Музеи и Выставочные Залы

Ориентация

Поскольку Вена - столица не только нынешней Австрии, но и нескольких несуществующих уже государств, среди которых империя Габсбургов и Священная Римская империя, здесь сосредоточены горы ценностей. По части древних реликвий главное место - Сокровищница Хофбурга; мекка классического искусства - Художественно-исторический музей; искусство рубежа XIX-XX веков лучше всего представлено в Австрийской галерее Бельведера; современное - в Музее прикладного искусства (MAK) и Музее современного искусства в Музейном квартале. А Музей Фрейда, Еврейский музей и Дом музыки являются примерами совершенно нового типа музея - не столько архива, сколько комментария.

Цены на билеты высоки. Единственная возможность их снизить - купить абонемент "Die Wien-Karte" за €15,26, который дает право проезда на общественном транспорте (кроме ночных автобусов) в течение 72 часов (одного ребенка до 15 лет можно взять бесплатно), а также скидки в Хофбург, Шенбрунн, Художественно-исторический музей и некоторые другие музеи - но не очень большие. Карта продается в автоматах и кассах метро, а также в табачных киосках. В праздники большинство музеев работают как в воскресенье, но другие не работают вовсе - лучше перепроверить по телефону. 26 октября, в национальный праздник Австрии, музеи работают бесплатно.

Музеи Хофбурга

Императорские апартаменты Хофбурга (Kaiserappartements)

1., Hofburg, вход с Мichaelerplatz (внутри ворот Хофбурга, справа)

533 75 70

U3 Herrengasse

Это не дворец (в архитектурном отношении апартаменты равны нулю), а частная квартира Франца Иосифа и его супруги Елизаветы-Сисси (от более ранних эпох почти ничего не сохранилось); но пока вы дойдете до радостей вуайериста, вас ждет немало испытаний. Вокзального типа кассы и турникеты бестактно напомнят, что вы солдат многомиллионной армии туристов; кроме того, вас практически вынудят первым делом посетить коллекцию серебра и фарфора (Hofsilber- und Tafelkammer). Там вы сразу потеряете ориентацию в лабиринте абсолютно одинаковых витрин с рюмками, а выход вам преградит 33-метровое убийственно позолоченное украшение стола. Впрочем, именно в этот момент у вас появится шанс понять, что невыносимая скука и невозможность сбежать были важным элементом быта габсбургских монархов. В XVIII веке они практиковали церемониальные обеды для зрителей, стол накрывали вдоль одной стороны, а разговаривать разрешалось только с соседом. При Франце Иосифе к этому прибавилось еще и солдафонство: обеды из 13 перемен по его требованию продолжались не более 45 минут, причем он вставал из-за стола на 42-й минуте, после чего никому есть уже не позволялось.

Вырвавшись из посудного безумия, вы подниметесь в апартаменты Франца Иосифа, в которых поначалу нет ничего, кроме дидактической информации, а потом исчезает и она. Однако эти пустые комнаты, в которых негде присесть, и в самом деле выглядят почти так, как при кайзере. Согласно "испанскому церемониалу", император встречал в них посетителей стоя; те же должны были трижды поклониться в начале аудиенции и удалиться пятясь. Нечто личное начинает проглядывать только в кабинете Франца Иосифа, где этот "первейший чиновник страны" (как он себя называл) чуть ли не круглые сутки подписывал бумаги, в темное время - при свете свечи. Электричества, как и телефона, он не признавал, из всех новинок делая исключение лишь для телеграфа. Кабинет (и следующая за ним спальня кайзера) уставлен и увешан портретами Сисси, которую в реальности супруг видел редко: она предпочитала одинокие конные прогулки и дальние путешествия. Здесь, в частности, знаменитый ее сексапильный портрет с голым плечом и распущенными волосами (работы Винтергальтера), очень трогательно выглядящий рядом с узкой солдатской кроваткой отвергнутого мужа. Видно, что умывался кайзер из кувшина: ванные и туалеты были устроены в Хофбурге только по требованию Сисси и для нее.

По маленькой лестнице вы поднимаетесь в апартаменты Сисси: огромная спальня с неприкаянной кроватью в центре, похожей на раскладушку для гостей (ее в самом деле убирали днем в соседнюю комнату), а затем главный хит - туалетная с турником и шведской стенкой. Одинокая императрица вставала в пять утра и маниакально занималась физкультурой, что было очень странной привычкой для женщины ее эпохи и круга. Рядом - туалетный столик, а в зеркале видна стоящая в соседней комнате ванна (ванны она принимала ледяные). Затем идет большой салон с мраморной статуей Элизы Бонапарте (сестры Наполеона) работы Кановы, еще несколько комнат с вещами и портретами Сисси, и в финале - ее мраморное изваяние. У тех, кто бывал в ее комнатах в Хофбурге, сохранились романтические воспоминания: множество горящих свечей, живых цветов и - даже в мороз - распахнутые настежь окна, которые, как легко себе представить, мгновенно губили и пламя свечей, и цветы, что, видимо, соответствовало трагизму ее мироощущения.

Проникнувшись симпатией к несчастной, вы поворачиваете за угол и попадаете в заключительные четыре комнаты, в которых во время Венского конгресса 1815 года жил Александр I; надо думать, Хофбург показался ему бедноватым. Каких-либо личных предметов нашего царя здесь не сохранилось.

пн-вс 9.00-16.30

Вход - €5,80, с посещением коллекции серебра и фарфора - €6,90, для студентов - €5,45

Кредитные карты не принимаются

Светская и духовнаясокровищница (Weltliche und Geistliche Schatzkammer)

1., Hofburg, Schweizer Hof (вход с площади Ин-дер-Бург через Швейцарские ворота)

533 79 31

U1, U3 Stephansplatz

Этикетки только на немецком языке, а информационные дисплеи на английском раздражающе неудобны. И все-таки побывать здесь необходимо: это одно из величайших в мире собраний христианских реликвий. Только здесь можно понять, что такое была на самом деле империя Габсбургов в XV-XIX веках: не просто огромные физические владения, но прежде всего монополия на престижную фикцию Священной Римской империи, а значит - право на исключительно близкие отношения с Богом.

В тускло освещенных залах напряжение нарастает, как в хорошем триллере. В первом и втором - гербы, державы, скипетры и прочие символы имперской тщеты, включая короны. Корон на одну голову было много: император из рода Габсбургов был одновременно королем богемским, венгерским, ломбардским... А вот австрийским королем он как раз не был: титул императора Священной Римской империи, которым Габсбурги прочно владели с 1438 года, считался достаточным. Когда Наполеон покусился на статус общеевропейского правителя, Франц I пораженческим жестом провозгласил себя собственно австрийским императором (1804), после чего, конечно, ему оставалось только публично заявить об упразднении титула императора Священной Римской империи (1806). Для коронации новоиспеченного австрийского императора пришлось использовать корону Рудольфа II, изготовленную в XVII веке в Праге (зал N2): украшенная бриллиантами, жемчугом, рубинами и огромным сапфиром, она позволила не ударить в грязь лицом.

Зал N3 полон элегантных церемониальных одежд кавалеров различных орденов, включая чудесные бархатные шляпки с перьями. Здесь же - волочащаяся по земле красная мантия с горностаевой пелериной: это немыслимое сооружение было cшито для Франца I. В зале N4 - регалии Ломбардии и Венеции, которыми Габсбурги владели с 1815 до 1860-х годов. Затем идет зал N9, который лучше пока пропустить и свернуть налево в зал N5, где выставлен главный хит коллекции: 280 кг позолоченного серебра в форме младенческой колыбели сына Наполеона (1811), настойчиво обещающей ему славу. Колыбель со всех сторон облеплена золотыми пчелами - личным символом Наполеона, которым он заменил бурбонские лилии. Бонапарт, чей брак с Жозефиной Богарне оставался бездетным и чьи иперские претензии не были подкреплены никакими титулами, счел нужным убить двух зайцев одновременно, женившись на дочери Франца I Марии Луизе. Вскоре родился сын, вошедший в историю как "Орленок" или "Король Римский". После отставки Наполеона в 1815 году он получил титул герцога Рейхштадского и был фактически арестован во дворце Шенбрунн, где и умер от туберкулеза в возрасте 21 года: жуткая колыбель с хищным орлом прямо перед носом не прошла для него даром. Детскую тему продолжает зал N6 с крестильными принадлежностями, некоторые из которых были вышиты лично многодетной императрицей Марией Терезией. Богатство нарастает в зале N7, где выставлены абсурдно крупные аметисты и гранаты, а в довершение всего - колумбийский изумруд размером с хороший кулак. В XVII веке, когда камни без огранки считались cтрашным убожеством, его превратили во что-то вроде сахарницы на ножках, причем выгрызание продолжалось года два. Московские цари в том же столетии безуспешно пытались сменять этот смарагд на жемчуг.

И все же были предметы, которые считались еще более ценными реликвиями Габсбургов (так называемое "неотчуждаемое наследство", приобретенное ими в XV веке): они выставлены в зале N8. Это, во-первых, агатовая чаша IV века, украденная крестоносцами в Константинополе, - полагали, что она и есть чаша Грааля, в которую капала кровь распятого Христа (в пятнах на чаше якобы читается имя Христово). Во-вторых - палка длиной 2,5 метра, подаренная Фердинанду I польским королем под видом рога мифического единорога (традиционного символа Христа); на самом деле это клык нарвала.

От этих монументов людским заблуждениям легко перейти в "Духовную сокровищницу" (Geistliche Schatzkammer), где выставлены древние церковные ризы и типично католические емкости для хранения и демонстрации реликвий, некоторые в форме деревьев с подвешенными скляночками (проявляющие происхождение новогодней елки). Главные реликвии - в зале N4: гвоздь, якобы пробивший правую руку Христа, и плат Вероники, на котором отпечаталось его лицо (таких в мире несколько). Не пропустите прелестную скульптурную миниатюру XVII века: свежий труп кайзера Фердинанда III окружен веселой компанией скелетов.

Через залы N6 и 5 вы возвращаетесь в зал N9, где начинаются символы Священной Римской империи. Должность ее императора была выборной, выборщиков было девять, и костюм одного из них - короля Богемского, которому обычно титул и доставался, - представлен здесь (золотая пелеринка и меховая папаха с белыми хвостиками). В зале N10 - церемониальные наряды императоров других фамилий, которые попали в копилку Габсбургов. Например, очаровательные красные чулки Вильгельма Норманского.

Самые значительные вещи всей коллекции, рядом с которыми действительно чувствуешь волнение, находятся в зале N11. Прежде всего - подлинная корона Священной Римской империи. Это произведение византийских ювелиров и эмальеров Х века наконец-то проясняет, что такое корона в принципе: символ Небесного Иерусалима с его крепостными стенами и вратами (корона восьмигранная). Далее - огромный крест XI века, инкрустированный драгоценными камнями, а также сума, которая принадлежала самому Карлу Великому и, по преданию, содержала землю, пропитанную кровью святого Стефана; наконец, легендарное Святое копье, которым римский солдат якобы пронзил тело Христа и которому приписывались магические свойства. Все эти волшебные атрибуты в Средние века кочевали из города в город, пока не осели в Праге. Тамошний правитель Сигизмунд в XVI веке из страха перед гуситами передал их в Нюрнберг, a oттуда в 1796 году они были затребованы Францем I в Вену - с задней мыслью о возможной отмене титула. A как только имперские регалии были расценены как ценность материальная, волшебство рассеялось: Священная Римская империя исчезла, физически корона осталась в новоиспеченной империи Австрии, а духовно - утрачена навсегда. Существует предание, согласно которому вид именно этих вещей вызвал у молодого Гитлера мистическое прозрение относительно его дальнейшей, увенчанной славой судьбы.

В зале N12 продолжаются христианские реликвии: зуб Иоанна Крестителя, кусок кости святой Анны, обрывок скатерти с Тайной вечери и т.п. В основном все это - коллекция Карла IV, богемского короля XIV века, который на досуге собрал более двухсот таких штучек и, по преданию, даже украл одну у самого папы. Последние четыре зала (N13-16) представляют опять нечто детски сказочное: реликвии, связанные с орденом Золотого руна. Когда в 1477 году император Максимилиан I женился на единственной дочери герцога Бургундского, он автоматически стал Великим магистром ордена Золотого руна, "пионерским галстуком" членов которого были тяжелые золотые ожерелья, с которых свисали золотые же изображения дохлых барашков. Как ни странно, орден существует до сих пор. В последнем зале - связанные с этим же орденом изумительно искусно вышитые картины, сделанные частично по эскизам великого нидерландца Рогира ван дер Вейдена.

пн, cр-вс 10.00-18.00

Вход - €7,30, для студентов - €5,80, для детей до 10 лет свободный

Кредитные карты не принимаются

Эфесский музей (Ephesos Museum)

1., Neue Burg (вход с Heldenplatz), главный вход

52 52 40

U1, U3 Stephansplatz

Скульптуры, найденные австрийскими археологами в Эфесе (ныне запад Турции) в 1895-1906 годах, пока это занятие не было запрещено турецкими властями. Огромная галерея в стиле неогрек. Главный экспонат - сорокаметровый римский Парфянский фриз (II век н.э.), который находился на внешних стенах пантеона некоего Люция Вера. А также: остатки святилища Артемиды в Эфесе (одно из семи чудес света) и Октагон - погребальное сооружение второй половины I века н.э.

пн, cр-вс 10.00-18.00

Вход - €7,27, для студентов - €5,80, вместе с Оружейной коллекцией и Коллекцией музыкальных инструментов

Кредитные карты не принимаются

Оружейная коллекция (Hofjagdt- und Rüstkammer)

1., Neue Burg (вход с Heldenplatz), главный вход

52 52 40

U1, U3 Stephansplatz

Одна из лучших в мире коллекций средневекового оружия (более позднее представлено в Военно-историческом музее). Haute couture доспехов. Шлемы: первый - погребальный, весом в 7 кг, затем остроносые "собачьи головы", позже замененные на круглые котелки. Доспехи, включая парадные, с очень смешными плиссированными юбочками. Немыслимый свадебный наряд Альбрехта Бранденбургского с огромным железным клювом (видимо, для устрашения невесты). "Римские доспехи" 1532 года с натуралистически вылепленными ушами. Щит с головой Медузы (1541), который должен был обращать противника в камень.

пн, cр-вс 10.00-18.00

Вход - €7,27, для студентов - €6,54, вместе с Эфесским музеем и Коллекцией музыкальных инструментов

Кредитные карты не принимаются

Коллекция музыкальных инструментов (Sammlung alter Musikinstrumente)

1., Neue Burg (вход с Heldenplatz), главный вход

52 52 40

U1, U3 Stephansplatz

Крупнейшая в мире коллекция музыкальных инструментов эпохи Ренессанса, затем собрание инструментов от Гайдна до Малера и ХХ века. Очень красивые и очень дорогие вещи, некоторые из которых никогда не использовались для игры. Звучание тех, что использовались, можно услышать в наушниках.

пн, cр-вс 10.00-18.00

Вход - €7,27, для студентов - €6,54, вместе с Эфесским музеем и Оружейной коллекцией

Кредитные карты не принимаются

Этнографический музей (Museum für Völkerkunde)

1., Neue Burg (вход с Heldenplatz), отдельный вход справа

53 43 00

www.ethno-museum.ac.at

U1, U3 Stephansplatz

Обширная и интересная коллекция светского и религиозного искусства разных стран мира, в том числе скульптура из Бенина, не лишенная сексуальных мотивов полинезийская коллекция капитана Кука и уникальный головной убор ацтекского жреца (а вовсе не вождя Монтесумы II, как считалось до сих пор) из бирюзовых перьев с позолотой, XVI века. Он может быть вытребован из музея на родину, так что торопитесь.

пн, cр-вс 10.00-16.00

Вход - €7,27, для cтудентов - €5,09

Кредитные карты не принимаются

Музеи Бельведера

Австрийская галерея (Österreichische Galerie)

Верхний Бельведер (Oberes Belvedere)3., Prinz-Eugen-Strasse 27

79 55 73 33 (автоответчик), 51 71 34

S60 Südbahnhof или трам. D, 0, 18

Лучшее в Вене собрание искусства XIX - начала XX века, главным образом австрийского. Это был "музей современного искусства" времен Сецессиона (художникам удалось втереться в доверие к власти и кое-что ей продать), благодаря чему галерея владеет выдающейся коллекцией Климта. На первом этаже выставки, на втором - парадный Мраморный зал, где в 1955 году представители четырех союзнических стран подписали договор, сделавший Австрию нейтральной страной.

Чтобы придерживаться хронологии, нужно подняться на третий (по русскому счету) этаж, где представлено искусство первой половины XIX века. В зале N1 эпоха классицизма: парадный семейный портрет модного француза Франсуа Жерара (то, что младенец обнажен, намекает на аналогию со Святым семейством), а также веяние романтизма - тип мрачноватого "портрета художника" (работа крупнейшего немецкого романтика Филиппа Отто Рунге). Все это легко сравнить с известными русскими образцами (Кипренский), как и всю коллекцию зала N2 - "южные пейзажи", написанные в Италии. Интереснее "северные пейзажи" в зале N3, где представлен интригующий художник Каспар Давид Фридрих, которого искусствоведы ласково называют Кошмаром Давидом Фридрихом за жуткий (в хорошем смысле слова) характер его туманных, высокогорных, зимних и так далее пейзажей. Вырванные с корнем деревья, как и инструменты, брошенные на берегу, символизируют тщетность надежд.

В зале N4 - историческая и религиозная живопись. Художники "братства назарейцев" 1830-50-х годов (большинство было родом из Вены, но потом нашло свою вторую родину в Риме) мечтали о детски чистом помыслами и формами искусстве раннего итальянского Возрождения, а германскую литературность добавили от себя. Некоторые их картины - совершеннейшие сказки братьев Гримм. По своей идеологии это, как правило, патриархальное прославление извечного братства Габсбургов, церкви и народа.

В залах N5-8 - искусство эпохи бидермайера с его скромным и глубоко религиозным преклонением перед реальностью (в русском искусстве аналогией является Венецианов и отчасти Федотов). Часть стен в одном из залов покрыта обоями, чтобы показать, как эти картины (точнее, картинки) на самом деле жили. Натюрморты бидермайера сопоставлены с натюрмортом Делакруа, чтобы показать, чего именно не позволяли себе германские живописцы (личной свободы и наглости). Гением австрийского бидермайера был Фердинанд Георг Вальдмюллер - его выписанные до умопомрачения картины воплощают редкостное и даже трагическое смирение перед видимостью вещей.

Этажом ниже, с левой стороны, экспозиция второй половины XIX века. Поначалу идут довольно скучные залы с пейзажами и жанрами, среди которых вы сразу заметите небольшую, но экстравагантную картину Антона Ромако "Адмирал Тегетхоф во время морской битвы при Лиссе" (1878-1880). Хотя эта битва стала чуть ли не единственной победой крайне бесславного австрийского флота, главной темой картины является скорее страх, что делает ее неожиданно современной. Если Ромако вас заинтересовал (а он достоин того), в одном из соседних залов его портрет императрицы Сисси - наблюдательный и злой.

Главным венским художником 1870-80-х годов считался Ханс Макарт, которого равняли с Рубенсом (увы, XIX век часто ошибался). Макарт старался быть Рубенсом: стал светским львом, соблазнял заказчиков мягкой эротикой своих полотен и по праздникам Рубенсом наряжался. Зал с его живописью вам при всем желании не удастся пропустить. Гигантское полотно "Вакх и Ариадна" было написано в качестве театрального занавеса - но Макарт не учел блеска масла, поэтому как занавес оно не сгодилось. Напротив - четыре голые женщины, символизирующие различные (приличные) органы чувств.

Макарт ныне считается китчем - живопись его слишком здоровая, в ней не хватает декаданса. По этой части вы можете добрать в залах конца XIX века, где царят всякие ужасы: души умерших, кладбища, ползущий куда-то сфинкс и сатир, замерзающий в снежной пустыне (эта картина Франца фон Штука прекрасно описывает судьбу античного наследия в Германии - оно было заморожено в ледяные декадентские формы). Даже пейзажи полагалось писать по возможности мрачные. Картина Сегантини "Злые матери" вдохновлена борьбой с абортами. Завершает этот раздел огромная композиция Макса Клингера "Суд Париса", где голая богиня угрожающе наступает на равнодушного героя, который, похоже, полностью удовлетворен обществом своего рыжего ординарца.

Самая ценная часть коллекции, раздел начала XX века, находится на этом же этаже, по другую сторону Мраморного зала. Начинается она с импрессионизма и модерна (хорошие Клод Моне, Ван Гог и Эдвард Мунк). За ними идет местный герой - Густав Климт (1862-1918): вначале официальный декоратор (в молодости он участвовал в росписи Художественно-исторического музея), потом бунтарь, основатель Сецессиона и адепт "искусства для искусства", затем любимец местной буржуазии и даже государства, а теперь - чемпион по части украшения конфетных коробок (после Моцарта, конечно). Наибольшей известностью пользуется его "Поцелуй" (автопортрет с возлюбленной), а также "Юдифь с головой Олоферна" в эротическом экстазе. Рядом с ними - некоторые из его заказных женских портретов, декоративных и золотых, похожих на иконы в окладе. Климт активизировал восточный, византийский потенциал Вены, которая в Средние века находилась на пути в Константинополь, в XVI-XVII веках чуть не сдалась этому самому Константинополю-Стамбулу, а в XIX веке владела Венецией с ее опять-таки византийскими корнями. В этом зале, как и в стиле модерн вообще, доминируют демонические женщины (см. также скульптуру Фердинанда фон Кнопфа "Вивьен"). В следующем зале - поздние работы Климта, более неоклассические ("Адам и Ева", 1917). Отсюда также можно бросить взгляд на капеллу дворца, оформленную по заказу Евгения Савойского итальянцами XVII века (алтарный образ Франческо Солимена).

Климт - художник победительный, почти что Макарт, чего не скажешь о его депрессивных младших современниках, представленных в последних трех залах: им не достался расцвет Австро-Венгерской империи, а уже только ее бесславный и нищий закат. Это прежде всего экспрессионист Оскар Кокошка (1886-1980), впоследствии один из тех, кто был нацистами показан на выставке "дегенеративного искусства". Ему принадлежит портрет художника Карла Моля, отчима Альмы Малер, вдовы композитора Малера и возлюбленной Кокошки (а потом многих других представителей венских кругов: от демонических женщин никуда не деться). В 1945 году, когда русские заняли Вену, Моль покончил с собой. Пожалуй, самая неожиданная и мягкая работа Кокошки - "Портрет ребенка с руками родителей". Другая звезда живописи начала XX века - рано умерший, при жизни совсем неизвестный, а ныне очень модный Эгон Шиле (1890-1918), художник злого и трагического аффекта - как, например, на полотне "Смерть и дева", документе расставания Шиле с его натурщицей и возлюбленной. Острая и неловкая сексуальность - неотъемлемая часть Шиле, о чем свидетельствует самая знаменитая картина собрания, "Объятие". Его постоянные темы - больные, умирающие, слепые и увечные матери. Последняя его крупная работа, автобиографическая "Семья" (1918), благополучна и идиллична - но только через несколько месяцев смерть от жестокой военной инфлюэнцы унесла и самого Шиле, и его беременную жену, и нерожденного ребенка. От нее же, неделями ранее, скончался и Климт.

Лето: вт-вс 10.00-18.00; зима: вт-вс 10.00-17.00

Вход - €6,54, вместе с Музеем барокко и музеем средневекового искусства

Музей средневекового искусства (Museum mittelalterischer Kunst)

Нижний Бельведер (Unteres Belvedere) 3., Rennweg 6

79 55 71 34

S60 Südbahnhof или трам. 71

Серьезная коллекция добарочного немецкого искусства. Почти без наивного китча, за исключением перла собрания - внушительного рельефного алтаря из Зноймо (Моравия), выполненного в середине XV века. Поскольку алтарь должен был плотно закрываться, фигуры странно сплющены, а вот пристрастие к сосисочному цвету тел у автора чисто личное. Работа смешная, чего не скажешь о жесткой и сильной живописи тирольского живописца Возрождения Михаэля Пахера (это лучшие работы в музее).

Лето: вт-вс 10.00-18.00; зима: вт-вс 10.00-17.00

Вход - €6,54, вместе с Музеем барокко и Австрийской галереей

Музей барокко(Barockmuseum)

Нижний Бельведер (Unteres Belvedere) 3., Rennweg 6

79 55 71 34

S60 Südbahnhof или трам. 71

Живопись и скульптура официозного австрийского барокко конца XVII - начала XVIII века. Хит, "Характерные головы" Франца Ксавье Мессершмидта (1732-1783), должен фигурировать в обязательной программе любого прибывшего в Вену.

Лето: вт-вс 10.00-18.00; зима: вт-вс 10.00-17.00

Вход - €6,54, вместе с Австрийской галереей и Музеем барокко

Музейный квартал

Музейный квартал (Museumsquartier, MQ) - последнее достижение венского музейного хозяйства, построенное и оформленное с учетом наиновейших веяний и с расчетом на невероятную популярность. В этот консорциум входят Музей Леопольда (Leopoldsmuseum), Музей современного искусства Людвига (MUMOK), детский музей Zoom, Музей табака Art Cult Center и два выставочных зала - Кунстхалле и Архитектурный центр (о которых см. под рубрикой "Выставочные залы"). Информацию обо всех них можно получить по адресу:

7., Museumsplatz 1, 523 58 81, факс 1 523 58 86, www.mqv.at, U2 Museumsquartier. Экскурсии чт-пт 17.00, сб-вс 11.00. Вход - €2,91. Кредитные карты не принимаются

Музей Леопольда (Leopold Museum)

7., Museumsplatz 1 (белое здание слева)

52 57 00, факс 525 70 15 00

www.leopoldmuseum.org

U2 Museumsquartier

Австрийское искусство рубежа XIX-XX веков из коллекции врача-окулиста Рудольфа Леопольда, в 1994 году купленной государством за сумму, о величине которой страшно даже подумать. Если бы не собиратель, коллекцию следовало бы проредить процентов на 80%. Она покрывает тот же период, что и Австрийская галерея, но менее интересна, за исключением двух разделов: большого собрания Эгона Шиле и коллекции графики, где с большой страстью собрана графика эротическая.

Устрашающе огромное здание. Самая непонятная в мире нумерация этажей. Номер зала, указанный внутри него, относится не к этому залу, а к следующему. Залы можно осматривать только в определенном порядке, и если вы попали в мутный водоворот одинаковых пейзажей, вам оттуда уже не выйти. Вы поняли: визит крайне раздражающий. Тем не менее кое-что в этом собрании стоит мучений, так что соберите свою волю в кулак.

Поднявшись с улицы по лестнице, вы попадаете на этаж Е1, где находятся два зала стиля модерн, в том числе прикладного искусства. Открытием для вас станет живопись депрессивного (и экспрессивного, как это обычно бывает) Рихарда Герстля, особенно его большой полуобнаженный автопортрет с выражением светлого ожидания на лице и голубым сиянием за головой; через пару лет художник покончил с собой. Климт представлен ранними работами (интересно смотреть, как он вылизывал крошечный портрет девочки, пока не успел навязать клиентам другую моду) и композицией "Жизнь и смерть" (1910-1915), больше всего похожей на группу людей в пестрых спальных мешках. Самый орнаментальный художник венского модерна, блестящий Коломан Мозерб - автор гигантского эскиза витража.

На этаже Е2, одним пролетом выше, находится музейный магазин; еще полуэтажом выше (О1) - кафе. Еще выше этаж О2: реализм, в основном после 1945 года; разрешается пропустить. Этаж О3 (верхний): три зала скромной живописи 1920-30-х годов. За исключением автопортрета Кокошки, известных работ здесь нет, но здесь же, наконец-то, коллекция Шиле - точнее, то, что от нее осталось после того, как несколько лет назад две работы из собрания Леопольда были арестованы в США как трофейное искусство. Они принадлежали еврейским коллекционерам и, возможно, прошли через нацистские руки. Эта история привлекла внимание к Шиле, который до недавнего времени считался местной величиной, а теперь начинает догонять Климта по количеству календарей и маек с репродукциями.

Как раз Климт и заметил в 1907 году талантливого юношу и помог ему начать выставляться. Ранние работы Шиле ("Стилизованные цветы на декоративном фоне") показывают, что он многим был обязан стилю модерн, но только вдохнул в него еще больше истерики, чем там уже было. Истерика Шиле была новой: колкой, грубо (а не завуалированно, как у Климта) сексуальной и слегка женоненавистнической - мазохистски униженные женщины тут не редкость. В больших композициях "Отшельники" (1912) и "Левитация" (1915) узнается сам Шиле, каким он изображал себя в автопортретах, подчеркивая тщедушность тела, мучительность мимики и сладостность страданий. Эротические композиции, вроде "Кардинала и монахини" (1912), обеспечили Шиле скандальную репутацию, чему послужило и его слишком близкое общение с несовершеннолетними натурщицами (в том же 1912 году это привело к кратковременному тюремному заключению: Шиле был оправдан, но одну из его картин публично сожгли). Стиль Шиле находится где-то между модерном и экспрессионизмом; поздние работы ("Две женщины, сидящие на корточках", 1918) говорят о наступлении неоклассики, развитию которой помешала его безвременная смерть.

Подземные этажи музея: U1 - живопись XIX века. Формат невелик, художественная значимость - аналогичная. Этаж U2 (самого глубокого залегания): африканские маски, а затем графическое собрание, ради которого вы сюда пришли. Карандашные рисунки Климта. Рисунки Кокошки (в частности, автопортрет с любовницей, Альмой Малер). Пикантные сюжеты нарастают. Модели решительно раздвигают ноги. Начинаются рисунки Шиле: детей, если есть, быстренько отправляйте кататься на лифте. Постепенно становится понятно, что коллекционер целенаправленно собирал то, что можно обвинить в порнографии; впрочем, рисунки хороши. В следующем зале - большая коллекция Альфреда Кубина, оригинального австрийского художника начала ХХ века, продолжающего традицию Гойи и поразительным образом предвосхищающего сюрреализм. В последнем зале небольшая коллекция современного искусства: полотно венского акциониста Хермана Нича со следами стекающей буро-красной краски (1964) и "Материальная картина" его соратника Отто Мюля (1962-1963), написанная на смятых тряпках, как будто тоже пропитанных кровью.

пн, cр-чт, вс 11.00-19.00, пт 11.00-21.00

Вход - €9, для студентов - €5,50

Кафе пн, ср, сб-вс 10.00-2.00, чт-пт 10.00-4.00

Музей современного искусства Людвига (Museum moderner Kunst Stiftung Ludwig Wien - MUMOK)

7., Museumsplatz 1 (серое здание справа)

525 00 13 00

www.mumok.at

U2 Museumsquartier

Единственный в Вене музей, где можно увидеть интернациональное искусство XX века. В начале 2002 года сюда приходит новый директор, и очень вероятно, что изменятся и экспозиция, и коллекция, и даже название MUMOK. Единственное, чего изменить не удастся, - это интерьер: приготовьтесь к металлической обстановке и прозрачным полам над высокими шахтами. Пугливых, видимо, просят современным искусством не интересоваться.

В музее девять этажей, подземных и надземных. Хронологически экспозиция пока что начинается с нижнего, первого, уровня. Уровень входа считается четвертым, на пятом находится магазин и кафе.

Довольно серьезное собрание искусства первой половины хх века - от экспрессионизма до сюрреализма и послевоенной абстракции - включает в себя Кандинского, Мондриана, Клее, Магритта и местных художников - Герстля и Кокошку. Отдельная коллекция - интернациональный минимализм и концептуальное искусство. Директор собрал много восточноевропейского искусства 1960-80-х годов, но, скорее всего, оно не будет показано очень уж подробно. Явно сохранит свои позиции современный польский классик Роман Опалка с большими нежными абстракциями, которые при ближайшем рассмотрении оказываются исписаны циферками, белым по белому, - автор ведет счет каждому движению своей кисти.

Музей владеет большим собранием американского поп-арта. Из Уорхола здесь есть "Оранжевая автокатастрофа", повторенная десять раз, и столько же портретов Мика Джаггера. Самый оригинальный экспонат - "Маус-музей" Класа Ольденбурга, инсталляция, выполненная в форме головы Микки-Мауса: в ней выставлены китч-объекты американской повседневности, вроде пояса для чулок с узором в виде национального флага, перемешанные с мини-скульптурами самого Ольденбурга (гамбургер из гипса и т.п.).

Другая важная коллекция - европейский авангард 1960-х годов (по-видимому, самая креативная страница искусства ХХ века вообще). Здесь представлен Кристо с ранними образцами его "искусства упаковки" (проект упаковки берега реки и уже готовая упаковка "троих в одной постели"). Даниэль Споэрри для коллекционера Хана засушил остатки его званого ужина и повесил их на стене подобно картине (название можно перевести как "Тайная вечеря Хана"). Классик видеоарта Нам Джун Пайк представлен, в частности, ранним "Дзен-ТВ", показывающим только вертикальную линию. Здесь же объекты, использовавшиеся в перформансах Флаксуса - движения 60-х годов, которое впервые стало устраивать не выставки, а "события" и "концерты". Например, "Интегральное пианино" Нам Джун Пайка (по инструменту отлично видно, что именно с ним делали во время "концертов"). Немецкий сумрачный гений Йозеф Бойс - автор полуобгоревшей "Двери", за которой, разумеется, должно открываться что-то мистическое. Нечто гораздо более веселое, хотя и слегка противное, в витрине: скульптуры Дитера Рота из шоколада, сыра и черного хлеба (1960-х годов!). Не пропустите смешную дохлую курицу Споэрри, вылепленную из булки: она называется "Рождение трагедии".

Самой сильной страницей послевоенного венского искусства был "венский акционизм" 1960-х годов, радикальное искусство жестоких, испытывавших нервы зрителей перформансов, в которых болезненно и мужественно прорабатывалось чувство собственной изолированности (в это время Вена была концом света) и так и не признанной официально австрийской военной вины. Один из художников назвал акционизм "терапией для Австрии". В 1960-е годы акционисты подвергались в Вене полицейским преследованиям, некоторые из них эмигрировали (в 1969 году учредив "Австрийское правительство в изгнании"), и официальная их экспозиция стала возможна лишь в последнее десятилетие.

Один из отцов "венского акционизма", Герман Нич (в "правительстве в изгнании" - "кайзер по религии и другим вопросам"), с 1957 года занимался "Оргиастическим театром мистерий", долгими, по несколько дней, ритуальными акциями, в которых использовалась кровь животных, вино, сырое мясо и музыка. Религиозные жертвоприношения, оперы Вагнера, авангард Арто - все это предшественники Нича; венские барокко, психоанализ, садистическая эротика и смерть сошлись в нем. Его живопись представляет собой след акций, в ходе которых он выплескивал красную краску на стены. Отто Мюль - один из самых больших радикалов этого движения, художник действия, а не изображения, основатель "Венского института прямого искусства" и коммуны в духе 1968 года, неоднократно сидевший в тюрьме за свое искусство. Другими членами этой группы были Гюнтер Брюс, художник и писатель, истязавший в перформансах собственное тело, и Рудольф Шварцкоглер, эстет и мистик, который в 1969 году покончил с собой, выбросившись из окна. Еще одна линия венского авангарда, чуть более поздняя, 1970-х годов, которая тоже задокументирована в музее, связана с феминистскими акциями и авангардным кино Вали Экспорт (она исследовала язык изображения женщины в современной культуре).

Как будет выглядеть в новой экспозиции музея новейшее искусство, трудно предсказать. Скорее всего, останутся большие деревянные скульптуры британца Тони Крэгга, напоминающие первобытные паровозы, и еще более гигантские фотоколлажи британской же парочки Гилберта и Джорджа в стиле MTV. Останется и австриец Франц Вест, который лепит из пластика некие гаденькие формы, вдохновленные местным барокко (если вы видели много барочных алтарей и бесформенных чумных колонн, вам понятно, что имеется в виду). И конечно, покойный Йозеф Бойс: его инсталляция 1979 года "Базовая комната. Сырое белье (Девственница)", с какими-то длинными корытами, хозяйственным мылом, воском и грязным тюком белья, может быть, раньше и была бы русскому зрителю неясна, но после Владимира Сорокина с его "голубым салом" приблизительно все понятно, только чуть менее смешно.

Музей также владеет двумя инсталляциями русского классика Ильи Кабакова. Комнатка с полами из серого ковролина и "абстрактными полотнами" из него же - ирония по поводу классического модернизма. Другая работа, "Мишени", за потертой деревянной дверью, представляет три коридора из неструганых досок; в конце каждого картина, чем-то с яростью забросанная: камнями, скомканными газетами или палками. Тексты на кухонных столах (только на немецком и английском) документируют бессильную ненависть "автора" (это не сам Кабаков, конечно, а его герой, подобный герою гоголевских "Записок сумасшедшего") к картинам, изображающим определенные места его жизни: дом, где он родился, квартиру, которую снимал, улицу, на которой жил. Перед нами психоаналитический документ страдания: герой умоляет разбить все, что связано с его неудачной судьбой, хочет вырвать из себя свое прошлое, мешающее ему жить.

вт-ср, пт-вс 10.00-18.00, чт 10.00--22.00

Вход - €8, для студентов - €6,43, для детей - €2,18

Художественные музеи

Художественно-исторический музей (Kunsthistorisches Museum)

1., Burgring 5, вход с Maria-Theresien-Platz

52 52 40

www.khm.at

U2 Babenbergerstraße, U2, U3 Volkstheater

Один из пяти, если не трех, лучших мировых музеев; собрание колоссально, посмотреть его за один день тяжело, тем более что кафе с ординарной и дорогой едой не слишком помогает. Музей встречает (и подавляет) роскошным мраморным вестибюлем: в его архитектуре использовались только самые дорогие материалы, среди которых запрятаны росписи живописцев XIX века. Их наличие можно объяснить только колоссальной самонадеянностью, поскольку художникам приходилось и приходится конкурировать с висящими рядом Веронезе и Рубенсами - заведомо самоубийственный проект.

Картинная галерея - на втором этаже; в одном крыле северная коллекция (Голландия, Фландрия, Германия), в другом южная (Италия и Испания). Структура собрания отражает историю габсбургского дома (Франции, например, тут нет, поскольку ею они не владели). Залы делятся на внутреннее кольцо больших с верхним светом, пронумерованных римскими цифрами, и внешнее кольцо маленьких, пронумерованных цифрами арабскими; несмотря на сложность этой системы, вы не заблудитесь и вряд ли что-нибудь пропустите - музейные архитекторы XIX века знали свое дело.

Начать логичнее всего с коллекции Питера Брейгеля Старшего (1525-1569) в зале X (залы IX и XI конкурировать с ним не могут). Брейгель был прозван "Мужицким" за пристрастие к изображениям крестьян; до сих пор неясно, что именно он вкладывал в свои работы. Порой в них есть символизм, как в средневековом искусстве, хотя и неизвестно какой: значение маленькой картины "Крестьянин и расхититель гнезд" непонятно (герой с улыбкой указывает на то, что юный расхититель гнезд падает с дерева, но при этом не замечает, что сам вот-вот упадет в ручей; в этом есть мораль, но ученые все еще спорят, какая). "Детские игры", в которых 230 детей играют в 90 различных игр, возможно, являются притчей относительно тщеты человеческой жизни. Но порой нравоучение исчезает, и его не заменяют ни ирония, ни карикатура, ни умиление, ни даже реализм. Остаются только завораживающие серьезность и флегма; таковы "Крестьянский танец" и "Крестьянская свадьба" (на которой жених отсутствует - по местному обычаю он появлялся только к вечеру). Такой же религиозной серьезностью веет от знаменитого цикла времен года - шести картин (в ту пору сезонов принято было насчитывать именно столько), три из которых принадлежат венскому музею. "Хмурый день" символизирует март (начало года), "Возвращение пастухов" - осень, а заключительные "Охотники на снегу" (возвращающиеся без добычи) - зиму, финал жизненного пути. Еще одна знаменитая картина, "Вавилонская башня", в современном венском контексте больше всего напоминает здания Газометров XIX века, ныне переделанные современными архитекторами под магазины и жилье. Как ни странно, картина о чем-то подобном - о сочетании техники с массовой культурой: ведь источником вдохновения для Брейгеля послужил Колизей, совершенная конструкция, арена ристалищ и место убийства первых христиан. Колизей терпит у Брейгеля сокрушительное поражение - башня построена на самонадеянной оптической иллюзии и разваливается на глазах. Впрочем, вам вряд ли удастся разглядеть детали этой поразительной картины, не включив музейную сирену.

Малые залы (N14 и 15) рядом с Брейгелем помогают решить загадку его отношения к миру (или почувствовать ее неразрешимость): здесь его предшественники по части твердой и скромной сосредоточенности - ранние нидерландские живописцы. Это не столько Иеронимус Босх (ок. 1450-1516), автор картины "Христос, несущий крест", где, как обычно у этого художника, смакуется вся гадость реальности, но в первую очередь отец нидерландской живописи Ян Ван Эйк (ок. 1390-1441) с его портретом кардинала Альбергати, образцом достоинства, и его нервный современник Рогир ван дер Вейден (ок. 1400-1464), чей "Алтарь с распятием" отличается фирменной ванэйковской угловатой патетикой драпировок. Наконец, это поразительный диптих Гуго ван дер Гуса (1440-1482) "Грехопадение и оплакивание", где в левой части все, как у ван Эйка, торжественно (Адам, Ева и даже змей-ящерица с женской головой выпрямились в ожидании великого события), а в правой - как у Рогира, страстно (фигуры падают, подкошенные трагедией). Это причина и следствие: спасение человека после грехопадения возможно только через искупительную смерть Христа. Вероятно, эти три зала (Х, 14, 15) - лучшие в музее вообще.

В зале N16 начинается немецкая коллекция, где главный классик - Альбрехт Дюрер (1471-1528), превративший немецкую готику в искусство Возрождения. Его яркий "Собор Всех Святых" представляет три ипостаси бога в окружении святых, патриархов, пророков и молящихся в момент после Страшного суда (здесь те, кто прошел испытание). Сам художник держится вдали от всеобщего ажиотажа, в правом нижнем углу. В "Избиении десяти тысяч христианских мучеников", рядом, Дюрер прогуливается, беседуя с другом, посреди форменных безобразий, творившихся на горе Арарат при персидском царе Сапоре.

В зале N17 представлена дунайская школа, художники из Южной Германии XVI века, выработавшие странный, несколько сказочный стиль. Отцом школы был Альбрехт Альтдорфер (ок. 1438-1538). В музее несколько его работ, и среди них поразительное "Воскресение" с огненно-красным небом и тревожно развевающимися плащаницей и хоругвью. Помимо глубокого чувства, драмы дунайская школа породила и прелестную наивность, свидетельство чему - "Битва святого Георгия с драконом" Леонарда Бека (ок. 1480-1542), где дракон по-кошачьи падает на спинку. Здесь же - известная "Юдифь" Лукаса Кранаха Старшего (1472-1553), придворного саксонского мастера. Ему принадлежит и прелестный в своем простодушии пейзаж с оленьей охотой Фридриха Мудрого.

В зале N18 главное - ледяные, дистанцированные портреты Ганса Гольбейна Младшего (1497-1543), работавшего при английском дворе: это был первый немецкий художник, сделавший международную карьеру. Фантастическая точность его живописи в сочетании с нелицеприятной объективностью создают странное впечатление художественного высокомерия.

В зале N19 представлены художники, работавшие при дворе одного из самых странных Габсбургов, Рудольфа II (1576-1612), глубокого меланхолика, который перенес свою столицу в Прагу и пригласил туда художников, поэтов, астрологов и алхимиков в надежде, что они помогут ему достичь бессмертия. С точки зрения истории искусства все представленное здесь является маньеризмом, интригующим упадком идеалов Возрождения. Эротические полотна Бартоломеуса Спрангера (1546-1611) иллюстрируют разнообразие сексуальных практик: Минерва, выдвинув прямо на зрителя свою острую грудь, попирает некоего голого мужчину, олицетворяющего Невежество, а на другой картине влюбленная нимфа Салмация подсматривает за юношей Гермафродитом, в то время как мы можем наслаждаться созерцанием ее собственных прелестей. Любимым художником Рудольфа (равно как и современных арткалендарей) был очень странный мастер Джузеппе Арчимбольдо (1527-1593), уникальным ноу-хау которого являлись профильные портреты, составленные из неодушевленных предметов и съестного.

Из этого зала выход в большой зал XII, где обильно представлен фламандский классик Антонис ван Дейк (1599-1641), ученик и соперник Рубенса. Два больших алтарных образа - "Дева Мария с младенцем и святой Розалией" (с заплаканными глазами принимающей из рук младенца розовый венок) и "Видение блаженного Германа Иосифа" (в котором тот с невероятной чувственностью едва касается руки Девы Марии) - были написаны для ордена иезуитов в Антверпене и являются, следовательно, католической пропагандой церковной иерархии и духовной истерики как противоядия от протестантского вируса трезвости. А в изображении страстей ван Дейк как раз знал толк. В этом же зале несколько его портретов разных элегантно изможденных личностей.

В следующих трех залах (20, XIII и XIV) - вероятно, самый успешный художник за всю историю мировой живописи, Петер Пауль Рубенс (1577-1640). Его финансовое положение позволило нанять целую армию художников, которые исполняли огромные картины по его эскизам, а положение политическое - стать дипломатом (мечта многих художников наших дней). В "Автопортрете" (зал XIII) Рубенс изобразил себя с традиционными атрибутами вельможи; мешает только острый и критичный взгляд наблюдателя. Маленькое "Оплакивание" в зале N20 показывает, что Рубенс и правда был блистательным живописцем, мастером драматической чувственности. Между его живописью и стилем барокко можно поставить знак равенства, и это относится не только к гигантским алтарным образам, но и к знаменитой "Шубке", на которой в виде Венеры изображена вторая жена художника, 16-летняя Елена Фоурман.

Параллельно, в залах N21-23, делает свое тихое дело голландское (а не фламандское) искусство XVII века. Великий портретист Франс Хальс (1581/85-1666), художник протестантской буржуазии, гордо несущей в мир свое бюргерство и будущий капитализм ("Портрет Маритке Фохт, жены пивовара"), смотрится как-то неуместно в этом имперском, аристократическом, католическом музее. Чего не скажешь о Рембрандте (1606-1669), украшающем своими семью картинами зал XV: его искусство наполнено такой духовной драмой (явленной в драме света и тьмы), что оно выдерживает соседство с католическим спиритуальным напряжением. Но только в нем гораздо больше личной ответственности и чувства одиночества. Три автопортрета Рембрандта 1650-х годов, сосредоточенные на его помятом и старом лице, составляют поразительный контраст с нарядным автопортретом Рубенса. "Портрет пожилой женщины в костюме пророчицы Анны" иногда без достаточных оснований считается портретом матери Рембрандта; зато золотоволосый юноша, читающий книгу, - точно его сын Титус.

В заключение этой половины картинной галереи, в зале N24, - единственный в музее Вермеер (1632-1675): его "Аллегория живописи" рождает в зрителе, как всегда у этого художника, тревожное ощущение того, что происходит нечто важное, смысл чего ускользает от понимания. Cчитается, что это едва ли не лучший Вермеер во всем мире. Некоторые детали прояснены исследователями (на столе - атрибуты искусств), некоторые - нет (старомодный костюм героя, устарелая карта Нидерландов, костюм музы Истории у модели). Картина написана при помощи камеры-обскуры, то есть является точным отпечатком мгновенного образа; возможно, это и делает ее столь интригующей, как интригуют старые фотографии.

По ту сторону вестибюля начинается итальянская школа. Зал I отдан внушительной коллекции Тициана (ок.1488-1576), который в XIX веке не без оснований считался олицетворением чуда живописи вообще -- чуда рождения реальности из мерцающего света, красок и деликатных мазков. Ранние работы - безмятежная "Цыганская мадонна" (названная так из-за темного цвета ее кожи) и загадочное "Браво", изображающее двух мужчин в момент ссоры ("браво" - итальянское название наемного убийцы). Средний, бравурный, период представлен большой композицией "Ecce Homo", полностью устремленной к фигуре связанного Христа, и "Портретом молодой женщины в мехах", которым вдохновлялись многочисленные живописцы (например, Рубенс) и фетишисты (мотив обнаженной груди в меховом обрамлении встречается в музее часто, и нельзя не вспомнить, что автор "Венеры в мехах" Леопольд Захер-Мазох был подданным Австро-Венгрии). "Даная" - одна из четырех написанных Тицианом вариаций на эту тему (еще одна висит в петербургском Эрмитаже). Поздняя живопись Тициана, когда его чувственные отношения с холстом приобрели тактильный характер и он стал писать больше пальцами, чем кистью, совершенно поразительна: ее диапазон колеблется между безысходным, страстным драматизмом ("Портрет коллекционера Якопо Страда", который, кажется, сейчас ударит кого-то статуэткой) и минутами мудрых просветлений ("Нимфа и пастух", написанная не по заказу, а для себя).

В комментирующем Тициана маленьком зале N1 представлена ранняя итальянская школа, какой он ее застал. Это чудесная "Молодая женщина за туалетом" его учителя Джованни Беллини (ок.1433-1516), в которой на место мадонны в традиционной композиции помещена обнаженная. Картина обладает странной, привлекательной для современного глаза абстрактностью, характерной для раннего итальянского Возрождения с его еще прозрачными математическими идеалами. Это Антонелло да Мессина (ок.1430-1497), в заслугу которому ставится внедрение в Италии масляной живописи (ей он научился у нидерландцев, где эту технику впервые развил Ян Ван Эйк), - автор сохранившегося лишь частично "Алтаря с фигурами святых". Затем - редкая работа - скульптурный, жесткий "Святой Себастьян" живописца мантуанского двора Андреа Мантеньи (1430/31-1506), буквально помешанного на искусстве Древнего Рима. В зале N2 - одна из самых ценных картин музея, загадочные "Три философа" великого венецианца Джорджоне (ок.1477-1510), художника, от которого остались буквально единицы работ (он умер в 30-летнем возрасте, вероятно, от чумы). Сюжет "Трех философов" совершенно неясен (поклонение волхвов? три возраста человека? три философские школы, с мудрецами, только что вышедшими из платоновской пещеры?), но это делает картину тем более завораживающей. Еще одна обнаженная в мехах, "Лаура", - тоже работа Джорджоне. Помимо него, здесь представлен очень современно выглядящий венецианский портретист Лоренцо Лотто (1480-1556), а в соседнем зале N3 - предмет зависти всех живописцев XIX века, Корреджо (1489/94 - ок.1530). Очень нравилась его несколько прилизанная манера в сочетании с поразительными чувственными эффектами ("Юпитер и Ио", в которой сластолюбивый бог проникает-таки к стыдливой нимфе под видом серого тумана, хватая ее неощутимой воздушной лапой).

Тем временем в параллельных больших залах происходит вакханалия двух венецианских гигантов - более официозного Веронезе (1528-1588) и более прихотливого Тинторетто (1518-1594). "Сусанна и старцы" Тинторетто, построенная на почти модернистских драматичных контрастах, - один из главных памятников раннего маньеризма, стремившегося поразить, а не научить и не возвысить. В музее много маньеризма, но пока вы дойдете до него, бросьте в зале N4 последний взгляд на классическое искусство в лице Рафаэля (1483-1520), тем более что после него классика в искусстве исчезла, похоже, навсегда. Его "Мадонна в зелени" - результат стремления создать божественное (а не богоборческое) искусство, потому-то она выглядит сегодня невероятным - и таким привлекательным - анахронизмом.

После этой точки (за которой качество представленных вещей несколько падает, как оно вообще упало в итальянском искусстве XVII века) музей иногда теснит свою экспозицию временными выставками, но, скорее всего, вам стоит взглянуть на "Автопортрет в выпуклом зеркале", типично маньеристический кунштюк Пармиджанино (1503-1540), его же патетическое, мистическое даже "Обращение Савла", с белым конем, вставшим на дыбы (и упавшим Савлом, который именно в этот момент превратился в апостола Павла), а также "Святое семейство" еще одного маньериста - Бронзино (1503-1572), мастера холодной, интригующей и чуть зловещей искусственности, которая пришлась так по вкусу xx веку. Если говорить о современном вкусе как таковом, то основы его заложил на рубеже XVI-XVII веков один из величайших художников всех времен, бунтарь и асоциальный тип Караваджо (1571-1610). Его доведенные до крайности контрасты света и тени оказали влияние на весь XVII век, а общее отношение к жизни - сомнение в чем бы то ни было -- на искусство XIX и XX веков. Караваджо принадлежит огромный алтарный образ "Мадонна Розария", но еще более выразителен "Давид с головой Голиафа": картина ставит под вопрос однозначную полярность победы и поражения, на которой обычно строилось искусство, а также этика и стиль мышления предыдущих эпох. Мертвая голова Голиафа ближе и индивидуальнее, чем Давид; Давид же не так горд и свободен, как следовало бы ожидать, исходя из Давида микеланджеловского. Возрождение кончилось навсегда.

Наконец, музей гордится несколькими портретами инфант и инфантов работы великого испанца Веласкеса (1599-1660), которые попали в Вену благодаря родству австрийской и испанской ветвей Габсбургов, то есть фактически в качестве фотографий дальних племянников.

Коллекция скульптуры и декоративного искусства - Кунсткамера на первом этаже - покрывает тот же период, что и Картинная галерея: период, когда "искусство" означало "искусно сделанное". По контрасту с огромными полотнами Картинной галереи здесь множество мелких штучек, смотреть которые более интересно, но и более утомительно. Список для ориентации (вход по левую руку от главного входа, нумерация залов в обратном порядке).

XXXVI Раннее Средневековье, в частности, каролингская и византийская слоновая кость VIII-X веков.

XXXVII и XXXV Часы и музыкальные автоматы, в основном XVII века: совершенно завораживающее собрание.

XXXIV Позднее Средневековье. Скульптура "интернациональной готики" XIV-XV веков (поздней, изломанной или, наоборот, размягченной и слегка эротической). Большая "Крумловская Мадонна" и аллегория "Vanitas", то есть тщеты человеческой (1500), где голая девушка и кудрявый молодой человек в белых плавках с завязками не замечают, что сзади к ним прислонилась старость, изображенная, разумеется, в женском обличье. Обнаженное тело все еще должно порождать чувство вины.

XXXII Раннее итальянское Возрождение (XV век). Гимн человеческой красоте, как говорят экскурсоводы. Бюст "Улыбающегося мальчика" Дезидерио да Сеттиньяно; раскрашенный портрет Изабеллы Арагонской в виде петрарковской Лауры работы Франческо Лаурана; тончайший, просто шелковый мраморный рельеф Марии с младенцем Антонио Росселино.

XXX Высокое итальянское Возрождение (XVI век). Можно передохнуть: здесь больших шедевров нет, только ценности.

XXXIII Офисная культура: сувениры из минералов, астролябии, огромный счетный прибор в виде кастрюли, позолоченные рулетки и циркули.

XXIX Итальянские расписные сундуки эпохи Возрождения ("кассони"), миланская посуда из ляпис-лазури и прочий быт.

XXVIII Немецкое Возрождение. Cтоящий слева от входа бюст критически настроенного молодого человека (долгое время считалось, что это доктор Фауст) настраивает на совершенно неитальянский, трезвый и реалистический лад. Деревянные играющие амурчики Ханса Даухера страшноваты и подошли бы для очередного варианта "Омена".

XXVII Итальянский маньеризм: шедевр на шедевре. Бронзовая статуя "Юноши из Магдалененберга", которая долгие века считалась римской, пока анализ материала не показал, что это копия XVI века, отражающая скорее его вкус. Золотой прибор для соли и перца знаменитого флорентийского ювелира Бенвенуто Челлини с изображением нимфы и Нептуна, кокетничающих друг с другом. И еще множество поразительных скульптур, в которых реальность нередко зашкаливает в сторону фантастики.

Вы уже измучены, но вас еще ждет французский маньеризм (XXVI), немецкий маньеризм (XXV и XXIV), барокко и рококо (XXII и XX). Здесь уже мало скульптуры, но много изобретательных произведений декоративного искусства. По мере приближения к рококо изобретательность превращается в китч. При желании можно отыскать золотую братину царя Михаила Федоровича Романова, присланную в качестве свадебного подарка.

Египетская и ближневосточная коллекция (на первом этаже, в залах I-VIII) располагается, как это было принято в XIX веке, в египетских же интерьерах, где есть даже настоящие колонны XV века до н.э. На момент написания книги экспозиция менялась (новая должна быть открыта с ноября 2001 года), поэтому стоит назвать лишь главные памятники. Коллекция не из числа крупных, но в ней есть свой шедевр (так называемая "запасная голова" ок. XXVI века до н.э. - вещь идеальной красоты, особенно для той эпохи, когда мумифицирование было еще на ранней стадии) и свои забавные вещи (чудная каменная парочка невозмутимого короля Хоремхеба и бога Гора с птичьей головой, XIV века до н.э., и голубой расписной бегемот из фаянса, около 2000 года до н.э. - не игрушка, а погребальный атрибут). Маленькая фигурка коленопреклоненной служанки, мелющей зерно (2000 год до н.э.), должна была помещаться в гробницу (мастабу), на случай, если слуги понадобятся. Типичная мастаба (царицы Канинисут, ок. 2400 года до н.э.) тоже представлена.

Среди памятников греко-римской коллекции (залы IX-XVIII) - греческий саркофаг с амазонками второй половины IV века до н.э., похожий на классические фризы Парфенона, и совершенно непохожий, буйных "барочных" форм римский саркофаг со сценами охоты на львов (вторая половина III века н.э.). Незаконченная голова охотника на нем выдает тот факт, что такие саркофаги делались заранее, на всякий случай, а не под определенного заказчика. Далее идут римская мозаика "Тезей и Минотавр" (IV век н.э.), найденная на античной вилле близ Зальцбурга, большое собрание ваз и камей и, наконец, германские золотые украшения III-V веков: античность кончилась, началась Германия.

вт-ср, пт-вс 10.00-18.00, чт 10.00-22.00; зима: чт 10.00-21.00

Вход - €8,80, для студентов - €6,54, только картинная галерея и выставки

Австрийский музейприкладного искусства(Österreichisches Museum für Angewandte Kunst, МАК)

1., Stubenring 5

712 80 00

www.MAK.at

U3 Stubentor, U4 Landstraße

Лучший музей Вены, культовое место. Абсолютно обязателен для посещения, которое по желанию может быть как приятной необременительной прогулкой, так и серьезным погружением в предмет. Под видом музея прикладного искусства - музей искусства современного: каждая комната представляет собой проект, фактически инсталляцию, известных современных художников. Музей был основан после того, как в 1860-е годы меценат Рудольф фон Айтельбергер увидел на Всемирной выставке в Лондоне Музей Виктории и Альберта, посвященный прикладному искусству, и решил устроить в Вене что-то подобное. MAK стал вторым таким музеем в мире. Построил его (в 1872 году) архитектор Ферстель, автор Café Central: квадратный вестибюль просто великолепен. Вскоре была открыта и Школа прикладного и декоративного искусства, где учились Кокошка и Климт, где был бастион югендштиля и Сецессиона.

Здание пострадало во время войны, но была проведена удачная реставрация: разрушенное не восстанавливалось, а дополнялось современной архитектурой (самый яркий пример - кафе архитектора Германа Чеха). Таков же и принцип экспозиции, где старое искусство прокомментировано сегодняшними артзвездами. Было сделано многое, чтобы избежать нафталина. Этикеток нигде нет, но они изданы в виде отдельных книжечек.

Экспозиция начинается на первом этаже слева, в глубине большого квадратного вестибюля, с зала N1 (Средние века и Возрождение). Немецкий художник Гюнтер Ф рг водрузил расписные шкафы на складные подставки, на которые в современных отелях ставят чемоданы. Эта мебель действительно была переносной и даже дорожной, а кроме того, художник хотел подчеркнуть, что перед нами не могила вещей, а их временное, живое пристанище.

Зал N2 (барокко, рококо, классицизм) было предложено сделать американскому минималисту Дональду Джадду, который ответил, что это все равно, как если накормить вегетарианца кровавым стейком: буйное искусство барокко этому приверженцу геометрии было совершенно чуждо. Тем не менее, он сделал изящную экспозицию с едва заметными мраморными постаментами и выгороженной "Фарфоровой комнатой" в центре, которая возвращает вещам реальный масштаб пространства, в котором они жили. Из этого зала открывается круглое окно в кафе, где продолжается "барокко" еды.

С правой стороны - зал N3: стекло и кружево, с большой деликатностью показанные австрийцем Францем Графом. Кружево выставлено, как партитура, на черных пюпитрах. В зале N6 - эпоха бидермайера, представленная известной американкой Дженни Хольцер. Ее идея состояла в том, что бидермайер - эпоха литературы; поэтому зал окружен электронной бегущей строкой с цитатами из дневников и путевых заметок, которые можно читать, сидя на изящном алюминиевом диване. Эффектнее всего зал N5, где Барбара Блум показала гнутую вен

Поиск по сайту: