X. КТО БУДЕТ СТОРОЖИТЬ СТОРОЖЕЙ?

Курсант Академии Космической Патрульной Службы Мэттью Додсон сидел в зале ожидания станции запуска на пике Пайке и смотрел на часы.

До посадки на космический корабль «Новая Луна» оставался еще час; тем временем он ждал прихода своих товарищей.

«Все– таки это был неплохой отпуск», -подумал он; ему удалось сделать все, что он запланировал, за исключением поездки на ранчо Джермэна в самом конце отпуска. Но мать подняла шум и уговорила его остаться еще на пару дней дома.

Несмотря ни на что, отпуск прошел хорошо. Лицо Мэтта, обоженное космическим загаром и начавшее покрываться морщинами, выглядело озадаченным. Он никому не рассказывал о своем намерении оставить Патрульную Службу после окончания отпуска. Теперь он пытался вспомнить, когда и почему это желание исчезло.

Его временно назначили помощником астрогатора ПРК «Нобель» на период обычного патрулирования и проверки ракетных ядерных бомб, летающих по околоземным орбитам. Мэтт взошел на борт корабля во время его пребывания на Лунной базе и после завершения срока патрулирования, когда «Нобель» совершил посадку на базе Терры для осмотра и текущего ремонта, получил разрешение провести отпуск со своей семьей перед возвращением на «Рэндольф». Мэтт сразу отправился домой.

Вся семья ждала его на космодроме, и они полетели домой на вертолете. Мать всплакнула, а отец крепко пожал ему руку. Мэтт с удивлением заметил, как вырос его младший брат. Очень приятно снова оказаться среди родных. Мэтт хотел было занять привычное место в кресле пилота вертолета, однако младший брат, Билли, сразу сел перед панелью управления.

Дом был отремонтирован и покрашен, куплена новая мебель. Мать, разумеется, ожидала хвалебных слов в ее адрес, и Мэтт не поскупился на них, но перемены ему не понравились. Дом стал не таким, как раньше. К тому же комнаты казались меньше. Он решил, что такое впечатление было результатом перемен в доме – не могло же здание уменьшиться в размерах!

Комната, в которой раньше жил Мэтт, была заполнена теперь вещами Билли, хотя младшего брата временно перевели обратно в его старую комнату, ставшую после отъезда Мэтта комнатой отдыха. Новое распределение помещений было разумным, но вызывало раздражение у Мэтта.

Раздумывая над этим, Мэтт пришел к выводу, что перемены в доме не имеют никакого отношения к его решению остаться на Патрульной Службе.

Нет, разумеется, не имеют! То же самое можно сказать и про замечания отца, касающиеся походки Мэтта, хотя они и были для него неприятными…

Отец и Мэтт находились в гостиной пред обедом, и Мэтт ходил взад и вперед, оживленно, и как ему самому казалось, интересно рассказывая о своем первом самостоятельном полете. Отец воспользовался моментом, когда Мэтт замолчал, и сказал: «Ну-ка, остановись, сынок.»

– Что? – не понял Мэтт.

– Ты сутулишься и как будто хромаешь. У тебя все еще болит нога?

– Нет, с ногой все в порядке.

– Тогда распрямись и расправь плечи. У тебя должен быть гордый вид. Неужели в Академии не обращают внимание на вашу походку?

– А что такого с моей походкой? Билли вошел в гостиную как раз в тот момент, когда отец поднял этот вопрос.

– Смотри, Мэтти, – вмешался он, – ты ходишь вот так. – Билли пригнулся и начал ходить по комнате, намеренно искажая грациозную и небрежную походку космонавта. В исполнении младшего брата походка Мэтта напоминала движения шимпанзе.

– Ты ходишь вот так.

– Да не валяй ты дурака!

– Точно, ты просто не замечаешь этого.

– Билл, – сурово заметил отец, – пойди умойся перед обедом. И не смей больше так разговаривать со старшим братом! Иди! – Когда Билли вышел из гостиной, отец повернулся к Мэтту и сказал извиняющимся голосом:

– Я думал, что мы говорим с глазу на глаз, Мэтт. Твоя походка совсем на такая уж карикатурная, как изображает ее Билли, хотя она достаточно неуклюжая.

– Но… послушай, папа, я хожу, как и все остальные космонавты. Мы просто привыкли двигаться в состоянии невесомости, когда передвигаешься пригнувшись, день за днем, готовясь в любой момент оттолкнуться от переборки или схватиться за скобу. Так что вернувшись в мир, где царит сила тяжести, мы все-таки двигаемся так, как привыкли в космосе. Мы называем такую походку «кошачьи лапы».

– Пожалуй, невесомость действительно может оказать такое влияние на человека, – произнес отец, подумав. – А ты не считаешь, что было бы неплохо ежедневно практиковаться в обычной ходьбе, просто чтобы не терять форму?

– При свободном падении? Но… – Мэтт замолк, видя, что объяснить состояние невесомости человеку, никогда не бывавшему в космосе, невозможно.

– Ладно, папа. Не обращай на это внимания. Пошли обедать.

Как всегда, пришлось присутствовать на торжественных обедах, организованных дядями и тетями Мэтта. Каждый раз его просили рассказать про Академию, о том, как чувствует себя человек, оказавшись в космическом пространстве. Но по какой-то странной причине создавалось впечатление, что их не слишком интересовали ответы Мэтта.

Взять, например, двоюродную бабушку Дору.

Бабушка Дора была семейным матриархом. Раньше она вела очень активную жизнь, занималась благотворительностью и делами церкви, но вот уже три года оказалась прикованной к кровати. Мэтт навестил ее, потому что семья очень хотела этого.

– Она часто жалуется, что ты ей не пишешь, Мэтт, и поэтому…

– Мама, послушай, у меня нет времени писать письма, ты хорошо это знаешь!

– Да-да, знаю. Но она так гордится тобой, Мэтт. Она хочет задать тебе тысячу вопросов. Обязательно надень форму – ей это понравится.

Бабушка Дора не задала Мэтту тысячу вопросов всего лишь один. Она спросила, почему Мэтт так долго не навещал ее? После этого ему пришлось выслушать в мельчайших подробностях информацию о недостатках нового пастора, матримониальных планах нескольких отдаленных родственниц, состоянии здоровья более пожилых, о большинстве которых он даже не подозревал.

Когда, наконец, ему удалось унести ноги, сославшись на давно намеченную встречу, у Мэтта кружилась голова.

Да, не исключено, что именно визит к бабушке Доре убедил его, что не стоит уходить из Патрульной Службы и возвращаться в Де-Мойн. Это, а не Марианна.

Марианна была той девушкой, которой он дал обещание регулярно писать, и он исполнил свое обещание. Более того, он писал ей чаще, чем она ему. Мэтт заранее сообщил ей, что приезжает в отпуск, и Марианна организовала в честь этого события пикник, который прошел очень весело. Мэтт встретился со старыми друзьями и с удовольствием отметил, что на него смотрят с уважением, как на героя. Среди гостей оказался молодой человек, года на три или четыре старше Мэтта, который пришел без спутницы. Не сразу Мэтт понял, что Марианна и этот молодой человек строят кое-какие планы на будущее.

Впрочем, это ничуть не взволновало его. Марианна была девушкой, так и не научившейся отличать звезду от планеты. Раньше Мэтт как-то не замечал этого, но когда они встретились с глазу на глаз, ему стал очевидным и это, и много другое. К тому же Марианна назвала его курсантскую форму «прелестной».

После встречи с Марианной он начал понимать, почему большинство офицеров Патрульной Службы не женятся до выхода в отставку – лет до тридцати пяти. Настенные часы показывали, что до отлета осталось полчаса. Мэтт начал беспокоиться о своих друзьях. «Уж не повлияла ли бесшабашность Текса и на них?»– подумал он. Не хватало еще опоздать с возвращением из отпуска! И тут он заметил всю тройку, когда она пробиралась через толпу. Мэтт схватил свой рюкзак и пошел к ним.

Он подобрался к ним сзади и произнес хриплым голосом прямо за спиной Текса: «Мистер, немедленно прибыть к коммодору!»

Текс от неожиданности подпрыгнул, обернулся и узнал Мэтта.

– Черт побери, Мэтт! Не смей так пугать меня, паршивый конокрад!

– Это в тебе говорит нечистая совесть. Привет, Пит! Привет, Оскар!

– Как провел отпуск, Мэтт?

– Отлично.

– Мы тоже, – и они пожали друг другу руки.

– Ну что, пойдем на корабль?

– Пошли.

Курсанты предъявили пропуска, на которые поставили штампы, их багаж прошел взвешивание, и им разрешили выйти на площадку космодрома, где «Новая Луна» уже была установлена в люльке катапульты. Широко расставленные могучие крылья корабля простирались далеко по сторонам.

Стюардесса проводила юношей к их креслам.

Когда прозвучал сигнал десятиминутной готовности, Мэтт сказал, что собирается пройти в кабину управления и наблюдать за взлетом корабля.

– Никто не хочет пойти со мной? – спросил Мэтт.

– Я собираюсь поспать, – покачал головой Текс.

– И я тоже. – поддержал его Пит. – У них в Техасе никогда не спят. Я едва передвигаю ноги.

Оскар решил отправиться вместе с Мэттом. Они поднялись в рубку управления и обратились к командиру корабля.

– Курсанты Додсон и Йенсен, сэр. – разрешите наблюдать за взлетом.

– Ладно, не возражаю, – пробормотал капитан. – Только пристегнитесь как следует.

Рубка управления любого космического корабля была открыта для сотрудников Патрульной Службы, но командиры космических кораблей, летающих по маршруту Терра – космическая станция, устали, что вполне естественно, от присутствия наблюдателей.

Оскар занял кресло инспектора; Мэтту пришлось разместиться на поролоновом матрасе, откуда ему скрывалась отличная возможность наблюдать за работой второго пилота и штурмана, склонившихся над приборами. Если после того, как мощная катапульта выбросит корабль вверх, ракетный двигатель по какой-то причине не включится, долг второго пилота перевести корабль в режим планирования и посадить его на равнине Колорадо.

Капитан сидел за контрольной панелью ракетных двигателей. Он поговорил с центром управления катапульты и включил сирену. Через несколько секунд корабль мчался вверх по желобу катапульты, проложенному вдоль крутого горного склона, с ускорением в шесть «Джи», прижимавшим всех, находившихся на его борту к палубе. Ускорение длилось всего десять секунд; затем корабль был вышвырнут прямо в небо со скоростью в 1300 миль в час.

Они взлетали вверх в состоянии невесомости. Казалось, что капитан не спешит включить ракетные двигатели; на мгновение сердце в груди курсанта замерло – ему почудилось, что вынужденная посадка неизбежна.

Но в следующую секунду раздался рев раскаленных газов, вырывающихся из дюз корабля.

После того как корабль вышел на околоземную орбиту и ракетные двигатели смолкли, Мэтт и Оскар поблагодарили капитана и вернулись в свои кресла. Текс и Пит спали; Оскар тут же последовал их примеру.

Глядя на друзей, Мэтт пришел к выводу, что он много потерял, не поддавшись на уговоры Текса, который приглашал в Техас и его.

Мысли вернулись к вопросу, который столько времени не давал ему покоя. В том, что Мэтт решил остаться в Патрульной Службе, то обстоятельство, что его отпуск прошел относительно спокойно, не играло никакой роли; он никогда не рассматривал жизнь своей семьи чем-то вроде ночного клуба или карнавала.

Однажды вечером, после ужина, отец попросил Мэтта рассказать о том, чем занимался корабль Патрульной Службы «Нобель» на своей околоземной орбите. Мэтт попытался объяснить.

– После взлета с Лунной базы мы направились к Терре по элиптической орбите. По мере приближения к Земле мы постепенно гасили лишнюю скорость и перевели корабль на низкую кольцевую орбиту вокруг полюсов.

– А почему вокруг полюсов? Ведь орбита могла пролегать и вдоль экватора.

– Видишь ли, папа, ракеты, несущие ядерные бомбы, вращаются вокруг планеты по полярным орбитам. Таким образом, поскольку ось Земли наклонена, они пролетают над всей планетой. Только следуя по полярной орбите, они могут своими витками охватить всю Землю. Если бы они вращались вокруг экватора…

– Это мне понятно, – прервал его отец, – но ты говорил, что целью вашего патрулирования было осмотреть ракеты с ядерными бомбами. Находясь на экваториальной орбите, вы просто ждали бы, когда эти ракеты будут пролетать рядом.

– Возможно, тебе это и понятно, – вмешалась мать, обращаясь к отцу, – но не мне.

Мэтт перевел взгляд с одного на другого, думая о том, кому ответить и как.

– Спрашивайте, но только по одному, – попросил он. – Папа, мы не в состоянии перехватывать ракеты с ядерными зарядами, которые пролетают мимо: нам нужно лететь рядом с ними, по одной и той же орбите, уравняв скорость. Затем бомбу вводят в грузовой отсек и там подвергают осмотру.

– В чем заключается осмотр?

– Одну минуту, папа. Мама, посмотри сюда.

– Мэтт взял апельсин из вазы, которая стояла в середине стола. – Ракеты летают по своим полярным орбитам, одна за другой, совершая оборот вокруг планеты каждые два часа. Тем временем Земля поворачивается вокруг своей оси, совершая один оборот за двадцать четыре часа. – Мэтт медленно поворачивал апельсин, быстро водя указательным пальцем правой руки, как бы демонстрируя полет ракеты с ядерным зарядом на борту. – Это значит, что, если ядерная бомба пролетает над Де-Мойном сейчас, то ее следующая орбита будет пролегать над Тихим океаном. За двадцать четыре часа она покрывает всю территорию земного шара.

– Боже мой! Мэттью, прошу тебя, не говори про атомную бомбу, летающую над Де-Мойном, даже в шутку.

– В шутку? – Мэтт озадаченно посмотрел на мать, – Между прочим… сейчас подсчитаю; мы находимся примерно на сорок втором градусе северной широты и девяносто четвертом западной долготы… Он взглянул на часы, вмонтированные в перстень на пальце, и задумался. – Джей-3 будет пролетать минут через семь – да, совершенно точно, она будет прямо у нас над головой к тому времени, когда ты закончишь пить кофе.

– Бесконечные недели на борту «Нобеля», во время которых Мэтт занимался расчетами и следил за экраном радиолокатора, сделали из него отличного вычислителя; он помнил данные всех орбит, по которым летали ракеты с ядерными зарядами вокруг Земли, лучше, чем жена фермера помнит, сколько у нее цыплят. Для Мэтта орбита ракеты Джей-3 была не простым набором цифр, а чем-то вроде старого знакомого, все привычки которого навсегда запечатлелись у него в памяти.

Мать смотрела на него с ужасом. Затем она повернулась к мужу и обратилась к нему, словно надеясь, что он сможет что-то предпринять.

– Джон… я боюсь. Ты слышишь меня? Я боюсь! А вдруг она упадет?

– Глупости, Кэтрин, ракета не может упасть.

– Мама не знает даже причины, по которой Луна держится в космосе! – хихикнул младший брат.

– А ты чего встреваешь в разговор, молокосос? – рявкнул Мэтт. – Тебе что, кнопку нажали? Ты-то уж, конечно, знаешь, почему Луна держится в космосе!

– Конечно, благодаря силе тяготения.

– Не совсем так. Попробуй объяснить получше, с помощью чертежей.

Билли попытался объяснить, рисуя диаграммы на листе бумаги; его усилия оказались не слишком успешными. Мэтт сделал знак, чтобы он замолчал.

– Астрономию ты знаешь хуже древних египтян. Не надо смеяться над старшими. Послушай, мама, не расстраивайся. Джей-3 действительно не может упасть на Землю. Она находится на свободной орбите, которая не пересекается с земной, и в одном прав этот умник – Джей-3 не может упасть, подобно тому, как не может упасть Луна. Для того чтобы подвергнуть бомбардировке какой-нибудь город, нужно подать команду ракете еще за две тысячи миль до намеченной цели, ввести в ее бортовой компьютер координаты цели и направление на нее, и в нужный момент включится ракетный двигатель. Поэтому Патрульная Служба не сможет направить Джей-3 на Де-Мойн именно по той причине, что ракета вот-вот пролетит над нашими головами. Таким образом ей придется выбрать для этой цели какую-нибудь другую ракету с ядерным зарядом на борту, скажем… – Мэтт на мгновение задумался, – Ай-1 или, может быть, Эйч -2. – Он что-то вспомнил и улыбнулся. – Как раз из-за Эйч-2 у меня были неприятности.

– Какие? – с интересом спросил младший брат.

– Мэтт, мне кажется, ты совсем не успокоил свою мать такими объяснениями, – сухо произнес отец. – Давай не будем говорить об атомной бомбардировке городов.

– Но я и не собирался… Извини, папа.

– А ты, Кэтрин, не должна опасаться этого, ведь ты не испытываешь страха перед местным полицейским? Мэтт, ты хотел рассказать нам о том, как производится осмотр ракет. Зачем их нужно осматривать?

– Папа, пусть Мэтти расскажет, почему у него были неприятности!

Мэтт подмигнул брату.

– Пожалуй, я действительно должен рассказать Билли о случившемся, потому что это связано с осмотром ракет, папа. Значит, дело было так: когда нам потребовалось взять ракету на борт для осмотра и профилактического обслуживания, я плохо рассчитал момент сближения и был вынужден включить ранцевый двигатель, чтобы повторить все сначала.

– Я не совсем понимаю, Мэттью.

– Он хочет сказать, что…

– Помолчи, Билли, Когда нам нужно взять ракету на борт, то посылают космонавта в скафандре, чтобы присоединить в ней трос и затем подтянуть вплотную к кораблю. Это поручили мне. Я ошибся в расчетах и пролетел мимо ракеты, которая находилась ярдах в ста от «Нобеля». Пришлось развернуться, включить двигатель, установленный в ранце скафандра, вернуться на корабль и повторить маневр сближения с ракетой.

– Мэттью! Мне эти полеты в космосе, вне корабля, кажутся опасными! – Судя по всему, мать все еще не преодолела своих страхов.

– Никакой опасности, мама. Ведь и я не могу упасть, так же как ракета или корабль, мы все движемся по орбите. Но когда не подлетаешь к ракете с первой попытки, чувствуешь себя неловко. Со второго захода я закрепил трос и подтянул ракету к кораблю.

– Ты хочешь сказать, что летел рядом с ракетой, внутри которой скрывается атомная бомба?

– Да, мама, но и здесь мне ничто не угрожало. Расщепляемые материалы, находящиеся в бомбе, надежно изолированы и не испускают опасного излучения. К тому же я находился рядом с бомбой всего пару минут.

– А если она взорвется?

– Она не может взорваться. Для этого бомба должна врезаться в землю с достаточной скоростью, чтобы субкритические массы соединились в одно целое – словно под воздействием взрывного механизма, или нужно дать команду по радио, и сработает взрывное устройство, которое пошлет несколько субкритических масс навстречу друг другу. Более того, в соответствии с правилами, сразу после сближения с ракетой я ввел в действие предохранительное устройство – всего лишь нечто вроде маленького металлического лома, но этого вполне достаточно, чтобы предупредить даже случайную детонацию взрывного механизма. Лом, вставленный в соответствующее место ракеты, не даст субкритическим массам сблизиться.

– Вот что, Мэтт, давай оставим этот разговор. Мать начинает нервничать из-за него.

– Папа, это ведь мама сама спросила меня.

– Да, я знаю. Лучше расскажи нам, как вы осматриваете ракету.

– Для начала производится осмотр наружной поверхности самой бомбы, но еще не было случая, чтобы с ней что-нибудь произошло. Кроме того, я еще не получил допуска для осмотра внутреннего механизма бомбы – для этого нужно иметь диплом физика-ядерщика. Особенно внимательно мы осматриваем ракетный двигатель и замеряем запас топлива. Иногда его приходится пополнять: бывает случаи, когда часть топлива испаряется через клапаны. Но нашей главной задачей является проверка баллистики и контуров управления.

– Проверка баллистики?

– Конечно, теоретически мы должны быть готовы определить координаты любой из бомб в любой момент на протяжении следующих тысячелетий. Однако на практике бывают отклонения. Их вызывают самые незначительные причины – приливные течения, то обстоятельство, что сама Земля не является идеальным шаром, и тому подобное. Из-за этого орбита ракеты может немного отклониться от расчетной. После того как ее берут на борт корабля и заканчивают осмотр, корабль ложится точно на курс, по которому должна следовать ракета, и ее выталкивают из грузового отсека. Затем направляемся к следующей. Отыскать ее не составляет никакого труда – она редко удаляется далеко от расчетной орбиты.

– Теперь понятно. Значит, осмотр ракет и коррекция орбит должны производиться достаточно часто? По-видимому, корабль постоянно летает от одной ракеты к другой?

– Нет, папа, осмотр производится чаще, чем это требуется. Поэтому команда корабля не страдает от безделья и монотонности космического полета из-за частых осмотров.

– Мне кажется, что это просто напрасная трата средств налогоплательщиков.

– Папа, ты не понимаешь – наша главная задача заключается не в том, чтобы осматривать ракеты и осуществлять коррекцию их орбит. Патрульный корабль находится на околоземной орбите для того, чтобы он мог по переданной ему команде нанести атомный удар, если в этом возникнет необходимость. Именно поэтому корабль патрулирует околоземное пространство до тех пор, пока ему на смену не придет другой. И чтобы не тратить времени даром, производится осмотр ракет и коррекция их орбит. Если говорить начистоту, ядерный удар может быть нанесен и с Лунной базы, но при наведении с патрульного корабля атака будет более точной и не принесет вреда невинным людям.

– Мы опять вернулись к вопросу бомбардировки Земли, Мэтт, – с упреком заметил отец.

– Я всего лишь отвечаю на вопросы, папа.

– Боюсь, что я не должен был задавать тебе такие вопросы. Дело в том, что твоя мать не может беспристрастно относиться к таким проблемам. Кэтрин, уверяю тебя, нет ни малейшей опасности бомбардировки Северо-Американского Союза. Скажи ей, Мэтт, мать поверит тебе.

Мэтт молчал.

– Ну говори же, Мэтт. Послушай, Кэтрин, ведь это наша Патрульная Служба. Большинство офицеров Космического Патруля – американцы. Ведь это правда, Мэтт?

– Раньше мне не приходило в голову задумываться над этим.

– Хорошо. Понимаешь, Кэтрин, разве можно представить себе, что Мэтт согласится участвовать в атомной бомбардировке Де-Мойна? Да скажи ей это, Мэтт!

– Но, папа, ты просто не понимаешь, о чем говоришь!

– Что? Что это значит, молодой человек?

– Я… – Мэтт беспомощно посмотрел по сторонам, внезапно встал из-за стола и вышел в коридор.

Через некоторое время отец вошел к нему в комнату.

– Мэтт?

– Да, папа.

– Извини, Мэтт, этот разговор зашел слишком далеко. Я признаю свою вину и не сержусь на тебя. Все дело в твоей матери. Мне нужно было успокоить ее.

– Ты ни при чем, папа. Прости меня за то, что я ушел из столовой. Мне следовало вести себя сдержаннее.

– Давай забудем о случившемся, Мэтт. Мне хотелось только задать тебе один вопрос. Я знаю, что ты предан Патрульный Службе и ее идеалам. Твои чувства достойны уважения. Однако ты еще слишком молод. И не в состоянии понять политические аспекты этой проблемы. И все-таки ты не можешь не знать, что Патрульная Служба никогда не подвергнет атомной бомбардировке Северо-Американский Союз.

– Разумеется, если в этом не будет необходимости.

– Но как может возникнуть такая необходимость? Вздор! Даже если такая необходимость возникнет, ты никогда не согласишься бомбить свой народ – и твои сослуживцы тоже.

В голове Мэтта боролись противоречивые мысли. Он вспомнил капитана Риверу – одного из знаменитой Четверки, носителя гордых традиций Патрульной Службы, вспомнил, как Ривера, когда его послали на Землю, в столицу его собственной страны, для переговоров с ее президентом, не нарушил клятву офицера. Подозревая, что его могут захватить и удерживать в качестве заложника, Ривера распорядился, чтобы удар был нанесен, если только он лично не вернется на корабль и не отменит свое решение. Ривера, чье тело превратилось в радиоактивную пыль, но чье имя произносилось на каждой поверке всех подразделений Патрульной Службы…

– Разумеется, Патрульная Служба обязана следить за соблюдением законов на нашем континенте, точно так же как она следит за их соблюдением на всех планетах Солнечной системы, – продолжал отец. – В противном случае это произвело бы неблагоприятное впечатление, верно?

– Мне не хочется говорить на эту тему, папа.

Мэтт посмотрел на часы и увидел, что корабль скоро состыкуется с космической станцией Терры. Ему хотелось бы заснуть, как это сделали остальные. Теперь он был уверен, что именно повлияло на его решение остаться в Патрульной Службе.

В течение нескольких недель после возвращения из отпуска Мэтт был так занят, что ему некогда было размышлять. Нужно было снова впрячься в работу – так много требовалось усвоить и так мало времени для этого.

Теперь ему приходилось участвовать в несении вахтенной службы и подменять офицеров, а также накопился большой объем лабораторной работы в области электроники и нуклеоники. К тому же, вместе с другими старшими курсантами он помогал в воспитании юных курсантов, только что прибывших на «Рэндольф». До отпуска по вечерам Мэтт обычно был свободен, и посвящал это время учебе, но теперь ему приходилось три раза в неделю обучать молодых курсантов астрогации.

Мэтт начал уже подумывать о том, что ему придется отказаться от космического поло, но в это время его выбрали капитаном команды Свинячьего закоулка, и нагрузка стала еще больше. Мэтт и не задумывался над абстрактными проблемами, пока не встретился с лейтенантом Вонгом.

– Добрый вечер, – произнес его наставник. – Как успехи в обучении новичков астрогации?

– Ну, видите ли… кажется странным обучать других, вместо того чтобы учиться самому, и постоянно проваливаться во время испытаний.

– Именно поэтому вам и поручили вести основы астрогации – вы все еще помните, что было самым трудным и почему.

– Пожалуй… наверно, я кое-что понимаю в этом предмете, но Эйнштейном мне не стать.

– Я был бы в этом случае невероятно изумлен. Ну, а как у вас дела вообще?

– Неплохо, пожалуй. Вы знаете, мистер Вонг, когда я отправлялся в отпуск, думал, что не вернусь обратно.

– Я тоже думал, что ваша мысль о переходе в космическую пехоту была ничем иным как попыткой ускользнуть от решения проблем, стоящих перед вами.

– Да? Скажите, мистер Вонг, вы настоящий офицер Патрульной Службы или психиатр?

– Я – обычный офицер, – по лицу Вонга промелькнула едва заметная улыбка, – но закончил специальные курсы, необходимые для выполнения своей работы.

– Понятно. Так от чего я старался ускользнуть?

– Не знаю. Думаю, вам это куда понятнее.

– С чего же начать?

– Расскажите о своем отпуске, Мэтт. У нас достаточно времени.

– Хорошо, сэр, – кивнул Мэтт. Он рассказал Вонгу все, что смог припомнить. – Как видите, закончил он, – это был самый обычный отпуск. Ничего серьезного. Вот только… я был дома, но казался себе гостем. Мы вроде говорили на разных языках.

Вонг засмеялся. – Нет, не думайте, что я смеюсь над вашим рассказом, – извинился он. Все совсем не смешно. Нам всем пришлось пройти через это. Неизбежно узнаем, что вернуться обратно невозможно. Это болезнь роста, однако для космонавта такой процесс является особенно мучительным и тяжелым.

– Даже мне это стало понятно, – кивнул Мэтт. – Что бы ни случилось, я не смогу вернуться, по крайней мере, не смогу вернуться навсегда. Может быть, перейду в космический торговый флот, но останусь космонавтом.

– На этом этапе вы уже вряд ли потерпите неудачу.

– Может быть. Но я все еще не уверен, что хочу сделать Патрульную Службу целью своей жизни. И это беспокоит меня.

– Попробуйте объяснить, в чем конкретно причина вашего беспокойства.

Мэтт попытался рассказать о своем разговоре с отцом, о том, что его рассказ о полете «Нобеля» расстроил мать.

– Короче говоря, дело в следующем: в случае крайней необходимости мне придется нанести ядерный удар по моему родному городу. Я не уверен, что справлюсь с таким заданием. Может быть, Патрульная Служба все-таки не для меня.

– Не думаю, Мэтт, что вам будет дано такое задание. Ваш отец совершенно прав.

– Боюсь, вы не понимаете меня, мистер Вонг. Если офицер Патрульной Службы предан своему делу только в том случае, если ему это безразлично, то вся организация развалится.

Вонг задумался и начал говорить, взвешивая каждое слово.

– Если бы ситуация, при которой вам придется бомбить свой собственный город, свою семью, оставила вас равнодушным, я принял бы все меры, чтобы немедленно убрать вас с этого корабля, – вы стали бы тогда исключительно опасным человеком. Патрульная Служба не рассчитывает на божественное совершенство своих офицеров. Поскольку люди несовершенны, наша Служба основана на принципе разумного риска. Вероятность того, что Солнечной системе будет угрожать опасность из вашего родного города, очень невелика, по крайней мере, в течение продолжительности жизни человека. Еще меньше вероятность того, что именно вам будет поручено нанести атомный удар – в этот момент вы можете быть на Марсе. Если обе эти вероятности взять вместе, шансы равны практически нулю. Но если все-таки такое случится, ваш командир распорядится запереть вас в каюте или в ином, более надежном месте, чем рисковать всей операцией.

Обеспокоенное выражение не покидало лица Мэтта.

– И это объяснение вас не удовлетворяет? – удивился Вонг. – Видите ли, Мэтт, вы страдаете от болезни молодости – полагаете, что моральные проблемы можно решить просто и недвусмысленно, что они бывают черные и белые, без полутонов. Знаете, что я предлагаю? Перестаньте беспокоиться и позвольте мне думать о том, сумеете вы или нет справиться с трудностями, которые могут возникнуть у вас на пути. Не сомневаюсь, что наступит момент, когда вы окажетесь в сложной ситуации и рядом не будет никого, кто мог бы помочь найти правильный выход. Но именно мне нужно определить, сумеете вы найти этот выход или нет, причем я даже не знаю, какой будет эта ситуация! Ну что, хотите поменяться со мной местами?

– Пожалуй, нет, сэр, – робко улыбнулся Мэтт.

Поиск по сайту: