Специфика процесса социокультурной адаптации мигрантов традиционно исследовалась в рамках концепции аккультурации, приобретшей популярность в 30-е годы XX века. Развиваясь первоначально в рамках антропологических исследований, эта концепция за 70 лет претерпела существенные изменения и от изучения проблем, связанных с трудностями приспособления мигрантов к новой социокультурной среде, постепенно трансформировалась в поиски успешных стратегий адаптации.
проблема аккультурации в антропологии
Понятие аккультурации пришло в психологию и социологию из антропологии. В конце XIX века его стали приме-132
Встреча с новой культурой
людьми, становится туманным, его легче отбросить или исказить в воспоминаниях» (Мид, 1988, с. 344, 350). У мигрантов возникают новые проблемы, затрудняющие контакт между разными поколениями. Например, новое культурное наследие передается детям взрослыми, которые не являются их родителями и соплеменниками; особое значение для детей приобретают сверстники» принадлежащие к принимающей культуре.
Интересно еще одно замечание М. Мид. Развитие конфигуративной системы, описанной на примере иммигрантов, отмечено ею и в развивающихся странах Востока и Африки: дети там «становятся экспертами по вопросам нового образа жизни, и родители теряют свое право на оценку и руководство их поведением» (там же, с. 356). Поэтому у вынужденных мигрантов из этих стран «сила конфигурации удваивается», и родителям трудно удерживать власть над детьми «или даже веру, что такой контроль и возможен, и желателен» (там же).
Практическая работа, проводимая авторами пособия с афганскими беженцами в России, подтверждает выводы, сделанные М. Мид, и демонстрирует актуальность ее концепции в наши дни. В частности, выраженность префигуративного типа культуры у мигрантов можно видеть во взаимоотношениях родителей и детей в семьях афганских беженцев. Здесь в полной мере подходит выражение Э. Эриксона, что дети иммигрантов становятся «культурными родителями» своих биологических родителей в новом обществе.
гипотеза культурного шока
После Второй мировой войны потоки мигрантов, переселяющихся из Старого в Новый Свет, из Юго-Восточной Азии и других регионов мира в Европу, Северную Америку и Австралию, становятся характерной особенностью двадцатого века. По некоторым оценкам, с 1945 г. по 1969 г. 45 миллионов людей покинули свою родину именно в связи с настоятельной необходимостью перемены места жительства (см. Fumham, Bochner, 1986). Такие массовые перемещения людей не могли не привлечь внимания социальных психологов, социологов, психиатров и эпидемиологов. В Австралии,
Миграция как переживание перемен и культурных различий 133
Великобритании и США, куда прибыло за 40—70 гг. наибольшее количество беженцев и переселенцев, были проведены многочисленные исследования в области психологии миграций.
Единодушно признав, что причины переселения мигрантов стрессогенны, а во многих случаях травматичны, исследователи стали уделять все больше внимания изучению результатов столкновения мигрантов с чужой культурой. Состояние, которое переселенцы нередко испытывали в другой стране, американский антрополог К. Оберг назвал «культурным шоком», утверждая, что вхождение в новую культуру для каждого человека является запутывающим, смущающим и дезорганизующим переживанием (Oberg, 1960). Такое сильное нервное потрясение может произойти под влиянием новых условий, когда сенсорные, символические, вербальные и невербальные системы, бесперебойно обеспечивавшие нормальную жизнь на родине, отказываются адекватно работать.
Концепция культурного шока в том виде, в котором она была сформулирована Обергом, опиралась на так называемый клинический подход к изучению процессов адаптации в другой культуре. Его приверженцы полагали, что неудачи и проблемы мигрантов — это симптомы скрытой патологии, требующей лечения. В отечественной психиатрии расстройства адаптации также нередко связывались с понятием «ситуационного расстройства» и рассматривались как «неправильные» реакции на события и обстоятельства жизни. Однако в дальнейшем культурный шок стали рассматривать как нормальную реакцию, как часть обычного процесса адаптации к новому культурному окружению.
Многие исследователи пытались уточнить понимание культурного шока, подчеркивая различные стороны пребывания в другой культуре. Для этого использовались термины «культурное утомление» (Guthrie, 1975), «языковой шок» (Smalley, 1963), «ролевой шок» (Byrnes, 1966) и др. П. Бок описал культурный шок как эмоциональную реакцию, возникающую вследствие неспособности понять, проконтролировать и предсказать поведение других (Bock, 1970). К подобным переживаниям приводит недостаточное знакомство как с новыми 134
Встреча с новой культурой
физическими условиями (вид домов, магазинов, учреждений), так и с социальным окружением (обычаи, этикет, ритуалы). Другие авторы связывали культурный шок с неопределенностью норм и ожиданий и, следовательно, с трудностями контроля над ситуацией и ее прогнозирования. В связи с этим возникает тревожность, замешательство и апатия, продолжающиеся до тех пор, пока не сформируются новые когнитивные конструкты для понимания другой культуры и выработки соответствующих моделей поведения.
Оберг выделял шесть основных психологических признаков культурного шока:
1. Напряжение, сопровождающее усилия, необходимые для психологической адаптации.
2. Чувство потери или лишения (статуса, друзей, родины, профессии, имущества).
3. Чувство отверженности (неприятия новой культурой) и чувство отвержения (неприятие новой культуры).
4. Сбой в ролевой структуре (ролях, ожиданиях), путаница в самоидентификации, ценностях, чувствах.
5. Чувство тревоги, основанное на различных эмоциях (удивление, отвращение, возмущение, негодование), возникающих в результате осознания культурных различий.
6. Чувство неполноценности вследствие неспособности справиться с новой ситуацией.
Среди других симптомов культурного шока К. Оберг описал: навязчивое мытье рук; беспокойство по поводу чистоты воды, посуды, постельных принадлежностей, качества пищи; рассеянный взгляд; чувство беспомощности, недостаток уверенности, зависимость от долго живущих здесь представителей собственной национальности; приступы гнева по поводу задержек и других небольших препятствий; нежелание или полный отказ от изучения языка принимающей страны; постоянный страх быть обманутым, ограбленным, раненым, обиженным; приписывание большого значения небольшим усилиям и стараниям (Oberg, 1960. Р. 176).
Литература, посвященная культурному шоку, насыщена обсуждением проблем, связанных с тревожностью. Исследователи отмечают продолжительную общую «циркулирующую» тревогу, окрашивающую все поведение мигранта. Обычным
Миграция как переживание перемен и культурных различий135
явлением также оказывается недостаток уверенности в себе, недоверие к окружающим и психосоматические жалобы. В новой культуре люди утрачивают свою изобретательность, непосредственность и спонтанность и становятся чрезмерно аккуратными и педантичными в навязчивых формах. Ощущение потери контроля над ситуацией, собственной некомпетентности и неисполнения ожиданий могут выражаться у мигрантов в чувстве гнева, агрессивности и враждебности по отношению к представителям страны пребывания.
Клинический подход, в котором получила свое развитие концепция культурного шока, предполагает непременное рассмотрение стадиального характера процесса адаптации. В 50-х гг. была предложена концепция стадий адаптации в виде графической U-кривой. Ее идея приписывается С. Лисгарду (Lysgaard, 1955), исследовавшему адаптацию норвежцев в США. Согласно U-кривой, процесс адаптации имеет три основные фазы: 1 — состояние приподнятости и оптимизма, 2 — период фрустрации, депрессии и замешательства и 3 — постепенное улучшение, ведущее к чувствам близости к новому обществу и удовлетворенности им. U-кривая демонстрирует, что удовлетворенность и благополучие иммигрантов постепенно снижаются, но затем возрастают вновь. Период приспособления продолжается около двадцати месяцев с некоторым этапом негативной стагнации между шестью и восемью месяцами, который соответствует основанию буквы U.
Исследуя особенности адаптации мигрантов после того, как они возвращаются обратно на родину, Дж. Е. Галахорн и Дж. Т. Галахорн (Gullahom, Gullahom, 1963) описали весь процесс с помощью W-кривой. Они обнаружили, что «обратная» реаккультурация также имеет U-образный характер. Получается двойное U, следовательно, в целом — W.
Опираясь на концепцию Лисгарда, Оберг выделил несколько стадий культурного шока:
1. Стадия «медового месяца» — очарованность новой культурой, энтузиазм, восприятие местных жителей как приветливых и дружелюбных.
2. Кризис — ощущения неадекватности, фрустрации, тревоги и гнева, вызванных различиями в языке, понятиях, Ценностях, знаках и символах.
Встреча с новой культурой
3. Восстановление (выздоровление) — разрешение кризиса тем или иным способом по мере усвоения языка и культуры принимающей страны.
4. Приспособление (адаптация) — принятие новой культуры, с эпизодическими проявлениями тревоги и напряжения.
Стадиальные концепции адаптации имеют столько же последователей, сколько и критиков. Критика осуществляется по ряду направлений. Во-первых, не все мигранты испытывают фазу приподнятости («медового месяца») — некоторые с самого начала пребывают в состоянии депрессии и тревоги. Речь идет, в первую очередь, о вынужденных мигрантах, у которых эти состояния нередко развиваются еще до прибытия. Во-вторых, стадии выделялись на основе различных зависимых переменных: это могло быть состояние депрессии, чувство одиночества, ностальгия, реакции на климат и даже возможности занятий спортом. В-третьих, известно, что некоторые мигранты ни в какой фазе не ощущают депрессии и тревоги, иногда даже с удовольствием переживая новый опыт и успешно адаптируясь к условиям другой культуры с первых дней пребывания. В-четвертых, в зависимости от параметров ситуации и личностных особенностей, U-кривые могут иметь совершенно различные формы — сглаженные, резкие и т.д.
Многочисленные исследования, связанные с проблемой культурного шока, обобщены в книге британских психологов А. Фэрнхема и С. Бочнера «Культурный шок» (Fumham, Bochner, 1986). Основная часть проанализированных исследований была направлена на изучение проблем адаптации не у вынужденных мигрантов, а у так называемых временно пребывающих — студентов, сотрудников международных организаций, туристов, иностранцев-визитеров. Тем не менее, книга, безусловно, представляет большой интерес для всех, кто работает с вынужденными мигрантами. Несмотря на то, что ее название предполагает развитие целостной концепции культурного шока, ее авторов нельзя назвать безусловными приверженцами этого направления. Фэрнхем и Бочнер, рассматривая понятие культурный шок, относят его к псевдопсихологическим терминам, многообещающим, но маловыражающим, таким, как, например, «нервное истощение». Они критично
Миграция как переживание перемен и культурных различий 137
рассматривают традиционные клинические обоснования культурного шока и показывают преимущества подхода, который основан на учете, в первую очередь, этнокультурных аспектов и предполагает формирование программы культурного научения мигрантов с целью выработки успешных стратегий адаптации к новой среде. Фэрнхем и Бочнер говорят не столько о концепции, сколько о гипотезе культурного шока. Ее суть в том, что переживания, связанные с новой культурой, вызывают неприятное удивление или шок, отчасти от неожиданности, отчасти потому, что могут привести к негативной оценке своей собственной культуры.
Гипотеза культурного шока предполагает, что в некоторой мере все мигранты страдают от него, но это допущение нуждается в эмпирическом подтверждении. Изменения среды, привычной обстановки далеко не для всех людей могут оказаться неприятными или стрессогенными. Уже упоминалось, что некоторые люди не переживают никаких негативных ощущений; более того, они ищут новых ощущений и наслаждаются ими (см. Zuckerman, 1971). Позитивная сторона изменений среды состоит в том, что они определяют толчок к саморазвитию, а преодоление трудностей ведет к личностному росту и самосовершенствованию.
Например, П. Адлер (Adler, 1975) и К. Дэвид (David, 1972) установили, что хотя культурный шок часто ассоциируется с негативными последствиями, он в определенных дозах оказывает положительное влияние на личностный рост. Результатом культурного шока может быть приобретение новых ценностей, установок и паттернов поведения. В столкновении с другой культурой индивид получает знания опытным путем, начиная понимать источники своего собственного этноцентризма и приобретая новые взгляды на природу человеческого многообразия.
Фэрнхем и Бочнер рассматривают традиционные и современные концепции, объясняющие происхождение культурного шока. К традиционным они относят концепции горя, фатализма и селективной миграции. В качестве современных приводятся концепции, основанные на анализе негативных событий жизни, систем социальной поддержки, ценностных различий.
Встреча с новой культурой
Центральными для понятия культурного шока стали вопросы, как люди адаптируются к этому состоянию и как они изменяются под его воздействием. Одним из ключевых понятий при ответе на эти вопросы стало понятие «маргинальная личность», предложенное в 20-е гг. Р. Парком для обозначения культурного статуса и самосознания иммигрантов, оказавшихся перед необходимостью адаптации к новому для них урбанистическому образу жизни. Собственно предметом анализа маргинальная личность становится в работе Э. Сто-унквист «Маргинальный человек» (1937). Эта книга была посвящена изучению процесса включения членов «второстепенных», «подчиненных» групп (мигранты, этнические меньшинства) в «доминирующую» группу общества. В работе Стоунквист исследовались проблемы людей, находящихся между двумя культурами, но не принадлежащих полностью ни к одной из них — ни к доминирующей, в которую они не могут полностью включиться и не принимаются ею до конца, ни к своей родной, исходной, отторгающей их как отступников (Stonequist, 1961).
Но маргинальное^ — не единственный путь развития личности, находящейся «между» двумя различающимися культурами. С. Бочнер в 1982 г. выделил четыре категории, которые в настоящее время широко используются для понимания последствий межкультурных контактов, а также для описания стратегий межкультурного взаимодействия мигрантов:
1) интеграция — аккомодация собственных культурных ценностей и ценностей принимающего общества;
2) ассимиляция — отказ от собственных культурных норм и ценностей и добровольное или вынужденное принятие норм и ценностей другой культуры вплоть до полного в ней растворения;
3) сегрегация — раздельное существование и развитие культурных групп;
4) геноцид — намеренное уничтожение другой группы. На основе выделенных категорий Бочнер предложил четыре стратегии адаптации в новой культуре:
1) «посредничество»: «посредники» синтезируют особенности двух культур; такая стратегия соответствует процессу интеграции;
Миграция как переживание перемен и культурных различий 139
2) «переход»: «перебежчики» практически переходят в другую культуру, изменяя своей собственной; такая стратегия характерна для процесса ассимиляции;
3) «маргинальный синдром»: «маргиналы» остаются на границах двух культур, переживая в результате этого тяжелые внутриличностные конфликты; эта стратегия характерна для процесса сегрегации;
4) «шовинизм»: «шовинисты», или «националисты», отрицают принимающую культуру.
(Подробнее о типологии смотри с. 193—200)
Исследователи культурного шока выявили его зависимость также от степени сходства и различия культур. В этом контексте центральное место заняло понятие культурной дистанции. И. Бабикер с соавторами (Babiker, 1980) исследовали взаимосвязь между культурной дистанцией и частотой обращения за медицинской помощью и успехами на экзамене у иностранных студентов Эдинбургского университета. С целью измерения индекса культурной дистанции была разработана методика, фиксирующая различия между культурами по следующим темам: климат, одежда, религия, традиции, язык, национальная кухня, структура семьи, образование и др. Исследователи предположили, что степень одиночества, отчуждения и стресса зависит от величины дистанции между собственной культурой студента и принимающей культурой. Несмотря на то, что была выявлена значимая корреляция культурной дистанции с тревожностью и числом обращений за медицинской помощью, в целом результаты исследования оказались довольно противоречивы.
Продолжая работу в этом направлении, Фэрнхем и Бочнер провели в 1982 г. эмпирическое исследование зависимости социальных трудностей от культурной дистанции. В нем приняли участие 150 иностранных (из 29 различных стран) и 50 английских студентов, обучавшихся в университетах Лондона, Оксфорда и Кембриджа. Все иностранцы прожили в Англии от 1 до 5 месяцев и раньше бывали в этой стране не чаще 2 раз.
По трем основным критериям — религии, языку и климату — страны, из которых прибыли студенты, были разделены на три группы по степени их близости к культуре Be-140
Встреча с новой культурой
ликобритании. Первую группу — «близких» культур — составили страны Северной и Центральной Европы (такие как Франция, Бельгия, Германия, скандинавские страны). Вторую — «среднеудаленные» страны Южной Европы и Латинской Америки (Греция, Италия, Испания, Аргентина, Бразилия, Колумбия и др.)- Группу культурно «далеких» составили страны Азии и Африки (Египет, Индия, Иран, Ирак, Корея и др.). Студентам был предложен опросник с 40 утверждениями, описывающими различные каждодневные социальные ситуации, которые в пилотажном исследовании были признаны наиболее стрессогенными (например, разговор о себе и своих чувствах, дружба с англичанами, посещение вечеринки или официального обеда, поход за покупками, визит к врачу и др.). Респонденты должны были отметить степень возникающих у них трудностей (то есть чувства тревоги, дискомфорта, страха или смущения) по 6-балльной шкале в каждой из ситуаций.
Гипотетическое разбиение стран происхождения иностранных студентов на три группы получило в эксперименте практическое подтверждение: ответы студентов сформировали три кластера, высоко коррелирующие с принадлежностью к той или иной «теоретической» группе. В исследовании подтвердилась гипотеза, что чем больше разница между культурой принимающего общества и культурой страны происхождения, тем больше трудностей переживается в каждодневных социальных ситуациях. Наиболее сложными были признаны ситуации установления и поддержания личных отношений с представителями местной культуры. У иностранных студентов оказалось довольно мало друзей среди англичан, и контакты с местными носили в основном утилитарный характер. Авторы объясняют это нехваткой социальных навыков, необходимых для эффективного общения в другой культуре.
Разница культур определяет те изменения, которые происходят в жизни мигрантов после того, как они оказываются в другой стране. Опыт российских психологов показал, что изменения в образе жизни, социальном статусе, когнитивно-эмоциональной и поведенческой сферах личности должны служить основными ориентирами в психологическом консультирова-
Стратегии межкультурной адаптации
нии и психотерапии. Одним из ключевых ориентиров являются изменения в тендерных ролях. В практической работе с мигрантами из других культур невозможно обойтись без учета этого фактора (подробнее см. с. 209—216).
Ряд исследователей подчеркивают значимость отдельных параметров принимающего общества, которые важны для оценки силы и продолжительности культурного шока. Во-первых, может различаться воспринимаемое и существующее на самом деле сходство/отличие своей и чужой культуры. Например, американцы в Великобритании попадают во множество социальных и психологических «ловушек», переоценивая сходство культур, то есть речь идет об адекватности восприятия новой культуры. Во-вторых, замечено, что представители традиционных культур, которым присущи регламентированность поведения, власть традиций, хуже адаптируются. Например, корейцы и японцы в ситуациях межкультурного контакта часто испытывают страх, что поступают неправильно. В-третьих, в тех странах, где на государственном уровне провозглашена политика культурного плюрализма, что предполагает равенство, свободу выбора и партнерство, адаптация происходит легче. Канада проводит такую политику с 1971 г., Швеция — с 1975. В-четвертых, имеет значение терпимость к другим культурным ценностям — культура толерантна, или стремится ассимилировать чужих, или же она полностью закрыта. В-пятых, сила и продолжительность переживания культурного шока часто зависит от степени несоответствия природы и климата страны выхода и принимающей страны.
стратегии межкультурной адаптации
В современных исследованиях процесса адаптации к новой социокультурной среде все больше внимания уделяется практическим вопросам. Используя эмпирические результаты, полученные в рамках изучения гипотезы культурного шока, психологи продолжили исследование процессов аккультурации, сосредоточивая усилия не столько на ее трудностях, сколько на поисках успешных стратегий адаптации мигрантов в новых жизненных условиях.
Встреча с новой культурой
Первый вопрос, который представляется здесь методологически важным, касается соотношения группового и личностного уровней аккультурации. Такое разграничение было сделано в кросс-культурной психологии. Канадский психолог Дж. Берри, внесший большой вклад в исследование процессов адаптации мигрантов, отмечает, что это соотношение важно по двум причинам. Во-первых, если на уровне группы изменения происходят в социальной структуре, политической организации, экономических отношениях, культурных особенностях, то на уровне личности трансформируются поведение и феномены сознания (идентичность, ценности, установки). Во-вторых, аккультурация каждой личности — это уникальный процесс, который может не совпадать с групповыми изменениями. Понимание психологических последствий процесса аккультурации для отдельной личности возможно через соотнесение двух измерений: через оценку изменений, происходящих на групповом уровне, и участия в этих изменениях отдельных индивидов.
Разграничение группового и личностного уровней определило введение понятия «психологическая аккультурация». Этот термин был предложен Т. Грейвсом с целью обозначения изменений, возникающих в индивидуальном опыте в результате культурных контактов. Если аккультурация — это процесс изменения в культуре группы, то психологическая аккультурация — процесс изменения в психологии индивида (Graves, 1967).
Именно о психологической аккультурации говорит Дж. Берри, когда утверждает, что и сам межкультурный контакт, и процесс адаптации мигранта будут во многом зависеть от того, какой аккультурационной стратегии придерживается индивид. Аккультурация, по Берри, сводится к двум основным проблемам: поддержания своей культуры (в какой степени сохраняется собственная культурная идентичность) и участия в межкультурных контактах (степени включения в другую культуру). С точки зрения Дж. Берри, для определения индивидуальных ориентации на аккультурацию необходимо выяснить позицию индивида по двум основным вопросам. Эти два вопроса, сведенные в таблицу (см. Таблицу 3) можно рассматривать в качестве простого и надежного методического приема определения возможных стратегий адаптации.
Стратегии межкультурной адаптации
Первый вопрос — «Важно ли для вас поддерживать собственную культурную идентичность?» — касается отношения к собственной культуре, ее ценности для индивида и необходимости сохранения и развития его этнокультурной идентичности. Второй — «Важно ли для вас поддерживать отношения с другими этническими группами?» — направлен на определение отношения индивида к группе контакта: насколько взаимодействие с членами этой группы ценно и желанно для индивида. Ответы на эти вопросы могут быть обозначены в виде точек на биполярных градуированных шкалах, в которых один полюс принадлежит максимально положительному, а второй — максимально отрицательному ответу на данные вопросы. Если мы ограничим ответы на данные вопросы словами «да» и «нет», то в схеме, изображающей взаимосвязь ответов, будут представлены 4 варианта потенциально возможных сочетаний, каждое из которых соответствует определенному виду аккультурационной стратегии.