Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

ОТНОШЕНИЕ К ДРУГИМ ПАРТИЯМ И ГРУППАМ 5 страница




236__________________________ В. И. ЛЕНИН

Вывоз и ввоз Англии из Египта рос с 1872 по 1912 г. слабее, чем общий вывоз и ввоз Англии. Мораль «марксиста» Каутского: «мы не имеем никаких оснований полагать, что без военного занятия Египта торговля с ним выросла бы меньше под влиянием про­стого веса экономических факторов» (72). «Стремления капитала к расширению» «лучше всего могут быть достигнуты не насильственными методами империализма, а мирной демократией» (70).

Какой замечательно серьезный, научный, «марксистский» анализ! Каутский велико­лепно «поправил» эту неразумную историю, «доказал», что англичанам вовсе не надо было отнимать у французов Египта, а немецким финансистам решительно не стоило начинать войны и организовывать турецкий поход, вместе с другими мероприятиями, для того, чтобы выгнать англичан из Египта! Все это недоразумение, не более того, — не смекнули еще англичане, что «лучше всего» отказаться от насилия над Египтом и перейти (в интересах расширения вывоза капитала по Каутскому!) к «мирной демокра­тии»...

«Разумеется, это была иллюзия буржуазных фритредеров, если они думали, что свобода торговли со­всем устраняет порождаемые капитализмом экономические противоречия. Ни свободная торговля, ни демократия устранить их не могут. Но мы во всех отношениях заинтересованы в том, чтобы эти проти­воречия изживались борьбой в таких формах, которые налагают на трудящиеся массы меньше всего страданий и жертв» (73)...

Подай, господи! Господи, помилуй! Что такое филистер? — спрашивал Лассаль — и отвечал известным изречением поэта: «филистер есть пустая кишка, полная страха и надежды, что бог сжалится»198.

Каутский довел марксизм до неслыханного проституирования и превратился в на­стоящего попа. Поп уговаривает капиталистов перейти к мирной демократии — и на­зывает это диалектикой: если вначале была свободная торговля, а потом монополии и империализм, то отчего бы не быть «ультраимпериализму» и опять свободной торгов­ле? Поп утешает угнетенные массы, разрисовывая блага этого «ультраимпериализма», хотя


КРАХ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА__________________________ 237

этот поп не берется даже сказать, «осуществим» ли таковой! Справедливо указывал Фейербах защищавшим религию тем доводом, что она утешает человека, на реакцион­ное значение утешений: кто утешает раба, вместо того, чтобы поднимать его на восста­ние против рабства, тот помогает рабовладельцам.

Все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа. Палач должен подавлять протест и возмущение угнетенных. Поп должен утешать угнетенных, рисовать им пер­спективы (это особенно удобно делать без ручательства за «осуществимость» таких перспектив...) смягчения бедствий и жертв при сохранении классового господства, а тем самым примирять их с этим господством, отваживать их от революционных дейст­вий, подрывать их революционное настроение, разрушать их революционную реши­мость. Каутский превратил марксизм в самую отвратительную и тупоумную контрре­волюционную теорию, в самую грязную поповщину.

В 1909 году, в брошюре «Путь к власти» он признает — никем не опровергнутое и неопровержимое — обострение противоречий капитализма, приближение эпохи войн и революций, нового «революционного периода». Не может быть, — заявляет он, — «преждевременной» революции и объявляет «прямой изменой нашему делу» отказ счи­таться с возможностью победы при восстании, хотя перед борьбой нельзя отрицать и возможного поражения.

Пришла война. Еще более обострились противоречия. Бедствия масс достигли ги­гантских размеров. Война затягивается и поле ее все расширяется. Каутский пишет брошюру за брошюрой, покорно следует велениям цензора, не приводит данных о гра­беже земель и ужасах войны, о скандальных прибылях военных поставщиков, о доро­говизне, о «военном рабстве» мобилизованных рабочих, но зато утешает и утешает пролетариат — утешает примерами тех войн, когда буржуазия была революционна или прогрессивна, когда «сам Маркс» желал победы той или другой


238__________________________ В. И. ЛЕНИН

буржуазии, утешает рядами и столбцами цифр, доказывающих «возможность» капита­лизма без колоний и без грабежа, без войн и вооружений, доказывающих предпочти­тельность «мирной демократии». Не смея отрицать обострения бедствий масс и насту­пления на деле, перед нашими глазами, революционной ситуации (говорить об этом нельзя! цензура не разрешает...), Каутский лакействует перед буржуазией и перед оп­портунистами, рисуя «перспективу» (за «осуществимость» ее он не ручается) таких форм борьбы в новой фазе, когда будет «меньше жертв и страданий»... Вполне правы Фр. Меринг и Роза Люксембург, называющие Каутского за это проституткой (Mädchen für alle).

* * *

В августе 1905 г. в России была налицо революционная ситуация. Царь обещал бу­лыгинскую Думу, чтобы «утешить» волнующиеся массы . Булыгинский законосове­щательный режим можно бы назвать «ультрасамодержавием», если можно называть «ультраимпериализмом» отказ финансистов от вооружений и соглашение между ними о «длительном мире». Допустим на минуту, что завтра сотня крупнейших финансистов мира, «переплетенных» в сотнях колоссальных предприятий, обещают народам стоять за разоружение после войны (мы делаем на минуту такое допущение, чтобы проследить политические выводы из глупенькой теории Каутского). Даже тогда было бы прямой изменой пролетариату отсоветовать ему революционные действия, без которых все по­сулы, все добрые перспективы один мираж.

Война принесла классу капиталистов не только гигантские прибыли и великолепные перспективы новых грабежей (Турция, Китай и проч.), новых миллиардных заказов, новых займов на условии повышения процентов. Мало того. Она принесла классу ка­питалистов еще большие политические выгоды, расколов и развратив пролетариат. Ка­утский помогает этому развращению, освящает этот интернациональный раскол борю-


КРАХ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА__________________________ 239

щихся пролетариев во имя единства с оппортунистами «своей» нации, Зюдекумами! И находятся люди, которые не понимают, что лозунг единства старых партий означает «единство» национального пролетариата с своей национальной буржуазией и раскол пролетариата разных наций...

VI

Предыдущие строки были уже написаны, когда вышел в свет № «Neue Zeit» от 28 мая (№ 9) с заключительным рассуждением Каутского о «крахе социал-демократии» (§ 7 его возражения Кунову). Все старые и один новый софизм в защиту социал-шовинизма Каутский свел и подытожил сам следующим образом:

«Это просто неправда, будто война чисто империалистская, будто альтернатива при наступлении войны стояла так: империализм или социализм, будто социалистические партии и пролетарские массы Германии, Франции, во многих отношениях также Англии без размышления, по одному только призыву горстки парламентариев бросились в объятия империализма, предали социализм и вызвали таким обра­зом беспримернейший во всей истории крах».

Новый софизм и новый обман рабочих: война, изволите видеть, не «чисто» импе­риалистская!

По вопросу о характере и значении современной войны Каутский колеблется пора­зительно, причем все время точные и формальные заявления Базельского и хемницкого съездов обходятся сим партийным вождем так же осторожно, как вор обходит место своей последней кражи. В брошюре о «Национальном государстве и т. д.», писанной в феврале 1915 г., Каутский утверждал, что война «все же в последнем счете империали­стская» (стр. 64). Теперь вносится новая оговорочка: не чисто империалистская — а какая же еще?

Оказывается, еще — национальная! Каутский договорился до этой вопиющей вещи посредством вот какой «плехановской» тоже-диалектики:

«Теперешняя война — детище не только империализма, но и русской революции». Он, Каутский, еще в 1904 году предвидел, что русская революция возродит панславизм в новой форме, что «демократиче­ская Россия неизбежно должна сильно разжечь


240_______________________________ В. И. ЛЕНИН

стремление австрийских и турецких славян к достижению национальной независимости... Тогда и поль­ский вопрос станет острым... Австрия тогда развалится, ибо с крахом царизма распадется тот железный обруч, который связывает ныне стремящиеся прочь друг от друга элементы» (последняя цитата приво­дится теперь самим Каутским из его статьи 1904 года)... «Русская революция... дала новый могучий тол­чок национальным стремлениям Востока, прибавила к европейским проблемам азиатские. Все эти про­блемы во время теперешней войны бурно заявляют о себе и приобретают сугубо решающее значение для настроения народных масс, в том числе и пролетарских, тогда как в господствующих классах преобла­дают империалистские тенденции» (стр. 273; курсив наш).

Вот вам еще образчик проституирования марксизма! Так как «демократическая Рос­сия» разожгла бы стремление наций на востоке Европы к свободе (это неоспоримо), поэтому теперешняя война, которая ни одной нации не освобождает, а при всяком ис­ходе многие нации порабощает, не есть «чисто» империалистская война. Так как «крах царизма» означал бы распад Австрии в силу недемократичности ее национального строения, поэтому временно окрепший контрреволюционный царизм, грабя Австрию и неся еще большее угнетение нациям Австрии, придал «теперешней войне» не чисто империалистский, а в известной мере национальный характер. Так как «господствую­щие классы» надувают тупых мещан и забитых крестьян сказками о национальных це­лях империалистской войны, поэтому человек науки, авторитет «марксизма», предста­витель II Интернационала вправе примирять массы с этим надувательством посредст­вом «формулы»: у господствующих классов империалистские тенденции, а у «народа» и у пролетарских масс «национальные» стремления.

Диалектика превращается в самую подлую, самую низменную софистику!

Национальный элемент в теперешней войне представлен только войной Сербии против Австрии (что отмечено, между прочим, резолюцией Бернского совещания на­шей партии) . Только в Сербии и среди сер-

См. настоящий том, стр. 162. Ред.


КРАХ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА__________________________ 241

бов мы имеем многолетнее и миллионы «народных масс» охватывающее национально-освободительное движение, «продолжением» которого является война Сербии против Австрии. Будь эта война изолирована, т. е. не связана с общеевропейской войной, с ко­рыстными и грабительскими целями Англии, России и проч., тогда все социалисты обязаны были бы желать успеха сербской буржуазии — это единственно правильный и абсолютно необходимый вывод из национального момента в теперешней войне. Но со­фист Каутский, находящийся ныне в услужении у австрийских буржуа, клерикалов и генералов, этого вывода как раз не делает!

Далее. Диалектика Маркса, будучи последним словом научно-эволюционного мето­да, запрещает именно изолированное, то есть однобокое и уродливо искаженное, рас­смотрение предмета. Национальный момент сербско-австрийской войны никакого серьезного значения в общеевропейской войне не имеет и не может иметь. Если побе­дит Германия, она задушит Бельгию, еще часть Польши, может быть часть Франции и пр. Если победит Россия, она задушит Галицию, еще часть Польши, Армению и т. д. Если будет «ничья», останется старое национальное угнетение. Для Сербии, то есть ка­кой-нибудь сотой доли участников теперешней войны, война является «продолжением политики» буржуазно-освободительного движения. Для /юо война есть продолжение политики империалистской, т. е. одряхлевшей буржуазии, способной на растление, но не на освобождение наций. Тройственное согласие, «освобождая» Сербию, продает интересы сербской свободы итальянскому империализму за помощь в грабеже Авст­рии.

Все это общеизвестно, и все это бессовестно извращено Каутским ради оправдания оппортунистов. «Чистых» явлений ни в природе, ни в обществе нет и быть не может — об этом учит именно диалектика Маркса, показывающая нам, что самое понятие чисто­ты есть некоторая узость, однобокость человеческого познания, не охватывающего предмет до конца во всей его сложности.


242__________________________ В. И. ЛЕНИН

На свете нет и быть не может «чистого» капитализма, а всегда есть примеси то феода­лизма, то мещанства, то еще чего-нибудь. Поэтому вспоминать о том, что война не «чисто» империалистическая, когда речь идет о вопиющем обмане «народных масс» империалистами, заведомо прикрывающими цели голого грабежа «национальной» фра­зеологией, — значит быть бесконечно тупым педантом или крючкотвором и обманщи­ком. Вся суть дела именно в том, что Каутский поддерживает обман народа империа­листами, когда говорит, что «для народных масс, и пролетарских в том числе, решаю­щее значение имели» национальные проблемы, а для господствующих классов «импе­риалистические тенденции» (стр. 273), и когда «подкрепляет» это якобы диалектиче­ской ссылкой на «бесконечно разнообразную действительность» (стр. 274). Несомнен­но, действительность бесконечно разнообразна, это — святая истина! Но так же несо­мненно, что в этом бесконечном разнообразии две главные и коренные струи: объек­тивное содержание войны есть «продолжение политики» империализма, то есть грабе­жа одряхлевшею буржуазией «великих держав» (и их правительствами) чужих наций, «субъективная» же преобладающая идеология есть «национальные» фразы, распро­страняемые для одурачения масс.

Старый софизм Каутского, повторяемый им снова и снова, будто «левые» изобража­ли дело так, что альтернатива стояла «при наступлении войны»: империализм или со­циализм, мы уже разбирали. Это бесстыдная передержка, ибо Каутский прекрасно зна­ет, что левые ставили иную альтернативу: присоединение партии к империалистскому грабежу и обману или проповедь и подготовка революционных действий. Каутский знает также, что только цензура защищает его от разоблачения «левыми» в Германии вздорной сказки, распространяемой им из лакейства перед Зюдекумами.

Что же касается до отношения между «пролетарскими массами» и «горсткой парла­ментариев», то здесь Каутский выдвигает одно из самых избитых возражений:


КРАХ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА__________________________ 243

«Оставим в стороне немцев, чтобы не защищать самих себя; но кто захотел бы серьезно утверждать, что такие люди, как Вальян и Гед, Гайндман и Плеханов, в один день сделались империалистами и пре­дали социализм? Оставим в стороне парламентариев и «инстанции»...» (Каутский намекает явно на жур­нал Розы Люксембург и Фр. Меринга «Интернационал», где осыпают заслуженным презрением полити­ку инстанций, т. е. официальных верхов германской социал-демократической партии, ее ЦК — «фор-штанда», ее парламентской фракции и т. д.) — «... но кто решится утверждать, что для 4-х миллионов сознательных немецких пролетариев достаточно одного приказа горстки парламентариев, чтобы в 24 часа повернуть направо кругом, прямо против своих прежних целей? Если бы это было верно, тогда это свидетельствовало бы, конечно, об ужасном крахе, но не только нашей партии, а и массы (курсив Каут­ского). Если бы масса была таким бесхарактерным стадом овец, тогда мы могли бы дать себя похоро­нить» (стр. 274).

Политически и научно авторитетнейший Карл Каутский уже похоронил себя своим поведением и подбором жалких уверток. Кто не понимает или, по крайней мере, не чувствует этого, тот безнадежен в отношении социализма, и именно поэтому единст­венно правильный тон взяли в «Интернационале» Меринг, Роза Люксембург и их сто­ронники, третируя Каутского и К0, как самых презренных субъектов.

Подумайте только: об отношении к войне могли высказаться сколько-нибудь сво­бодно (т. е. не будучи прямо схвачены и отведены в казарму, не стоя пред непосредст-веннейшей угрозой расстрела) исключительно «горстка парламентариев» (они голосо­вали свободно, по праву, они вполне могли голосовать против — за это даже в России не били, не громили, даже не арестовывали), горстка чиновников, журналистов и т. д. Теперь Каутский благородно сваливает на массы измену и бесхарактерность этого об­щественного слоя, о связи которого с тактикой и идеологией оппортунизма тот же са­мый Каутский писал десятки раз в течение ряда лет! Самое первое и основное правило научного исследования вообще, марксовой диалектики в особенности, требует от писа­теля рассмотрения связи теперешней борьбы направлений в социализме — того направ­ления, которое говорит и кричит об измене, бьет в набат по поводу нее, и того, которое измены не видит, — с той


244__________________________ В. И. ЛЕНИН

борьбой, которая шла перед этим целые десятилетия. Каутский и не заикается об этом, не хочет даже поставить вопроса о направлениях и течениях. До сих пор были течения, теперь их более нет! Теперь есть только громкие имена «авторитетов», которыми все­гда и козыряют лакейские души. Особенно удобно при этом ссылаться друг на друга и приятельски покрывать свои «грешки» по правилу: рука руку моет. Ну, какой же это оппортунизм, — восклицал Л. Мартов на реферате в Берне (см. № 36 «Социал-Демократа»), когда... Гед, Плеханов, Каутский! Надо быть поосторожнее с обвинением в оппортунизме таких людей, как Гед, — писал Аксельрод («Голос» № 86 и 87). Не бу­ду защищать себя, — вторит в Берлине Каутский, — но... Вальян и Гед, Гайндман и Плеханов! Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку.

В пылу лакейского усердия Каутский дописался до того, что даже у Гайндмана по­целовал ручку, изобразив его только день тому назад ставшим на сторону империализ­ма. А в том же «Neue Zeit» и в десятках социал-демократических газет всего мира об империализме Гайндмана писали уже много лет! Если бы Каутский интересовался добросовестно политической биографией названных им лиц, он должен бы припомнить, не было ли в этой биографии таких черточек и событий, которые не «в один день», а в десяток лет подготовляли переход к империализму, не бывали ли Вальян в плену у жо­ресистов200, а Плеханов у меньшевиков и ликвидаторов? не умирало ли у всех на глазах направление Геда201 в образцово безжизненном, бездарном, не способном занять само­стоятельную позицию ни по одному важному вопросу гедистском журнале «Социа­лизм»202? не проявлял ли Каутский (добавим для тех, кто и его ставит — вполне спра­ведливо — рядом с Гайндманом и Плехановым) бесхарактерности в вопросе о милье-ранизме, в начале борьбы с бернштейниадой и т. д.?

Но ни малейшей даже тени интереса к научному исследованию биографии данных вождей мы не видим. Нет и попытки рассмотреть, своими ли доводами защищают те­перь себя эти вожди или повторением доводов


КРАХ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА__________________________ 245

оппортунистов и буржуа? Приобрели ли серьезное политическое значение поступки этих вождей вследствие их особой влиятельности или вследствие того, что они присое­динились к чужому, действительно «влиятельному» и поддержанному военной органи­зацией течению, именно буржуазному? У Каутского нет даже приступа к исследованию вопроса; он заботится только о том, чтобы пустить пыль в глаза массам, оглушить их звоном авторитетных имен, помешать им ясно поставить спорный вопрос и всесторон­не разобрать его*.

«... 4-миллионная масса по приказу горстки парламентариев повернула направо кругом...» Тут что ни слово, то неправда. В партийной организации у немцев было не 4, а 1 миллион, причем единую волю этой организации масс (как и всякой организации) вы­ражал только ее единый политический центр, «горстка», которая предала социализм. Эту горстку спрашивали, призывали голосовать, она могла голосовать, могла писать статьи и т. д. Массы же не были опрошены. Им не только не позволяли голосовать, их разъединяли и гнали «по приказу» вовсе не горстки парламентариев, а по приказу воен­ных властей. Военная организация была налицо, в ней измены вождей не было, она призывала «массу» поодиночке, ставя ультиматум: иди в войско (по совету твоих вож­дей) или расстрел. Масса не могла поступить организованно, ибо организация ее, соз­данная заранее, организация, воплощенная в «горстке» Легинов, Каутских, Шейдема-нов, предала массу, а для создания новой организации нужно время, нужна решимость выбросить вон старую, гнилую, отжившую организацию.

* Ссылка Каутского на Вальяна и Геда, Гайндмана и Плеханова характерна еще в одном отношении. Откровенные империалисты, вроде Ленча и Гениша (не говоря уже об оппортунистах), ссылаются имен­но на Гайндмана и Плеханова в оправдание своей политики. И они вправе ссылаться на них, они говорят правду в том отношении, что это действительно одна и та же политика. Каутский же с пренебрежением говорит о Ленче и Генише, этих радикалах, повернувших к империализму, Каутский благодарит бога, что он не похож на этих мытарей, что он не согласен с ними, что он остался революционером — не шу­тите! А на деле позиция Каутского такая же. Лицемерный шовинист Каутский, с слащавыми фразами, гораздо омерзительнее простоватых шовинистов Давида и Гейне, Ленча и Гениша.


246__________________________ В. И. ЛЕНИН

Каутский старается побить своих противников, левых, приписывая им бессмыслицу: будто бы они ставят вопрос так, что «в ответ» на войну «массы» должны были «в 24 часа» сделать революцию, ввести «социализм» против империализма, иначе «массы» проявили бы «бесхарактерность и измену». Ведь это же просто вздор, которым до сих пор «побивали» революционеров составители безграмотных буржуазных и полицей­ских книжонок и которым теперь щеголяет Каутский. Левые противники Каутского от­лично знают, что революцию нельзя «сделать», что революции вырастают из объек­тивно (независимо от воли партий и классов) назревших кризисов и переломов исто­рии, что массы без организации лишены единой воли, что борьба с сильной, террори­стической, военной организацией централизованных государств — трудное и длитель­ное дело. Массы не могли при измене их вождей в критическую минуту сделать ничего; а «горстки» этих вождей вполне могли и должны были голосовать против кредитов, вы­ступать против «гражданского мира» и оправдания войны, высказываться за поражение своих правительств, налаживать международный аппарат для пропаганды братанья в траншеях, организовывать нелегальную литературу , проповедующую необходимость перехода к революционным действиям, и т. д.

Каутский превосходно знает, что «левые» в Германии имеют в виду именно такие или, вернее, подобные действия и что прямо, открыто говорить о них они при военной цензуре не в состоянии. Желание во что бы то ни стало защитить оппортунистов дово­дит Каутского до беспримерной подлости, когда, прячась за спину

Между прочим. Для этого вовсе не обязательно было закрыть все социал-демократические газеты в ответ на запрещение писать о классовой ненависти и классовой борьбе. Согласиться на условие не пи­сать об этом, как сделал «Vorwärts», было подлостью и трусостью. «Vorwärts» политически умер, сделав это. Л. Мартов был прав, когда заявил это. Но можно бы сохранить легальные газеты, заявив, что они не партийные и не социал-демократические, а просто обслуживающие технические нужды части рабочих, т. е. не политические газеты. Нелегальная социал-демократическая литература с оценкой войны и ле­гальная рабочая без такой оценки, не говорящая неправды, но молчащая о правде, — почему бы это бы­ло невозможно?


КРАХ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА__________________________ 247

военных цензоров, он приписывает левым явный вздор в уверенности, что цензоры за­щитят его от разоблачения.

VII

Серьезный научный и политический вопрос, который Каутский сознательно, путем всяческих уловок, обходил, доставляя этим громадное удовольствие оппортунистам, состоит в том, как могли виднейшие представители II Интернационала изменить социа­лизму?

Вопрос этот мы должны ставить, разумеется, не в смысле личной биографии таких-то авторитетов. Будущие их биографы должны будут разобрать дело и с этой стороны, но социалистическое движение заинтересовано сейчас вовсе не в этом, а в изучении ис­торического происхождения, условий, значения и силы социал-шовинистского тече­ния. 1) Откуда взялся социал-шовинизм? 2) что дало ему силу? 3) как с ним бороться? Только такая постановка вопроса серьезна, а перенесение дела на «личности» означает на практике простую увертку, уловку софиста.

Для ответа на первый вопрос надо рассмотреть, во-1-х, не стоит ли идейно-политическое содержание социал-шовинизма в связи с каким-либо прежним течением в социализме? во-2-х, в каком отношении находится, с точки зрения фактических поли­тических делений, теперешнее деление социалистов на противников и защитников со­циал-шовинизма к прежним, исторически предшествующим, делениям?

Под социал-шовинизмом мы разумеем признание идеи защиты отечества в тепереш­ней империалистской войне, оправдание союза социалистов с буржуазией и правитель­ствами «своих» стран в этой войне, отказ от проповеди и поддержки пролетарски-революционных действий против «своей» буржуазии и т. д. Совершенно очевидно, что основное идейно-политическое содержание социал-шовинизма вполне совпадает с ос­новами оппортунизма. Это — одно и то лее течение. Оппортунизм в обстановке войны 1914—1915 года и дает социал-шовинизм. Главное в оппортунизме есть


248__________________________ В. И. ЛЕНИН

идея сотрудничества классов. Война доводит до конца эту идею, присоединяя притом к обычным факторам и стимулам ее целый ряд экстраординарных, принуждая обыва­тельскую и раздробленную массу к сотрудничеству с буржуазией особыми угрозами и насилием: это обстоятельство, естественно, увеличивает круг сторонников оппорту­низма, вполне объясняя переметывание многих вчерашних радикалов в этот лагерь.

Оппортунизм есть принесение в жертву временным интересам ничтожного мень­шинства рабочих коренных интересов массы или, иначе, союз части рабочих с буржуа­зией против массы пролетариата. Война делает такой союз особенно наглядным и при­нудительным. Оппортунизм порождался в течение десятилетий особенностями такой эпохи развития капитализма, когда сравнительно мирное и культурное существование слоя привилегированных рабочих «обуржуазивало» их, давало им крохи от прибылей своего, национального капитала, отрывало их от бедствий, страданий и революционных настроений разоряемой и нищей массы. Империалистская война есть прямое продол­жение и завершение такого положения вещей, ибо это есть война за привилегии велико­державных наций, за передел колоний между ними, за господство их над другими на­циями. Отстоять и упрочить свое привилегированное положение «высшего слоя» ме­щан или аристократии (и бюрократии) рабочего класса — вот естественное продолже­ние мелкобуржуазно-оппортунистических надежд и соответственной тактики во время войны, вот экономическая основа социал-империализма наших дней .

Несколько примеров того, как империалисты и буржуа высоко ценят значение «великодержавных» и национальных привилегий для раскалывания рабочих и отвлечения их от социализма. Английский импе­риалист Люкас в сочинении «Великий Рим и Великая Британия» (Оксфорд, 1912) признает неполнопра­вие краснокожих в современной Британской империи (стр. 96—97) и замечает: «В нашей Империи, когда белые рабочие работают рядом с краснокожими, они работают не как товарищи, а белый рабочий явля­ется скорее надсмотрщиком краснокожего» (98). — Эрвин Бельгер, бывший секретарь имперского союза против социал-демократов, в брошюре «Социал-демократия после войны» (1915) хвалит поведение со­циал-демократов, заявляя, что они должны стать «чисто рабочей партией» (43), «национальной», «не­мецкой рабочей партией» (45), без «интернациональных, утопических», «революционных» идей (44). — Немецкий империалист Сарториус фон Вальтерсхаузен в сочинении о помещении капитала за границей


КРАХ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА__________________________ 249

И, разумеется, сила привычки, рутина сравнительно «мирной» эволюции, националь­ные предрассудки, боязнь резких переломов и неверие в них — все это играло роль до­бавочных обстоятельств, усиливающих и оппортунизм и лицемерное и трусливое при­мирение с ним, якобы только на время, якобы только по особым причинам и поводам. Война видоизменила десятилетиями выращенный оппортунизм, подняла его на выс­шую ступень, увеличила число и разнообразие его оттенков, умножила ряды его сто­ронников, обогатила их доводы кучей новых софизмов, слила, так сказать, с основным потоком оппортунизма много новых ручейков и струй, но основной поток не исчез. Напротив.

Социал-шовинизм есть оппортунизм, созревший до такой степени, что существова­ние этого буржуазного нарыва по-прежнему внутри социалистических партий стало невозможным.

Люди, не хотящие видеть самой тесной и неразрывной связи социал-шовинизма с оппортунизмом, ловят отдельные случаи и «казусы» — такой-то-де оппортунист стал интернационалистом, а такой-то радикал — шовинистом. Но это — прямо-таки не серьезный довод в вопросе о развитии течений. Во-1-х, экономическая основа шови­низма и оппортунизма в рабочем движении одна и та же: союз немногочисленных верхних слоев пролетариата и мещанства, пользующихся крохами от

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.