Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Глава 17: Последний звонок



Когда я открыл дверь, ведущую на крышу, робкий мартовский луч слегка меня ослепил.

Обычно можно услышать оркестровые трубы или тромбоны, девчачью болтовню из скверика, когда они открывают бэнто, или парней, идущих погонять мяч на баскетбольное поле парней. Другими словами, должно быть оживленно. Но сегодня школа охвачена торжественной тишиной. Единственное, что можно было услышать, это школьный гимн и фортепианный аккомпанемент, доносящиеся из спортзала.

Я лег на шершавый бетонный пол и посмотрел вниз, где тут же заметил фигуру, сидящую на ограждении в школьной форме. Две косички подергивались от весеннего бриза, в то время как несколько прядей покоились на черной гитаре на её бедрах. Её глаза были закрыты – она слушает школьный гимн?

Стоп, она закрыла глаза?

Я поспешно бросился вперед.

– Это опасно, сэмпай! И на тебе еще гитара…

Кагуразака-сэмпай приоткрыла глаза и улыбнулась.

– За последние три года я гораздо больше просидела здесь в обнимку с Les Paul, чем на своем стуле в классе. Так что не стоит волноваться.

Нет, даже если ты так говоришь, всё равно можно с легкостью сверзиться вниз, если закрыть глаза. О чем, черт возьми, ты думаешь?

Сэмпай наверняка нашла выражение моего лица забавным, поэтому она спрыгнула с сетки и похлопала меня по плечу.

– Я поняла – нам нужны тела для нашего выступления. Я не буду делать ничего опрометчивого. Я о том, что завтра будет проводиться церемония вручения аттестатов только лишь для меня. Я хочу пойти против всех предрассудков и сделать её настолько грандиозной, насколько это возможно.

– Эм, почему бы тебе вместо этого не принять участие в текущей церемонии?

Я указал в сторону спортзала.

– Ты знал, есть школьная традиция, когда ученик с лучшими оценками за все три года обучения становится представителем от лица учащихся?

– О, вот как?

Я понятия не имел.

– Но учителя не позволят ученику, едва превысившему порог посещаемости, быть представителем, и у меня нет желания читать читать манифест, вышколенный учителями. В этом наши взгляды совпадают, так что я пропустила церемонию и вместо этого поднялась на крышу. Это мир взрослых. Сейчас же некий человечек, выступающий моей заменой, наверное, читает какую-нибудь откровенно скучную белиберду о «будущем, полном надежд» и прочем.

Чиаки и я переживали, сумеет ли сэмпай успешно выпуститься. Однако, эта персона с легкостью расправилась с выпускными и уже решила поступать в национальный университет. Не то чтобы я сомневался в её умственных способностях, но я совсем не ожидал от неё таких звездных результатов.

– Ты бы сто пудов сказала бы что-нибудь взрывное, если бы произносила речь.

– Если хочешь, мог такое устроить во время завтрашнего выступления, – улыбнулась сэмпай, нежно погладив свой Les Paul.

Завтра мы устраиваем концерт в честь окончания школы в «Ярком» с сэмпай в качестве звезды.

– Ах, да. Откуда ты узнал, что я здесь, молодой человек?

– Потому что мы тебя разыскивали. Я ожидал снаружи, пока Чиаки скрытно подглядела в спортзал. Она сказала мне, что там тебя нет.

Из-за большого количества учащихся, не считая самих выпускников, принять участие в выпускной церемонии могла только небольшая горстка учеников, участвующих в делах школьного совета.

– А, вот вы где! Я наконец-то нашла вас!

Меня ошеломил резкий возглас. Повернув голову, я увидел Чиаки рядом с дверью, бегущую в нашу сторону.

– Нао снова меня опередил. Вот отстой.

Чиаки злобно уставилась на меня, обняв руку Кагуразаки-сэмпай.

– Вы двое разделились, чтобы разыскать меня?

– Подумала, ты будешь в комнате репетиций. Кстати, почему ты пропустила выпускную церемонию?

– Мы больше не

– Но я собиралась выцепить тебя выходящей из спортзала и получить твою вторую пуговицу.[1]

Но ведь пиджаки только у парней, нет? Однако сэмпай издала смешок и прислонилась к ограждению, сняв с плеча Les Paul.

– Так получилось, что на моем блейзере только четыре пуговицы. Вот тебе, товарищ Аихара. Как и просила, вторая сверху.

Она оторвала пуговицу и передала её Чиаки. Выражение блаженства отразилось на лице той.

– А вот для молодого человека.

Она дала мне декоративную нижнюю правую пуговицу.

– А эта мне.

Она выдернула верхнюю левую и положила её в карман.

Затем она оторвала последнюю и поцеловала. Сэмпай повернулась ко мне лицом.

– …Где она сейчас? В Европе?

Для меня это стало неожиданностью, но я тут же сообразил, о чем она говорит.

– Она, должно быть, дает тур по России, хотя об этом я вычитал из журналов.

– О, Россия, ха?

Сэмпай пошла к сетке на противоположной стороне. Чиаки и я шли следом, словно нас влекло неведомой силой. Снизу нашим глазам предстал оголенный школьный пейзаж. Белые круги обрамляли землю под каждой сакурой, хотя цветение едва доходило до трети.

Кагуразака-сэмпай как следует размахнулась плотно сжатым кулаком и со всей силы швырнула пуговицу в воздух. Чиаки и я не следили за траекторией полета пуговицы. Мы просто разглядывали окрестности и голубое небо.

Возможно, пуговица перелетала океан.

– Теперь уже нет в нем надобности.

Сэмпай сняла свой блейзер, лишенный пуговиц. Темно-синее оперение, брошенное к другой стороне ограды, прокатилось на ветру и устремилось вниз к цветам сакуры вдалеке от нас.

«Почему всё обернулась так?» – мелькнула у меня мысль.

То было не призрачное прощание. Завтра мы бы встретились на одной сцене, но мои слезы не остановить.


Мафую не вернулась, когда минул год.

Моё первое с ней воссоединение состоялось через обложку музыкального журнала. Примерно летом прошлого года, кажется. В статье говорилось об успешной реабилитации, а также о её намерениях вернуться на музыкальную стезю.

Её первый альбом-комбэк включал три диска – нечто совершенно из ряда вон выходящее. Это была полная коллекция фортепианных концертов Бетховена. Дирижером был Эбичири, оркестром – Бостонский симфонический. Дуэт дочери и отца стал главной темой. Это был ошеломительный успех. Однако, было похоже, что изначальная идея, где она исполняла скрипичные сонаты с Юри, была отложена в долгий ящик. В итоге Кагуразака-сэмпай невероятно сильно завидовала мне, владеющему демо-записью, и даже просила позволить ей снять с неё копию. Однако это всегда оканчивалось отказом, потому что я не хотел, чтобы кто-нибудь другой тоже послушал.

Возможно, потому что это моё сокровище.

Как и было сказано прежде, Мафую также возобновила концерты. Всё началось с выступлений в крупных городах Америки совместно с Эбичири, но вскоре она доросла до сольного турне по Европе. Она также часто мелькала по телевидению. И не только – казалось, что даже далекие от музыки журналы тоже ходили за ней по пятам. Я не мог даже представить, что эта та самая девочка, с которой мы вместе выступали на одной сцене и вместе учились. Та самая девочка, которая быстро выходила из себя, выводила из себя других, заставляла плакать и даже являла заплаканное лицо другим.

Однако я знал по её игре, будь то диски или прямой эфир по четвертому каналу, что Мафую существует. В стране по ту сторону океана и вне моей зоны досягаемости, где-то там, в блистательном и ледяном мире света.

Юри, кстати, постоянно слал мне электронную почту и звонил. Бывали случаи, когда он отправил письмо, находясь в турне.

– Я видел Мафую, когда Эбичири пригласил меня в Бостоне. Ревнуешь?

И он даже совершал международные вызовы, чтобы просто поделиться такими вещами.

– … У неё всё хорошо?

– Я спросил, ты ревнуешь?

Почему ты так сердишься? Хотя я определенно ревную.

– Ты всё тот же Наоми. По этой причине Мафую отказывается говорить, когда я начинаю заводить о тебе речь.

– Эм-м… Ясно…

Я вздохнул. Тяжелый удар услышать такое от того, кто часто с ней видится.

– Почему ты с ней не увидишься?

– Ну, видишь ли… она не бывает в Японии.

Я понимал, это мне более чем отговорка, и Юри, возможно, тоже. Если бы я захотел, то мне стоило бы лишь через Тэцуро связаться с Эбичири или попросить Юри о помощи. Необходимо только долететь, будь она хоть в Америке, Франции или Германии. Но меня пробирал страз каждый раз, когда я задумывался над тем, что она не желает меня видеть.

Мафую, может, всё еще держит на меня обиду. Потому что я сделал её нечто ужасное.

– Мафую, наверно, сейчас меня ненавидит. Она, возможно, не захочет больше говорить со мной, – омрачил мои мысли голос Юри.

– … Не, я не думаю, что проблема в этом.

– Может, она не захочет больше меня видеть. Наоми, ты ведь возьмешь на себя ответственность в этом случае, верно?

Какую отвественность?

Юри собирается приехать в Японию в мае. Что насчет идеи устроить встречу в студии или лив-кафе, раз сэмпай так по нему скучала? На этом мы закончили разговор.

Когда я разъединил звонок, то был подавлен слабо ноющим теплом, растекавшимся из моих глаз.

Она, наверно, слишком занята записью и концертами, – утешил я себя. Это вошло в привычку с прошлой зимы, когда решила остаться в Америке на целый год. И каждый раз случается, когда я вижу её по телевизору или в журналах, или когда кто-нибудь друг о ней упоминает.

Однако, когда боль в моей голове спадала, внутри оставались улыбки Мафую, её заплаканное лицо, её незрелый лепет, её сердитый голос, её влажное дыхание.


Feketerigó продолжил свою деятельность даже в отсутствие Мафую. Со значительным изменением, однако – сэмпай начала приглашать в группу гостевых исполнителей.

– Потому что мы учимся летать со сломанным крылом.

Что касается концерта в честь выпускного, то тесная сцена «Яркого», вмещавшая единовременно максимум восьмерых, почти полностью была заполнена гитаристами. Я не имел понятия, что мы исполняем в половине случаев. Чиаки заливалась смехом как сумасшедшая, допустив при выступлении достаточно много ошибок.

Однако главным событием празднования стало случившееся после выступления. Мы были на втором этаже забронированного китайского ресторанчика. Не считая членов нашей группы, здесь были Хироши, Фурукава и остальные члены «Меланхоличного хамелеона», Томо c диджями-приятелями, персонал «Яркого», управляющий из магазина, где работала сэмпай… Тут собрались люди разного пошиба, напиваясь в хлам.

– Кёко, мы отпразднуем твой выпускной тридцатью залпами. Готовься и готовь стаканы! – сказал Хироши, подойдя прямо к ней с бутылью вина в руке, и целой очередью остальных парней позади него.

Эй не соглашайся на этот тост! Но у меня не было даже малейшей возможности остановить её. Налили-осушили, налили-осушили. Со временем цепочка начала уменьшаться. Словно она соревновалась с парнями, кто кого перепьет.

– До конца ещё далеко.

Даже выпив все предложенные шоты, сэмпай всё еще оставалось вменяемой, когда поставила стакан на стол. В ответ на её героическую выдержку парни всерьез собирались пойти по второму кругу, но вовремя остановились.

– Всё-таки, зачем ты хочешь учиться в университете, Кёко? Разве я не сказал, что порекомендую тебя звукозаписывающей компании? Тебе нужно скорее выстраивать карьерную лестницу.

Краснолицый Хироши приткнулся к ней.

– Это связано с тобой, Хироши, и наверняка будет примерно твоего уровня, так что позволь мне отклонить твое предложение. Я ценю своё будущее, понимаешь?

– Эй, Тайсэй, ты слышал? Она только что сказала нечто действительно грубое.

– Но это правда, – Фурукава немного опешил, когда разговор вдруг переключился на него. – Я думаю, ей лучше податься в инди.

Я, однако, тоже не ожидал, что сэмпай продолжит учиться. И хотелось бы знать почему.

– Хм-м? Зачем? Зачем же еще, если не для знаний? – прямо ответила сэмпай, наполнив стакан сётю.[2] – Я революционер. Я потеряю своё право так называться, если у меня не будет знаний.

– Никогда бы не подумала, что сэмпай так серьезно всё обдумала, – Чиаки, сидевшая рядом с сэмпай искренне удивилась. – Я думала, главной причиной стало преследование девушек.

– Это тоже одна из причин. Кажется, недавно я распробовала вкус девушек, которые старше меня. Там наверняка много обеспеченных девиц. Я действительно жду не дождусь.

– Сэмпай дурочка!

Чиаки потянула сэмпай за ухо. Хех, девчонки никогда не меняются.

– Но не волнуйся, молодой человек.

Она прислонилась к моей руке.

– Я выбрала женский университет, чтобы ты не беспокоился.

Я едва не прыснул улуном изо рта.

– Ч-ч-что ты имеешь в виду?

– Ну, она не вернулась, даже когда я выпустилась… Это значит, я стала победителем по умолчанию, и ты можешь наконец-то наложить на меня руки, ага?

Нет-нет-нет.


В итоге мне удалось сбежать из того места, имея достаточно времени, чтобы успеть на последнюю электричку. Чиаки тоже увязалась за мной (нам завтра только предстояла собственная церемония последнего звонка). Меня доканала жара вечеринки выпивох, поэтому я, используя гитару как костыль, уселся на скамью ж/д станции и согнулся пополам.

– Ты в порядке? Подать воды? – обеспокоенно поинтересовалась Чиаки.

Полагаю, по этой сцене никто не определит верно, кто из нас действительно пьян.

Было около полуночи, когда поезд добрался до ближайшей к нашим домам станции. Нервы после попойки успокоились, и моё лицо больше не пылало. Сойдя с поезда, я укутался рукавами куртки от холода. Пассажиров больше не осталось, когда Чиаки вышла из вагона. Пустая электричка загромыхала по темным рельсам.

Мы вдвоем побрели бок о бок. Большая часть пути у нас общая.

– Что ж, если честно, – Чиаки вдруг заговорила, когда мы пересекали зебру, – я всерьез надеюсь, что сэмпай повторит всё в следующем году.

Какая откровенная честность. Но зачем ты заговорила об этом так внезапно?

– Её университет в Токио, верно? Нам будет довольно трудно встречаться в будущем, и я даже не уверена, останемся ли мы группой.

– Почему бы тебе не нацелиться на тот же университет?

Разве ты не поступила точно так же со школой?

– Я ни за что не смогу поступить туда со своими-то мозгами!

Меня поразили её слова. Сперва я подумал, что это шутка, но заметил мерцание в уголках её глаз, когда она посмотрела на меня. У меня кольнуло в сердце.

– Ощущение одиночества становится всё сильнее.

Не волнуйся. Люди ни за что не исчезнут так просто.

Даже если вас разделяет расстояние, вы не будете одиноки, пока знаете, что вы встретитесь вновь.

Даже если вы не можете встретиться, вас не будет снедать печаль, пока вы не забываете друг друга.

Несколько бессмысленных слов утешения появились в моей голове. Но я не собирался ей говорить ни одного. Потому что они все лживы. Я знал это очень хорошо.

Не волнуйся, я не исчезну.

Это худшее, что я мог бы сказать ей. У меня нет права говорить такое Чиаки.

Мы молча прошли мимо нескольких фонарных столбов. Когда мы свернули возле семейного ресторана, который оставался открытым в ночное время, тени жилого комплекса выскользнули слева от нас. По мере спуска по склону стали видимы высоковольтные линии. Мы приближались к дому Чиаки.

– … Мы все равно проведем утреннюю репетицию, невзирая на завтрашний последний звонок, не так ли?

В конце концов, я мог думать лишь об одном.

Чиаки остановилась и раздраженно уставилась на меня.

– Эй, мы ведь ритм-секция. Пока мы будем совершенствоваться, то всё будет хорошо, даже если кто-нибудь вдруг к нам присоединится.

Даже если кто-нибудь вдруг вернется в нашу музыку.

Никаких проблем не возникнет, пока ритм-секция на будет на своем месте.

Мы сможем заставить Feketerigó взлететь в любой момент.

Чиаки затем внезапно начала бить по моей руке, молча отвесив несколько ударов. Эй, что ты делаешь? Больно. Я убрал руку в сторону и когда собрался взглянуть ей в лицо, её ладонь повернула мою голову в другую сторону.

– …Что?

– Ничего.

– Но…

– Раз сказала ничего, значит ничего! Блин, почему ты такой невероятно раздражающе… тупой… в такие моменты?

В этот раз от нескольких хлопков пострадали мои плечи. Я собирался заговорить, но Чиаки выполнила подсечку и сбежала.

– Увидимся, глупый Нао! До завтра!

Её чайного цвета волосы колыхались под уличным светом, прежде чем исчезли за углом. На миг я был обездвижен. Затем я поднял свою гитару и продолжил путь.

Я остановился в центре навесного моста. Бушующие эмоции начали помалу разгораться во мне, когда я обратил свой взгляд вдоль широкой автострады и в место, более отдаленное, чем пересечения фонарных огней. Почему-то всё, что я видел, казалось таким милым. Белые на дорогах, создаваемые автомобилями, постепенно удаляющиеся задние огни такси и грузовиков, ночной ветерок, наполненный слабым ароматом цветов, и, возможно, пением сэмпай, всё еще задержавшимся в моих ушах.

Когда-нибудь всё пройдет, не оставив и следа.


Тэцуро не оказалось поблизости, когда я добрался до дома. На столе вперемешку лежали несколько листов и дисков. Судя по всему, он отправился погулять на половине сделанной работы. Наверняка пьет кружечку кофе в семейном ресторане или еще где-нибудь. Звучит неправдоподобно, но Тэцуро не может даже приготовить кружку кофе, если меня нет рядом.

Я прислонил бас-гитару к стене и начал раскладывать DVD и журналы, разбросанные по полу. Меня здесь не было лишь день, и вот до чего дошло. Когда я уложил все документы в аккуратную стопку на столе, я кое-что заметил.

На самом верху кучи лежал компакт-диск. На обложке была изображена она с правой стороны. Очень простая иллюстрация её, глядящую на клавиши приоткрытыми глазами. Когда она играет, то всегда собирает свои каштановые волосы вот так, оголяя невыносимо худую и бледную шею.

Это последний альбом Эбисавы Мафую. Она немножко повзрослела… думаю. Она всё та же Мафую, что я знал? Я медленно приподнял диск.

После возвращения на сцену Мафую выпустила три альбома подряд с невероятной быстротой. По причине того, что мне становилось больно лишь при одном виде обложек, я не покупал их. Но благодаря специфике работы Тэцуро мы получаем диски от компании в качестве подарков, не покупая их.

Четвертый альбом после её возвращения. Наконец-то, это Бах. Полная коллекция Французских сюит. Я хотел послушать так сильно, хотя знал о том, что обязательно расплачусь.

Я сел на диван и открыл бокс. Что-то выпало из небольшого буклета с пояснениями, когда я собрался вытащить его. Подняв это, я понял, что это лист с детальным расписанием концертов Эбисавы Мафую.

Флаер содержал имена концертных залов, где она будет выступать, и слова [ПРОДАНО], начиная с января по июнь. Она не запланировала играть в Японии. Поэтому я вздохнул и собрался сунуть листок обратно в бокс.

Но затем я кое-что заметил.

Одну немного странную строчку. Концерт четвертого апреля.

Это единственное выступление, напротив которого не было штампа [ПРОДАНО]. Наоборот, там стояло [ПРИВАТНЫЙ]. Что имеется в виду? Это в Париже. Название места было на французском, поэтому я не разобрал.

Маршрут тоже странный. Никаких концертов во Франции в то же время не запланировано. Только Париж.

Четвертое апреля.

Я крепче вцепился в листовку и снова перепроверил название. Затем я рванул в кабинет на втором этаже и сверился с франко-японским словарем. «Воровской рынок». Она будет выступать на «Воровском рынке» в Париже?

Через миг мои воспоминания озарились снопом искр и связались воедино.

Я потянул выдвижную полку, где вразброс хранились романы с научной фантастикой. Смит Кордвейнер известен только одной работой. [3] Я снова перечитал роман. Нашел.

Я закрыл книгу и, задержав дыхание, взглянул на потолок, затянутый паутиной.

Это сообщение мне от Мафую? Серьезно? Она попросила компанию напечатать это? Но что, если я ошибаюсь?

Зачем ей делать подобное? Не проще ли было просто сказать прямо…

Книга выскользнула у меня из рук.

Разве я не делал то же самое? Не был честен с собой и оттягивал всё день ото дня. Несмотря на то, что хотел увидеть её. До смерти желал увидеться. Мы находились в разных частях света, но всё, что я делал, это просто стоял перед разделявшим нас океаном.

Даже хотя я сказал, что найду её.

Я пообещал, что найду независимо от того, где она будет, не так ли?

Я поднял книгу, вложив флайер между страниц, в которых заключался ответ, и захлопнул её.

Пейзаж, возникший у меня перед глазами, включал в себя шум волн, крики морских птиц и запах влажной земли. И всё перекликалось с чьим-то зовом. Вперед. Я сразу узнаю, если окажусь там.

Это волшебное место, так что я, наверное, смогу услышать своё сокровенное желание.

  1. Перейти ↑ В японских школах существует традиция дарить вторую пуговицу сверху, от школьной формы, человеку, который тебе нравится. Считается, что она находится ближе всего к сердцу и за 3 года вбирает в себя частичку души и энергетики хозяина. Это происходит во время выпуска старших классов. Обычно выпускник преподносит свою пуговицу любимой девушке на память и в качестве признания в своих чувствах. Или же младшеклассницы просят ее у своего сэмпая, показывая этим, что неравнодушны к нему.
  2. Перейти ↑ Сётю (яп. 焼酎 Сё:тю:?, букв. «жжёное вино») — японский крепкий спиртной напиток. Более крепкий, чем саке; обычно его крепость составляет 25 градусов (слабее водки, но крепче вина).
  3. Перейти ↑ Здесь стоит пояснить: это относится только к Японии, т.к. там в 1988 году роман «Норстрилия»(Norstrilia), куда, если вы помните, входит цикл «Недолюди»(Underpeople), который в свою очередь является переработанной журнальной повестью «Магазин сокровенных желаний (иногда встречается название «Лавка сердечных желаний», «Department Store of Heart's Desires») выиграл Премию Сэйун / 星雲賞 / Seiunshō, 第19回 (1988) в номинации лучший переводной роман. У нас же наоборот, куда большую известность получили другие работы. Причем роман «Норстрилия» целиком на русский даже не переводился.

 

Sayonara piano sonata~Russian Volume 4 - Chapter 18

Перейти к: навигация, поиск

Чем выше я поднимался по склону поля, тем сильнее становился запах травы. Солнечные лучи грели землю. Откуда-то издали доносился шум волн.

Когда я зашел в лес, тропа стала немного ровнее. Отбрасывающие тень верхушки деревьев нежно защищали меня от солнца. «Слава богу, солнечно» - подумал я. В прошлый раз, когда я сюда приехал, шел ливень, и в придачу стояла непроглядная тьма. Сколько раз я тогда чуть не споткнулся об корни.

Грузовики проделали в лесу тропу. Растения под деревьями уже распустились. С моего последнего визита прошло два времени года.

Меня постепенно начала охватывать тревога. Она все еще там? Позволяет ли волшебная долина еще посещать ее людям?

Остановившись, я прислонился к дереву и достал из заднего кармана джинсов потрепанную книгу с голубым корешком - отличительным знаком изданий Hayakawa SF books. На обложке была изображена овца посреди песчаной бури.

«Нострилия»

Это история о юноше, который заполучил все богатство мира. Не понимая, чего он по-настоящему хочет, он возвращается на Землю в поисках ответа. Там он встречает красивую кошку и отправляется в поддельный подземный город. На углу копии парижского рынка воров располагается магазин повелителя кошек. Древний магазин, умеющий распознавать истинные желания посетителей. И называется он «Магазин сокровенных желаний».

Я сверился с заложенным в книге флаером. Все сходится. Это предназначенное для меня послание Мафую? И если то волшебство еще не исчезло...

Я запихнул книгу обратно в карман и пошел дальше, ступая по твердой земле. Влажный воздух, раскаты волн и шелест веток напоминали дождик за окном. Птица раскрыла крылья и улетела прочь, оставив позади лишь проносящиеся мимо меня крики. Я шагал, не переставая молиться.

Деревья начали редеть. Лес был окутан густым туманом. Я ускорил шаг, затем пустился в бег, ногами подбрасывая листья в воздух. Музыки не было слышно. Я выбежал из леса, и солнце ударило в глаза. Посреди широкой долины возвышалась гора из несусветного количества мусора. Заброшенные машины без колес и дверей; ржавые велосипеды; покрытые перегноем холодильники; выцветшие шкафы - башня постепенно росла, сохраняя шаткое равновесие и замедляя время.

Шум океана; чириканье птиц; звуки насекомых - ничего из этого я не слышал, даже завываний ветра. Я стоял у входа в долину. Это край мира. Дальше я пойти не мог.

Я медленно подошел к дюне, стараясь не издать ни звука. Я залез на капот машины, ухватился за кусок кровли и встал на погнутый дорожный знак. Запах ржавчины, запах застоявшейся воды и запах прошедших лет.

Я добрался до верхушки, напоминавшей кратер вулкана. От моих ног до низины в середине горы шел крутой спуск. Я опустился на колени на раскуроченный шкафчик и обвел взглядом низину.

Вокруг никого. Солнце высушивало остатки моих надежд и мечтаний. Я здесь один. И...

Фортепиано не было.

Фортепиано, тесно связывавшего нас с Мафую, нигде не было видно.

Я встал ослабевшими дрожащими ногами на металлическую полку и начал медленно спускаться. Когда я достиг края низины, то увидел черный отблеск между старым торговым автоматом и таксофоном. Я рванул туда, по пути несколько раз спотыкаясь и чуть не упав.


Фортепиано было погребено под различным крупногабаритным хламом. Я мог разглядеть только часть клавиатуры, выглядывавшую из мусора точно айсберг. Отодвинув деревянный стеллаж, я обнаружил, что почти все струны фортепиано лопнули. Ножки тоже были сломаны.

Прошло два сезонных цикла. Сваленные здесь предметы продолжают разрушаться, и в один прекрасный момент доходят до состояния, когда их уже не спасти. Это неудивительно.

Я присел на корточки на покрытую вмятинами оцинкованную сталь. Посмотрел время на мобильнике. Уже намного позже двух - времени выстуления, указанного на флаере.

Почему я такой тупой? Никакое это не послание. Вполне возможно, что в Париже действительно есть концертный зал с названием «Рынок воров». Я потерял то, потерю чего не вынесу, но у меня не хватает смелости вернуть это - что же я за ничтожество: проехал на поезде несколько часов до края мира, только чтобы выяснить, что она ко мне не вернется. Наверное, это просто совпадение. Солнце пригревало уши. Слезы не текли, а мир тем временем замер.

Я нежно прошелся ладонью по боку фортепиано, казалось утопавшего в земле. Оно было теплым от впитанных солнечных лучей. Это фортепиано когда-то принадлежало матери Мафую. Фортепиано, которое помогло мне найти фрагменты себя, равно как и мое сокровенное желание.

Но теперь оно сломано и никогда больше не сможет сыграть ни одной ноты. Остались лишь еле-еле отдававшиеся в ушах отголоски звуков далекого прошлого.

Как же сильно я хочу увидеть Мафую. От нахлынувших чувств жгло горло.

Так почему просто не отправиться и увидеться с ней?

Ну же.

Полетим в страну, что по ту сторону океана.

И на этот раз, я должен поговорить с ней должным образом.

Я встал и прогнал воспоминания о звуках фортепиано, эхом отдававшихся в моей иллюзии.

На вершине горы мусора показался белый силуэт.


Окутывавшее долину волшебство начало медленно исчезать. Белоснежное платье и каштановые волосы танцевали на ветру, порывами, проносившимися меж гор.

Я не мог издать ни звука. Это не иллюзия. Волшебство уже исчезло. Но у меня прямо перед глазами, в реальности, Мафую стояла так близко, что я мог дотянуться до нее рукой.

Мафую здесь.

Я хотел выкрикнуть ее имя, но получилось лишь неразборчиво прохрипеть. Я увидел, как ее сапфировые глаза округлились. Я перепрыгнул через грязный скутер и бросился к ней, топча под собой коробки и пластиковые бутылки. Добравшись до склона, я принялся карабкаться что было сил, плевав на опасность обвала.

- Мафую!

На сей раз мой голос прозвучал. Это Мафую. Это правда она! Она пришла. Мы наконец встретимся. Мы наконец увидим друг друга!

- Нао...ми.


Ошарашенная Мафую что-то слабо пробормотала. Но вскоре она пришла в себя, нагнулась и, еле-еле оттолкнувшись, спрыгнула на стоявшую чуть ниже парту. Затем она повернулась ко мне. Она собирается спуститься до самого низа.

- Нет, с-стой, это же опасно...

Пока я выбирал слова, ящик, за который держалась Мафую, накренился.

- ...Кья!

Мусор начал обваливаться с поверхности склона. Холодильник у меня под ногами пошатнулся, и я упал вперед. Поставив ноги в стойкую позицию и вытянув изо всех сил руки, мне удалось поймать белое перышко, спорхнувшее вниз - я притянул Мафую к себе.

Я врезался во что-то спиной, наверное, в багажник внедорожника, и так как на меня навалилась еще и Мафую, возникло ощущение, будто из моего тела выдавили весь воздух. Спину и затылок пронзила боль. Мышцы шеи подергивались от трясущих кости звуков продолжавшего падать хлама. Это было опасно...

- ...П-прости!

Среди оседавшей пыли Мафую приподняла верхнюю часть тела, таким образом усевшись на моем животе.


- Э-эм, я была так ошарашена, что...

- Не, все в порядке.

Хотя будь за мной что-то острое, я точно был бы трупом. Я не мог двигаться, но не из-за боли - скорее из-за смешанных горько-сладких чувств. Я продолжал лежа смотреть на Мафую. На ее лицо, обрамленное волосами, казавшимися янтарными под весенним солнцем. На обложках альбомов она может, выглядит и взросло, но сейчас о ней этого совсем не скажешь. Эти слегка влажные похожие на сапфиры глаза принадлежали тому, с кем я очень хорошо знаком - девочке, которую легко рассердить и довести до слез.

Я думал, что никогда больше не увижу ее. У меня дрожали губы от застрявших в горле слов и кипящих чувств.

- ...Я не ожидал... что ты придешь сюда.

Это единственное, что я мог сказать. Лицо Мафую медленно залилось краской.

- П-почему? - она положила свои кулачки мне на грудь и приблизила свое лицо к моему. - Если ты здесь, значит, ты видел его, так? Мое расписание выступлений. Так что...

- Э? А, м-м-м.

Мне нужно было лишь верить.

- Но на флаере сказано «два часа». Когда я пришел, здесь никого не было, и...

Мафую покраснела до самых ушей.

- Э-э-это... Это... по французскому времени, - сквозь стыд попыталась оправдаться Мафую.

Французское время... Здесь это получается шесть утра?

- А, эм...

- ...Ты снова потерялась?

- Я не потерялась!

Она забарабанила кулаками мне по груди. А, ладно. Она опоздала всего на 20-30 минут.

Я опоздал на все два года. Но Мафую все равно пришла.

- Я, я тоже... - запинаясь, начала со слезами Мафую, - хотела позвонить тебе или написать столько раз. Но я не была уверена... так что...

Я почувствовал непреодолимую боль в груди, там, куда прижала руки Мафую.

- Поэтому, если бы ты не заметил, я хотела... забыть тебя. С перерывами у меня сложно, и я не знала, когда смогу вернуться в Японию, так что пришлось молить рекламный отдел, чтобы они немного изменили флаер. Н-но что если бы ты не увидел его? Не заметил бы? Что мне тогда было бы делать? Я подумала... может не надо было всего этого? Можно просто было позвонить тебе, но так как... ты ни разу не пытался связаться со мной... Я боялась, я так боялась, но все равно - если здесь, в этом месте...

Голос Мафую вот-вот утонет в слезах. Я положил ладонь поверх ее рук, лежавших на моей груди.

- ...А, п-прости.

Мафую встала. Ее тепло покинуло меня. Я медленно сел. Она не хочет, чтобы я видел, как она плачет? Заметив мой взгляд, Мафую тут же отвернулась и вытерла слезы. Затем она спрыгнула с багажника внедорожника.

- ...Мамино фортепиано... - пробормотала она себе под нос, а я тем временем медленно встал.

Пошатываясь Мафую пошла по неровной земле к середине свалки. Ее спина казалась иллюзорной - такое ощущение, что она в мгновение ока исчезнет в лучах солнца, стоит мне хоть на миг отвести взгляд.

Мафую села на колени перед погребенным фортепиано. Она не шелохнулась, даже когда я подошел к ней сзади. Она дрожала.

- ...На нем... уже не сыграешь...

Голос беспомощности.

Здесь больше нет музыки. Связывавшая нас магия исчезла. На край света вернулась в реальность, и это место встретит очередной сезонный цикл . Время тянулось. Кроме меня и Мафую здесь никого не было.


Поэтому я вымолвил имя Мафую.

Она посмотрела на меня, на мою протянутую руку.

Ее изящные пальцы переплелись с моими. Я помог ей подняться. Ее сапфировые глаза были в сантиметрах от моих.

- ...Именно здесь... ты помогла мне найти мою бас-гитару.

Я медленно подбирал каждое слово.

- Ты играла «Дрозда» на рассвете после того, как кончился дождь. Ты помнишь?

Мафую посмотрела мне прямо в глаза и кивнула.

- Именно в тот момент... я влюбился в тебя.

Я медленно передавал смысл слов Мафую подобно тому, как передают земле тепло солнечные лучи, проделав в вакууме путь в 150 миллионов километров. Ее голубые глаза напоминали океан. Ее розовые губы дрожали каждый раз, когда она пыталась что-то сказать.

- Я, я... тоже...

Мафую в очередной раз покраснела. Хотя мое лицо, наверное, было таким же.

- Я влюбилась в тебя... задолго до этого.

- Когда именно?

Мой голос дрожал. Что за идиотский вопрос?

- Я не знаю.

Мафую закрыла глаза и прокричала мне в грудь:

- Не успела я опомниться, как уже влюбилась в тебя. В такого человека, как ты!

- ...Эм, ну уж извини.

- Почему ты извиняешься?

Мафую несколько раз ударила меня в грудь кулаками, один раз даже головой. На самом деле было довольно больно, и я поднял руки, планируя остановить ее...

И прежде, чем я осознал это, я уже крепко обнимал Мафую.

Мои пальцы утопали в ее волосах. Мафую прижалась щекой к моей груди. Она наверняка слышала бешеный стук сердца. Я понимал, что делаю нечто невероятное, но отпускать ее я не собирался.

Наконец... Мафую тоже обняла меня.

- Дурачок, - сквозь слезы прошептала она мне в грудь.

- Я ждала тебя все это время.

- М-м-м.

Я не сказал слова «прости». Мне больше нечего говорить Мафую. Потому что она здесь, в моих объятьях. Я ощущал исходившее от Мафую тепло.

Будет здорово, если мы теперь останемся вместе навсегда.


Мы покинули долину держась за руки. Зайдя в лес, я почувствовал, словно место позади нас снова поглотило останавливающее время волшебство. Но ни я, ни она не обернулись.

Лесной воздух был влажным, будто после ливня. Наверное, из-за слез Мафую. Доносилось чирикание птиц - должно быть, переговариваются где-то в листве. Музыка снова вернулась к нам.

Пока мы шли по лесу и возвращались к маленькой тропинке между полями, ни я, ни Мафую не сказали, ни слова. Я был необычайно счастлив просто от ощущения ее руки, тесно сцепленной с моей. Я боялся, что скажу что-нибудь глупое, если заговорю. Большая часть внимания уходила на украдчивые взгляды на фигуру Мафую. Когда наши взгляды пересеклись, она смущенно опустила голову. Она, наверное, думает о том же, о чем и я.

Мы спускались по склону, как вдруг раздались звуки ансамбля оркестра. Мафую вскрикнула и прижала руки к сумочке, свисавшей до пояса. Входящий звонок. «Концерт для фортепиано №2 в ♭ мажор» Бетховена.

- ...Тебе звонят? Ты не поднимешь трубку?

Мафую замотала головой.

- Это папа, так что все в порядке.

Правда? Мелодия продолжала играть, пока не оборвалась на основной теме.

- Он, наверное, хочет, чтобы я как можно быстрее вернулась в Токио.

- График действительно загруженный, да?

- Все хорошо. Я все равно не хочу посещать эти скучные вечеринки.

Мафую снова обхватила мои руки.

- ...Сегодня, все, что я хочу... это быть с тобой, Наоми.

Мое сердце дико стучало. Сильно захотелось побежать вниз, потянув за собой Мафую. Успокоить сердце не очень-то получалось.

- Эм, значит сейчас у тебя перерыв? На долго?

- Я возвращаюсь в Чикаго на следующей неделе, - опустив голову, тихо сказала Мафую.

Затем она снова подняла голову и посмотрела на меня.

- Н-но, эм, ну, я еще приеду на неделю в начале мае. Еще я буду в Японии летом, когда будет проходить запись. Тогда мы сможем увидеться еще раз.

Я закивал и сильнее сжал руку Мафую.

- Кстати о начале мая: мы планируем дать трехдневный концерт. Ты придешь?

- Живое выступление?

Глаза Мафую наполнились беспокойством, и она спросила:

- ...feketerigó?

- Ага.

Подняв мою руку до уровня груди, Мафую пробормотала:

- ...Чиаки и Кёко... злятся на меня?

- Чиаки немного сердится.

Подняв глаза, Мафую взглянула на меня. Я рассмеялся и принялся качать ее руки из стороны в сторону.

- Не переживай, они обе очень соскучились по тебе. Группа до сих пор жива, и недавно мы даже пригласили нескольких гостевых выступающих. Ты еще помнишь Фурукаву? Гитариста с очень яростным взглядом. Помнишь, как он говорил, что не станет выступать с такой паршивой группой как наша? Он, наконец, не против выступать с нами.

Поэтому не надо переживать. Даже если мы были в разлуке, даже если кое-что поменялось, даже если мы что-то потеряли...

Нет ничего, что мы не смогли бы вернуть.

- Т-тогда.

Больше Мафую ничего не сказала. Склон кончился, и мы подошли к бетонным улицам. После того как мы немного прогулялись по жилому району, она, наконец, заговорила:

- Э-эм, я купила новую гитару.

Я удивленно посмотрел на Мафую.

- В Калифорнии я познакомилась с человеком из фирмы «Fender» и попросила его сделать гитару на заказ.

Гитара на заказ, значит - экстравагантно, однако. Нет, стоп, гитара? Она только что сказала «гитара»?

- Так это означает...

- Она на нашей вилле. Хочешь посмотреть?

- Еще бы! Н-нет, постой, посмотреть я хочу, но, эм...

- Звучит жестковато. Мне больше по душе звук гитары Юри. Надеюсь, ты сможешь мне помочь.

Я с силой кивнул.

- И еще.

Мафую подняла свои и мои руки и уставилась на наши пальцы.

- Не думаю, что стала хуже играть... так что надеюсь, Чиаки и Кёко согласятся послушать. Хорошо?

- Конечно!

Я схватил руку Мафую двумя своими.

- Эм, ну, хочешь поиграть в студии на нашей репетиции? Нет? А, но, ммм, если ты ни с того ни с сего появишься в мае на сцене, это будет просто... В любом случае, я позвоню Сенпай...

- Нет!

Мафую схватила меня за запястье, когда я уже собирался достать телефон. Наши взгляды пересеклись. Она слегка отвернула в сторону красное лицо.

- Эм, в принципе можно, но... давай потом... А сегодня я хочу лишь...

Побыть с тобой... - То, что она сказала после, я не услышал.


Когда мы добрались до станции, солнце уже почти село. Мимо остановки автобуса, вниз по переходу и сквозь турникеты.

Подходя к платформе, мы увидели маленькую серую точку посреди зеленых гор. Мы остановились у края и молча, смотрели на край мира, магазин, где останавливается время.

Серая поверхность вдруг разорвалась, рассыпавшись по зеленоватым склонам бесчисленными осколками, которые затем взмыли к небу.

Это была стая птиц.

Они меняли формацию, выискивая нужные воздушные потоки. Несмотря на значительное расстояние, отделявшее нас от птиц, мне показалось, что я слышал их крики.

Сжимавшие мою руку пальцы Мафую нащупывали несуществующие шесть струн. Начиная с никогда не прекращавшейся ноты соль, голос Пола Маккартни стал сливаться с закатом. Я ничего не слышал, но я знал.

Разумеется, та птица не обитает в этой стране.

Перо, что я крепко сжимаю, перо, что наконец-то вернулось сюда, снова полетит через океан. Все уже не будет как прежде.

Но даже так...

- Эй, Мафую.

- ...Да?

- Никогда больше не исчезай.

В ответ Мафую сильнее сжала мою руку.

Иллюзорные шесть струн исчезли. Отдававшие эхом в сердце отрывки песни «дрозд» рассеялись в воздухе.

Стая птиц покружила по небу и под затухающие звуки полетела далеко-далеко. Обернувшись, я увидел крохотные тени птиц между горизонтом и четкой границей двух разных оттенков голубого.

«Не возвращайтесь, расправьте крылья и летите прочь» - молился я. Судя по теплу, передававшемуся от руки Мафую, она загадала то же самое желание. Мы прислонились друг к другу, в тишине наблюдая как отрывки песни улетали над океаном в даль.

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.