Личностная и групповая реакция на несправедливость

На характер реакции на несправедливость могут также оказывать влияние куль­турные переменные. Мы различаем реакции на несправедливость по отношению к -индивиду и по отношению к мы-группе (Leung & Stephan, 1998, 2000), а Райт

и Тэйлор (Wright & Taylor, 1998) проводят разграничение между личностными и групповыми реакциями на несправедливость. Представляется логичным предпо­ложить следующее: когда несправедливость воспринимается как действия по от­ношению к мы-группе, реакция на нее, скорее всего, будет групповой (коллектив­ной), а если несправедливость будет совершена по отношению к индивиду, реак­ция будет индивидуальной.

Однако исследования говорят о том, что эта модель требует определенных ого­ворок. Келли и Брейлингер (Kelly & Breinlinger, 1995) утверждают, что, когда ин­дивид устойчиво отождествляет себя с мы-группой, вероятность коллективных действий как реакции на несправедливость по отношению к группе достаточно высока, но когда со стороны индивида нет устойчивого отождествления себя с мы-группой, скорее всего, ответом на несправедливость будут индивидуальные дей­ствия. Подтверждая первую часть своего утверждения, они обнаружили, что про­гностическим фактором участия британских женщин в коллективных действиях женских групп является устойчивость их идентификации как представительниц женского пола.

Исследования говорят о том, что на предпочтение индивидуальной или коллек­тивной реакции оказывают влияние и некоторые другие факторы. Например, любопытное исследование Лалонде и Силвермана (Lalonde & Silverman, 1994), проведенное в Канаде, показывает, что в культурах с небольшой дистанцией по от­ношению к власти реакция на определенные проявления процессуальной неспра­ведливости зависит от степени замкнутости группы. В ходе этого исследования было обнаружено, что когда присоединение к группе, обладающей высоким стату­сом, доступно лишь немногим привилегированным членам на основе определен­ных заслуг (формальное проведение в жизнь принципа десегрегации), люди реа­гируют на отторжение, прибегая скорее к индивидуальным, чем к коллективным действиям. Уклонение от решения этой проблемы является достаточно редкой реакцией на отторжение.

Райт (Wright, 1997) исследовал поведенческие реакции североамериканских студентов на реформы, проводимые для видимости (tokenism). Результаты иссле­дования позволили ему сделать вывод о том, что в индивидуалистических культу­рах люди чаще реагируют на такие реформы коллективными действиями, если принципы справедливости нарушаются достаточно влиятельной группой с непро­ницаемыми границами, социальное положение которой представляется нестабиль­ным. То есть когда господствующая группа решительно отторгает представителей подчиненной группы, не допуская их проникновения в группу, и при этом ее соци­альное положение является непрочным, представители подчиненной группы, ско­рее всего, будут реагировать на это коллективными действиями, в отличие от си­туации, когда можно присоединиться к доминирующей группе или когда ее статус достаточно устойчив. Как и в исследовании Лалонде и Силвермана (Lalonde & Silverman, 1994), если границы господствующей группы не являются непроницае­мыми, скорее всего, предпочтение будет отдано таким действиям, как индиви­дуальный протест, который может увеличить шансы присоединения к доминиру­ющей группе (см. также Wright & Taylor, 1998). Остается невыясненным, харак­терна ли такая модель реагирования для коллективистских культур, но, вероятно,

она не столь актуальна в культурах со значительной дистанцией по отношению к власти, по сравнению с культурами, в которых дистанция по отношению к власти невелика, в которой и проводилось данное исследование. Представители групп, об­ладающих низким социальным статусом, в культурах с большой дистанцией по от­ношению к власти, возможно, не будут прибегать к коллективным действиям, даже если влияние группы с высоким статусом носит неустойчивый характер, а границы группы проницаемы, поскольку они изначально ощущают достаточно сильный страх возмездия и готовность признать власть доминирующей группы.

Концепция ориентации на социальное доминирование определяет, насколько люди признают иерархию различных социальных групп. Ее учет важен при опре­делении, будет ли группа реагировать на несправедливость (Pratto, Sidanius, Stallworth & Malle, 1994; Sidanius, 1993; Sidanius, Pratto & Rabinowitz, 1994). Речь, в частности, идет о том, что у представителей этнических групп с высоким стату­сом ориентация на социальное доминирование формирует ощущение превосход­ства мы-группы. У групп с низким статусом ориентация на социальное доминиро­вание ведет к признанию статус-кво и ощущению неполноценности мы-группы.

Сиданиус и соавторы (Sidanius et al., 1994) подтверждают это предположение, показывая, что у американцев европейского происхождения — группы с высоким социальным статусом — ориентация на социальное доминирование ведет к позитив­ному восприятию собственной национальной группы, в то время как у представи­телей национальных меньшинств, обладающих низким социальным статусом, социальное доминирование определяет негативное восприятие собственной груп­пы. В ходе аналогичного исследования Рабиновиц (Rabinowitz, 1999) обнаружил, что американцы европейского происхождения, у которых были низкие показате­ли ориентации на социальное доминирование, были более расположены к полити­ке изменения существующей социальной системы, чем те, чьи показатели в связи с социальным доминированием были высоки. У представителей национальных меньшинств низкие показатели ориентации на социальное доминирование были однозначно связаны с поддержкой политики, направленной на изменение статус-кво лишь в том случае, когда они считали существующую социальную систему несправедливой.

Хотя ориентация на социальное доминирование является характеристикой, определяющей индивидуальные различия, она близка с параметром дистанции по отношению к власти на уровне культуры. Если такая аналогия правомерна, это говорит о том, что представители групп с высоким статусом в обществе с большой дистанцией по отношению к власти могут менее благосклонно относиться к соци­альной политике, которая направлена на восстановление справедливости при рас­пределении ресурсов, чем представители групп с высоким статусом в культурах с незначительной дистанцией по отношению к власти. Представители групп с низ­ким статусом в культурах с большой дистанцией по отношению к власти будут расположены к социальной политике, направленной на изменение статус-кво, только если они считают существующее положение дел несправедливым; в ином случае они будут воспринимать такую политику менее благосклонно, чем члены социальных групп с низким статусом в культурах с незначительной дистанцией по отношению к власти.

Поиск по сайту: