Ваш город —уникальное явление в человеческой история

Городов было много, но кто слышал о незаконном городе? Никто. Это город, но он незаконный. Его не признают. Все делают вид, словно его нет. И вас тоже как будто нет.

Но я есть, я здесь и я намерен тут оставаться. Никто не заставит меня уехать... Я сам решу, где мне жить. Я добился того, что индийс­кое правительство отказало мне в гражданстве, так куда же они меня отправят? Они могли бы выслать меня только в Индию, но я об этом заранее позаботился —в Индию меня не пустят. Теперь я увяз тут, на «Большом Грязном ранчо», и ничего с этим не подела­ешь, меня отсюда и подъемным краном не выдернуть.

Но у этих дурней есть власть. Они стерли название «Раджниш-пурам» даже с генеральных планов округа Васко. По мнению ок­ружной администрации, тут нет никакого города. И если пять ты­сяч человек вдруг разом исчезнут, правительство Орегона не признает даже, что они исчезли, ведь для этого придется сперва признать, что они были, — а ведь нас тут нет!

И все же это в каком-то смысле даже хорошо. Раз нас нет в Орегоне, то, разумеется, нет и в Америке. Это рождение нового народа! Скоро мы составим собственную Конституцию и объявим о своей независимости. А что еще нам остается?

Церковь и государство

Буквально вчера я получил такие сведения: главный прокурор Орегона объявил Раджнишпурам незаконным. Объяснил он это тем, что тут, в Раджнишпураме, религия перемешалась с государс­твом.

Начнем с того, что наша религия не имеет ничего общего с существовавшими прежде. Мы просто вынуждены официально называть себя религией, но более нерелигиозной общины не сыскать на целом свете. Ну какая у нас религия? Ни Бога, ни Святого Духа, ни Иисуса Христа, ни папы, ни молитв, никаких хлопот о неминуемой смерти... На это у нас нет времени, мы слишком по­глощены жизнью!

Надо сказать, что если за кем-то из моих людей явится Смерть, ей придется подождать. Мои люди так вовлечены в жизнь, что даже Смерти придется с этим считаться... Пусть забирает тех, кто мертв уже тридцать, сорок, пятьдесят лет! С ними у Смерти никаких проблем не будет —забирай себе, никто и не заметит. Они и так уже слишком долго живут загробной жизнью.

Смерть, должно быть, страшно занята. Жизнь есть на этой пла­нете и пятидесяти тысячах других планет, а ни одна религия ни­когда не утверждала, что у Смерти есть помощники или поверен­ные. Она трудится сама по себе. У бедняжки столько бюрократи­ческих трудностей, а все приходится делать самой. Так что не удивительно, что многие люди умирают лет в тридцать, а ждать им приходится до сорока, пятидесяти, шестидесяти... Они просто сто­ят в очереди. Что делать Смерти? Она со старыми, нерассмотрен­ными делами еще не успела разобраться, а люди все умирают и умирают...

Но мои люди станут для нее потрясением.

Это живые люди. Они так погружены в жизнь, что не успевают думать о смерти. Она крепко подумает, стоит ли забирать кого-то из вас. Она скажет себе: «Эти могут и подождать, пусть себе еще поживут, а я пока разберусь с бесконечным списком незакончен­ных дел».

Ну разве это религия? Я называю это нерелигиозной религией. Я называю это религиозностью.

У нас нет проповедей. Мои беседы уж точно проповедью не назовешь. Можете называть их антипроповедями. Так где же они увидели религию, перемешавшуюся с делами государства? Кстати, разве у нас тут государство? Прежде всего, мы — не религия. Ни в одном словаре мира не найти определения религии, которое бы нам подошло. Нам самим пришлось составлять словари и давать определения.

К тому же разве у нас тут государство? Только городской совет, а он занимается вопросами дорог, чистотой, жильем и больницей. Как религия может смешиваться с дорожным строительством? Я пытался что-то придумать, но ничего в голову не приходит. Что общего у религии с дорогами? А с жилыми домами? Как привязать религию к больнице —лекарствам, уколам и прочему лечению? Пусть нам объяснят, как это связано. В нашей больнице пациентов ни один священник еще не потревожил.

И эти люди пишут на своем долларе «Мы верим в Бога». На долларе! Так кто из нас смешивает религию с государством? Да они религию приплели даже к грязным деньгам! На фасаде Вер­ховного Суда написано: «В Бога веруем». И если я когда-нибудь окажусь в Верховном Суде — а это, знаете ли, вполне возможно, я смогу, если захочется, —я первым делом спрошу: «Где тут Бог? И на каком основании это написано? Если ложь встречает тебя уже у ворот, то как вы можете приводить меня к присяге? По идее, я должен присягнуть, что буду говорить только ложь, а не правду!» Ложью украшен даже фасад Верховного Суда... И та же ложь напи­сана на каждом долларе: «Мы верим в Бога».

Эти люди суют религию куда угодно, но это, оказывается, впол­не законно. У меня же просто нет возможности приплести к чему-то религию, она просто несовместима с тем, что тут происходит. Это единственный законный город на свете! Если смешение ре­лигии с государством незаконно, то все города мира нужно запре­тить, потому что такое происходит повсюду. Наш город —единс­твенный, где нет места религии.

Впрочем, религии на самом-то деле и вовсе нет...

Примечание: После нескольких обжалований Верховный Суд США наконец-то признал законность Раджнишпурама. Случи­лось это в 1988 году, через два с лишним года после того, как Ошо вернулся в Индию.

Поиск по сайту: