей компетенции. Четкого представления о целях и задачах судебно-психологической экспертизы на тот момент сформировано не было, что является естественным для первоначального периода формирования любого знания.

Однако некоторые реакционные ученые были категорически против судебно-психологической экспертизы. Так, А.Ф. Кони был убежден, что введение в уголовный процесс психологической экспертизы для установления достоверности свидетельских показаний может подорвать основы судоустройства, так как, во-первых, «показания свидетеля, пройдя через психологическую редакцию и цензуру эксперта, утратят свою непосредственность»; а во-вторых, недоверие к возможности свидетелем адекватно воспринимать обстоятельства дела поставят под сомнение свойства внимания, памяти судей и присяжных заседателей, которым приходится запоминать больший объем информации.

В советский период до конца 20-х годов препятствий для данного вида исследований не существовало, и их проведение даже приветствовалось, в качестве примера целесообразно привести монографию А.Е. Брусиловского, написанную в 1929 г. А.С. Тагер и Я.А. Канторович в 1924 году полагали, что основным нововведением в уголовный процесс будет институт психологической экспертизы свидетелей и их показаний.

Но начиная с 30-х гг. о судебно психологических исследованиях стали забывать, что объясняется и коренной перестройкой методологической базы научных исследований, а также рядом общественно-политических процессов. Так, по прошествии шести лет после издания своей монографии о предмете, методике и пределах СПЭ А.Е. Брусиловский уже не акцентирует внимание читателя только на психологических аспектах этих исследований. В качестве эксперта он ссылается на позицию исследователей, которые известны по ряду работ в области судебно

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.