Глава 7. РАЗВИТИЕ ЖИВОГО КАК ЗАКОНОМЕРНЫЙ ПРОЦЕСС

Интегральный прогресс, каким является эволюция живого в целом и на главных ее направлениях - линиях неограниченного и ограниченных прогрессов, - требует, поскольку речь идет о науке, номологического объяснения, которое пока далеко от совершенства. Его ядром остается синтетическая теория эволюции (СТЭ), являющаяся "на сегодняшний день единственно целостной, достаточно полно разработанной теорией биоло­гической эволюции" (426), отражающей, однако, прежде всего закономер­ности микро эволюции - преобразования популяций и, отчасти, видообра­зования.. Параллельно биологией накоплен большой арсенал идей и фактов, не вошедших в СТЭ (427) и касающихся макро эволюции - крупных (ранга ви­да и выше), в том числе ароморфных преобразований индивидуальной ор­ганизации, так что "новейший синтез, который сможет заменить СТЭ -дело будущего" (428). Место в нем СТЭ оценивается от решающего до прак­тически нулевого (429), но вероятно, что ее содержание останется в нем на одной из главных ролей, поскольку "нейтрализм , пунктуализм, номогенез и другие выдвигаемые эволюционные идеи - не целостные и всеобщие концепции, а частные учения, рассматривающие, - по мнению одного из самых глубоких критиков СТЭ - С. В. Мейена, - лишь отдельные аспекты эволюционного процесса" (430). Можно думать, что продуктивным путем нового синтеза явится преломление подобных идей через более глубокое понимание эволюционных возможностей и тенденций самого популяционного уровня биологической организации и соответствующую встреч­ную модификацию микроэволюционных представлений, поскольку именно внутрипопуляционные отношения исходно выступают, как было показано нами выше, сферой жизни в собственном ее смысле. Если учение о микро-эволюции как таковое и прекратит на этом пути свое существование, то же по "закону синтеза" должно произойти и с современным учением о макро-эволюции и ее механизмах. Проблема помологического объяснения биологической эволюции упирается, таким образом, в необходимость вы­работки методологии идейного сближения этих учений.

Оно сталкивается с трудностями как философского, так и общебиологического характера. Остановимся на некоторых из них. Наиболее дос­товерные из подлежащих новому синтезу идей касаются механизмов измен­чивости, на основе которых, вероятно, могут происходить крупные и массовые перестройки индивидуальной организации, сразу обеспечивающие репродуктивную изоляцию и быстро ведущие к формированию новых видов и более крупных таксономических единиц. На этом основана прежде всего (теория прерывистого равновесия (431), авторы которой считают, что макро-эволюция предполагает отбор на не вымирание среди возникающих таким способом видов, а не является, на чем настаивала СТЭ, следствием дли­тельно сохраняющего свой вектор отбора особей в популяции, ведущего к постепенному изменению ее совокупного генофонда. Организмоцентризм и типологический подход к макро-эволюции так резко противопоставляются здесь популяционному микро эволюционистскому подходу, что попытки свя­зать их "встречают огромные и пока никем не преодоленные трудности" (432), обойти которые, устранив последний от решения проблемы макро эволюции, нельзя, как нам кажется, уже потому, что жизнь можно теорети­чески потерять не только абстрагировавшись от индивида и превратив популяцию в "мешок с генами", в чем упрекают СТЭ, затруднившую себе этим выход на уровень макроэволюционной проблематики, но и, оторвав эволюцию индивида от популяционной основы - возможность, которой, ви­димо, не лишены теории типа прерывистого равновесия.

Если СТЭ, исходя из случайного - не обязательно приспособительного - характера отдельной мутации, само видообразование рассматривает как направляемый отбором и необходимый, т.е. адаптивный процесс, то в концепциях этого типа "обширным «царством» случайности пока что предстает вся «мистерии» видообразовательного скачка. Где оно заканчивается и где начинается «царство» необходимости, остается совершенно неясным" (433), поскольку предположительно лежащая в основе этого скачка широко понятая макро мутация также не обязательно имеет адаптивный в обычном смысле характер. В этом свете нельзя считать закрытым вопрос о статусе и содержании адаптационной парадигмы эволюционной биологии, тем более, что речь идет о макро эволюции, а имеющи­еся теоретико-познавательные предпосылки ответа на коренной вопрос современного эволюционизма - в какой мере эволюция имеет приспособительный характер - оцениваются как явно недостаточные вплоть до от­сутствия общих принципов адаптивные интерпретаций (434). Это касается

не только индивидного, но и более высоких уровней организации живого, например, "вопрос о возникновении адаптации на уровне биосферы оста­ется совершенно неразработанным”(435).

Эволюционные же объяснения, даваемые помимо адаптивных интерпре­таций и не исходящие из сущностной черты жизни - самосохранения, вряд ли могут считаться достаточными даже в случае, если будет установлен направленный характер генотипической изменчивости или обнаружены за­коны ограниченности формообразования (436), которые позволят биологии доказывать еще отсутствующие в ней "теоремы существования" (437) опре­деленных типов, классов, видов живых объектов, т.е. если идеи разных вариантов концепции номогенеза получат наконец конкретную реализацию. Они тоже направлены главным образом на типологическое описание эволю­ционных изменений и, делая упор на возможное и форму - сферу, где, безусловно, кроются важные законы биологического разнообразии, - склонны к переоценке, так сказать, статического аспекта эволюции в ущерб функциональному (438), приспособительному ее аспекту.

Положение СТЭ о необходимо-приспособительном характере эволю­ции, очевидно, в силу недостатков методологии адаптивных интерпрета­ций, не решает, однако, проблемы морфофизиологического прогресса: "в дарвинизме нет концепции направленного прогресса" (439) и достаточно устойчив взгляд, что "случайно... процесс приспособления иногда при­водит к изменениям, которые можно рассматривать как прогресс, но внутреннего механизма, обеспечивающего неуклонное совершенствование, не существует" (440). Такой взгляд часто расценивают как важное теоре­тическое приобретение, делающее СТЭ, в отличие от закона градации Ламарка, совершенно неуязвимой для критики (441). В этом СТЭ идейно близка теории прерывистого равновесия, в которой вся видообразовательная "мистерия", в том числе и прогресс, кажется еще "царством" случая, а не необходимости. Представление же номогенеза о необходимом характере эволюционного прогресса является пока скорее философской декларацией о намерениях биологов, чем биологически обоснованным положением. "Мы не имеем в настоящее время никакой возможности указать причину прог­ресса органических форм... пока нам остается удовлетвориться лишь констатированием факта, что создание все более и более совершенных форм есть имманентное свойство живой природы" (442). Это признание Л. С. Берга можно отнести и к современным вариантам концепции номогенеза, в которых проблема необходимости морфофизиологического прогресса оста­ется не решенной биологически, хотя "номогенез -, считает основными факторами эволюции именно гипотетические факторы прогресса" (443), от­личаясь этим от СТЭ и теорий типа прерывистого равновесия, которые склонны к тривиализации проблемы, полагая универсальные факторы эволюции по существу нейтральными в отношении изменения уровня сложности индивидуальной организации.

Если учесть, что именно такие изменения "делают погоду" в эволю­ции, то нерешённость проблемы необходимости прогресса нужно считать, на наш взгляд, главной причиной малой прогностической эффективности эволюционной биологии и того, что "она развивается медленно и не обеспечивает желаемого прироста и углубления знаний" (444). Теорети­ко-эволюционные построения нуждаются в гносеологической переориента­ции и смене приоритетов.

Кроме объективной сложности эволюционных процессов, более глубо­кому пониманию их направленности и законов препятствует, как считает В.А. Навроцкий, своеобразная "методологическая инертность" биологов: "Определяя перспективы развития и совершенствования эволюционной тео­рии, они пытаются строить ее по методологическому образцу классичес­ких теорий с каузальной детерминацией. Способ обоснования, принятый в теориях этого типа, сводится к выявлению причин и дополняется бо­лее или менее глубоким знанием структуры (механизма) объекта позна­ния. Но, как оказалось, поиски причин и соответствующих этим причинам механизмов эволюции весьма сложны, и, несмотря на многолетние усилия ученых, до сих пор не удалось обнаружить нефизические структуры, функционирование которых можно было бы непротиворечиво согласовать с возможностью эволюционного развития" (445). Поэтому, считает он, биоло­гам "следовало бы прибегнуть к иному способу объяснения, который не нуждается в звании структур и механизмов... [и] таким требованиям удовлетворяет функциональный подход, с помощью которого можно строить теории феноменологического типа, не прибегая при этом к каким-либо предположениям о строении отображаемых объектов" (446). Если эволюция непротиворечиво выводится пока только из функционирования физичес­ких систем, то речь должка идти о редуктивном сближении биологии с физикой и химией как решающем пути улучшения эволюционной теории. Наиболее удачным из примеров этого автор называет работу С. Э. Шноля "Фи­зико-химические факторы биологической эволюции". В их ряду находятся также многие идеи А. П.Руденко, И.Пригожина, М. Эйгена, и можно счи­тать, что с созданием термодинамики необратимых процессов такая ре­дукция в одном важном пункте в принципе состоялась. Она показала, что "биологическая эволюция - это процесс вынужденного развития открытых автокаталитических систем, все более удаляющихся от состояния равно­весия под влиянием потока свободной энергии... [что]... магистральное направление эволюции существует, и оно заключается в увеличении спо­собности захватывать и использовать поток свободной энергии... [что] ... в эволюции живые системы превращаются во все более совершенные ма­шины, способные производить все большую работу на единицу структуры (веса, объема и т.д.) ... [что] ...везде, где имеются подходящие физико-химические условия, эволюция должна привести к образованию осоз­нающих ... себя структур, способных к огромным энергетическим преоб­разованиям" (447). Экспликация "приспособленности" через имеющее физи­ческий смысл "кинетическое совершенство", ее сведение к физическому свойству живых систем явно говорит о заложенной в их функционировании необходимости прогресса, подтверждая общую, "философскую" справедли­вость идеи номогенеза, и то, что этим до сих пор не воспользовались биологи, так сказать, классического стиля, вряд ли объяснимо только их консерватизмом - желанием говорить о причинах, структурах и меха­низмах, но не о функциях.

Причина, нам кажется, в том, что при таком варианте сведения не была принята в расчет собственно биологическая сторона функционирова­ния организмов, без учета которой из него нельзя дедуцировать в рам­ках феноменологического подхода направленность и какие-то ступени их эволюции как живых, а не только автокаталитических, физико-химических систем. Однако парадоксальность ситуации состоит, видимо, в том, что и из этой стороны самой по себе, независимо от того, выражена она по­нятиями биологии или физики, не вытекает необходимости именно морфофизиологического прогресса. В результате он остается не выведенным в качестве необходимого следствия функционирования организмов не потому, что вообще не является им, а потому, что в силу сказанного от обеих еще ускользает положение, которое может глубоко связать их тео­рии отношением гетерогенной редукции, не являющейся, как известно, "полным сведением"

Гетерогенную редукцию отличает то, что редуцируемая, "вторичная" теория (T2 ) сводится не просто к "первичной", объясняющей ее теории (Т1), а к более сложной системе "Т1+ связующий постулат", причем пос­ледний формулируется с участием T2(448), которая, таким образом, не те­ряет известной автономности и не поглощается напело T1. Эволюционной теории не грозит, следовательно, растворение в "чистой" физике или физике-химии, но такая редукция действительно может существенно продвинуть биологию в понимании и решении ею отмеченных выше проблем соотношения микро- и макро эволюции, популяционного, типологического и организмоцентрического, а также биогеоценотического подходов, эволюционных необходимости и случайности, вопроса о природе адаптации и, наконец, центральной и объединяющей их проблемы - проблемы прогресса, стоящей на пути "нового синтеза" в эволюционной теории.

Основанием этой уверенности служит то, что редукции имеет не только определенную логику, но и онтологическую базу, которой в нашем случае выступают "вертикальные" отношения живого и его физико-хими­ческой основы, определяющие в конечном счете общую направленность и, нужно думать, крупные ступени его эволюции. Вывод, что наиболее ради­кальным путем повышения объяснительного статуса эволюционной теории является ее редуктивное объединение с теориями физики и химии (449), сделанный и обоснованный вне рамок концепции развития как интеграль­ного прогресса, ценен как независимое подтверждение того понимания природы направленности эволюции, которое вытекает из данной концепции. Если ориентироваться на это понимание в поисках "связующего пос­тулата" и его объединения с "T1', то путь возврата от преимуществен­ного феноменологического способа объяснения эволюции к новому, более глубокому и конкретному пониманию ее факторов, причин и механизмов как в сущности нацеленных на прогресс может оказаться не очень дол­гим. Возможно, он требует в основном переосмысления роли и связи лишь тех, которые уже более или менее хорошо известны биологам.

Живое имеет интегральную биологическую сущность, которая не схватывается целиком средствами "чистой" биологии самой по себе. Поэ­тому направленность его эволюции не может быть теоретически полно вы­ведена изнутри биологии. В существенной мере она определяется собс­твенными тенденциями и законами физико-химической основы живого, которые не фиксируются непосредственно понятиями самой биологии, чем в последнем счете и обусловлен во многом нейтральный в отношении прогресса характер ее современных теоретико-эволюционных построений. В рамках права философии участвовать в решении крупных конкретно- науч­ных проблем как онтологической, а не только гносеологической предпо­сылки мы попытаемся вывести эволюционный прогресс живого из предло­женного нами понимании биологической сущности - ив самоограничения кон вариантной редупликации гак особенного выражения общей диалектики "вертикальных" отношений низшего и высшего. В случае успеха мы получим дополнительное подтверждение реальности этой диалектики, с одной стороны, и возможное направление "нового синтеза" в теории эволюции, - с другой. Однако прежде необходимо подробнее остановиться на фило­софских основаниях взгляда, что в теории эволюции вообще не должно быть концепции заправленного прогресса.

Поиск по сайту: