Проблемы выбора критериев классификации национальных правовых систем

В современных условиях особое значение приобретает вопрос о классификации правовых систем современности. Необходимость и важность классификации вызывается следующим. Во-первых, в ХХ веке число национальных правовых систем увеличилось почти втрое; с разрушением колониальной системы возникли и развиваются правовые системы освободившихся стран; а с разрушением социалистической политической системы на правовой карте мира появляются новые правовые системы. Во-вторых, сугубо научными познавательными причинами. Так как «глубокое и разностороннее познание правовой картины мира требует не только ее общего рассмотрения, но и изучения ее с точки зрения особенного»[41]. В-третьих, исключительно практическими целями – гармонизации действующего законодательства и совершенствования национально-правовых систем.

Сложность правовой классификации не только в бесконечном многообразии национальных правовых систем, но и в том, что неравномерность социального и исторического развития обусловливает возможность на одном синхронном срезе разных стадий правового развития.

Проблема классификации правовых систем в западной компаративистике[42] имеет давнюю историю (более 100 лет), в нашей же литературе к этому вопросу обратились сравнительно недавно[43] (в последние десятилетия) и интерес к нему заметно возрастает. В поисках развернутой классификации основных правовых систем западные исследователи выделяли самые различные критерии, начиная с этических, расовых, географических, религиозных и кончая «правовой техникой» и «стилем права». Как заметил французский компаративист Р. Родьер, «классификаций существует почти столько же, сколько и компаративистов»[44].

Наиболее известным представителем второго направления является К. Цвайгерт. К. Цвайгертом и Г. Котцем в книге «Введение в правовое сравнение в частном праве», вышедшей в 1971 г., в основу классификации правовых систем положен критерий «правового стиля». «Правовой стиль» складывается, по мнению авторов, из пяти факторов: происхождения и эволюции правовой системы, своеобразия юридического мышления, специфических правовых институтов, природы источников права и способов их толкования, идеологических факторов. На этой основе различаются следующие «правовые круги»: романский, германский, скандинавский, англо-американский, социалистический, право ислама, индусское право[45].

В отличие от представителей западной компаративистики юридическая наука восточных стран Европы и отечественные исследователи советского периода в методологическом плане основным критерием глобальной типологии считали принадлежность любой правовой системы к определенному историческому типу государства, а исторический тип государства и права соответствует определенной общественно-экономической формации. Так, например, известный правовед советского периода Л.С. Явич отмечал, что «принципиальное деление правовых систем на соответствующие исторические типы (рабовладельческий, феодальный и буржуазный) относится к классово развитым обществам антагонистических формаций, которые полностью сложились[46]. Другой отечественный исследователь А.Х. Саидов также настаивал на необходимости учитывать марксистско-ленинскую типологию права, в основе которой лежит критерий общественно-экономической формации: «только единство глобальной марксистско-ленинской типологии и внутритиповой классификации правовых систем дает возможность составить целостное представление о правовой карте мира»[47].

А.Х. Саидов выделял внутри буржуазного типа права три взаимосвязанные группы критериев: во-первых, история правовых систем; во-вторых, система источников права; в-третьих, структура правовой системы: ведущие правовые институты и отрасли права. Исходя из этих взаимосвязанных критериев, он выделял следующие правовые семьи: романо-германскую, скандинавскую, латиноамериканскую, правовую семью общего права, мусульманскую, индусскую правовые семьи, семью обычного права и дальневосточную правовую семью, семью социалистического права[48].

В более поздних работах А.Х. Саидов предлагает глобальную типологию правовых семей, основанную на социально-экономических критериях, и внутритиповую их классификацию, построенную на юридических критериях[49]. В философском плане правовая типология рассматривается им как единство общего (исторический тип права), особенного (правовые семьи) и единичного (конкретные национальные правовые системы). По мнению А.Х. Саидова, «глобальная типология – это прерогатива общей теории государства и права, а классификация – это прерогатива сравнительного правоведения»[50]. Два этих вида не должны противопоставляться. Они характеризуются взаимосвязью, взаимообусловленностью, взаимодополнением. А.Х. Саидов утверждает, что «глобальная типология выполняет роль методологической основы для классификации»[51]. Классификация невозможна без учета ее взаимосвязи с особенностями глобальной типологии и наоборот. Правовая карта мира, по мнению А.Х. Саидова, сегодня включает семьи общего права, романо-германского права, скандинавского права, латиноамериканского права, социалистического права, а также права развивающихся стран. Необходимо отметить, что своими работами[52] А.Х. Саидов обеспечил преемственность сравнительного правоведения советского периода и заложил основу для развития современной отечественной компаративистики.

Схожие критерии классификации правовых семей мы встречаем у В.Н. Синюкова[53]: общность источников, структуры права и исторического пути его формирования. В соответствии с этими критериями он выделяет следующие семьи: общего права; романо-германскую; обычно-традиционную; мусульманскую; индусскую; славянскую. В рамках той или иной правовой семьи возможны, по его словам, более дробные элементы, представленные определенной группой правовых систем. Так, внутри романо-германской правовой семьи он выделяет группу романского права и группу германского права. Внутри англосаксонской правовой семьи различает английскую правовую систему, правовую систему США и право бывших англоязычных колоний Великобритании. Славянская правовая семья включает группу российского права и западнославянского права.

Примечательно, что право латиноамериканских стран В.Н. Синюков включает в группу романского права в рамках романо-германской правовой семьи, тогда как А.Х. Саидов считает возможным рассмотрение правовых систем латиноамериканских стран в качестве особой правовой семьи в силу «сходства экономического уровня развития, незавершенности формационного развития общества и, наконец, общность исторического возникновения этих стран»[54]. Автор выявляет их важнейшую особенность: существование и переплетение элементов различных правовых систем: чисто обычного права, колониального и постколониального.

В современной отечественной литературе выдвигается и такой критерий классификации национальных правовых систем, как «уровень правовой развитости». Отождествляя «право» и «правовую систему» (а, по сути, отрицая существование последней как реальность), В.С. Нерсесянц утверждает, что «критерий уровня (и меры) правовой развитости национальных систем позитивного права имеет существенное значение и для характеристики отдельных национальных систем права, и для их классификации в правовые группы («семьи») различной степени развитости (на основе данной шкалы показателей правового развития)»[55]. Под степенью правовой развитости автор понимает «степень и меру» наличия и выражения единых, общеправовых начал и положений в позитивном праве той или иной страны и классифицирует национальные правовые системы следующим образом:

- национальные системы права с наиболее высоким уровнем правовой развитости (страны Западной Европы, США, Канада, Австралия и др.);

- среднеразвитые (Латинская Америка, Восточная Европа, Индия, Япония, Южная Корея, Сингапур);

- слаборазвитые (государства Черной Африки и Азии)[56].

На наш взгляд, данный критерий и классификация не имеет под собой каких-либо устоявшихся признаков, а носит скорее оценочный характер. Известно, что эффективность права не всегда зависит от степени развитости форм права (обычай, традиции, решение судьи в некоторых национально-правовых системах сильнее государственно-правового установления).

Во-вторых, эффективность правового регулирования (что, по нашему мнению, является критерием развитости права) часто достигается за счет других компонентов правовой системы: правосознания (юридического мировосприятия) и правоотношений (правовой деятельности).

Обращая внимание на правильность выбора критериев для создания классификации правовых систем, известный отечественный юрист М.Н. Марченко указывает, что для того, чтобы критерии классификации оказались состоятельными, они должны отвечать определенным требованиям. Во-первых, в основе своей иметь постоянные, фундаментальные, а не временные и случайные факторы; во-вторых, быть наиболее определенными признаками-критериями; в-третьих, иметь устоявшийся объективный характер; в-четвертых, в случаях, когда за основу классификации берется не один, а несколько признаков-критериев, то один из них непременно должен быть основным, доминирующим[57]. «В отечественной и зарубежной сравнительно-правовой литературе, - замечает М.Н. Марченко, - данные требования далеко не всегда учитываются. В результате этого при определении конкретных видов критериев нет общности мнений»[58].

Отмечая множественность подходов к определению критериев классификации правовых семей, М.Н. Марченко считает «невозможным и ненужным сведение их к общему знаменателю»[59]. Автор утверждает, что «нет и не может быть законченной правовой или любой иной классификации и что любая выделяющаяся при этом правовая семья с неизбежностью будет иметь относительный характер»[60].

В принципе с таким подходом к критериям классификации правовых семей можно согласиться.

Поиск по сайту: