Глава 9. Чем лучше взаимоотношения, тем успешнее карьера

Я не замечала собственных ошибок

Когда я ходила в детский сад, меня очень удивляло и расстраивало то, что надо учиться делать совершенно, по-моему, неважные вещи, чтобы потом заняться чем-то интересным. Например, перед тем как сесть рисовать, мы все должны были вымыть руки, привести в порядок свои столы, подобрать подходящую бумагу, краски, карандаши, прослушать инструктаж, выбрать того, с кем хочешь сесть рядом, решить, будет ли это серьезный рисунок или так - «каляки-маляки», и только после всего этого наконец-то можно было начать рисовать.

Когда я выросла, то обнаружила, что в мире взрослых действуют те же правила, и, чтобы следовать своему призванию, нужно много учиться, ко многому готовиться. Человек принявший решение о дальнейших шагах в своей карьере или на пути к жизненной цели, должен четко эти шаги спланировать и выбрать соответствующий «подготовительный курс». Какой именно «курс» нужен нам и где его проходить? Кто тренирует или обучает путника? Кто проходит этот курс-путь с нами вместе? Нужно учесть контекст и разобраться в системе методов и подходов, которые откроют нам путь к развитию, позволят отправиться в наше внутреннее путешествие.

Для Сильвии таким контекстом было замужество.

Ее тайным ключом к успеху стало развитие способности проводить границу между собой и супругом, быть самодостаточной личностью, не теряя при этом дорогого человека. Процесс, подобный этому, чем-то похож на взросление подростков, когда нужно отделить себя от любящих и любимых родителей, не теряя связи с ними. Это как бы подготовительный этап, обязательное условие для получения добра на выполнение значимой, очень важной для вас работы.

Сильвия давно определила свое истинное видение и собралась в конце концов его реализовать. Но что-то ее волновало, не было чего-то очень ва жного, чтобы отправиться в путешествие.

Мы познакомились по телефону.

· Меня зовут Сильвия. Я хотела бы записаться к вам на прием, но не хочу встречаться в клинике, - несмотря на торопливость речи, голос был уверенный, как у человека, знающего, как получить желаемое.

· Где бы вы хотели встретиться? - я спросила ее, невольно соглашаясь на ее условия. Она выбрала ресторан на побережье.

То, что Сильвию что-то тревожит, сомнений не вызывало. Даже в первом телефонном разговоре я почувствовала отзвуки множества ее внутренних голосов. Но при этом у меня сложилось впечатление, что Сильвия знает, как использовать свои силы, и что я не первая, кто с готовностью пошел ей навстречу.

Я не удивилась, когда увидела ее идущей по дорожке в ресторан, где мы договорились встретиться. Сильвия была из тех женщин, в которых идеальным образом сочетались хрупкость и сила. Или мирно сосуществовали.

Не заметить ее было невозможно, но в то же время от нее исходила какая-то неуловимость, как будто ее здесь нет. На самом деле - вот она, перед вами, смотрит на вас, внимательно слушает, не отводя проницательного взгляда, и при этом держит дистанцию, оценивает ситуацию со стороны, а точнее - издалека. Была в Сильвии, кроме изящества и силы, какая-то осторожность.

В ней сосуществовали обиженный ребенок и сильная зрелая женщина. Такое сочетание, казалось бы, полярных характеристик привлекло мое внимание и, возможно, послужило причиной того, что я сделала исключение и согласилась на ее весьма необычную просьбу провести профессиональную консультацию на территории, удобной для нее.

Начало сеанса не предвещало хоть какого-то развития событий. Сильвия пила кофе и ковыряла ложечкой яблочный рулет. И вдруг на меня обрушился поток сбивчивых фраз - несвязных и туманных. Из всего этого я мало что сразу поняла.

Сильвия была адвокатом и ее основным орудием труда была речь. Она пришла ко мне, чтобы понять, почему в момент, когда ее кандидатуру выдвинули на должность судьи, она запаниковала. Она знала, что эта работа ей нужна, но что-то ее сдерживало.

· Уже не один год мною владеет желание как-то выразить свой внутренний мир,

· говорила Сильвия. - Без проблем могу составить любой юридический документ, дать экспертное заключение. Но вот когда надо сделать что-то новое, изложить его, создавать прецедент, меня вдруг охватывает тревога, и я не могу найти правильные слова. Как будто немею. Вернее, я говорю и формально мои выражения правильны, но в них нет тепла, нет души. Я хочу, чтобы моя речь звучала совсем не так.

Сильвия годами подавляла свою потребность в самовыражении. Она пыталась довольствоваться репутацией успешного известного юриста, но тщетно - беспокойство и потребность самовыражения только усиливались. Она боролась с собой до тех пор, пока не поняла, что нужно дать выход нарастающему внутреннему напряжению. Она знала, что только на должности судьи сможет работать над реализацией своего видения.

Еще меня поразил очевидный контраст между смятением и упорядоченностью, мягкостью и жесткостью, покорностью и борьбой - все это было в речи Сильвии.

Я поделилась с ней своими мыслями, и она вдруг заплакала. Ее страдания и трудности, с которыми она столкнулась, не могли не вызвать моего сочувствия.

Сильвия, производящая впечатление сильной личности, не могла собрать в одно целое разнородные и разрозненные составляющие этой своей личности. Сидящая передо мной хрупкая женщина, погруженная в себя, разрывалась между разными желаниями и разными измерениями своего бытия. Первое, что бросалось в глаза, - это отчаянная потребность упорядочить хаос в себе, потребность выбраться из колодца, состоящего из множества колец - ее внутренних миров. Выбраться с чем-то определенным в душе.

Какое-то время мы сидели молча. Успокоившись, Сильвия повернулась ко мне и улыбнулась:

1 Вы, наверное, хотите услышать историю моей жизни? Ведь вы психолог.

Интуиция подсказывала мне, что Сильвия совершила уже не одно внутреннее путешествие. Как мне показалось, она принадлежала к тому типу женщин, которые не ищут легких путей, подвергая тщательному анализу все встающие перед ними препятствия и требуя пристального внимания к собственной персоне. И я почему-то подумала, что на следующих встречах она попытается выяснить, каковы мои наиболее уязвимые места, скорее всего - подсознательно, не задумываясь над тем, как я на это буду реагировать.

Ее родители были «профессиональными сиротами», иными словами - ни у матери, ни у отца не было родительской модели поведения. Такое было время и такие были обстоятельства. Родители Сильвии вынуждены были зарабатывать на жизнь далеко от дома. И практически не видели, как взрослели их дети. Детям же, любознательным и способным, просто некому было задавать вопросы, и они рано научились решать все проблемы самостоятельно. Поэтому не вызывало сомнений, что Сильвия, третий ребенок в семье, была просто обречена на эмоциональный вакуум.

Родители могут дать своим детям только то, чем обладают сами. В случае с родителями Сильвии проблема заключалась в том, что их эмоциональные ресурсы были очень ограничены. Настолько ограничены, что не давали возможности выстроить эмоциональный фундамент, который обеспечил бы их дочери достаточную уверенность в себе. За годы практики я научилась распознавать людей наподобие Сильвии. Основной показатель для меня - потеря ориентации, которая заявляет о себе иногда даже на первом сеансе. В таких людях зрелость и здравомыслие переплетаются с наивностью и ранимостью.

Сильвия была маленьким единомышленником для отца и куклой для матери. Ее дом был полон книг. Отец, служивший бухгалтером, перед каждым праздником закрывался в своей комнате на несколько дней и писал. Десять строчек или около того, прочитанных им вслух дрожащим голосом в день торжества, его самого никогда до конца не устраивали, даже если слушатели говорили, что сказано просто замечательно. Спустя годы его дочь рассказывала мне, как больно ей было видеть обожаемого отца страдающим и разочарованным.

· А когда вы выросли, - спросила я, - вы могли поговорить об этом с отцом?

· Нет. Мы об этом никогда не говорили. Я об этом даже и не думала. Это, наверное, первый раз я позволила себе почувствовать, сколько его боли я носила с собой.

Я снова подумала о своем отце. Сильвия заставила меня оглянуться на свое прошлое, вернуться к так долго волновавшему меня вопросу взаимоотношений отца и дочери. Одни отцы дают своим дочерям разрешение на самореализацию, другие - не помогают и даже не позволяют состояться. Я в очередной раз убедилась в том, насколько трудно приходится родителям, которые, сами будучи детьми, не получили внутреннего разрешения вырасти и полностью раскрыться. Сильвия была из таких детей: ей было суждено самой научиться брать себе разрешение.

· Знаете, - сказала она, прервав мои размышления, - когда я училась во втором классе, то часто просила отца, чтобы он делал за меня домашнее задание.

Должны были пройти двадцать лет, прежде чем Сильвия смогла впервые оглянуться на события своего детства.

· Отец советовал мне, с какими девочками мне стоило водить дружбу, а с какими I нет. Когда я читала художественную литературу, он злился: «Все эти повести и романы - пустая трата времени. Надо быть практичнее... Делом надо заниматься, а не книжки читать!» Я поступала, как он велел... Все мои мысли и чувства полностью соответствовали представлениям отца о том, какими они должны быть...

Сильвию переполняли эмоции, и я подумала: насколько же ей, Сильвии-ребенку, было тяжело жить двойной жизнью и как сложна ее нынешняя жизнь - жизнь успешной женщины.

За многие годы консультирования я поняла, что люди, переживающие глубокий внутренний конфликт (как это было с Сильвией), часто чувствуют себя беспомощными, как бы парализованными в эмоционально напряженных ситуациях, требующих выбора и решительности. Такой паралич, притупляя боль, блокирует природные способности человека, тем самым лишая его радости спонтанных реакций и стремления к победе.

Я решила сконцентрироваться на том, что привело к ее внутреннему параличу; который она переживала сейчас, и понять, что привело ее ко мне на этом этапе, а точнее - на перекрестке ее жизни.

· Что еще есть в вашей жизни, кроме работы? Что-то происходит? - спросила я. - Как вы сочетаете работу со своими другими мирами?

Ее лицо окаменело: очевидно, я коснулась больной темы.

| Мне обязательно отвечать? I спросила она, прищурив глаза. - Вы, психологи, всегда что-то с чем-то связываете, даже если между этими вещами нет абсолютно никакой связи... Так с чего же мне начать?

Она как-то по-детски сконфузилась в ожидании, что я буду делать какие-то предположения.

· Расскажите мне о своем муже, I попросила я, стараясь вложить в свои слова побольше твердости.

· Хорошо, расскажу, но какое он имеет ко всему этому отношение? - ответила Сильвия-ребенок, даже не пошевельнувшись.

Я решила обратиться к Сильвии-взрослой, стараясь не задеть в ней обидчивого ребенка.

· Часто в отношении человека к работе отражается его отношение к партнеру по браку, - ответила я. - И там, и там человек нередко использует один и тот же набор инструментов.

· Извините, но я сюда не за этим пришла, - проговорила Сильвия очень быстро, резко взмахнув рукой в знак отрицания. - Мне нужен совет по поводу моей профессии. Я не нуждаюсь в семейном психологе.

Я поняла, что опередила события. Обращаться нужно было в первую очередь к Сильвии-ребенку: держать ее за руку и осторожно идти вперед, шаг за шагом нащупывая почву. И я вернулась назад:

· Насколько я понимаю, вы очень сильно любили своего отца.

· Больше всего в жизни. Он был для меня всем. И я хотела дать ему все, что было у меня. И все, чего не было у него, - ответила она тихо.

· Это непростая задача для маленькой девочки, - тоже тихо ответила я.

Сильвия вздрогнула и заплакала. А тогда сказала очень-очень тихо:

· Мой отец недавно умер.

Вокруг были люди, они с любопытством поглядывали на нас, но ни меня, ни Сильвию это не трогало. А за окном за нами в море садилось солнце.

Я, словно ловец жемчуга, погружалась в глубину себя туда, где таилась великая любовь моего отца ко мне. И моя любовь к нему. Мысленно я вернулась к давно-давно происходившей между нами борьбе за право на самореализацию и право быть самодостаточными личностями. Я очень хорошо помнила, насколько сильную боль может причинить решение близкого человека отделиться, отправиться в свой путь самостоятельно.

Прошлым летом я отдыхала на Синайском побережье и совершила свое первое погружение под воду возле кораллового рифа. До этого я видела кораллы только через стеклянное дно экскурсионного катера. Я близорука и никогда бы не поверила, что смогу увидеть то, что происходит в глубине моря, без каких-то специальных приборов. Не знаю, что заставило меня все-таки попробовать. Возможно, возраст, или жара. А может, я просто решила побаловать себя, сейчас это уже неважно. Я сняла очки - перегородку, отделявшую меня от мира, и надела маску. Прозрачная голубая вода, в которую я погрузилась, скрывала невероятной красоты мир, населенный многоцветными рыбами и заполненный неимоверной тишиной. Не знаю, что впечатлило меня больше - красота природы или то, насколько просто я вдруг смогла с ней соединиться. Меня переполняли эмоции, я не замечала, как наступаю на морских ежей и до крови режу себе ноги об острые кораллы. В тот день мои трое детей по очереди дежурили возле меня, меняя влажные салфетки на моих исцарапанных и изрезанных ступнях.

I Мам, - упрекали они меня, - неужели нельзя быть поосторожней? Почему ты всегда должна так сильно страдать, когда пробуешь что-нибудь новое?

От мыслей о море и боли я вернулась к Сильвии и той долгой дороге, в которую ей еще только предстояло отправиться. Рассказывая ей о дайвинге, делясь незабываемыми впечатлениями, я подумала: а умеет ли Сильвия беседовать с собой, когда остается в одиночестве, сможет ли она нырнуть сама в мир своих внутренних ресурсов и разглядеть прекрасные кораллы, несмотря на боль, неразрывно связанную с радостью открытия?

· Чтобы разобраться в своей связи с тем, что вы хотите делать, но почему-то не можете, вам нужно понять свое отношение к разным предметам и явлением, их влияние на вас. Это поможет вам...

· Хорошо, - оборвала она меня на полуслове, - я полностью в ваших руках. Теперь я готова рассказать вам о своем муже Мэтти. Я не могу говорить с ним о том, что меня волнует. Когда я начинаю ему что-то рассказывать, он засыпает. И чем больше я стараюсь его разбудить, тем глубже он спит. Из-за этого я чувствую себя ужасно беспомощной и разочарованной.

Сильвия снова меня удивила - вот так без всяких предупреждений она вдруг взяла и нырнула вниз головой.

Меня пронзила какая-то болезненная грусть. Я подумала: как же часто нас, женщин, особенно женщин-экстравертов, переполняют чувства, которые, словно потоп, захлестывают наших мужчин, тем самым лишая нас возможности вести диалог на равных, результатом которого могло бы стать сближение двух душ. Мы преуспели в создании собственного имиджа, выросли чуть ли не в профессиональных ораторов, но при этом все мы друзья по несчастью: у нас нет близости в общении со своими супругами. У меня сложилось впечатление, что Сильвия, как и многие, питает иллюзию в этом отношении: считает, что она лучше, чем ее муж умеет общаться и выстраивать близкие отношения.

Казалось, Сильвия читала мои мысли:

I я всегда беру на себя ответственность за жизнь других людей. Особенно за жизнь мужа. Я считаю себя ответственной за его внешний вид, за то, чем он занимается, как развивается его карьера... Порой я забываю, что у меня есть собственная жизнь и собственная работа.

Сильвия была одной из многих. Многие женщины (а иногда и мужчины) ведут себя так, вроде у них нет никаких других дел, кроме как заботиться о ком-то и воспитывать кого-то. Удовлетворяя потребности других, они обеспечивают себе отличное оправдание, упрекни их кто-нибудь в нежелании расти и развиваться.

· Для меня всегда было важно, чтобы мой муж занимался чем-то значимым, - продолжила она. - Я считала, что он особенный человек, рожденный для высоких постов и реализации великого призвания, точно так же, как и мой отец. Я ведь, кстати, очень много в свое время говорила с отцом о его карьере, о самореализации. Может быть, я подталкиваю Мэтти к более тесным отношениям, потому что мне не хватает той особой близости, которую я испытывала, выслушивая жалобы отца. Мне кажется, что на самом деле я ни разу не выслушала мужа...

· Я думаю, | добавила она, 1 что, возможно, я и вправду пришла сюда из-за него. На прошлой неделе он исчезал из дому и приходил только утром. И ничего не объяснял. Нам обоим понятно, что это объявление войны. Мы уже прошли этап восстания и мятежных заявлений, сегодня мы находимся на этапе открытого противостояния. Очевидно, он сыт по горло моими требованиями. Знаете, когда я шла сюда, я чувствовала себя несправедливо обиженной, потому что мой муж засыпает, когда я хочу поговорить с ним, но вот сейчас я вдруг понимаю, что на самом деле бездушный кукловод - это я. Похоже, он понимал происходящее гораздо лучше меня. Именно он попросил меня обратиться к психологу.

1 Все то время, - сказала я, 1 когда вы считали себя жертвой своего мужа, вы фактически вымещали на нем страдания своего детства.

Сильвия была поражена. Чтобы переварить все, что на нее вдруг обрушилось, нужно было время. Но она спросила практически сразу же:

· Тогда получается, что мой муж не так плох?

· По-моему, ваш муж заслуживает того, чтобы вы дали ему послабление. Очевидно, он сильно любит вас, раз отправил ко мне, - ответила я. Мысленно я уже готовилась к «взлету» - как второй пилот, который проводит предполетную проверку механизмов. Я хотела деликатно предложить, чтобы Сильвия попробовала воссоединиться с собой. Это, вероятно, потребовало бы постоянного стимулирования «мышц» ее души и «нервов» ее воли, которые - в этом я была уверена практически на сто процентов - занемели за время ее брака, а может быть, даже задолго до него.

Я никак не могла избавиться от мысли, что Сильвия, как и многие женщины, с детства научилась заниматься делами других, но никогда не прислушивалась к самой себе.

Я вспомнила о Роне, который, в отличие от мужа Сильвии, в один прекрасный день просто ушел из дому, потому что его жена не разрешала ему плотничать, а именно это он любил больше всего. Жена хотела, чтобы он руководил собственной компанией. Неудачи преследовали Рона одна за другой, но жена не отказывалась от своей мечты і в отношении к своему мужу. И только тогда, когда он нашел себе другую женщину, принявшую его в роли плотника, бывшая жена отправилась в долгое и трудное путешествие к самой себе. Ей пришлось по-другому посмотреть не только на него, но и на себя, на свою работу. И на проблему самореализации. Пока ее не бросил муж, она не решалась спросить себя, чего же хочет от жизни она сама и в чем могла бы себя реализовать. Она не хотела признавать, что ее игнорирование потребностей мужа сопровождалось игнорированием ее собственных потребностей.

Сильвии повезло больше. Ее муж знал, что у каждого - свой путь, и подтолкнул ее в единственном возможном направлении - к самой себе, к собственному пути Сильвии, к профессиональному самовыражению. Каким-то образом она сумела это принять. Более того - она смогла ухватиться за эту возможность и использовать обострившийся кризис как трамплин к успеху.

Рассказывая дальше о своем муже, Сильвия постепенно подошла к той особой, зачастую неотъемлемой связи, которая устанавливается между браком и карьерой.

| На этой неделе я впервые попросила его прийти домой в семь, - сказала она, казалось, сама не веря в свое достижение. - Я всегда так боялась указывать ему, когда приходить домой. Я боялась признаться в том, что у меня есть свои потребности. Я боялась требовать его присутствия...

· А еще на этой неделе я впервые задумалась над тем, 1 продолжала она отстранен- но, - что я скажу, когда меня назначат судьей. Мне стало страшно. Вдруг я подумала, что, может быть, мне на самом деле нечего сказать. Как вы считаете, здесь есть какая- то связь? Может быть, все эти годы, что я занималась отцом и мужем, я убегала сама от себя? И вот еще что: меня не слишком волнует то, чем занимается моя дочь. Я уверена, что у нее все будет хорошо. И у нее действительно все хорошо.

Наступил вечер, с моря подул прохладный ветерок, и по мере того как на побережье опускалась ночь, пейзаж менялся на глазах.

IА может быть, - сказала она вдруг, как мне показалось, неожиданно даже для себя самой, | мне нужно спросить себя, хочу ли я вообще быть судьей. Может быть, это очень желанное повышение в должности, но на самом деле не то, чего я хочу. Может быть, на самом деле это я несу в себе стремление моего отца к «настоящим» победам? Может быть, все, что мне нужно, - это сбросить с себя ненужную ношу и отправиться своим путем. А может, и нет...

В душе у Сильвии царило замешательство: она искала для себя новый путь.

· Похоже, вы уже начали свои поиски, - улыбнулась я, - и на этом пути неправильных вопросов нет. Но здесь очень важно правильно отделять свои вопросы от унаследованных от отца. О том, что вы проглядели собственный путь и движетесь по чужому, говорит хаос внутри и вокруг вас. Вам непонятно, чей путь кому принад-

лежит. Только ощущение, что значимые для вас люди - отделены от вас, а их пути - отделены от ваших, однозначно указывает на то, что вы идете по своему пути. Когда вам начнут сниться сны, в которых ваш отец будет вам завидовать, знайте: вы начали отделять себя от него. Если отец или муж в вашем восприятии - обычные люди, независимые от вас личности, живущие своими проблемами, будьте уверены: вы по-прежнему идете своим путем. Осознанно или неосознанно, люди стараются делать на своем пути отметки. Они готовы принимать помощь, но только тогда, когда сами о ней просят. Если в попытке защитить себя человек представляет свое призвание в искаженном виде, его путь переплетается с путями близких людей: матери, отца, мужа и жены и так далее. За потерей ориентации и путаницей приходят злость, гнев и обвинения. При этом, если кто-то попытается вам помочь, хотя вы об этом не просили, вы, вероятнее всего, постараетесь избегать настойчивых попыток спасти вас, вы просто постараетесь не слышать, заснуть, как это делает Мэтти. Я уверена, вы научитесь распознавать признаки такого поведения. Это сложно, это очень медленный процесс, но заверяю вас: это возможно.

Сильвия выглядела уставшей, но радостно-взволнованной.

· А вы еще со мной встретитесь? - спросила она, как спрашивает избалованный ребенок, который знает наперед, что ему скажут «да». - Теперь я могу прийти к вам в кабинет, как все нормальные люди, 1 подвела она черту в разговоре. Мой кабинет она уже не называла «клиникой», как это было в начале разговора. Вероятно, она просто перестала рассматривать себя как «больную».

· Буду рада видеть вас у себя в кабинете, - ответила я.

Сильвия ушла. А я почему-то не находила в себе для этого сил. Я хотела подняться со стула прямо сейчас 1 в конце концов, было уже поздно! Но вдруг меня захлестнул поток гнева и разочарования. Я не хотела оставлять это место, это море, это разрешение чувствовать. Часто ли я в последнее время позволяла себе чувствовать пустоту, вакуум, переживать встречу собой? Почему Сильвии это было можно, а мне - нет? Что дало ей смелость набрать мой номер и попросить о встрече с совершенно незнакомым человеком там, где это было удобно ей? Мною овладевали зависть и сочувствие, а еще 1 старое семейное стремление учиться у других, искать в них источник вдохновения. Я хотела учиться у Сильвии. И в то же время мой другой внутренний голос напоминал мне о давней, вытянувшей из меня много сил борьбе за то, чтобы не чувствовать себя несчастной.

Наш следующий разговор начался совершенно неожиданно для меня. Сильвия рассказала свой сон:

I Мне приснилось, что я пришла к гадалке. Комната напоена густым цветочным ароматом ее духов. Я знаю, что пришла, чтобы спросить о причине моих ужасных головных болей. Толстуха-гадалка по имени Флора сидит напротив меня на фоне ярких обоев.

♦Твои головные боли, - начинает она, опустив веки и обнажив беззубые челюсти,

· это не настоящая проблема». Вдруг тембр ее голоса снижается, как будто бы где-то внутри в ней говорит мужчина, и она повторяет: «Твои головные боли - это не та проблема. Тебя волнует что-то другое. Тебе грозит что-то страшное. Кто-то... какой-то мужчина зовет тебя с иного мира... ты нужна ему. Ты знаешь его?» Перепуганная, я покачала головой. «Думай», - говорит Флора. «Может, это мой покойный отец? Может, свекор, я не знаю». Я лихорадочно искала ответ.

«Кто он? Ты должна сказать мне, кто он! - кричит Флора. - Давай же, ну! А то мне придется зажечь в полночь свечи... И молиться духам. Эта борьба вымотала тебя. Ты хочешь остаться здесь, но он тебе этого не позволит. Тебе кто-то должен помочь. Нет- нет-нет, не твой муж! Тебе должна помочь женщина, твой муж в таком деле не помощник. Найди женщину, с которой ты сможешь поговорить. Позаботься о себе, потому что больше никто этого не сделает».

· Я все до слова запомнила. Это точные слова Флоры, - завершила Сильвия. - Что вы об этом думаете, что бы это могло значить? Вы верите в подобные вещи?

Сильвия была очень встревожена.

Мы обе однозначно понимали, что призыв позаботиться о себе был ключом к выходу из ситуации, и не только для нее, но и для меня.

Успокоившись, Сильвия начала рассказывать мне следующую историю, на первый взгляд, совершенно не связанную с первой.

· Где-то за неделю до этого сна, - вспоминала она, 1 мы с мужем поехали в отпуск. Я больше часа приводила себя в порядок перед выходом в первый наш вечер, который мы договорились провести со своими друзьями. Уже выходя из номера, я обратила внимание на длинные уродливые ногти на ногах моего мужа, они торчали из поношенных кожаных сандалий, они просто вывели меня из себя. Его позорные ногти и его небритые щеки выглядели так ужасно по сравнению с итальянскими кожаными мокасинами мужа моей подруги Лили. Пытаясь обратить на это внимание Мэтти, я думала: «Почему он так поступает по отношению ко мне?» Я была уверена, что он делает это нарочно. Он знает, как много для меня значит его внешность. Возможно, это был очередной маленький бунт против его матери, умершей десятки лет назад. Я чувствовала, как во мне поднимается мощная волна гнева, как она раздувается и охватывает меня. Я уже решила, что молчать не буду. Но другой голос во мне настаивал, что игра уже проиграна. И я чувствовала, что эта мощная волна уже накатывает, поднимается надо мной и мне не избежать момента, когда она разобьется с ужасным грохотом. Так всегда бывает с волнами. Так случилось со мной...

После долгого молчания она продолжила:

І Мы приехали в ресторан, сели за столик... Звук сандалий Мэтти, шаркающих по гравию сандалий Мэтти стоял у меня в ушах. Я попыталась взять себя в руки и повернулась к нему с улыбкой: «Красиво здесь, правда?» И заметила на его рубашке ужасную мятую складку. И еще на ней не хватало двух пуговиц. Рядом с мужем Лили, в идеально выглаженной рубашке и галстуке, неряшливый Мэтти был для меня как граната с выдернутой чекой. Я убеждала себя в том, что надо проявить хоть немного сочувствия к нему, но знала, что все напрасно.

Волна нависала надо мной, я все больше и больше уходила в себя, и вдруг Лили спросила: «Сильвия, что с тобой такое?» Это было последней каплей! Я знала, что войны на двух фронтах просто не выдержу. Не могла же я на нее наорать! А ведь она должна была видеть, что со мной происходит, то есть, она ведь тоже там была, разве нет? «Ты всегда все портишь! - кричала я на своего любимого мужа. - Ты даже не пытаешься одеться так, как мне нравится, тебе обязательно нужно было напялить эти ужасные сандалии! Все вещи, которые я тебе покупаю, валяются в шкафу, а ты надеваешь какие-то обноски. Я знаю, что ты делаешь это нарочно. Если бы ты действительно уважал мои чувства, то хотя бы сегодня приложил бы какое-то усилие. Что, одеть наглаженную рубашку и обуть нормальные туфли - это для тебя подвиг?

Сильвия горько улыбнулась:

1 Мой муж был в шоке. «Возьми себя в руки, - сказал он убийственно спокойно,

· ты теряешь контроль». Я чувствовала себя ужасно неудобно, а он продолжал все тем же холодным и бескомпромиссным тоном: «Когда же ты наконец от меня отстанешь? Когда же ты поймешь, что все эти завывания и жалость к себе не работают? Когда ты наконец-то поймешь, что все, чего ты от меня требуешь якобы в знак любви к тебе, меня просто бесит? Ты что, думаешь, что ты моя мать? Когда ты поймешь, что если тебе что-то от меня нужно, об этом нужно договариваться, как двум взрослым людям?»

1Я глотала слезы, но понимала, что терять мне нечего: «Я готова договариваться,

· сказала я ему быстро, не обращая никакого внимания на сидевших рядом смущенных друзей. - Чего ты хочешь?» «Чего я хочу? Просто будь собой. Мне не нужно, чтобы ты постоянно что-то там для меня делала, - сказал Мэтги со злостью. - Мне ничего от тебя не нужно». Эти слова прозвучали как пощечина. Было очень больно. Но он повторил еще раз: «Мне ничего от тебя не нужно... У меня все есть». Тогда я ему сказала: «Если я тебе уже все дала, значит, тебе от меня больше ничего не нужно?»

Сильвия остановилась. По ее щекам катились слезы, мне хотелось ее успокоить.

· Сильвия, - сказала я, колеблясь, - я знаю, что это больно, но, может быть, боль нужна вам, чтобы воссоединиться со своими силами. Может быть, в вас есть внутренние ресурсы, которые вы боитесь затронуть, осознавая, что открыть их для себя значило бы обречь себя на независимость и на индивидуальность.

Я понимала, что слова эти были для нее сейчас слишком сложны, но нужно было что-то сказать, чтобы Сильвия сосредоточилась на себе, а не на потребности заниматься своим мужем и пережевывании собственных обид.

· Вы действительно очень устали, Сильвия, - вела дальше я. - Может, вам стоит сделать перерыв в своем переживании по поводу мужа и отца. На самом деле ваш муж, в котором вы видите запрещающего вам жить так, как вам хотелось бы, отца, сделал вам подарок Может быть, именно это имела в виду Флора из вашего сна. Мэтги хочет, чтобы вы от него отстали, а вы продолжаете к нему придираться. Может быть, наступило время отпустить все то, что привязывает вас к прошлому, и проложить себе новый путь - к независимости? Может быть, наступило время позаботиться о себе, вкладывать силы в свою новую и успешную карьеру?

Похоже, мои слова не очень нравились Сильвии. Она молча сидела, вжавшись в кресло.

· Вы так устали, Сильвия, - повторила я.

Между нами повисла тяжелая тишина, которую прервало тихое всхлипывание. Плечи и руки Сильвии задрожали, она съежилась.

| Вы думаете, мне не надо было все это говорить? Думаете, что на самом деле было неважно, во что он одет и как он...

Сильвия не закончила. Она расплакалась, просто разрыдалась, но в этом рыдании было уже меньше отчаяния. Был страх. Сильвия боялась долгой и одинокой дороги, только что раскрывшейся перед ней...

Тогда я не сказала ей, но подумала, что и в своем сне, и в ресторане, когда у нее случился срыв, Сильвия столкнулась с дилеммой собственного существования. И чувством, что вскоре ей придется стать человеком для самой себя. Ей нужно было отпустить окружающих людей, прекратить подгонять их под свои мерки. Ее пугало чувство одиночества, но именно оно могло обеспечить ей возможность наконец-то создать пространство для самой себя.

· Более того, - продолжила я, - я знаю, что каждый раз, когда вы отпускаете своего мужа, умирает какая-то частичка вас, но ведь частичка вас и рождается...

Сильвия поняла, что я прошла такой же путь, но еще сомневалась в собственной способности идти вперед и дойти до конца.

Прошло шесть месяцев с тех пор, как Сильвия отказалась от нашей третьей встречи. Но, даже не видя ее, я знала, что она идет по своей дороге, ориентируясь по самостоятельно составленной карте, используя ресурсы, выявленные в себе во время наших двух встреч. Ей нужно было найти себя и продолжить путешествие.

Когда она наконец позвонила и попросила о новой встрече, я ждала ее с любопытством и волнением. И эта встреча, точно так же, как первая, стала для меня неожиданностью. Сильвия просто светилась счастьем. В ней появилось что-то, чего раньше я в ней не замечала. Шаг ее стал легче, стройная фигура еще стройнее, она вся излучала уверенность.

· Я кое-что написала, я хочу это вам показать, - Сильвия достала из сумки записную книжку и протянула ее мне.

· Знаете, - сказала она, - я начала писать дневник. Записываю туда самые простые вещи. Свои мысли. Описываю встречи с людьми. Даже те, которые не состоялись. И чем больше я пишу, тем проще и понятнее все для меня становится. А ведь я давно могла это делать.

Она рассказала мне, что получила должность судьи и что теперь радуется каждому мгновению жизни. Что легко составляет судебные прецеденты. Рассказала, что поступила на курсы сценаристов, что ей очень нравится все, что она делает. И от этого она получает огромное удовольствие.

· Меня начала интересовать собственная жизнь, 1 добавила Сильвия. - И знаете, что самое удивительное? Мой муж тоже совершил прорыв в своей профессии. Буквально на пустом месте возникла возможность создать венчурный бизнес, и он ухватился за нее обеими руками. Дела у него идут отлично, он счастлив. Поразительно, насколько быстро происходят все эти изменения. Нам сегодня так хорошо вместе. Да, конечно, то, через что мы прошли, было нелегким испытанием, но я не сомневаюсь, что эта борьба сделала нас сильнее.

1 Интересно отметить, 1 подытожила я, - что в профессиональной и личной жизни двух людей происходят параллельные процессы. Прослеживается тесная связь в том, насколько высоко и далеко они оба пойдут. Профессиональный рост супругов строится на взаимозависимости. И еще: там, где есть эмоциональный рост, есть и профессиональный...

Мне это было известно не понаслышке - в этом убеждал опыт многих пар и многих лет.

I Может быть, 1 размышляла я, 1 так происходит потому, что рост каждого из супругов очень сильно переплетается с профессиональным развитием его половинки. Там, где наблюдается эмоциональный рост, есть и профессиональный...

Но Сильвию все еще что-то беспокоило. Я сказала ей об этом.

· Вы правы, - согласилась она. - Не могу избавиться от чувства тревоги. Очень боюсь, что вдруг все это куда-то исчезнет, что случится какая-то ужасная катастрофа...

· Вы хотите сказать, что разрешения получать удовольствие от того, чем вы занимаетесь, у вас все еще нет? - спросила я.

I Думаю, да... Может быть, вы согласитесь совершить со мной еще одно путешествие, чтобы я научилась справляться с тревогой, связанной с самореализацией?

Я пообещала Сильвии, что буду с ней столько, сколько ей будет нужно.

Поиск по сайту: