Кто Я сейчас I Кто Я через 5 лет

Я нервный слабый

Я нетерпеливый Я неуверенный в себе Я трудолюбивый Я беспокойный I Я отстал от ровесников

Я безработный

Я далек от родины и родных

Я устал от жизни

Я психически сильный Я физически сильный Я буду отцом и Я буду свободным | Я справедливый и богатый

Я полезен обществу

Я работаю на благо родины

Я веселый и уверенный ! Я люблю людей

Я счастлив

У русскоязычных вынужденных мигрантов, длительное время проживавших среди людей других надаональн^и'" культур, наиболее болезненно протекают трансформации этнической идентичности. Исследования показали, что эт­ническое самосознание вынужденных мигрантов может раз­рушаться, деформироваться или усиливаться по типу гипоидентичности (например, этнонигилизм - отказ от ценнос­тей собственной этнической группы, поиски устойчивых социально-психологических ниш не по этническому, а дру­гим критериям), гиперидентичности (гиперболизация этни­ческой идентичности и ее трансформация по типу этноизоляционизма, этноэгоизма, этнофанатизма), либо невроти­ческой этнофобии (Солдатова, Шайгерова, Шлягина, 1УУЭ; Soldatova, 1997; Солдатова, 1998).

Если иностранные мигранты знают, что переезжают в чужую страну, то русские переселенцы до переезда увере­ны, что они наконец-то окажутся среди «своих». Поэтому осознание существенных различий с местным русским населением и его негативное отношение наносит их самосозна­нию тяжелую травму. Большинство русских переселенцев проживали среди инокультурного населения в течение либо всей жизни, либо ее большей части, что наложило опреде­ленный отпечаток на их внешний и внутренний облик: рус­ские перенимали у коренного населения традиции, обычаи, рисунок вербального и невербального поведения (жесты, акцент, характерные возгласы). Нередко у русских мигран­тов гораздо больше сходства с казахами, киргизами, узбека­ми, они впитали в себя лучшие традиции и обычаи этих на­родов. В то же время они старались сохранить облик русского человека. Оказавшись в ситуации вынужденной миграции, русские переселенцы с удивлением обнаруживают наличие культурной пропасти между собой и местным населением. Приходит понимание того, что русские «там» и русские «здесь» — совершенно разные.

На трансформации идентичности большое влияние ока­зывают события, предшествовавшие миграции. Например, военные действия и высокая межэтническая напряженность, ставшие причинами отъезда людей из Чечни, стимулирова­ли у них всплеск негативизма по отношению не только к другим этническим группам (гиперидентичность), но и к собственной (этнонигилизм).

Уже возникшие трансформации идентичности усугубляют­ся условиями жизни на новом месте. Так, из четырех катего­рий мигрантов с различными жилищными условиями (имеют собственное жилье, снимают квартиру, живут в общежитии, живут у родственников и знакомых) у мигрантов последних двух категорий резко выражены тенденции гиперидентичнос­ти. Неустроенность, а возможно, и компактное проживание мигрантов, не позволяющее им забыть о пережитых событи­ях, способствуют усилению негативного отношения к дру­гим этническим группам. У этой же категории одновременно обнаруживаются и значительно более выраженные, по срав­нению с другими, этнонигилистические тенденции — неже­лание следовать собственным этнокультурным ценностям. Таким образом, в сознании наиболее неустроенной части мигрантов негативное отношение к другим сосуществует с негативным отношением к собственной группе.

...Цсихическиерасстройства и психологические проблемы... 267

Обнаруживаются существенные различия в изменении этнической идентичности у вынужденных переселенцев в зависимости от того, как давно им пришлось уехать. Сильнее всего изменения в сторону усиления гиперидентичности выражены у тех мигрантов, которые переселились раньше других, в 1994—96 гг. — в период обострения межэтнических конфликтов в странах СНГ.

Результаты эмпирических исследований свидетельствуют о том, что формирование негативного отношения к другим этническим группам наиболее характерно для молодых вы­нужденных переселенцев, в то время как самосознание лю­дей среднего возраста трансформируется в сторону неприя­тия или безразличного отношения к собственной этничес­кой группе.

Проявления кризиса идентичности можно обнаружить у вынужденных мигрантов на всех уровнях существования лич­ности: собственно личностном, межличностном и межгруп­повом (Шайгерова, 2001).

Пережитые события и попадание в новую среду приводят на личностном уровне к серьезным изменениям самоотно­шения. Те самохарактеристики, которые раньше казались важ­ными, теряют свое значение, а в представление личности о себе встраиваются новые компоненты. Так, снижение соци­ального статуса, незаконность положения, необходимость унижаться перед органами власти, незнание языка порожда­ют страх и неуверенность, негативно влияют на самооценку и ущемляют чувство собственного достоинства. Формируется негативное отношение к собственной личности: «Я ничего не знаю, не умею, не могу». Возникает чувство крайней не­удовлетворенности собственным «Я» — важный компонент общей неудовлетворенности жизнью. В первую очередь стра­дает самоуважение и чувство внутреннего контроля — две основные составляющие самоудовлетворенности, дающие уверенность в совладании с любой ситуацией (Аргайл, 1990).

Проведенный контент-анализ самопредставлений у рус­ских вынужденных переселенцев выявил у них «комплекс самоуничижения»: ощущение собственной никчемности в сочетании,_;с чувством жалости к себе. Мигранты наделяют себя такими характеристиками как «беззащитный», «неве268

Психическое здоровье мигранта

зучий», «неудачник», «ранимый», «ненужный», «обездолен­ный», «бесправный». Происходит фиксация на собственной слабости, беспомощности, беззащитности. В целом, по срав­нению с обычными людьми у вынужденных мигрантов зна­чительно преобладают негативные самохарактеристики, от­ражая снижение собственной ценности и значимости (Сол-датова, 1998). При этом самооценка личности становится неустойчивой, приобретает противоречивый характер — либо занижается, либо неадекватно завышается, в ряде слу­чаев значительно превышая нормативные значения. Суще­ствование противоречий между завышенной самооценкой и превалирующим в самосознании самоуничижительным комплексом можно объяснить следующим образом. Ощуще­ние никчемности и ненужности возникает в связи с резким падением уровня жизни, изменением социального статуса, невозможностью найти свое место в новом мире. В то же время, объективные критерии — хорошее образование, до­статочно высокое социальное положение и безбедное су­ществование в прошлом, характерные для многих мигран­тов, — не позволяют самооценке опуститься. Ощущения не­полноценности и собственной невостребованной значимости сосуществуют, представление о себе теряет целостность, становится неустойчивым, разрушая личность и препятствуя успешной адаптации.

Изменения личностной идентичности проявляются так­же в смене значимости ее структурных компонентов. Напри­мер, в структуре идентичности беженцев из Афганистана более важное значение начинает приобретать возрастная иден­тичность. В силу культурных особенностей многие афганцы не имеют точного представления о том, сколько им лет, и свой возраст определяют лишь приблизительно. В России, где свой возраст и день рождения знает даже маленький ребе­нок, это выглядит непривычным и странным. Афганцы вы­нуждены привыкать к тому, что в общественных организа­циях наряду с выяснением имени и фамилии их спрашивают и о возрасте. Зачастую тот возраст, который называют аф­ганцы, не соответствует реальному, но тем не менее, в их идентичности этот компонент становится более важным, чем раньше.

Психические расстройства и психологические проблемы... 269

Изменившееся самоотношение, а также психопатологи­ческие черты, зачастую формирующиеся у вынужденных мигрантов в результате пережитых событий, существенным образом влияют на их взаимоотношения с окружающими, в том числе и с близкими людьми. Вспыльчивость, раздражи­тельность, агрессивность, обидчивость — качества, прово­цируемые ситуацией вынужденной миграции, разрушают семейные отношения, приводят к ссорам, конфликтам, раз­водам. У афганских беженцев попытки приспособиться к но­вой культуре и перенять другой образ жизни порой приводят к негативным последствиям для семьи. Женщины под влия­нием местной культуры становятся более свободными и не­зависимыми, начинают отрицательно относиться к закреп­ленным требованиями ислама отношениям между мужем и женой. Мужчина, переставший быть полноценным кормиль­цем, полностью обеспечивающим семью, в свою очередь уже не может требовать от жены беспрекословного подчинения. В результате между супругами возникает взаимное непонима­ние, нарастает отчуждение, происходит охлаждение отно­шений.

Растет непонимание между родителями и детьми. С деть­ми, которые гораздо быстрее принимают существующие в новой культуре нормы и ценности, родителям становится сложнее найти общий язык. Дети хотят быть похожими на своих российских сверстников, так же, как они, одеваться, проводить с ними время. Такое поведение вызывает протест у родителей. Таким образом, семья, которая в кризисной ситуации должна была бы выполнять роль надежной опоры, часто становится дополнительным источником проблем.

Кризис идентичности проявляется и на межгрупповом уровне. Например, как уже отмечалось, русские вынужден­ные переселенцы из ближнего зарубежья, во-первых, осоз­нают высокую степень близости с коренным населением бывшего места жительства (азербайджанцы, казахи, узбеки и т.д.) и высокую степень различия с местными русскими. Таким образом, границы собственной группы резко сужа­ются. Если раньше русские в ближнем зарубежье идентифи­цировали себя с русскими в целом, то, оказавшись в Цент­ральной России, они начинают отождествлять себя исклю270

Психическое здоровье мигранте

чительно с «русскими из Казахстана», «русскими из Баку», в зависимости от того, откуда были вынуждены мигриро­вать, а понятие «типичный русский» становится размытым и не поддающимся определению. Во-вторых, отношение к обеим противопоставляемым группам («коренное население места выхода» и «русские в России») характеризуется высо­кой степенью негативизма.

Таким образом, кризис идентичности у вынужденных миг­рантов — результат негативных жизненных событий — выра­жается в множественных трансформациях содержания и струк­туры идентичности личности, важнейшие из которых — изме­нение отношения к себе и к другим.

расстройства психического здоровья у детей-беженцев

Психическое здоровье детей вынужденных мигрантов, так же как и взрослых, подвергается негативному воздействию в результате травм и изменения привычной обстановки. Спе­цифика посттравматических стрессовых расстройств у детей уже обсуждалась нами в первой части данного пособия. Во второй части, где речь шла о процессах социальной адапта­ции и аккультурации вынужденных мигрантов, мы также уделили отдельное внимание особенностям детских пережи­ваний.

Однако в опыте вынужденной миграции у детей суще­ствует еще одна реальность. Травматические и стрессовые факторы воздействуют на ребенка в период развития, тем самым нарушая нормальные процессы формирования и ста­новления личности и психических функций. Пережитый трав­матический опыт влияет на когнитивные процессы, особен­ности поведения, межличностные отношения, самооценку и в целом на мировоззрение. Исследователи подмечают глу­бокие изменения в видении мира, себя и своего будущего даже у совсем маленьких детей (DiNicola, 1996).

Травмирующие обстоятельства вынужденной миграции лишают ребенка стабильного, безопасного и поддерживаю­щего окружения, необходимого для нормального развития. В случаях, когда родители остаются на родине, а детей посы­лают в безопасное место или когда один или все взрослые члены семьи погибают в результате военных конфликтов,

Даосические расстройства и психологические проблемы.

дети рано сталкиваются со взрослыми трудностями, и пре­одолевать их приходится без помощи родителей. Многие дети становятся косвенными жертвами травм, полученных их ро­дителями, а в случае потери родителей дети переживают также внезапное лишение привязанности, результатом чего стано­вится сильный эмоциональный стресс.

Даже если семья переехала на новое место в полном со­ставе, взрослые не могут уделять воспитанию и проблемам детей столько же внимания, сколько уделяли раньше. Роди­тели, сами переживая тяжелый стресс и кризис идентичнос­ти, не всегда способны выполнять привычные семейные роли и часто не имеют достаточно сил, чтобы помочь своим де­тям. С потерей ближайшего окружения (родственников, со­седей, общины), семья утрачивает значительную часть со­циальной поддержки.

Психологам-консультантам и социальным работникам не­обходимо знать, какие нарушения могут возникать у детей в ситуации вынужденной миграции, и направлять свои усилия на их предупреждение и устранение. По итогам нашей работы мы выделили ряд основных проблем, которые могут наблю­даться у детей-беженцев. Среди них: нарушения когнитивных процесеов, невротические реакции и функциональные рас­стройства, эмоциональные и поведенческие нарушения, проблемы"связанные с общением, расстройства идентичности. миогиениз этих проблем могут, в свою очередь, выступать в качестве причин других нарушений. Например, раздражитель­ность и агрессивность мешают нормальным взаимоотношени­ям со сверстниками, а недостаток общения, в свою очередь, усугубляет эмоциональные и поведенческие расстройства. Пред­лагаемое деление на подгруппы расстройств психического здо­ровья, наблюдаемых у детей вынужденных мигрантов, являет­ся достаточно условным, и проблемы каждого ребенка нужно рассматривать в их совокупности.

Нарушения когнитивных процессов включают ухудшение памяти, трудности концентрации внимания, расстройства мышления, которые могут наблюдаться как у дошкольни­ков,; так и у детей школьного возраста. Исследование познавательной сферы афганских детей от До 12 лет, проведенное психологами центра «Гратис», вы272

Психическое здоровье мигранта

явило сравнительную обедненность представлений об окру­жающем мире детей-беженцев. У афганских детей вызвали серьезные затруднения некоторые вопросы, на которые без труда отвечает каждый русский ребенок. Так, многие дети не знают названий цветов, времен года, месяцев, дней недели, названий страны и города, в которых они живут, затрудня­ются указать свой возраст, день рождения, что, безусловно, связано еще и с тем, что в афганской культуре этот день не празднуется. Объем памяти у обследуемых детей оказался в среднем гораздо ниже, чем норма по русской выборке. Об­щий уровень развития мелкой моторики по выборке был достаточно высоким, но в то же время почти пятая часть детей продемонстрировала показатели ниже нормы. Многим детям легче было отвечать на вопросы, структурирующие их высказывания, чем самим планировать свою речь. Спонтан­ная речь у некоторых детей развита очень слабо, что нельзя связать с плохим знанием русского языка, так как у них от­мечается и недостаточный словарный запас родного языка. Треть обследуемых детей оказались неспособны на операции обобщения и простейшие логические построения, которые обычно формируются в возрасте от 3,5 до 5 лет (Хухлаев и др., 2000). Различия в когнитивном развитии русских детей и детей вынужденных мигрантов могут быть обусловлены раз­нообразными причинами, в частности культурными особен­ностями, затрудненной адаптацией детей-беженцев к новым социокультурным условиям. Отставание в развитии когни­тивной сферы часто связано с «педагогической запущеннос­тью» дошкольников или детей младшего школьного возрас­та, отсутствием адекватных требований и представлений у родителей о должном уровне развития ребенка. У детей часто не сформирована адекватная мотивация на учебную деятель­ность, поскольку они, вслед за родителями, воспринимают свое положение в России как временное.

Нарушения когнитивного развития оказывают влияние и на социальную сферу. Так, подростки-беженцы в меньшей степени, чем их сверстники, способны взглянуть на себя и на ситуацию глазами нейтрального наблюдателя. Они также менее осознают мотивы как собственного поведения, так и окружающих (Van der Veer, 1998).

Психические расстройства и психологические проблемы... 273

Недостаточная зрелость нервной системы ребенка делает ее особенно чувствительной к воздействию неблагоприят­ных факторов, вызывающих расстройства невротического уровня: стрессовое истощение, фобические реакции, нару­шения сна и аппетита. У детей может наблюдаться регресс поведения, проявляющийся в расстройствах речи и контро­ля поведения. У дошкольников признаками регресса являют­ся энурез и сосание пальца. Психосоматические расстрой­ства у детей выражаются в плохом самочувствии — частых головных болях, расстройствах пищеварения, напряжении глаз, болях в спине.

Распространенную проблему составляют различные фо­бические реакции: ночные кошмары, страхи реальных или воображаемых объектов. Часто родители жалуются, что дети боятся спать или оставаться в одиночестве, пугаются резких громких звуков. Исследование детских страхов, проведенное среди русских детей и детей-беженцев 7—10 лет в Москве и Московской области, показало у последних сильную выра­женность многих страхов (в частности, страха животных, ми­фологических персонажей) (Хухлаев, 2000, 2001). Страх по­тери близких людей, особенно родителей, обычный у детей этого возраста и обостренный травматическими пережива­ниями, сочетается у детей афганских беженцев с повышен­ным, по сравнению с русскими, страхом наказания, свя­занным с традиционным стилем общения со взрослыми. Та­кое противоречивое отношение к родителям лишает ребенка необходимого чувства защищенности и психологического комфорта.

У детей-беженцев разного возраста могут возникать эмо­циональные нарушения, проявляющиеся в поведении. Наблю­даются реакции протеста, повышенная плаксивость и кап­ризность, частые колебания настроения. Дети школьного возраста бывают излишне беспокойны и неспособны завер­шить начатое дело. Тяжелые переживания могут приводить детей среднего и старшего школьного возраста (12—18 лет) к мыслям о самоубийстве и суицидальным попыткам.

Тревожными признаками расстройств психического здо­ровья могут быть как гиперактивность, агрессивность, когда ребенок ведет себя шумно и грубо, так и апатичность, без274

Психическое здоровье мигранта

различие, подавленность, безучастность, излишняя послуш­ность. Тот или иной «полюс» нарушений может быть обус­ловлен различными факторами: возрастом ребенка, време­нем его проживания на новом месте, причинами вынужден­ной миграции, давностью травматического опыта. Так, практика работы психологов с детьми-беженцами дошколь­ного возраста, проживающими в палаточных лагерях для вре­менно перемещенных лиц из Чечни в Ингушетии, показы­вает, что у детей часто наблюдается пассивность, подавлен­ность, апатия, ограничение действий ребенка с игрушкой, отсутствие умения играть в совместные игры. Проявления же агрессивности и жестокости встречаются крайне редко (Бул-гучева, 2001). С другой стороны, психологи, работавшие с детьми 7—14 лет — беженцами из бывших республик СССР, которые проживают в России уже 4—5 лет, отмечали у них более высокий уровень тревожности и связанной с нею аг­рессивности. Выросшие в стрессогенной обстановке вынуж­денной миграции, эти дети не чувствуют достаточной защи­щенности, воспринимают окружающий мир как враждеб­ный и защищаются от него путем агрессии (Вершок, 1999; Хухлаев, 2000).

Как показывает опыт практической работы, важное мес­то среди эмоциональных и поведенческих нарушений у де­тей-беженцев занимают проблемы, связанные с общением. Кро­ме пережитого травматического опыта причинами этих на­рушений служит и бедственное социальное положение беженцев вследствие ущемления их гражданских прав. Не­редко недостаток контактов со сверстниками и с местным населением связан с явлением мигрантофобии. В результате у детей вынужденных мигрантов бывают не сформированы адекватные социально-коммуникативные навыки и, соответ­ственно, общая социальная и психологическая адаптация на­ходится на низком уровне.

Психологи отмечают, что у детей-беженцев разных воз­растных групп могут наблюдаться страх и недоверие, а также агрессия и раздражительность по отношению к окружающим людям, необщительность. Нарушения в сфере общения иногда выражаются и в чрезмерной зависимости от мнения и указа­ний окружающих.

Деихическиерасстройства и психологические проблемы... 275

.Поскольку нормальное функционирование семьи оказы­вает решающее влияние на психическое здоровье ее членов, и особенно на детей, значительная часть их психологических проблем связана с нарушениями взаимоотношений внутри семей. Изменение социальной ситуации и обязанностей в еемье часто заставляет детей и подростков «включаться» во взрослые проблемы, к чему они могут быть еще не готовы. Наш опыт работы с детьми афганских беженцев, живущих в Москве, показывает, что участие детей в проблемах взрос­лых наблюдается, например, в следующих ситуациях:

1) родители используют детей как «защиту от мили­ции» — всюду берут с собой, в надежде на то, что в этом случае к ним будет меньше придирок со стороны правоох­ранительных органов;

2) для большей сохранности взрослые не держат деньги при себе, а прячут их в одежде ребенка;

3) детям рано приходится начинать работать (в 12—14 лет), и иногда они вынуждены выполнять роль основного кор­мильца семьи;

4) большему «погружению» ребенка в проблемы взрос­лых способствует и то, что дети гораздо быстрее и легче ус­ваивают новый язык и выполняют роль переводчика, стано­вясь свидетелями беспомощности и унижения родителей.

оОеобые сложности переживают дети мигрантов подростко­вого возраста — важнейшего этапа формирования и развития идентичности. Специального внимания здесь заслуживает сле­дующий момент, определяемый маргинальным положением мигрантов в принимающем обществе. С одной стороны, если подростки не входят в социальную сеть земляков, им бывает трудно сформировать позитивное отношение к себе. С другой стороны, традиции и стиль жизни, поддерживаемые членами такой социальной сети, иногда противоречат нормам прини­мающего общества. В результате подросток может чувствовать отчуждение и дезориентацию. Важно также понимать, что не­редко подростки переживают отклонение своей просьбы о пре­доставлении статуса политического беженца как личностное отвержение (Van der Veer, 1998).

Исследование структуры идентичности у подростков из семей вынужденных мигрантов, проведенное в рамках pea276

Психическое здоровье мигранта

лизованного Орловской областной организацией РОКК про­екта оздоровительного отдыха для подростков-мигрантов «Поверь в себя», показало, что доминирующими характери­стиками у них выступают личностные особенности и семей­ная роль. При этом в ответах беженцев редко встречается ка­тегория социальной принадлежности (например, «ученик» или «ученица»), которая гораздо более значима для местных подростков (Щекотихина, 2000). Это наблюдение может слу­жить косвенным подтверждением низкой социальной адап­тации детей мигрантов и сложностей в межличностном вза­имодействии в школе.

Недостаточная социально-психологическая адаптация выражается у подростков в неясных представлениях о буду­щем, а также в неопределенности или нереалистичности профессионального самоопределения. Планы на будущее, которые они строили до миграции, разрушены, а их взгляд на мир и образ «Я» поколеблен травматическими пережива­ниями. Социальная неустроенность и отсутствие официаль­ного статуса вызывают неуверенность в том, какой будет их жизнь в изгнании.

У подростков-беженцев сильно затруднена и задача под­росткового периода по уменьшению зависимости от родите­лей. Многие из них потеряли семью до того, как был завер­шен нормальный процесс отделения. Особые трудности воз­никают и тогда, когда родители подростка остались в его родной стране и ему трудно поддерживать с ними связь. Если родители живы и находятся рядом с ребенком, то они чаще всего сильно травмированы и на подростке лежит обязан­ность ухаживать за ними.

Анализ проблем детей из семей вынужденных мигрантов показывает, что главная цель их психологической поддерж­ки — помощь в преодолении проблем развития, вызванных пережитым опытом вынужденной миграции. Г. Ван дер Веер выделяет в этом направлении три основных задачи: обеспе­чение условий для оптимального развития, стимулирование развития посредством поддержки и устранение препятствий развитию.

В обеспечении условий для оптимального развития игра­ют роль как материальные факторы (финансовое благополу-

Психическиерасстройства и психологические проблемы... 277

чие, отсутствие недостатка в еде и одежде), так и нематери­альные — безопасная ситуация, социальные контакты и раз­нообразные возможности. В отношении безопасности важно, чтобы ребенок рос в стабильной семье. Конечно, ребенок, так же как и все остальные члены семьи, будут чувствовать себя в безопасности только тогда, когда нет угрозы выселе­ния из страны и существуют перспективы на будущее. К со­жалению, психолог редко способен улучшить бедственное социальное положение беженцев. Однако для формирования чувства безопасности у ребенка очень важна благожелатель­ная атмосфера и постоянное проявление заботы внутри се­мьи, поэтому психологическая работа со всей семьей имеет существенное значение.

Стимулирующие социальные контакты могут обеспечиваться неформальной социальной сетью земляков, среди которых ре­бенок может расслабиться, естественно следовать привычным ритуалам, например, отмечая национальные праздники. Работ­ники образовательных учреждений могут также вносить важ­ный вклад в социальные контакты ребенка, проявляя интерес к его потребностям, желаниям и чувствам и готовность выслу­шивать истории из его жизни. Эффективно стимулировать раз­витие ребенка может и структурированное социальное окру­жение (детский сад, школа, «кружки» по интересам), где предъявляются реалистичные требования, поощряются дости­жения и предоставляется достаточная свобода для реализации собственных желаний детей. Как неформальная, так и структу­рированная социальная среда может обеспечить контакты со взрослыми и сверстниками, необходимые для психологичес­кого развития и формирования важных жизненных навыков.

Для нормального развития ребенка очень важны возмож­ности раскрытия его способностей, например, в спорте или музыке. Условием формирования идентичности является воз­можность иметь контакт со своим прошлым, что для моло­дых беженцев означает знание собственных культурных ис­токов и поддержание связи с ними. Наконец, для оптималь­ного развития человеку временами необходима и толика удачи. Небольшие знаки внимания, подарки и другие радости очень важны для улучшения общего жизненного настроя детей-беженцев (Van der Veer, 1998). 278

Психическое здоровье мигранта

Как правило, в работе с детьми из семей вынужденных мигрантов меньше внимания уделяется дошкольникам. При­мером успешной работы по оказанию стимулирующей под­держки детям-дошкольникам может служить создание игро­вых комнат в двух палаточных лагерях для временно переме­щенных лиц из Чечни в Ингушетии, в которых количество детей дошкольного возраста превышало 1,5 тысячи человек. Работа детских игровых комнат была организована в январе 2001 г. в рамках программы «Экстренная помощь РОКК пе­ремещенным лицам на Северном Кавказе и Юге России».

У детей дошкольного возраста ведущей деятельностью является игра, но дети вынужденных мигрантов, лишенные нормальных условий существования, часто не имеют воз­можности полноценной игровой деятельности. Это усугубля­ет задержки и нарушения развития и затрудняет социально-психологическую адаптацию детей. Организация детских иг­ровых комнат была призвана помочь детям восстановить психическое здоровье и сформировать необходимые навы­ки, снять стресс и напряжение, уменьшить тревожность и агрессивность, обеспечить возможность пройти нормальные этапы развития.

На протяжении года в двух лагерях работали 10 игровых комнат. Дети от 3 до 6 лет занимались в группах по 10 чело­век. На занятиях обеспечивалась обстановка безопасности и защищенности, создавалось ощущение домашнего уюта и комфорта. Через игру дети развивали свои способности и умения, приобретали навыки, необходимые в дальнейшей жизни. Игра их сплачивала, позволяла повысить уверенность в себе, научиться видеть положительные стороны жизни, почувствовать радость детства. Детские игровые комнаты вне­сли разнообразие в невзрачную жизнь ребенка в палаточном лагере, послужили источником ярких положительных пере­живаний, которых детям так не хватало. В течение несколь­ких месяцев дети научились проявлять инициативу, распре­делять роли в игре, сопровождать игровые действия слова­ми, относиться к процессу игры более эмоционально. У них развились коммуникативные навыки, возникли более тес­ные контакты, сформировалось доверие к окружающим лю­дям. Параллельно с игровыми занятиями проводилась диаг-

ргихическое здоровье и факторы адаптации

ностика психического, социального и соматического разви­тия детей, что дало воспитателю возможность лучше понять потребности членов группы и найти к каждому подход, а также определить, нужна ли ребенку индивидуальная по­мощь (Булгучева, 2001).

психическое здоровье и факторы адаптации

Психическое здоровье — необходимое условие успешной адаптации мигрантов. Опираясь на этот тезис, исследователи пытаются ответить на вопрос, что определяет психологичес­кую уязвимость личности в ситуаций вынужденной мигра­ции ведет к возникновению психических расстройств и психологических проблем. В ходе исследований причинно-следственных связей, приводящих к ухудшению психичес­кого здоровья мигрантов, был выделен ряд факторов, ока­зывающих решающее влияние на их психическое состояние. Остановимся на двух, наиболее структурированных класси­фикациях этих факторов, которые были составлены на ос­нове рассмотрения ситуации вынужденной миграции как

процесса, г Моррисон выделяет три группы факторов: до миграции (Яичнрстные особенности, жизненный опыт, культурное окружение, причины отъезда), во время миграции (стресс переезда) и после миграции (отношение местного населе­ния к мигрантам, государственная политика принимающей стороны, давление с целью ассимиляции, наличие эконо­мических возможностей, гомогенность/гетерогенность новой среды, удовлетворение ожиданий и желаний, личностные особенности). А. Фернхем и С. Бочнер предлагают выделять Две группы факторов, влияющих на состояние психического здоровья. Первая включает факторы, воздействующие на мигранта до отъезда, — исходный уровень психического здо­ровья, образование, возраст, интеллектуальное развитие, си­стема социальной поддержки и религия. Во вторую группу входят факторы, определяющие психическое здоровье миг­рантов после переезда, — предубеждения местных жителей, экономика, доминирующие ценности и социальные меха­низмы принимающей страны (Furnham, Bochner, 1986). 280

Психическое здоровье мигранта

На наш взгляд, эти классификации не являются исчерпы­вающими, кроме того, действие ряда факторов, влияющих на мигрантов на старом месте жительства, не заканчивается после переезда. Причем одновременно на мигрантов действует сово-, купность факторов не только разного происхождения, но и разного уровня. В связи с этим мы предлагаем трехуровневую систему факторов. Первый, макро-уровень — это социально-политические факторы: войны, политические, этнические и религиозные конфликты, межгрупповая напряженность, раз­личие социальных, экономических и этнокультурных систем страны происхождения, транзитных стран и страны, в которой мигранты обретают наконец новый дом. В число факторов второ­го — мезоуровня — входят: особенности межличностных отно­шений и социальной поддержки (семья, друзья, коллеги и др.), изменения в социально-экономическом статусе (в частности, наличие или отсутствие работы), образе жизни. Третий — мик­роуровень — личностный. Здесь в качестве основных факто­ров, влияющих на психическое здоровье и успешность адапта­ции, выступают социально-индивидные, демографические ха­рактеристики: пол, возраст, образовательный уровень, личный опыт, личностные особенности, а также хронология и история ситуации вынужденной миграции. П. Тойтс предположила, что психологическая уязвимость конкретных групп (таких, как по­жилые люди, женщины, холостяки, лица, имеющие низкий образовательный и социоэкономический уровень, заработок и престиж) возникает вследствие того, что они сталкиваются с большим количеством стрессогенных событий, но имеют го­раздо меньшие психологические ресурсы, чтобы справиться с этими событиями (Thoits, 1982). Исследователи часто объеди­няют факторы макро- и мезо-уровня и анализируют их в целом как фактор изменения условий жизни (привычек, пищи, фи­зических характеристик окружающей среды, рода деятельнос­ти и т.п.) (Fumcham, Bochner, 1986). Влияние факторов макро­уровня на адаптацию мигрантов уже рассматривалось в первой и второй частях данного пособия. На мезоуровне наиболее исследованным оказался фактор социальной поддержки, на микроуровне — индивидуально-личностные особенности, влияющие на сохранение психического здоровья и успешность адаптации.

Психическое здоровье и факторы адаптации 281

Перед тем, как уделить этому специальное внимание, еще раз подчеркнем, что выявление факторов, помогающих спра­виться с негативными последствиями вынужденной мигра­ции или, напротив, создающих препятствия в этом, крайне значимо при оказании психологической поддержки. Знание этих факторов облегчает поиск ресурсов для восстановления и развития личности.

социальная поддержка

Многие исследователи отводят социальной поддержке важнейшую роль в сохранении и поддержании психического здоровья мигрантов. Под ней понимаются взаимоотношения с блджайшим окружением (семьей, друзьями, коллегами и другими людьми), помогающие смягчить тяжелые удары судь­бы и с меньшими тратами пережить кризисную жизненную

ситуацию.

Гипотеза о положительном воздействии межличност­ных отношений на психическое здоровье и успешность адаптации мигрантов получила название «буферной». В рамках этой гипотезы утверждается, что доступность меж­личностных связей, разнообразие и увеличение числа позитивных контактов, а также интенсивность взаимоот­ношений напрямую связаны с ростом психологического благополучия и уменьшением вероятности соматических и психических заболеваний.

Социальная поддержка сводится к следующим видам: эмоциональной, мотивационной, инструментальной (помощь в поведении) и информационной (обеспечение информа­цией) (Wills, 1987b). Отсутствие любого из этих видов под­держки может негативно отразиться на психическом здоровье. Нормативным элементом социальной поддержки является взаимность и определенные обязательства — если человек сам не оказывает поддержку, то он ее, чаще всего, и не получает. Нередко мигранты не в состоянии предложить по­мощь окружающим людям (за исключением, возможно, своих родственников). Несмотря на то, что такое поведение обус­ловлено тяжелым положением мигрантов, оно, по принци­пу взаимности, в свою очередь определяет уменьшение со­циальной поддержки. 282

Психическое здоровье мигранта

М. Аргайл считает, что социальная поддержка снижает воздействие тяжелых ситуаций на психическое здоровье лич­ности, способствуя росту самооценки и уверенности в себе, предотвращая депрессию и тревожность, давая надежду, свя­занную с ожиданиями такой поддержки в будущем, и делая человека менее восприимчивым к стрессовым воздействиям (Аргайл, 1990). Недостаток социальной поддержки, напро­тив, оказывает негативное влияние на психическое здоровье и даже может стимулировать возникновение психиатричес­ких симптомов.

В ближайшем окружении наиболее значимы, безусловно, члены семьи, однако и другие позитивные межличностные взаимоотношения уменьшают последствия стресса. Поддер­жка всегда более успешна, если с человеком, который ее оказывает, существуют взаимные доверительные отношения. Если в результате миграции происходит отрыв от семьи, друзей и знакомых, источники социальной поддержки рез­ко сокращаются. К сожалению, это происходит тогда, когда люди наиболее нуждаются в ней. В ситуации вынужденной миграции чаще всего прерываются старые дружеские связи, а новые, особенно в условиях социальной изоляции, завес­ти довольно сложно. Неудовлетворенность потребности в дру­жеских связях порождает тревогу и озабоченность, дополняя комплекс причин возникновения депрессии.

Социальная поддержка часто исходит из окружения, свя­занного с профессиональной деятельностью. Исследования показали, что в семьях мигрантов хуже всех адаптировались неработающие женщины (Fumham, Bochner, 1986). Профес­сиональное окружение — серьезный источник поддержки для мужчин, а для неработающих женщин основную поддержку обеспечивает семья. Подчеркнем, что важным звеном соци­альной поддержки мигрантов становится правильно органи­зованная психологическая служба.

Буферная гипотеза обязательно предполагает позитивность социальной поддержки. Но необходимо помнить о том, что иногда ближайшее окружение способно выступить фактором, ухудшающим психическое здоровье человека. В ситуации вы­нужденной миграции страдает, как правило, вся семья, и, так как прежнее ближайшее окружение потеряно, а новых

Психическое здоровье и факторы адаптации 283

дружеских отношений и знакомств не заведено, то зачастую «еловек не может получить сколько-нибудь значимой под­держки ни в семье, ни за ее пределами. Критика и враждеб-|1ость со стороны родственников воспринимаются особенно болезненно и усугубляют негативные психические проявле­ния. В результате в семьях вынужденных мигрантов, где каж­дый переживает случившееся и имеет собственные личност­ные проблемы, нередко возникают семейные трения: ухуд­шаются взаимоотношения между супругами, между детьми и родителями, конфликты приводят к распаду семей.

личностные особенности

Даже простые наблюдения за мигрантами позволяют от­метить их разное отношение к возникшим трудностям, а так­же то, что некоторые из них сравнительно легко справляют­ся с кризисными ситуациями, тогда как для других — это в прямом смысле непосильное бремя. Поэтому вопрос о роли самой личности мигранта, о значимости тех психологичес­ких качеств и особенностей, которые позволяют преодолеть •травмирующие ситуации, сохранить целостность личности, избежать психических расстройств, требует тщательного изу-<йЯшя. На первый план здесь выходят такие комплексные йеихологические феномены, как когнитивная сложность, йокус контроля и стиль интерпретации событий.

'Понятие когнитивной сложности было введено в психоло­гию Дж. Байери, предложившим свой способ анализа и интер­претации репертуарного теста ролевых конструктов Дж. Кел-ли. Когнитивная сложность оценивалась на основе количест­ва личностных конструктов и степени дифференцированности конструктной системы. Когнитивно сложный человек спосо­бен «кодировать» нюансы и тонкости, а также неизбежные противоречия окружающего мира, имеет хорошо дифферен­цированные конструкты, может четко отличать себя от дру­гих и, соответственно, свой мир от чужого, способен прог­нозировать поведение других людей. В соответствии с иссле­дованиями Г. Триандиса, когнитивно сложный человек легче адаптируется к чужой культуре и к новой ситуации, так как более способен к обобщению нового социокультурного опыта и К; изменению собственной ценностной системы. Для ког284

нитивно сложного человека менее характерны такие каче­ства как авторитарность, ригидность и интолерантность, в том числе интолерантность к неопределенности, что также повышает эффективность овладения новыми социальными ценностями, нормами и языком.

В ряде исследований подчеркивается влияние различий в локусе контроля на успешность адаптации. Как известно, выделяют интервальный, внутренний локус контроля — убежденность в возможности влиять на ситуацию и контро­лировать ее — и экстернальный, внешний локус контроля — уверенность в том, что события происходят по воле рока, судьбы и других людей. Для людей с интервальным локусом контроля характерно: принятие на себя ответственности за происходящие события, за поиск выхода из кризисных си­туаций; высокий уровень саморегуляции, позволяющий бло­кировать воздействие травмирующих событий на психику; восприятие положительных и отрицательных сторон собы­тий в их целостности; повышенная чувствительность к осо­бенностям ситуации; способность предвидеть отдаленные последствия; принятие экстремальных ситуаций как вызова, требующего преодоления; способность к активному преоб­разованию негативных ситуаций. Люди с экстернальным ло­кусом контроля имеют слабо дифференцированное представ­ление о себе, низкую мотивацию достижения, избегают тя­желых ситуаций или готовы подчиняться обстоятельствам, у них недостаточно развита способность к оцениванию конк­ретных обстоятельств (Анцыферова, 1994). Экстернальный локус контроля, иначе называемый фаталистическим, свя­зан с пассивной жизненной ориентацией, усиливающей стресс, так как невозможность контролировать события соб­ственной жизни не позволяет достичь поставленных целей или избежать неудач. В соответствии с результатами исследо­ваний, женщины, представители рабочего класса и пожи­лые люди чаще имеют экстернальный локус контроля и ме­нее успешно приспосабливаются к миграции, в отличие от мужчин, представителей среднего класса, молодых людей и лиц среднего возраста.

Некоторые авторы считают локус контроля одной из са­мых важных личностных переменных, определяющих пред-

Психическое здоровье мигранта ^Психическое здоровье и факторы адаптации

расположенность к психическим заболеваниям в результате стрессовых ситуаций. Так, утверждается, что личная ответст­венность и контроль (то есть интервальный локус контроля) етюсобствуют преодолению стресса, улучшают адаптацию и психическое здоровье. Однако не во всех случаях интерваль­ный локус контроля оказывает безусловно положительное влияние на преодоление сложных ситуаций. Например, Коч-рейн показал, что иммигранты-индусы особенно хорошо приспосабливаются в Великобритании, хотя и прибывают из фаталистически ориентированной культуры.

Краузе и Стрикер в своем исследовании влияния степени интернальности на эффективность адаптации показали, что люди с умеренно интервальной ориентацией локуса контроля более эффективно справлялись со стрессом, чем лица, чей ло­кус контроля определялся как крайне интервальный, крайне экстернальный или умеренно экстернальный. Люди, отличаю­щиеся умеренво интернальвым локусом контроля, способны инициировать действия, направленвые ва нейтрализацию или противодействие стрессогенным обстоятельствам. Однако в слу­чае крайне выраженвой ивтервальвости эффективные действия -в-преодолении стресса не могут предприниматься из-за пара­лизующего чувства вины, вытекающего из убеждения, что при­чиной стрессогенного события послужили собственные дей-ешия. Для людей же с экстернальным локусом контроля, счи­тающих, что человек не в силах оказать существенного влияния на течение жизненвьгх событий, стрессогенные события пред­ставляют постоянный источник напряжения.

На успешность адаптации влияет и свойственный челове­ку стиль объяснения событий (атрибуции). Пессимистический взгляд на мир способствует возникновению физических и психических заболеваний, снижению иммунитета, осложне­ниям после болезней, приводит к саморазрушению, застав­ляет преувеличенно воспринимать плохое и сводить к мини­муму хорошее, сокращает продолжительность жизни. Неуда­чи приписываются устойчивым, глобальным и внутренним причинам. Напротив, оптимистический стиль положительно влияет на здоровье, смягчает влияние стресса. Иллюзии в пользусвоего «Я» могут привести к ложному оптимизму, но Делают личность более адаптивной (Майерс, 1997). 286

В рамках межкультурного подхода также пользуется попу­лярностью личностный уровень исследований. В частности, рассматриваются типологии личностей, основанные на степе­ни успешности межкультурного взаимодействия. Например, Дж. Нэш и Л. Шо предлагают типологию по критерию успеш­ной адаптации к новой культуре (Dinges, 1983). Ими выделяют­ся три типа личности: 1) неадаптивный консерватор, 2) пе­реходный тип и 3) гибкий, независимый, автономный че­ловек. Два последних считаются межкультурно адаптивными.

В связи с этим заслуживают внимания попытки некото­рых исследователей выделить тип так называемой «мульти-культурной личности». Она характеризуется стойкостью, хо­рошей способностью к саморегуляции и самоконтролю, вы­соким уровнем интеграции или личностной стабильности, культурно-универсальной ориентацией в противоположность культурно-специфичной, позитивным взглядом на людей, наличием представлений о ценностях не только своей, но и другой культуры, оптимизмом и искренностью.

Нередко пытаются составить обобщенный портрет успеш­но адаптирующегося мигранта. В этом случае ему приписыва­ется следующий комплекс качеств: профессиональная ком­петентность, высокая самооценка, экстраверсия, привержен­ность общечеловеческим ценностям, открытость разным взглядам, интерес к окружающим, склонность к сотрудни­честву, а не к соперничеству. Однако, помимо того, что дан­ные качества подходят для адаптации не во всякой культуре, многие из них эффективны только в случае добровольной миграции. Так, высокая профессиональная компетентность и высокая самооценка в случае невозможности устроиться на работу по специальности могут стать источниками серь­езных переживаний вынужденного мигранта и, напротив, препятствовать, а не способствовать адаптации.

психологические механизмы адаптации личности

В ситуациях, угрожающих существованию человека, ак­тивизируются механизмы, оберегающие его от острой тре­воги и эмоционального напряжения — механизмы психоло-

Психическое здоровье мигранта Щ^&ихалогические механизмы адаптации личности

ряческой защиты. Впервые термин «психологическая защи-rt* употребил Фрейд, говоря о бессознательных процессах, защищающих личность от травмирующих переживаний. Вслед за ним Анна Фрейд описала 10 различных видов активности «Я», несущих защитную функцию (Фрейд А., 1993). Позднее список защитных механизмов значительно пополнился, ив настоящее время в их числе в первую очередь называют от­рицание, вытеснение, подавление, регрессию, рационали­зацию, интеллектуализацию, проекцию, реактивное обра­зование, сублимацию, избегание, символизацию. Считалось, что защитные механизмы могут проявляться по отдельности иди вместе в поведенческой, познавательной и аффектив­ной сферах личности, но, по мнению современных исследо­вателей, защите может служить любой аспект функциониро­вания «Я», а сама защита столь сложна, что обозначение отдельных ее механизмов достаточно условно (Мур и Фаин, 2000).

^Защитные механизмы направлены не на объективный источник проблемы, а лишь на изменение субъективного восприятия ситуации, то есть включают элементы самооб-мана. Однако такое искажение реальности играет до опреде­ленной степени адаптивную роль, поскольку, сохраняя це­лостность личности, оно постепенно подготавливает чело­века к прямому взаимодействию со стрессовой ситуацией и приспособлению к существующим обстоятельствам.

Каждый человек в повседневной жизни обладает опреде­ленным набором защитных средств, выбор которых опреде­ляется, как правило, еще детским опытом. Некоторые защит­ные механизмы, такие как компенсация, рационализация, перенос, используются достаточно широко большинством людей. Они помогают сохранить относительное здоровье, благодаря направлению импульсов в русло, удовлетворяю­щее не только субъекта действий, но и окружающих его лю­дей. Использование таких защитных механизмов неадаптив­но только в том случае, когда становится доминирующим способом реагирования на жизненные проблемы.

Особенно очевидной деструктивность постоянного исполь­зования защитных механизмов становится при рассмотре­нии проекции и отрицания. Эти механизмы в наибольшей 288

Психическое здоровье мигранта

степени ограждают человека от реальности. Механизм про­екции состоит в приписывании другим людям побуждений, представлений или чувств, неприемлемых для индивида. Пострадавший вовлекает в свои страдания других людей, при этом возможны «игра в жертву», обвинение других в про­изошедшем событии. Человек может проецировать на друго­го собственную враждебность и приписывать ему враждеб­ные чувства, отрицая их со своей стороны. Так, часто выгля­дит парадоксальной ситуация, когда беженцы и вынужденные переселенцы обвиняют в агрессивности и недостаточном внимании представителей организаций, которые, в отличие от государства, оказывают им реальную помощь и поддержку.

Механизм отрицания нередко рассматривается как состав­ная часть или как важный аспект самых разнообразных сис­тем психологической защиты (Мур и Фаин, 2000). Отрицание предполагает отказ признавать неприятное событие, отсекает от осознания негативный опыт или его влияние на личность и сильнее всего уменьшает уровень тревожности. На первых этапах после негативного жизненного события умеренная степень отрицания выступает нормальной и естественной реакцией на стресс или травму и может быть полезной для снижения тревожности. Доминирование этого механизма ве­дет к отстранению от проблемы и ее последствий; человек ведет себя так, будто ничего не случилось. Такая неадекват­ность поведения в ситуации вынужденной миграции резко снижает возможности адаптации.

Ситуация вынужденной миграции, которую можно охарак­теризовать как постоянно порождающую тревогу, понуждает человека систематически прибегать к психологической защите. И для психолога-консультанта очень важно уметь различать конструктивные и деструктивные ее способы. В связи с этим необходимо рассмотреть еще один класс реакций личности на тяжелые жизненные события — стратегии совладания. Хотя критерии различения и сопоставления защитных механизмов и стратегий совладания не общепризнаны, самым распростра­ненным способом разграничения выступает уровень сознатель­ности реакций на травмирующую ситуацию: защитные меха­низмы действуют преимущественно бессознательно, автома­тически, а стратегии совладания можно рассматривать как в

й-

\ физиологические механизмы адаптации личности 289

значительной степени осознанные, целенаправленные схемы действий. Поэтому стратегии совладания расцениваются как более сложные и высокоорганизованные формы поведения (Никольская, Грановская, 2000). Ф.Е. Василюк рассматривает за­щитные механизмы как неудачные, а процессы совладания как удачные способы переживания. В случае действия защитных механизмов цели психологической защиты достигаются ценой регрессии, самообмана или невроза, а в случае «удачного» со­владания, предполагающего реалистическое, гибкое, активное поведение, повышаются адаптивные возможности субъекта (Ва-еилюк, 1984).

Р. Лазарус на примере защитных механизмов дифферен­цирует их от механизмов совладания по следующим основа­ниям:

1. Временная направленность. Защитные механизмы на­правлены на разрешение ситуации в данный момент, «сей­час», вне связи актуальной ситуации с будущим.

. 2. Инструментальная направленность. Защитные механиз­мы 'Направлены на спасение только самого себя; интересы окружения учитываются лишь в том случае, если это «вы­годно».

3. Функционально-целевая значимость. Защитные механиз­ма выполняют функцию регуляции только эмоциональных состояний, в то время как механизмы совладания регулиру­ют отношения между личностью и окружением.

4. Модальность регуляции. Защитные механизмы — это уход от реальности, а для механизмов совладания характерны ак­тивность, поиск информации, рефлексия (Lazarus, 1976).

В качестве примера рассмотрим такие стратегии совлада­ния, как изменение отношения к ситуации, восстановление самооценки, достижение чувства контроля.

Изменение отношения к ситуации.События, приведшие к миграции, и их последствия вынуждают человека пересмат­ривать свое отношение к миру и к самому себе. Прежде все­го, происходит осмысление случившегося. Чем экстремаль­нее и трагичнее пережитые события, тем актуальнее поиск их смысла, имеющий два аспекта: во-первых, человек ищет ответ на вопрос «Почему со мной это случилось?», во-вто-рых, на вопрос «Как это событие повлияет на мое буду290

Психическое здоровье мигранта

щее?» (Анциферова, 1994; Дорожевец, 1998). Человек, пере­живший экстремальные, порой трагические обстоятельства, не перестает искать смысл произошедшего до тех пор, пока не найдет или не придумает для себя объяснения. Чем быст­рее это произойдет, тем больше шансов на восстановление и обретение эмоционального равновесия. Большинство лю­дей спустя какое-то время после события находят объясне­ние случившемуся с ними, таким образом, ситуации прида­ется высший или нетривиальный смысл.

Например, молодая женщина, беженка, у которой убили мужа, задает себе вопрос, почему это должно было с ней слу­читься: «Я всегда была сильной, ко мне обращались за помо­щью люди, а муж шутил: "Это только рядом со мной ты все можешь". Теперь я понимаю, почему это произошло: Бог хотел проверить, действительно ли я сильная; если я переживу та­кое, значит, это правда». Те, кто не в состоянии осмыслить событие или создать для себя смысл произошедшего, долгие годы страдают от негативных переживаний, ночных кошмаров и страхов. Задача психолога состоит в том, чтобы помочь чело­веку обрести смысл события, утвердиться в осмыслении про­изошедшего, каким бы иррациональным оно ни казалось.

Второй аспект тесно связан с первым, но в данном слу­чае речь идет о том, как в результате события изменится дальнейшая жизнь человека, какие новые ценности и цели выйдут на первый план.

Восстановление самооценки.Восстановление позитивного отношения к себе — одна из главных задач личности, пере­жившей разрушительные для нее события. Широко распрост­ранена стратегия «сравнение, идущее вниз» — сопоставле­ние себя с людьми, которые находятся в еще более худшем положении (Wills, 1987a). Для беженцев и вынужденных миг­рантов утешительными становятся такие высказывания и мысли: «Я хотя бы молодой, могу работать, а старикам зна­чительно труднее», «Нам удалось дом продать, а у других ничего не осталось».

Не менее частой стратегией совладения является «сравне­ние, идущее вверх» — воспоминание о своих успехах и дос­тижениях в прошлом. Примером служит то, что многие бе­женцы постоянно носят с собой и при первой же возможно-

Деихалогические механизмы адаптации личности 291

сти показывают другим людям предметы, напоминающие им о собственной значимости в прошлом:

— пожилой африканец, врач, несколько лет находившийся в заключении в своей стране и при помощи тюремных ох­ранников бежавший в Россию, не расстается с потрепан­ным авторефератом кандидатской диссертации, защищен­ной много лет назад в Москве;

— беженец из Афганистана, вдобавок к своим несчастьям получивший черепно-мозговую травму после избиения со­трудниками милиции в Москве, вследствие чего у него изу­родована внешность и возникло психическое расстройство, демонстрирует фотографию съемочной группы советско-аф­ганского художественного фильма, в котором он в молодос­ти исполнял главную роль;

— беженец из Афганистана, в прошлом — преподаватель английского языка, повсюду появляется с тяжелым старым портфелем, набитым учебниками и словарями пятнадцати­летней давности.

Все эти предметы — не просто память, это «веществен­ные доказательства» ценности и значимости личности: «По­смотрите, вот это настоящий Я, а не то раздавленное не­взгодами и лишениями существо, которое сейчас перед вами», — как будто говорят себе и другим эти люди. Пони­мая, что к прежней жизни возврата нет, они спасаются тем, что говорят: «я многое умел, я чего-то стоил, этого у меня не отнять, я жил не напрасно». Психологу важно укрепить положительное самоотношение клиента и работать над даль­нейшей стабилизацией самооценки, привлекая имеющиеся У него резервы.

Достижение чувства контроля над ситуацией.Данная стра­тегия означает осознание возможности контроля над ситуа­цией и достижение уверенности в том, что если она повто­рится, то с ней можно будет справиться (Дорожевец, 1998). Чувство контроля над ситуацией способствует более быстро­му выходу из кризиса и успешной адаптации. Стремление Добиться ощущения контроля чаще всего проявляется в форме Убеждения, что правильное поведение, хорошее отношение к себеи другим, выполнение определенных ритуалов не по­зволят повториться случившемуся. 292

Психическое здоровье мигранта

Порой для адаптации переживших угрожающее событие важное значение имеет присутствие в сознании «временной разорванности», разрыв между «Я в прошлом» и «Я в насто­ящем». Такая разорванность позволяет человеку думать, что ситуация перед событием и в настоящее время отличаются друг от друга, и тем самым усиливает ощущение контроля над нынешними и будущими жизненными событиями (До-рожевец, 1998). В этом случае методы, направленные на вос­становление единой временной перспективы, распространен­ные при работе с пережившими травму, могут нанести вред.

Существует еще целый ряд индивидуальных стратегий, которые используются вынужденными мигрантами в про­цессе совладания с негативным жизненным опытом, такие, как «жизнь одним днем», сдерживание неприятных мыслей, использование чувства юмора, коррекция ожиданий и на­дежд (слишком завышенные ожидания вынужденных мигран­тов могут стать препятствием на пути восстановления после пережитых событий и адаптации в новых условиях). Сущест­вуют и явно негативные стратегии, оказывающие деструк­тивное воздействие на всю дальнейшую жизнь человека, такие как алкоголизация, применение наркотиков, уход в болезнь.

В реальном поведении защитные механизмы и стратегии совладания тесно переплетены. Несмотря на то, что и те, и другие носят индивидуальный характер и определяются жиз­ненным опытом и особенностями конкретной личности, у вынужденных мигрантов как группы вырабатывается ряд специфических защитных комплексов. К таким комплексам мы относим, в частности, «транзитный» (формируется у бе­женцев из дальнего зарубежья, намеренных уехать в запад­ные страны), «иждивенческий» и «агрессивный».

«Транзитный комплекс» связан с отношением к жизни в России как к временному явлению и выражается в настро­енности на то, чтобы переждать до тех пор, пока не появит­ся возможность уехать в западные страны или вернуться на родину. Такие установки приводят к пассивности, безразли­чию к происходящему вокруг, нежеланию учить язык, зна­комиться с культурой страны.

«Иждивенческий комплекс» формируется под влиянием выработавшейся у вынужденных мигрантов привычки оце-

Психологические механизмы адаптации личности

нивать себя неспособным самостоятельно справляться с жиз­ненными трудностями и выражается в отсутствии инициа­тивности, постоянном ожидании помощи со стороны другого государства, общественных организаций. Составляю­щие этого комплекса - инфантилизм, рентные установки. Так, беженцы, практически утрачивая способность к само­стоятельным решениям и действиям, ожидают, что их бу­дут направлять, как маленьких детей, и объяснять им, как жить и что делать. За любые действия, к которым их при­влекают помогающие организации и которые необходимы для их же пользы, — участие в проведении общинных ме­роприятий, в работе родительских комитетов, специальных клубах — беженцы непременно рассчитывают на поощре­ние или вознаграждение. Препятствием к восстановлению после пережитых событий и адаптации в новой социокуль­турной среде становится и «выученная беспомощность» — сплав безнадежности, апатии и покорности, возникающий в результате отсутствия контроля над повторяющимися не­гативными событиями жизни. Человек с выученной беспо­мощностью старается спрятаться от новых разочарований, избегать ситуаций, требующих решения, не пытаясь повли­ять на них (Анцыферова, 1994).

Распространенный среди вынужденных мигрантов «агрес­сивный комплекс» возникает в ответ на постоянную фруст­рацию жизненно важных потребностей и преобладающее у местного населения агрессивное отношение к мигрантам. Как известно, агрессия является одной из наиболее распростра­ненных реакций на фрустрацию. В результате постоянного отвержения со стороны общества вынужденные мигранты проявляют тенденцию к различным формам агрессивного поведения — прямой, косвенной или словесной агрессии.

Сложно однозначно оценить возникающие у вынужден­ных мигрантов специфические защитные комплексы с точ­ки зрения их полезности для личности. Каждый из них, ско­рее, приводит и к негативным, и к позитивным последстви­ям. Так, «транзитный комплекс», с одной стороны, позволяет экономить силы, беречь ресурсы, с другой, обедняет жизнь, приводит к социальной изоляции. Иногда отъезд невозмо­жен в течение многих лет, и человек, в ожидании лучшего 294

Психическое здоровье мигранта

будущего, на долгие годы оказывается практически полнос­тью выключенным из жизни в настоящем.

«Иждивенческий комплекс» избавляет человека от нрав­ственных мучений, связанных с тем, что человек представ­ляет собой балласт для общества, и в то же время закрепляет потребительское отношение к людям, в дальнейшем пре­пятствуя самостоятельным действиям и зрелым решениям.

«Агрессивный комплекс» в некоторых случаях помогает вынужденным мигрантам постоять за себя, может временно снять напряжение, но вызывает ответную агрессию у мест­ного населения и превращает социальную ситуацию в еще более фрустрирующую. Другая опасность реагирования аг-III рессивным способом заключается в том, что повторяющиеся агрессивные действия, сопровождающиеся гневом, возму­щением, ненавистью, презрением, могут привести к закреп­лению в структуре личности агрессивности как устойчивой черты характера, бесконтрольно проявляющейся даже в си­туациях, которые не фрустрируют личность.

В работе с вынужденными мигрантами психологу следует выявлять имеющиеся у клиента индивидуальные стратегии совладания, ориентироваться при оказании помощи на зре­лые, адекватные способы психологической защиты и адап­тивные стратегии и преодолевать примитивные способы за­щиты и деструктивные, разрушающие личность стратегии.

методы психологической реабилитации и

Поиск по сайту: