Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Жизнь в Золотом Соцветии. 4 страница



Дедал кивнул:

- Должно быть, она вышла из берегов в период между написанием этой карты и той, которая... 1903 года....

- Давайте принесем сюда компьютер, чтобы можно было дважды сверить даты ураганов, наводнений и тому подобных событий, - предложил Жюль.

Дедал окинул его терпеливым отцовским взглядом, который Жюль ненавидел.

- Мы не можем принести сюда компьютер, - сказал Дедал в тот момент, когда Жюль вспомнил, что электрические приборы выходят из строя от воздействия магических полей.

- Ах, да, - произнес Жюль, расстроенный, что не подумал об этом раньше. - Просто это мучение бегать туда-сюда по лестнице каждый раз, когда нам требуется что-то проверить. И эта девочка постоянно там.

Дедал взглянул на него, держа палец на карте.

- Акселль присматривает за ней?

Жюль пожал плечами.

- Понятия не имею.

Он слышал, как Дедал вздохнул так, словно опять вынужден делать всё сам, проверять, что всё делается правильно - делается так, как ему надо.

Жюль сжал челюсти. Он был сыт по горло поведением Дедала. В конце концов Дедал не избирался вожаком. Все равны в Команде Регби, не так ли? Разве они не так договаривались? С чего ради Дедал раздает приказы то найти одно, то достать другое, из-за чего они должны искать то там, то здесь? И Жюль знал, что он не единственный, кого нервирует командование Дедала.

Зашел Ричард с бутылкой пива в руке.

Жюль пытался удержаться от взгляда на часы, но не смог.

И, естественно, Ричард это заметил.

- Эй, сейчас где-то часов пять, - он с щелчком открыл крышку, сделал большой глоток и с наслаждением выдохнул. - Вот это пиво, - похвалил он, откинув волосы назад. - Спасибо, Господи, за минипивоварни. Ты пробовал это пиво «Турбодог»?

- Я не пью, - сухо ответил Жюль, пройдя к книжному шкафу и достав толстый том с потрескавшимся кожаным переплетом.

- Это значительно приглушает магию, Рич, - мягко объяснил Дедал, всё еще сосредоточенно изучая карты.

- Я подумаю об этом, когда придет время - заявил Ричард, усаживаясь на стул за столом. Одно колено просунулось наружу через огромный разрез его джинсов, - Не похоже, что нам понадобится моя магия, пусть и хреновая.

- Это ненадолго, - сказал Жюль, - Мы изучим карты. Приготовимся к ритуалу. Практически каждый здесь сыграет свою роль, и мы совершим его.

Неосознанно он взглянул на Дедала, и другой человек встретил его глаза.

Некоторые роли, похоже, будут сложнее других.

- Практически, - повторил Ричард, подчеркивая это слово, - Нам не хватает Клэр, Марселя, Уиды и кого еще?

- Уида уже в пути, - сказал Дедал, - Так же, как Манон и Софи, полагаю. Мы всё еще работаем над Клэр и Марселем.

Ричард издал короткий смешок:

- Удачи. Так, значит, у нас будет карта, ритуал, вода, дерево и полная Команда из тринадцати, да?

Дедал выпрямился и улыбнулся ему:

- Так точно. Сейчас мы ближе, чем когда-либо. Ничто не помешает нам, мы не допустим этого.

Ричард кивнул и сделал еще один огромный глоток из бутылки.

Жюль не отрывал взгляда от книги, делая вид, что просматривает устаревшие французские слова.

Он не разделял оптимизма Дедала.

Слишком много вероятностей, слишком много возможностей, что всё пойдет не так.

Да и время истекает.

***

Таис.

Моя жизнь превратилась в обычный Сумасшедший Дом: каким-то образом я стала главным слугой, горничной, девочкой на побегушках и всесторонней секретаршей.

Не то чтобы Акселль принуждала меня под дулом пистолета выполнять все эти функции.

Кое-что я делала для своего собственного комфорта и выживания, кое-что - от скуки, и лишь затем - кое-что по просьбам Акселль, отказать которым у меня не было хорошей причины.

Итак, я здесь жила, среди, как правило, разбросанной повсюду еды.

После того, как проблема с обитающими на кухне муравьями была решена, я могла передвигаться по комнате, не подвергая жизнь опасности.

Я пыталась не думать о доме и о том, что могла бы там делать, но время от времени меня накрывало огромное желание быть с папой и жить прежней жизнью.

Обычно по выходным он брал меня с собой плавать на каноэ.

Или кататься на лыжах зимой.

Однажды на лыжах он сломал лодыжку и разрешил мне украсить гипс - полностью - на мой вкус и цвет.

Когда я подросла, мы с моей лучшей подругой Каролин каждое лето работали по найму в различных городских магазинах.

Я работала во «Фрэндли-электроника», «Мороженое Мэрибет», «Кофейня Джо-Джо» - на любой вкус.

А после работы мы встречались в бассейне и плавали или ударялись в фильмы либо отправлялись в ближайший мега-торговый центр - в двадцати милях от нас.

Когда я упомянула Акселль о том, чтобы найти работу на лето, она равнодушно взглянула на меня, как делала постоянно, достала двести долларов из своего бумажника и протянула их мне. Но как бы то ни было, я так и не поняла, почему мне нельзя устроиться на работу.

Через пару дней валяния в постели, на волнах отчаяния, я поняла, что мне необходимо что-то делать, что угодно, быть занятой и отвлечь свой мозг от Моей Трагической Жизни - так я и ринулась в действие, превратившись в безукоризненную домохозяйку.

Сегодня я прошла через жару и влажность, духоту ради того, чтобы получить почту. Как это не жалко звучит, но получение почты было самым ярким впечатлением моего дня. Акселль получала тонны каталогов, и я находила отдушину в их пролистывании.

Некоторые из них включали в себя какую-то странную ерунду типа языческих и «ведьмовских» принадлежностей. Я не понимала, как кто-либо может воспринимать это всерьез. Однако очевидно, что Акселль воспринимала. Я помню, как она пробежалась пальцами по моему порогу после ночного кошмара.

Неужели она пыталась совершить какую-то магию? Как? Для чего?

Тем не менее, я обожала ее каталоги одежды - в каждой из нас прячется маленькая кожаная королева.

Иногда я получала письма от своих друзей и миссис Томпкинс из дома.

В большинстве случаев мы переписывались по электронной почте, но также они присылали мне забавные заметки и фотографии, которые практически доводили меня до слез.

Я так ничего и не получила от папиного адвоката по поводу наследства, а миссис Томпкинс написала, что они до сих пор разбираются с определением наследственной массы.

Звучало, как огромная головная боль.

Я хотела, чтобы всё это решилось, и я смогла бы мебель из дома отправить на склад, а когда выберусь из этой «психушки», то устроюсь в своей собственной квартире или доме у себя в городе. Я считала дни...

«Таис Аллард» - надпись на одном из писем.

Оно было из Орлеанского отделения государственной организации по управлению системой среднего образования.

Я открыла конверт и обнаружила, что принята в Бернарденскую общеобразовательную школу - ближайшую в округе.

Начало обучения - через шесть дней.

Через шесть дней от сегодняшнего! Новая школа!

Так, ладно, я хотела ходить в школу. Однако почему-то осознание того факта, что я буду посещать школу здесь, в один миг обрушило на меня всю ужасную реальность.

Эта привычная волна отчаяния омывала меня с ног до головы на обратном пути по узкой дороге назад к тому зданию - своему новому месту жительства.

Я вошла, встретив порыв воздуха от кондиционера и свалив почту Акселль в кучу на кухонный стол.

Ощутив странный запах гари, я чихнула и проследовала за ним по кухне в свою спальню, где Акселль жгла маленькую зеленую веточку и тихонько напевала.

- Черт, что это ты делаешь? - спросила я, замахав руками, чтобы разогнать дым.

- Жгу шалфей, - резко ответила Акселль, продолжая расхаживать по комнате, размахивая дымящимися зелеными веточками в каждом углу.

Жжет шалфей?

- Вообще-то есть освежители воздуха, - сказала я, бросив вещи на кровать, - Или мы могли бы просто открыть окно...

- Это не для этого, - сказала Акселль.

Ее губы слегка двигались, и наконец до меня дошло: поджигание шалфея - это какой-то совершаемый ею «магический ритуал».

Как будто она творила «заклинание» в моей комнате по какой-то причине.

Вот так.

Такой стала моя жизнь: с неизвестной незнакомкой, которая прямо сейчас выполняла вуду-заклинание в моей собственной спальне.

Потому что она по-настоящему верит во всё это дерьмо.

То есть. Господи... не произносите имя Господа всуе.

Акселль не обращала на меня внимания, бормоча что-то вроде песни себе под нос, передвигаясь по комнате.

Держа в другой руке кристалл, какие продаются в научных магазинах, она водила им по оконной раме, пока пела.

Я растерялась.

Не могла ничего с этим поделать.

В этот момент моя жизнь стала казаться чрезвычайным абсолютным безумием.

Не говоря ни слова, я развернулась и выбежала из этой квартиры, вниз по дороге через ворота.

Затем я оказалась на узкой улочке с движущимися не спеша машинами, туристами, уличными артистами.

Всё это было уже чересчур, и я прижала руку ко рту, чтобы не расплакаться.

Я ненавидела это место! Я хотела быть там, где нормально! Я хотела быть дома! Хотя Уэлсфорд и не является полностью свободной от фриков зоной, однако мне не пришлось бы подсчитывать их на улице прямо перед моим домом.

В глазах помутнело и я споткнулась о паребрик.

Мне некуда было идти, некуда спрятаться.

При мысли об убежище мне вспомнилась церковь, а церковь напомнила мне о месте, которое я обнаружила пару дней назад: небольшой скрытый садик за высокой кирпичной стеной.

Он примыкал к

католической церкви на улице Питерс - между квартирой Акселль и небольшим продовольственным магазином на углу, где я отоваривалась.

Быстрым шагом по вымощенной кирпичом дорожке я направилась туда.

Когда я пришла, то вжалась лицом в маленькую железную решетку в стене высотой примерно пять футов (~152 см).

Пройдя эту длинную кирпичную стену, я сдвинула в сторону плющ и обнаружила небольшую деревянную дверь, изготовленную для креолов двести лет тому назад.

Без колебаний я рывком отодвинула задвижку и с усилием надавила на дверь до тех пор, пока она не открылась.

Затем я проскользнула под плющом, очутившись в спокойном, уединенном мире.

Садик был маленьким, где-то футов шестьдесят (~18,3 кв.метра) площадью, граничащий с задней стороны с церковью, с одного бока – с частной дорогой, с другого – с приходом, а спереди – с улицей.

И несмотря на то, что единственным, отделявшим меня от остального мира, было семифутовое (~двухметровое) кирпичное ограждение, это место казалось неестественно тихим, отчужденным, каким-то не от мира сего.

Я быстро огляделась.

Несколько окон выходило в сад, однако я чувствовала себя в безопасности, наедине самой с собой.

Под индийской сиренью, с отшелушившейся шелковистыми чешуйками корой, стояла древняя мраморная скамья, на которую я и рухнула, закрыв лицо руками.

Я не издавала ни звука, лишь горячие слезы текли из глаз, образовывая изогнутые ручейки на моих локтях.

Я ожидала, что в любую минуту кто-нибудь может похлопать меня по плечу и сказать, что садик является частной собственностью и что я должна уйти. Однако никто этого не сделал, и я лежала, скрюченная на этой ледяной мраморной скамье, в течение долгого времени, мысленно выкрикивая варианты фразы: «Кто-нибудь, ради Бога, пожалуйста, помогите».

В конце концов, после того, как мои руки онемели, а бедро перестало ощущаться, я медленно распрямилась.

Чувствуя себя мокрой, опухшей и сопливой, я вытерла нос рукавом своей блузки.

- Попробуй это.

Ошарашенная, практически потеряв равновесие, я отпрыгнула на спинку скамьи.

К моему полнейшему унижению, парень примерно моего возраста протягивал мне накрахмаленный белый носовой платок.

- Как давно ты здесь? - потребовала я, явно понимая, на кого, как это не прискорбно, я должна быть похожа: раскрасневшееся лицо, опухшие глаза - Рудольф-красный-нос.

- Достаточно давно, чтобы понять, что тебе может понадобиться платок, - нескладно ответил он, осторожно помахав им передо мной.

Ладно.

Одно из двух: или платок или пятно на рукаве.

Без всякой учтивости я взяла платок и вытерла им нос, промокнула глаза.

Что теперь? Кто-нибудь возвращает использованные носовые платки? Дерьмо.

Парень разрешил мою дилемму, взяв платок из моей руки и встав.

Он подошел к маленькому фонтанчику, который я даже не заметила.

Тонкие потоки воды стекали по обеим протянутым рукам скандинавской Девы Марии, увенчанной голубой лентой.

Парень намочил платок и вернулся, отжимая его.

Я вздохнула и взяла платок снова, и раз уж эта ситуация зашла уже слишком далеко для меня, чтобы выпутаться, я обтерла холодной, влажной тканью лицо, чувствуя себя в миллион раз лучше.

- Спасибо, - поблагодарила я, всё еще неспособная взглянуть на него.

- Не за что, - без приглашения, он сел рядом со мной.
Я была не в настроении заводить друзей, поэтому просто делала вид, что его здесь нет.

Теперь, немного успокоившись, я рассмотрела фонтан. Различные цветы, растущие в несколько неопрятных вазонах.

Узкие проходы, выложенные изрядно потертым кирпичом, соединялись вокруг фонтана в тропинчатый узел.

Маленькие птички щебетали в густых зарослях кустарников, маскирующих кирпичные стены изнутри.

Воздух здесь до сих пор сохранял влажность и был чуточку прохладнее, чем на улице снаружи.

Некоторые стены плотно обросли вьющимися растениями, среди темно-зеленых листьев которых виднелись интенсивно пахнущие сливочно-белые цветы.

- Жасмин из Южной Америки, - сказал парень, словно знал, куда я смотрела.

Он быстро опустился на колени и отщипнул свежий белый цветок с небольшого кустика.

Окончательно рассмотрев его черты, я заметила, что у него темно-каштановые волосы, практически черные, и он высокий, вероятно, почти шесть футов ростом (183 см).

- Гардения, - он протянул цветок мне, и я приняла его, вдыхая аромат

Почти невыносимо сладкий - слишком насыщенный запах для одного цветка.

Но восхитительный... и я спрятала цветок за ухом, отчего парень слегка засмеялся.

Я ухитрилась улыбнуться.

- Мне кажется, я нарушаю границы чужих владений, - сказала я.

- Мне кажется, мы оба, - согласился он, - Но я обожаю приходить сюда по вечерам, чтобы спрятаться от толпы и жары.

- Ты работаешь в этой церкви? - спросила я.

- Нет. Но я живу вон там, - он указал на трехэтажное здание по соседству, - Я не собирался шпионить за тобой. Но подумал, вдруг ты заболела...

- Нет, - хмуро сказала я, думая о Болезни под названием «Новый Орлеан».

- Понимаю, - мягко произнес он. - Иногда всё это слишком... - у него была четко поставленная, правильная речь, словно после окончания английской школы.

Я взглянула на него, в его глаза, думая, действительно ли он способен понять.

Нет, КОНЕЧНО, нет.

Я встала и еще раз намочила носовой платок в фонтане.

Опустившись перед фонтаном на колени, я отжала эту тонкую ткань и еще раз промокнула ею лицо и шею.

- Придется мне носить такой же платок, - сказала я, прижимая его ко лбу.

- Ты не привыкла к жаре, - заметил парень.

- Нет, я из Коннектикута, - объяснила я, - Я здесь лишь пару недель. И привыкла, что мой воздух действительно ощущается как воздух.

Он рассмеялся, отклонив голову назад.

Я поняла, что он действительно симпатичный: гладкая и загорелая шея... Я представила, какого цвета его грудь.

Ощутив, как от этой мысли мое лицо бросило в жар, смущенная, я опустила глаза.

Когда я снова подняла взгляд, он пристально наблюдал за мной.

- Говорят, жара сводит людей с ума, - его голос звучал очень тихо в этом уединенном саду.

- Вот почему так много преступлений, совершается здесь при вспышках гнева, спровоцированных жарой, которая давит, расшатывает нервы. Вдруг, внезапно, ты осознаешь - что лучший друг приставил нож к твоему горлу.

Я слегка подтормаживала, в то время как его голос медленно растекался по моим венам, как наркотик, успокаивая, умиротворяя, унося прочь неукротимую боль.

- Что ты делаешь? - серьезно спросила я, и на мгновение вспышка удивления блеснула в его глазах.

Он опять засмеялся, и не было никакого сомнения - в его взгляде я заметила восторг.

Влечение.

- Я говорил метафорически. К счастью, пока я не похищал девушек моих лучших друзей.

На секунду я представила, что гуляю с безымянным лучшим другом и вдруг встречаю этого парня, чувствую электрическое притяжение и понимаю, что вскоре он украдет меня отсюда.

Я вздрогнула.

- Как тебя зовут? - спросил он, его слова звучали так нежно, как шелест листвы.

- Таис, - ответила я.

- Та ис, - Он встал и протянул мне руку.

Я взглянула на него, прямые черты лица, темные брови, скрывающие невообразимые глаза.

И взяла его за руку.

Как в сказке, он поднес мою ладошку к своим губам, оставляя на ней шепот поцелуя.

- Мое почтение, Таис, - сказал он, пробуждая каждое нервное окончание, которое у меня есть. - Меня зовут Люк.

- Люк, - чуть слышно повторила я.

- Приходи сюда еще, как можно скорее, - сказал он, глядя на меня, словно фотографируя черты лица, - Я буду ждать тебя.

- Не знаю, когда это случится, - защитилась я.

- Это случится скоро, - уверенно заявил он, и я знала, что он прав.

***

Я согрешил.

- Прости меня, Отец, я согрешил, - прошептал Марсель.

Такие привычные слова, предвосхищающие утешающее прощение.

В этой темной кабинке он полностью был собой, и всё было в порядке.

- Прошла неделя с моей последней исповеди.

- Есть поступки, в которых ты хочешь признаться, сын мой? - Брат Эрик. Всегда понимающий.

- Да, Отец, - пробормотал Марсель. - Я испытал гнев. Сильный гнев.

- Гнев сам по себе - не грех, Марсель, - произнес Брат Эрик. - Только когда ты наслаждаешься им или действуешь, под его воздействием, разве нет?

- Я боюсь... смогу ли я противостоять этому гневу? Он может привести к... насилию.

Вот, сказано.

- Насилию?

Марсель сделал глубокий вдох.

- Со мной связались прежние... коллеги. Я пытался оставить этих людей в прошлом, Отец. Старался избегать их. Я приехал сюда. Эти люди не признают нашего Господа. Они играют с... судьбой. Они обладают дьявольской силой, - Марсель почувствовал, как сжимается горло.

Он закрыл глаза, вспоминая эту силу, как она струилась по его рукам, как прекрасен казался мир, когда он владел ею.

- Объясни, о каком насилии идет речь, сын, - попросил Брат Эрик.

- Если я увижу их или, в особенности, одного из них, то боюсь, что причиню ему вред, - Холодный пот проступил на лбу Марселя.

Да, Бог слушает, но Он может быть не единственным.

Что за риск берет на себя Марсель... Он осмотрелся вокруг себя, заключенного в темную кабинку.

- Причинишь ему вред от гнева?

- Да, - ответил Марсель, - За попытку заставить меня отречься от того, что правильно.

- Неужели он так угрожает тебе, молодой человек, что ради своей защиты ты можешь уничтожить его?

- Да, - прошептал Марсель.

- И ты не видишь иного пути, Марсель?

- Я могу никогда больше не встречаться с ним, - предложил Марсель, - Могу отказаться ехать к нему, помогать ему.

- Он попросил твоей помощи?

- Пока нет. Но я думаю, что попросит. Он попросил о встрече со мной.

- Возможно, он изменил свои взгляды? - предположил Брат Эрик.

- Нет, - уверенно заявил Марсель. Тогда что же он хочет от тебя?

- Мою... силу, - слова были настолько тихими, что едва проникли за самодельную деревянную ширму.

- Никто не способен забрать твою силу, Марсель.

Мгновенно Марсель осознал, что этот разговор бессмыслен, что Брат Эрик никогда не смог бы понять, что здесь для него нет спасения.

Он почти плакал.

Ему требовалась сильная рука, чтобы удержать его, чтобы сказать: «Мы не позволим тебе уйти».

Но Церковь полностью основана на свободе воли.

Как объяснить, что порой его воля в действительности не принадлежит ему самому.

«Лжец», - Совесть низким леденящим голосом дразнила его изнутри, - «Твоя воля принадлежит только тебе. Тебе нравится эта мощь, Марсель. Тебе нравится владеть ею. Ты обожаешь ощущение жизни, энергии, чистой силы, исходящих от тебя, из твоих рук. Тебе нравится то, что ты способен делать с нею. Тебе нравится то, что ты способен делать с другими».

«Нет! Нет, не нравится! Ты врешь», - рыдал Марсель, закрыв лицо руками.

«Марсель. Это не обязательно плохо, Марсель», - говорила Совесть, - «Вспомни: нет ни хорошего, ни плохого – лишь размышление делает всё таковым. Ты можешь использовать свою силу во благо. Ты можешь убедить других. Так или иначе, они нуждаются в том, чтобы быть хорошими. Дело только в Дедале, Жюле и Акселль. Возможно, в Манон. Может быть, в Ричарде. Но остальные - они действуют во благо. Они последователи Чистой Магии. Ты можешь следовать ей тоже. Твоя сила могла бы увеличить их благодетельность».

- Нет, нет, - всхлипывал Марсель, когда бархатные занавески распахнулись, и Брат Эрик дотронулся до его плеча. - Я не могу вернуться.

- Марсель, все мы должны встречать наших демонов лицом к лицу, - мягко сказал Брат Эрик, - Сейчас иди, отдохни. Ты работал слишком много. Я скажу Брату Симону принести тебе суп.

Марсель дал вывести себя из часовни, стены которой укрывали последователей Божьих с 1348 года. Однако Марсель знал, что они больше не могут защитить его.

Это был лишь вопрос времени.

Каждый шаг, который он совершал, был шагом, загоняющим его в его собственный ад, и не важно, что ожидало его в Новом Орлеане.

***

Клио.

- Ты опоздал, - я метнула в Андре свой «коронный» полный раздражения взгляд, который заставляет парней, по меньшей мере, вздрогнуть. Андре просто ухмыльнулся и бросился целовать меня в шею, что абсолютно напрочь замкнуло все здравые мысли в моей голове.

- Значит, мы квиты, - произнес он с таким нераскаивающимся, озорным выражением лица, что я рассмеялась и не могла злиться на него.

Вместо этого я пихнула его в грудь, слегка сдвинув с места, и пошла впереди, пытаясь взять свои порхающие нервы под контроль.

Мои ладошки защекотало в местах прикосновения к нему.

- Тебе повезло, что я дождалась, - бросила я через плечо.

Андре догнал меня, выровняв шаги с моими.

Смеркалось, солнце уже опускалось за линию реки Миссисипи.

Это было волшебное время. Я имею в виду, в буквальном смысле - волшебное. Когда сила солнца уступает силе луны.

Некоторые обряды, совершаемые в это время, используют действие обеих сил.

- Симпатичный парк, - сказал он.

Я осмотрелась.

Небольшая площадка для игры в гольф была образована из крошечных, искусственных холмов.

Огромные вечнозеленые дубы возвышались над нами, бросая тени из-под ветвей.

Для меня это было так привычно, что я едва обращала внимание.

- Люблю зелень Нового Орлеана, - сказала я, - Мы с бабушкой приехали из Аризоны несколько лет назад, и там было ужасно. То есть, вообще-то там было здорово, в смысле по-настоящему сухо и пыльно. Но в какой-то степени я чувствовала себя слегка поджаривающейся. Мне нравится, когда вокруг листва...

Я сжала губы.

Проклятье, я говорю, как полная идиотка.

Или туристический гид.

Что со мной не так? Почему он абсолютно выводит меня из равновесия? Я сделала глубокий вдох, на мгновение закрыв глаза.

Сконцентрируйся.

Соберись.

- Идем сюда, - сказала я, протягивая руку. Андре взял ее, тепло его кожи смешалось с моим.

- Куда ты меня ведешь?

Казалось, всё, что он говорил, имело два подтекста.

Он что угодно мог заставить звучать сексуально и запретно.

Я улыбнулась в ответ, потянув его за собой.

Много лет тому назад, мы с Рейси нашли место, которое стали называть нашим собственным клубом.

На самом деле, это всего лишь углубление в земле между массивными корнями трех дубов.

Если лежать ровно, никто не увидит вас, пока не окажется прямо над вами.

Мы привыкли лежать здесь часами, болтать, практиковаться в небольших детских заклинаниях, хихикать тихонько, когда слышали, как проходящие мимо игроки в гольф ругаются и бросают свои биты.

Теперь, стоя у входа, я внезапно вспомнила свое ужасное видение - то самое, где между корней деревьев пузырилась кровь.

Но то был кипарис.

Я с трудом сглотнула и заставила себя шагнуть к огромным корням.

Это было просто глупое видение. Используя магию, увидишь и не такие сумасшедшие вещи.

Я не собиралась думать об этом.

Я села, подворачивая под себя юбку.

Бледно-лилового цвета, многоярусная, практически до лодыжек - длинная и воздушная.

Парни такие любят.

Сверху я надела легкую белую хлопковую кофточку с застежкой на спине и вышитыми бабочками цвета лаванды.

Волосы я заплела в две косы, чтобы освободить шею.

Я скинула сандалии и похлопала поверхность рядом с собой.

- Ты должен гордиться. Ты первый после кровной сестры, кто видит это место, - подразнила я, метнув в его колено длинным пучком травы.

Он мгновенно взглянул на меня:

- Кровной сестры?

Я серьезно кивнула.

- Моя лучшая подруга Рейси и я - кровные сестры - мы совершили обряд, когда нам было десять. Думаю, у меня до сих пор остался шрам, - Я посмотрела на свой большой палец, но крошечный порез, через который я поделилась своей кровью с Рейси, давно стал невидимым.

- Она была с тобой в «Ботанике», - сказал Андре, опираясь на локти.

На нем была синяя оксфордская рубашка, казавшаяся невероятно мягкой и поношенной. Рукава закатаны до середины предплечья. Как и футболка, модные шорты-карго (с шестью большими карманами) цвета хаки были хорошо износившиеся, из фабричной мягкой ткани.

- Именно, - Я взглянула на него, улыбающегося мне со знанием дела.

Вдруг без всяких размышлений, слова всплыли в моей голове:

«Я - женщина, что ты желаешь,

Чей дух силен, а грудь пылает.

Себя тебе я подарю,

Коль верность подтвердишь свою».

Это было не настоящее заклинание, совсем нет. В мыслях не было настоящих намерений, под рукой не было магических принадлежностей, и я даже не пыталась достигнуть какой-то особенной цели.

Это больше... донесение до его разума этой идеи. Чтобы позволить ему взглянуть на меня, как на свою истинную любовь. Взвесить все за и против, в некотором смысле.

Он тут же резко моргнул и взглянул на меня, словно услышав мои мысли, что невозможно. Вот как идеально мы уже были настроены друг на друга. Каким-то образом он что-то почувствовал сильные эмоции, исходящие от меня.

- Как тебе здешний пейзаж? - спросил он, повторяя мой вопрос ему в нашу первую встречу.

Я сглотнула, ощущая дрожь и возбуждение.

- Нравится, - ответила я голосом немного хриплым и слегка неуверенным.

Класс.

- Иди сюда, - сказал он с решительностью на лице, из-за легкого французского акцента последнее слово прозвучало почти неслышно.

Секунду спустя, всё было так же, как в Амадэусе.

Мы полностью прижались друг другу, и впервые в жизни меня действительно накрыло с головой.

Раньше, независимо от того, с кем я была, часть моего сознания всегда планировала воображаемый маникюр, повторяла урок с бабулей или думала об одежде, которую я хотела купить.

На этот раз все мои чувства были сфокусированы на Андре: на том, какой он на ощупь, на его вкусе, запахе кожи, жаре от рук, которыми он обнимал меня.

«Он - тот самый», - подумала я про себя. Мне лишь семнадцать, а я уже нашла свою единственную идеальную любовь.

Это было потрясающе, но также чуточку пугало.

Все мои эмоции вызывали во мне прекрасное чувство, но какая-то крошечная частичка меня всё еще была поражена, каким сильным стало это чувство к нему за такой короткий срок.

В то же время я была не способна это остановить - я уже забралась на его аттракцион бушующих эмоций, замедлить который теперь было невозможно.

Да я и не хотела.

От счастья я не могла сдержать улыбку при прикосновении его губ, и он отклонился назад, чтобы взглянуть на меня.

- Что за веселье? - спросил он, глядя в мои глаза.

- Не веселье, - ответила я, прижимаясь к нему губами, - Счастье.

- Счастье?

Я засмеялась от его озадаченного выражения.

- Да, счастье, - мои брови приподнялись, - Или ты не счастлив находиться здесь со мной?

- Нет, - он улыбнулся, - Я счастлив. - Он провел пальцем по изгибу моей брови, спускаясь вниз по щеке. - Счастлив быть здесь с тобой.

Лежа рядом со мной, он повернулся на спину и посмотрел в небо.

Ни разу в жизни парень не прекращал целовать меня по своей воле. Дело не только в физическом влечении - Андре хотел быть со мной по причинам, гораздо большим, чем просто это.

Он так сильно отличался своей глубиной ото всех, кого я знала, что мое сердце раздулось.

Я любовалась его красивым профилем, как у античной статуи, и ощущала себя самым везучим человеком в мире.

- Расскажи о себе, - сказал он, всё еще пристально всматриваясь в густейшие заросли листвы над головой.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.