Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Олега Ивановича Чистякова 1 страница



ДЕПАРТАМЕНТ ОБРАЗОВАНИЯ ГОРОДА МОСКВЫ

Государственное бюджетное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования города Москвы

«Московский городской педагогический университет»

(ГБОУ ВПО МГПУ)

 

Юридический факультет

 

«Конституция»

Великого княжества Финляндского

 

 

Учебное пособие

 

Москва

 

Печатается по решению

Редакционно-издательского совета ГБОУ ВПО МГПУ

Автор-составитель:

Звонарев А.В., кандидат исторических наук, доцент

Рецензенты:

Ващенко А.В., кандидат юридических наук, доцент кафедры истории государства и права МГУ им. М. В. Ломоносова.

Пашенцев Д.А., доктор юридических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права ГБОУ ВПО МГПУ

 

«Конституция» Великого княжества Финляндского. Учебное пособие. / Сост.: А. В. Звонарев – М.: МГПУ, 2014 – 188 с.

 

В учебном пособии рассматривается проблема существования «конституции» Великого княжества Финляндского в период его вхождения в состав Российской империи (1809-1917 гг.).

В настоящем издании публикуются полные тексты Формы правления 1772 г., Акта соединения и безопасности 1789 г., Сеймовых уставов Великого княжества Финляндского 1869 г. и 1906 г., а также наиболее значимые законодательные акты и документы, регулировавшие правовое положение поданных Великого княжества Финляндского.

Для студентов, аспирантов и преподавателей юридических ВУЗов и факультетов, а также для всех интересующихся историей отечественного государства и права.

Подготовлено на кафедре теории и истории государства и права юридического факультета ГБОУ ВПО МГПУ.

 

© А. В. Звонарев, 2014

© ГБОУ ВПО МГПУ, 2014


К 90-летию со дня рождения

Олега Ивановича Чистякова

«КОНСТИТУЦИЯ» ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ФИНЛЯНДСКОГО

 

В современной научной литературе вопрос о существовании «конституции» Великого княжества Финляндского в период его вхождения в состав Российской империи (1809-1917 гг.) не вызывает особых дискуссий. Современные российские и финские исследователи утверждают, что в этот период княжество обладало собственной «конституцией», утвержденной Александром I на Боргоском сейме 1809 г.[1]

Однако, на наш взгляд, вопрос этот не имеет однозначного ответа и, безусловно, требует уточнения, что же понимается под так называемой «конституцией» Финляндского княжества – особое политическое устройство Финляндии в составе Российской империи либо основной закон (или совокупность законов), обладающий высшей юридической силой, устанавливающий принципы организации государственной власти, основные права и обязанности подданных. Для этого необходимо вернуться к изучению материалов научной дискуссии конца XIX – начала XX веков и еще раз проанализировать юридическую практику.

Первый вопрос, на который нам необходимо ответить, что собой представляет «конституция» Великого княжества Финляндского с точки зрения участников дореволюционной дискуссии. По этому вопросу мнения финляндских и российских ученых разделились. Проблема заключалась в «сложностях перевода» термина «основные законы». Современный финский историк В. Расила обращает внимание на то, что Александр I использовал французские слова «constitution» и «loix fondamentales», но в шведском официальном переводе применяется термин «grundlagar», а в русских текстах - «коренные законы».[2]

Финляндские дореволюционные авторы (Л.Мехелин, Р.Даниельсон, Р.Германсон, Р.Эрих и др.) считали, что Александр I, удостоверив в Высочайшей грамоте от 15 марта 1809 г. «религию, коренные законы, права и преимущества, коими каждое состояние сего княжества… по конституциям их доселе пользовались», утвердил все те нормативные акты, на которых основывалось политическое устройство Финляндии, как части шведского государства и публично-правовое положение каждого сословия. Под «коренными законами» финляндские публицисты понимали следующие основные законы:[3] Форма правления 1772 г., значительно измененная Актом соединения и безопасности 1789 г.[4], Сеймовый устав 1869 г., а также перечисленные в Манифесте 6 (18) декабря 1878 г. параграфы Устава о воинской повинности от 27 декабря того же года. Кроме того сюда же относились законодательные акты, изменившие отдельные параграфы упомянутых законов, например, декрет от 20 марта 1879 г., распространявший избирательные права в городском сословии или закон от 16 июля 1886 г., по которому Сейму предоставлялось наравне с монархом право законодательного почина (инициативы).

Другую группу основных законов составляют специальные узаконения о привилегиях четырех сословий: Привилегии рыцарству и дворянству 1723 г., Привилегии духовного сословия 1723 г., Удостоверение, изданное для бюргерства и городов 1789 г., Удостоверение и утверждение льгот и прав шведского и финского крестьянства, а также Постановление о продаже казенных гейматов в шкатовое владение и о преимуществах и условиях, при которых впредь следует владеть шкатовыми гейматами 1789 г.[5]

Кроме того финляндские авторы называют и некоторые другие законы, например, королевский отдел (гл.2, 4 и 5) Земского Уложения 1442 г., отдельные пункты Регламента Правительственного Совета 1809 г. По мнению Л.Мехелина, к числу источников конституционного права следует отнести Устав Рыцарского Дома 1869 г., а также «акт соглашения» между императором Александром I и государственными чинами Финляндии, заключенный на сейме в Борго. Таков далеко не полный перечень основных законов, который можно было бы отнести, по мнению финляндских ученых конца XIX – начала XX веков, к конституции Великого княжества Финляндского «в широком смысле».

Из перечисленных законов особое внимание публицистов XIX века вызывали два закона: Форма правления 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г., под которым нередко понималась конституция Великого княжества «в узком смысле».[6]

Форма правления была принята шведским риксдагом 21 августа 1772 г. За два дня до этого события король Густав III решил завершить так называемый «период свободы» и с небольшой группой военных совершил государственный переворот. Военные, часть государственных служащих и горожане поддержали короля. 21 августа Риксдаг был окружен войсками с артиллерией. Густав III обратился к сословным представителям с грозной и весьма критической речью. Затем была оглашена заранее написанная новая Форма правления. Как свидетельствуют шведские хроники, против нее «не было заявлено ни одного замечания членами Риксдага» и она после подписания представителями сословий и королем сделалась новым основным законом.[7]

Форма правления 1772 г. состояла из вводной части, 57 параграфов и заключения. В заключительной части особо подчеркивалось «величайшее отвращение к королевскому единодержавию или так называемому абсолютизму»[8] Впрочем, власть короля, согласно новой Форме правления, значительно усилилась. Монарх получил всю полноту власти в области управления. Правда, он осуществлял управление с помощью Государственного совета. Но, во-первых, совет назначался королем и был подотчетен только ему. Во-вторых, члены совета за редким исключением обладали правом совещательного голоса. Форма правления 1772 г. ограничивала законодательную власть монарха. Король не мог издавать новых законов или отменять прежние без согласия сословий (Риксдага).[9]

Еще менее «конституционным» было принятие Акта соединения и безопасности 1789 г. Воспользовавшись обстановкой военного времени (шла война с Россией 1788 -1790 гг.) и так называемым Аньяльским заговором противников короля, Густав III созвал Риксдаг и заручившись поддержкой трех недворянских сословий принял новый закон, еще больше расширявший полномочия короля. Руководители дворянской оппозиции в Риксдаге были арестованы накануне проведения заседания. Дворянское сословие встретило королевский законопроект дружным «нет» и потребовало передать его на обсуждение к председателям отдельных собраний по сословиям. Король не возражал против самой процедуры обсуждения по сословиям, но отметил, что согласно закону 1786 года утвердительное решение трех недворянских сословий уже решило судьбу королевского законопроекта и следовательно он считается принятым новым основным законом государства. Дворяне представили королю формальный протест, в котором высказывали желание, чтобы Форма правления 1772 г. оставалась в силе и доказывали, что закон 1786 года не может относиться к утверждению основных законов, а касается только обыкновенных законоположений.[10] Король не обратил внимание на юридическую аргументацию дворянского сословия. Ландмаршал от имени рыцарского и дворянского сословия после разговора с королем подписал Акт соединения и безопасности. Правда, само дворянское сословие до 1800 года эту подпись не признавало.[11]

В отличие от Формы правления 1772 г. Акт соединения и безопасности небольшой по объему закон. Он состоял из введения, девяти параграфов и заключительной части. В параграфе первом говорилось что наследственный король «владеет полнейшей властью управлять,… начинать войну, заключать мир и союзы с иностранными государствами, оказывать милость; даровать жизнь; возвращать честь и имение; распоряжаться… должностями государства, имеющими быть замещаемы природными шведами, и давать суд и поддерживать закон и право».[12] Параграф второй регулировал вопросы деятельности Государственного совета и вновь создаваемого Высшего королевского суда. В законе говорилось о том, что число государственных советников могло определяться самим монархом. По меткому замечанию современных шведских историков, пользуясь этим правом, Густав III принял решение «свести его к нулю».[13] Таким образом, Государственный совет перестал существовать.

Акт соединения и безопасности значительно расширил законодательную власть короля. Параграф шестой закона гласил – Риксдаг должен обсуждать только те законы, которые были предложены ему королем. То есть сословия лишались права законодательной инициативы. Пятый же параграф ограничивал короля лишь в праве на введение новых налогов и повинностей без согласия Риксдага. Наконец, в заключительном девятом параграфе провозглашалось, что «Форма правления 21 августа 1772 г. остается в своей силе во всем том, что не отменено этим актом».[14] По сути, Акт соединения и безопасности свел ограничение королевской власти к минимуму и, по мнению ряда дореволюционных публицистов, восстановил абсолютную монархию.[15] С этим мнением соглашаются и некоторые современные исследователи.[16]

Вокруг признания Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. действующими основными законами и разгорелись в XIX – начале XX века основные споры. Финляндские авторы в большинстве своем считали, что под «конституцией», утвержденной Александром I на Боргоском сейме, следовало понимать именно Форму правления 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г. По их мнению, Александр I фактически признал действие прежней конституции Швеции, когда своим высочайшим повелением 20 января/1 февраля 1809 г. объявил о созыве Сейма «сообразно с установлениями края». Юридически утверждение конституции было оформлено Удостоверением, подписанным Александром I 15 (27) марта 1809 г. в г. Борго. В качестве доказательств приводились и другие законодательные акты, подписанные Александром I, в которых содержалось упоминание о «конституции». Примером тому может служить постановление о присоединении к Великому княжеству Финляндскому Выборгской губернии («Финляндской губернии») от 31 декабря 1811 г. или манифест от 9 (21) февраля 1816 г. о переименовании Правительствующего совета в Императорский финляндский сенат.[17] Правда, ни в этих, ни в других законах Александра I ни Форма правления 1772 г., ни Акт соединения и безопасности 1789 г. ни разу прямо не упоминались. Но это не смущало финляндских ученых. По их мнению, в данных актах есть указание на те правовые нормы, которые не содержались в Общем уложении 1734 г. или в грамотах о привилегиях отдельных сословий. Эти нормы можно было найти только в Форме правления 1772 г. или в Акте соединения и безопасности 1789 г. Это подтверждалось и многочисленными ссылками финляндских исследователей на применение этих актов при решении отдельных вопросов. Так в Правительствующий совет (Сенат) неоднократно поступали для обнародования высочайше утвержденные постановления. Совет высказывал свое несогласие с утвержденными императором законами, ссылаясь на то, что они нарушали отдельные параграфы Формы правления или Акта соединения и безопасности. Причем отдельно оговаривалось, что названные акты относились к числу тех, которые утвердил император 15 (27) марта 1809 г. Такая переписка, в частности, имеется по вопросу об утверждении инструкций генерал-губернатору и прокурору Финляндии. Согласившись с этими аргументами, император отменил ранее одобренные проекты и 31 января (12 февраля) 1812 г. утвердил новые инструкции.[18]

Явные доказательства юридической силы Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. финляндские авторы находят в актах царствования Александра II. Так в формуляре присяги ландмаршала и тальманов сословий вновь созванного Сейма 1863 г. были помещены ссылки на Форму правления как на действующий закон. В своей речи, произнесенной на открытии Сейма 1863 г., Александр II заявил: «Многие постановления коренных законов Великого княжества оказываются не совместимыми с положением дел, возникшим после присоединения этого княжества к империи; другие страдают недостатком ясности и определительности. Желая исправить эти недостатки, я имею намерение поручить составление проекта закона, который, заключая в себе пояснение и дополнение к этим постановлениям, предложен будет на рассмотрение последующего Сейма…». В той же речи Александр II заметил: «Оставляя неприкосновенным принцип конституционной монархии, вошедший в нравы финляндского народа и запечатлевший все законы его и учреждения».[19] По мнению финляндских ученых, в этих словах императора могла идти речь только о Форме правления 1772 г. и Акте соединения и безопасности 1789 г. Это подтверждалось содержанием утвержденной Александром II в 1864 г. программы для работ комиссии по кодификации основных законов края, в которой предписывалось соединить в один закон Форму правления 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г. с последующими относящимися к ним дополнительными узаконениями.[20]

Согласно взглядам финляндских авторов наиболее убедительным доказательством в пользу того, что Форма правления 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г. были действующими законами, являлась форма утверждения Александром II Сеймового устава 1869 г. Император подписал Устав следующими словами: «Сохраняя за собой принадлежащее нам право в том виде, как оно установлено в Форме правления от 21 августа 1772 г. и в Акте соединения и охранения от 21 февраля и 3 апреля 1789 г., и не изменено точными словами в вышеизложенном Сеймовом уставе, мы высочайше одобряем и утверждаем сей Устав, как ненарушимый основной закон».[21] Как считают финляндские публицисты, этим верховная власть прямо признала действующий характер Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. Далее такого рода ссылки в нормативных актах появлялись чаще. Финляндские ученые приводили в качестве примера рескрипт от 5 декабря 1863 г. и Устав о воинской повинности 6 декабря 1878 г. Упоминание Формы правления и Акта соединения и безопасности в законодательных актах встречались и в царствование Александра III. В частности, в манифесте от 13 (25) июня 1886 г. об изменении редакции §§ 51 и 52 Сеймового устава Великого княжества Финляндского, предоставившего земским чинам право законодательной инициативы.[22]

Совершенно иного мнения о действующем характере Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. придерживалось большинство российских авторов (К.Ф.Ордин, М.М. Бородин, Ф.П.Еленев, Н.Д.Сергеевский, Н.С.Таганцев и др.). В качестве обоснования своего мнения они приводили следующие аргументы. Ни в актах 1809 г., в которых Александр I обещал сохранить Финляндии ее древние установления, коренные законы и привилегии, ни в последующих актах, которыми императоры утверждали финляндскую автономию (манифесты 1816, 1825, 1855, 1881 и 1894 гг.), Форма правления 1772 г. и Акт соединения и безопасности 1789 г. не упоминались в качестве действующих законов.[23] Основные же законы не могут быть признаваемы действующими на основании умолчания или неточных ссылок. Если же предположить, что лишь отдельные статьи Формы правления 1772 г. или Акта соединения и безопасности 1789 г. были утверждены, то все равно требовалось бы издать акт верховной власти, в котором указывался бы точный перечень того, какие нормы продолжают действовать. А этого не было сделано.[24] Что же касается упоминания Формы правления в законодательных актах эпохи Александра II, то можно найти и противоположные свидетельства. Например, в 1862 г. император собственноручно начертал на полях доклада Финляндского комитета 1862 г. следующие строки: «С этим заключением я не могу согласиться, ибо постановление 21 августа 1772 г. отменено позднейшим актом от 21 февраля и 3 апреля 1789 г. Следовательно, сей последний закон один теперь обязателен и должен непременно служить руководством и впредь».[25]

Оспаривают российские исследователи и аутентичность терминов «коренные законы» и «основные законы», ибо понятие основных законов, то есть законов, которые определяли предметы, образующие содержание первой части I тома Свода законов Российской империи, не могли возникнуть до первого издания Свода в 1832 году. Под «коренными» же законами следует понимать старинные, «древние установления»: Общее уложение 1734 г., церковный устав 1686 г. и т. д.[26]

Еще один аргумент, который высказывали российские ученые, сводился к тому, что Александр I не мог, утверждая «коренные законы» княжества, ввести в действие Форму правления 1772 г. еще и потому, что он был самодержавный монарх и царствовал в государстве, в котором православная греко-российская вера признавалась господствующей. Форма правления 1772 г. содержала многочисленные нормы, которые противоречили статусу русского православного монарха (лютеранское «аугсбургское» вероисповедание монарха и его подданных, порядок наследования престола, ограничение прав монарха и т. д.).[27]

Наконец, в работах российских исследователей приводились примеры многочисленных нормативных актов, принятых российским монархом после Боргоского сейма и до 1863 г. в нарушение Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. К таким актам, по их мнению, следует отнести акты об Императорском финляндском сенате, о генерал-губернаторе, о статс-секретаре, учреждение различных главных управлений, новых гофгерихтов и прочих судебных мест, уставы (Межевой (1848 г.), Лесной (1851 г.), Вексельный (1858 г.)) и целый ряд законов гражданских, уголовных, процессуальных и т. д. Под сомнение ставились и аргументы в пользу действия Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. в царствование Александра II. Примером тому может служить присоединение части Выборгской губернии к Петербургской (Сестрорецкий участок) по повелению от 15 февраля 1864 г.[28]

Оригинальный взгляд на применение в Финляндском княжестве Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. высказывал Б.Э.Нольде. Он отрицал возможность применения «шведских законов 1772 г. и 1789 г. … в целом».[29] Согласно его точки зрения, старое шведское право в Финляндии делалось новым и по форме, и по существу. Оно могло действовать в княжестве лишь по аналогии. Примером тому мог служить сам финляндский сейм, собранный в Борго. К нему применялись по аналогии постановления, относившиеся к совершенно иному учреждению – шведскому риксдагу.[30] Однако рецепция шведского права была далеко не полной. За Боргосским сеймом было признано лишь значение совещательного, а не законодательного органа. Это было прямое нарушение Формы правления 1772 г. и Акта соединения и безопасности 1789 г. Б.Э.Нольде отмечает, что новые учрежденные в Финляндии органы власти (Сейм, Сенат, генерал-губернатор, министр-статс-секретать) были созданы при помощи российского законодательства, изданного специально для княжества. В то же время российская власть заимствовала при их создании «далеко не буквально» некоторые основные идеи шведского конституционного права XVIII века. Наряду с этим в некоторых отношениях на Финляндию было прямо распространено действие общих законов Российской империи и его учреждений. При этом на старом шведском праве по-прежнему основывались налоговая система, бюджетное законодательство, гражданское, уголовное, церковное и сословное законодательство, суд, местное управление и т.д. Результатом реализации грамоты от 15 (27) марта 1809 года, считает Б.Э.Нольде, стал компромисс между имперским и местным шведским правом.[31]

Особый взгляд на вопрос о признании Формы правления 1772 г. действующим законом, высказывал в своих работах Э.Берендтс. Согласно его точки зрения, Форма правления 1772 г. в качестве цельного конституционного акта была заменена Актом соединения и безопасности 1789 г., который и являлся основным или коренным действующим законом Финляндии. Но так как в §9 было сказано, что «Форма правления 21 августа 1772 г. остается в своей силе и во всем, что не отменено этим актом», то некоторые нормы, входящие в ее состав, сохранили свою силу в качестве основных законов. При этом Э.Берендтс особо отмечал, что и этот остаток Формы правления 1772 г. сократился в 1809 г., поскольку политическое положение Финляндии изменилось, благодаря ее включению в состав Российской империи.[32] Прежде всего сократились те части Формы правления, которые противоречили российскому закону о престолонаследии 1797 г. и Учреждению императорской фамилии. Относительно тех статей Форма правления, которые определяли организацию и компетенцию шведских государственных коллегий, то их действия было прекращено вследствие создания новой организации управления Финляндии на основе Регламента Правительственному совету 1809 г. и инструкций генерал-губернатору и прокурору 1812 г.[33] Так как в нормативных актах XIX столетия встречались ссылки на Форму правления 1772 г., как на действующий закон, а со стороны российской верховной власти не было высказано ни одного официального протеста по этому вопросу, то, как считает Э.Берендтс, в тех частях, которые не были заменены или упразднены законодателем, отдельные части Формы правления должны продолжить действовать до их отмены. К таковым частям Э.Берендтс относил 18 параграфов Формы правления 1772 г.[34]

Относительно того, что Акт соединения и безопасности 1789 г. являлся действующим правовым актом, у Э.Берендтса вообще не возникало сомнений. Согласно его точки зрения, манифест Александра III от 13 (25) июня 1886 г. об изменении редакции §§51 и 52 Сеймового устава Великого княжества Финлядского ясно давал понять, что данный закон является действующим в следующих словах: «Мы признали за благо, с отменою 6-го пункта Акта и соединения и охранения от 21 февраля и 3 апреля 1789 г. …». «В противном случае, - писал Э.Берендтс, - отмена недействующего закона не имела бы смысла и была бы юридическим абсурдом».[35]

С мнением Э.Берендтса в целом соглашался и Н.И.Лазаревский. Он отмечал, что Акты 1809 г., свидетельствующие о сохранении в Финляндии ее основных законов, не могут пониматься в том смысле, что они ввели в действие всю совокупность шведского государственного права. Из этого права было введено только то, что не противоречило новому положению Финляндии как части российского государства. Но если нормы, определяющие статус монарха (порядок наследования, вероисповедание и т.д.), не действовали изначально, то характер действия других норм (конституционные ограничения шведского короля) был спорен. По мнению Н.И.Лазаревского, вопрос о том, какие законы сохранили свое действие, мог бы быть решен изданием специального законодательного акта. Но такого закона издано не было. Следовательно, разрешить вопрос о том, какое право признавалось действующим, можно «почти исключительно на основании косвенных указаний русского правительства о том, что… тот или иной шведский закон, не вызывая протеста со стороны русской власти, продолжал на деле применяться».[36] Таковы основные точки зрения, существовавшие в научной литературе 80-х г. XIX в. - начала XX в. Отметим, что позиции авторов далеки от единства.

Наше исследование будет неполным, если мы не осветим попыток создания новой редакции Формы правления, неоднократно предпринимавшихся в XIX – начале XX вв. Первая попытка создать новую Форму правления была предпринята еще 1819 г., когда председатель Финляндской комиссии барон Ребиндер предложил комиссии составить проект «государственной организации и управления» Финляндии, а затем передать его на обсуждение сейма. Работа эта не увенчалась успехом.

В царствование Александра II была образована комиссия под председательством генерала Ю.М.Норденстама. Еще в январе 1864 года министр статс-секретарь А. Армфельт представил Александру II два доклада, в которых просил у государя разрешения образовать две редакционные комиссии. Первая комиссия создавалась для подготовки «проекта необходимых объяснений и дополнений к основным законам Великого княжества». Вторая комиссия должна была заняться реформой Сената.

По мнению А. Армфельта, первой редакционной комиссии надлежало при подготовке законопроекта руководствоваться следующими положениями: «основными законами, коими определяются взаимные права и обязанности государя и народа считаются Акт о форме правления от 21 августа 1772 года и Акт соединения и безопасности от 21 февраля 1789 года. Комиссия должна была «соединить помянутые два акта в один», «держась буквального смысла постановлений». Из нового основного закона, по мнению министра статс-секретаря, необходимо было исключить постановления о вероисповедании монарха, о престолонаследии, об управлении государством во время болезни и дальнего путешествия государя. В этих случаях в княжестве действовали бы законы империи. В тоже время в новый закон необходимо было включить положения о том, что впредь займы не будут производиться без согласия земских чинов, что право Сейма по обложению податями будет расширено и земским чинам будет возвращено право возбуждения предложений и т.п. Кроме того А. Армфельд предлагал возложить на комиссию основных законов составление редакции проекта «сеймового положения» - нового Сеймового Устава.

Вторая комиссия – комиссия по преобразованию Сената должна была преобразовать Судебный департамент Сената в высшее судебное учреждение с несменяемыми членами. Хозяйственный же департамент предлагалось разделить на экспедиции, которые должны были «соответствовать министерствам». Главная же задача этой комиссии, по мнению известного дореволюционного историка М. М. Бородкина, сводилась к тому, чтобы устранить из Сената генерал-губернатора. Ему предлагалось, однако, «наблюдать за сохранением интересов империи».

Согласие Александра II на создание комиссий было получено. Во главе первой комиссии был назначен ветеран войн на Кавказе генерал Ю. М. Норденстам, председателем второй комиссии стал барон Клинковстрем.[37] Для руководства деятельностью комиссии Ю. М. Норденстама была подготовлена особая программа, утвержденная императором в декабре 1864 г. Через год комиссия подготовила проект Уложения Великого княжества Финляндского.

По разным причинам и прежде всего из-за активного противодействия принятию данных проектов генерал-губернатора П. И. Рокасовского ни проект нового основного закона – Уложения для Великого княжества Финляндского, ни реформа Сената так и не были одобрены императором. Другая судьба сложилась у проекта нового Сеймового Устава. Сеймовый Устав обсуждался на заседаниях Сейма в 1867 году. Земские чины выразили свое одобрение нового закона, а представители сословий (ландмаршал и тальманы) подписали его особо. Император поставил свою подпись только 3 (15) апреля 1869 года.

Однако в Сеймовом Уставе, ранее подписи Александра II появилась вставка со ссылками на Форму правления 1772 года и Акт соединения и безопасности 1789 года: «Сохраняя за Собою принадлежащее Нам право в том виде, как оно установлено в Форме правления от 21 августа 1772 года и в Акте соединения и охранения от 21 февраля и 3 апреля 1789 года и не изменено точными словами в вышеизложенном Сеймовом Уставе, Мы высочайше одобряем и утверждаем сей Устав как ненарушимый основной закон». Таким образом, император впервые в нормативном правовом акте признавал, что в Финляндии действуют и Форма правления 1772 года, и Акт соединения и безопасности 1789 года.

Еще М. М. Бородкин отметил, что в 1867 году после одобрения в Сейме Устав вышел без этой утвердительной приписки. Историк изучил сохранившийся в делах архива Статс-секретариата шведский текст Сеймового Устава и обнаружил, что весь текст написан одной рукой, а утвердительная приписка – другой. То же самое М. М. Бородкин увидел при изучении перевода Устава на русский язык. Весь перевод был написан одним почерком, а приписка – другим. По мнению М. М. Бородкина, утвердительная приписка в Сенате и на Сейме не устанавливалась и не обсуждалась, а появилась в статс-секретариате и «притом в последний момент, непосредственно перед поднесением Устава к подписи государя»[38].

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.