Изменения в религиозном сознании

Это крушение, по всей вероятности неизбежное крушение единства средневековой церкви представляло собой только одну из сторон Реформации. В то же время в религиозном сознании происходили глубокие изменения не только в сфере религиозных верований, но и в интеллектуальной, культурной и, по всей видимости, экономической и общественной жизни почти половины Европы и большей части Северной Америки. Несмотря на пышные ритуалы, величественные соборы и неустанную работу в области образования и благотворительности, католическая церковь давно перестала соответствовать религиозным чаяниям многих простых людей. Отчасти это объяснялось очевидной коррумпированностью высших слоев духовенства, отчасти — тем неодобрением, которое папство заслужило своим поведением во время великой схизмы и погруженностью во внутреннюю итальянскую политику. Но главный недостаток церкви заключался, несомненно, в недостатках ее пастырской деятельности в большей части Европы: даже там, где она велась на должном уровне, она, по всей видимости, не могла удовлетворить потребности в более непосредственном общении с Богом. Подобные движения продолжали множиться после 1500 г., появившись на всех образовательных уровнях общества. Находившиеся среди интеллектуальной элиты «христианские гуманисты» призывали вернуться к чистому учению ранней церкви и порицали преданную земным благам церковную иерархию, невежественных суеверных монахов и членов религиозных орденов, сухость схоластической теологии. Величайшим из них был нидерландец Эразм Роттердамский (1466—1536). Основываясь на разработанных гуманистами принципах критической филологии, Эразм заново перевел с греческого Новый Завет, многие сочинения отцов церкви раннехристианского периода и стал автором бесчисленного количества посланий и трактатов, призывая иногда в осторожной, а иногда в резко-сатирической форме к реформе церкви, личных нравственных принципов и благочестия. В двух самых известных своих произведениях, «Похвала глупости» и «Разговоры запросто», Эразм утверждал, что основополагающий мотив человеческого поведения — стремление к почету и славе — движет именно глупцами, ибо глупость есть руководящий принцип падшего мира, а церковь возникла, чтобы принимать участие в его падении. В противоположном конце образовательного диапазона находились простые люди, озабоченные, как всегда, неурожаями и эпидемиями. Теперь к последним добавился еще и новый, особенно страшный бич — сифилис. Эти люди все больше и больше прислушивались к речам проповедников и пророков, громогласно возвещающих о необходимости покаяться и совершить паломничество к святым местам, о скором наступлении Тысячелетнего Царства Божия и обязанности всячески ему содействовать. Астрологи имели популярность как среди просвещенной публики, так и среди простого люда. Наибольшей известностью в то время пользовался Иоганн Лихтенбергер. Его «Предзнаменования» (1488) выдержали множество изданий и были на устах у людей из всех слоев общества, включая самого Лютера. Лихтенбергер предрекал миру великие потрясения в результате сближения Сатурна и Юпитера; они уже привели к эпидемии сифилиса, а в дальнейшем должны были вызвать войны и восстания. Церковь погрязла в пороке, а потому «глава церкви, подобно бесплодному дереву, покинет этот мир». Но и для Лихтенбергера существовала надежда — золотой век, новая империя и всеобщий мир должны последовать за нынешним веком смятения. Микстура из обличения существующих пороков, веры в астрологическую предопределенность и надежд на благополучный исход представляла собой сильнодействующее лекарство. Его воздействие на простые умы еще больше усиливали любимые народом представления на религиозные темы, которые повсюду разыгрывались бродячими актерами. Во многих таких пьесах, особенно в неизменно популярной и старинной «Возвышение и падение Антихриста», духовенство и церковь порицались как погрязшие в грехе и допустившие Антихриста в свое сердце. В конце концов Бог торжествует над Антихристом, но для христиан это оборачивается долгой и трудной борьбой. Все это не оставляло места для традиционной церкви, даже когда критика не была непосредственно обращена против нее. Многие современники с тревогой смотрели на растущую пропасть между закоснелой церковью и динамичными народно- религиозными движениями, которые становились все менее управляемыми.

Мартин Лютер (1483-1546)

Многие были исполнены тревожных предчувствий, но никто не мог предсказать, каким будет исход — в том числе и человек, непосредственно ответственный за него. В 1517 г. Мартин Лютер, монах-августинец и уважаемый профессор нового Саксонского университета в Виттенберге, выступил против продажи индульгенций. Первоначально индульгенция представляла собой документ, выдававшийся будущим участникам крестовых походов и освобождавший их от церковных наказаний за грехи. Лютер выступил, впрочем, не столько против аморальности индульгенций, сколько против их теологической обоснованности. По мере того как в последующих дискуссиях выяснялись все нюансы позиции Лютера, и ему самому, и защитникам ортодоксии вскоре стали ясны подлинные масштабы разногласий. Речь шла, не больше не меньше, как о том, что спасение достигается одной только верой, а не добрыми делами; это, в свою очередь, означало, что ни церковь, ни папство как посредники между человеком и Богом более не нужны. В обычных условиях папство отреагировало бы быстро и решительно, но политические условия имперских выборов 1519 г., на которых папа поддерживал Франциска I, стали препятствием для слишком открытого вмешательства папства в дела Германии. Тем временем Лютер стал героем пестрого религиозного, антиклерикального и ксенофобского движения. Благодаря проповедям, письменным трудам и обращению оно охватило всю Германию и распространилось за ее пределы; это был первый случай в истории, когда печатный пресс сыграл важнейшую роль в воздействии на общественное сознание и фактически в формировании общественного мнения.

Двадцатого апреля 1521г. на имперском собрании (рейхстаге) в Вормсе Лютер, наконец, бросил вызов папе и императору, не пожелав отречься от своих взглядов: «На этом я стою и не могу иначе. Да поможет мне Бог. Аминь». Эти или, быть может, примерно такие же слова в протестантской традиции ознаменовали один из величайших переломных моментов в истории человеческого разума. Но что они означали на самом деле? Была ли это декларация свободы разума перед лицом почтенной, но выродившейся в тиранию традиции, или же это было просто выражением личной стойкости, ошибочно поднявшимся до высот универсалий, благодаря театральности обстановки и политической безучастности аудитории. Почти для всех католиков тогда и после описываемых событий Лютер и прочие деятели Реформации были просто еретиками. Различия между их учениями были крайне незначительны, и становиться еретиком просто не имело смысла.

Но со временем личные убеждения Лютера и его непревзойденные способности выражать их нашли отклик у многих из тех, кто остался равнодушным к аргументам Эразма и христианских гуманистов. В некоторых районах Германии, в Дании и Швеции возникли протестантские церкви, которые развивались затем как церкви по преимуществу «лютеранские» — несмотря на то, что они заметно отличались друг от друга, а Лютер вообще не желал видеть себя в качестве основателя и организатора новых церквей.

Поиск по сайту: