Не все приказы императора надо выполнять

Отправляя полководца в поход, император опустился на коле­но и поцеловал колесо его колесницы. Это означало, что теперь полководец сам будет решать, какие из приказов императора ему надлежит выполнять, а какие нет.

Далеко уйдет войско. Если полководец увидит, что выполнение приказа во вред армии или безопасности страны, он имеет право не выполнить приказ императора. Не может император все знать и все предусмотреть из столицы.

Один из вассалов опоздал со своим войском на поле боя, и полководец отдал приказ о его казни. Провинившийся был хорошо знаком императору и решил просить его об отмене казни. Импе­ратор внял просьбе и послал гонца в лагерь полководца с приказом отменить казнь. Но пока гонец скакал, провинившийся был уже казнен.

Полководец стоял возле своей палатки вместе с одним из офицеров, когда гонец, остановив лошадь на полном скаку, протя­нул ему приказ. Полководец развернул, прочитал, протянул обрат­но гонцу и произнес:

– Не все приказы императора надо выполнять! Затем обернулся к офицеру:

– А что у нас полагается тому, кто скачет по лагерю во весь опор?!

– Смертная казнь! — ответил офицер. — По лагерю на лошади можнопередвигаться только шагом. Во избежание паники.

Гонец забеспокоился и стал объяснять, что он очень торопил­ся, что император просил его поспешить, что речь шла о жизни человека.

– Хорошо, сказал полководец, — мы тебя не казним. Не все приказы императора надо выполнять, но уважать императора надо! Мы вместо тебя казним ребенка!

И ребенок был казнен.

Мы не знаем, какой именно ребенок был казнен. Но это и не важно. Именно потому не важно, что ребенок. То есть невиновный. За вину гонца можно было казнить только невиновного.

Если бы казнили гонца, полководец был бы прав, как тот, кто покоится у автострады под камнем с надписью: «Он был прав, когда переходил улицу».

Император был бы несомненно недоволен, если бы вместо отмены одной свершились две казни. Значит, он при случае сместил бы полководца, и армию бы возглавил другой человек. Менее талант­ливый. Армия была бы разбита, страна захвачена. Вот к чему могла привести излишняя правота полководца. Гонца нельзя казнить.

Но если гонца не казнить, значит, приказ о передвижении шагом может нарушаться. Со ссылкой на чрезвычайные обстоятельства, пожар или еще что-нибудь. Но если можно не выполнять один приказ, то можно не выполнять и любой другой. Нарушение, беспорядок, дезорганизация. Казнь должна состояться.

Вот почему был казнен ребенок, и это единственное правильное решение. Не спешите негодовать.

Упаковка поступка

Эта история дошла до нас и управляет нами. Подобно другим историям. Дошла она и до войска. И до следующих поколений воинов. Передавалась она из уст в уста и могла быть искажена.

Мало изготовить хорошую, красивую вещь. Надо ее упаковать, чтобы при доставке по адресу она не попортилась, чтобы по дороге ее не выкрали. Как же не побеспокоиться об упаковке?!

То же и с поступком. Мало совершить поступок. (А лишь поступок подлинно задает ценность. Без поступков нет и ценностей). Надо еще «упаковать» поступок. Чтобы он передавался правильно. Или хотя бы самое главное в нем.

Полководец совершил сразу два поступка. Они связаны между собой и помогают одни другому.

Полководец не сказал гонцу: «Ты, братец, опоздал!» Мог ска­зать, поскольку казнь провинившегося вассала уже состоялась. Но один скажет: опоздали, а другой истолкует: поторопились казнить! Сослаться на опоздание — признать: рано мне император вручил столь большую власть, видите, я поторопился и казнил человека, чью казнь отменил бы, если бы гонец прибыл пораньше!

Полководец распорядился казнить ребенка, так как если бы казнили любого взрослого, пусть даже действительно невиновного, молва обязательно приписала бы ему какую-нибудь вину. В лучшем случае полководцу бы приписали ошибку: не умел рассудить, кто прав, кто виноват. Поэтому ребенок здесь является частью упаковки.

Прежде чем совершить поступок, думайте о его упаковке. Такие раздумья могут изменить и содержание самого поступка. Сделать его чище и яснее.

Поступок должен быть чистым и ясным.

Казнь ребенка

Здесь во весь рост встает вопрос о моральности предлагаемых технологий. Мало было бы сказать: я не одобряю казни ребенка. И пойти дальше. Нет. Из песни слова не выкинешь. Как же быть с ребенком, если благополучие армии, а значит, безопасность страны, а значит, и безопасность многих других детей — связаны с его казнью?

Что скажет человек высокоморальный?

– Казнить, конечно, недопустимо.

– А как же с армией?

– Не знаю, я не военный!

– А нужна ли стране армия?

– Ну, наверно, нужна.

– А как должен поступать полководец?

– Не знаю, я не военный.

– А если он с вами советуется, что вы посоветуете?

– Мне трудно судить, я не военный!

– Ну хорошо, не казним мы ребенка. Будь что будет! Но если армия развалится и страна погибнет, это будет на вашей совести!

– А я-то причем?! Это не мой бизнес! Я не! во!-ен!-ный!

Поговорили. Вы делайте, а я буду вас осуждать. От высокой морали до пьяной аморальности один шаг.

Мы хорошо помним этот вопрос: если на одну чашу весов положить все счастье мира, на другую — всего одну невинно пролитую слезинку одного ребенка, то что вы выберете? О, все счастье мира не стоит невинно пролитой слезинки!

Ну, а как расшифруем счастье мира?! Допустим, что при его отсутствии один из многих невинно убиенных тоже окажется ребен­ком. Тогда на одной чаше жизнь одного ребенка, на другой слезинка другого? Скажем ли мы тогда с той же уверенностью, что жизнь одного ребенка не стоит слезинки другого?..

На этом умозрительном пути не найти успеха.

Мы сказали, что тот, кто имеет путь, всегда прав. Это так. И пути не пересекаются. Это тоже так, и то, и другое возможно, если путь — путь добра.

Мы начинали говорить о пути, как о пути к дому. Пути к себе. И ничего не изменилось с тех пор. Иного пути, чем путь добра, быть не может. Но мы не настаиваем на слове «добро». Оно смутно и многозначно отражает путь. Путь можно увидеть, а добро нет. Добро и состоит из поступков, которые подсказывает нам путь. И окажись мы в трудном положении (не умозрительном, а реальном) — путь укажет нам, что делать.

Наказание невиновного

Наказание невиновного — проблема более широкая, чем наказание ребенка. Новые вопросы возникают в связи с наказанием невинов­ного взрослого. Потому что взрослые по-разному оценивают наказа­ние. Мы знаем случай, когда взрослый и невиновный принял наказание за других, и наказанием этим была смертная казнь на кресте.

То, что для одного — наказание, для другого — награда. Так для террориста-революционера смерть на эшафоте может быть не нака­занием, а самой высшей наградой. Сохранение же жизни — самым позорным наказанием.

К счастью, вопрос о наказании не столь запутан, как вам могло показаться.

Наказание — это всегда удаление. Удаление от... От того, близость к чему есть счастье. Другое дело, что этот центр притяжения, в котором видится счастье, для каждого свой. Для революционера — присутствие в центре истории его партии или революции. Для скупого — неограниченное богатство. Поэтому, наказывая, мы можем не наказать. и, не наказывая, наказать. То же, конечно, относится и к поощрениям. Поощрение — движение к центру, наказание — от центра.

Ваш друг попросил почитать книгу и за это протянул вам рубль. Едва ли вы оцените это как поощрение. Вас подвергли резкой критике в правительственной газете, но не одного, а в компании приличных и очень авторитетных людей. Едва ли вы будете рассмат­ривать это как наказание.

Вспомним, что говорилось о радости неудачи. Отметим также, что движение от центра может быть и добровольным в целях самонаказания или наказания центра.

Имеющий путь не может быть наказан. Наказаний для него просто не существует. Наказывают не имеющих пути.

Поиск по сайту: