ПРЕОДОЛЕНИЕ И ЭКСПРЕССИЯ

Преодоление (субъективная компонента функционального поведения) всегда

детерминировано тем или иным позывом, потребностью, целью, намерением или

функцией, оно всегда имеет назначение. Человек идет на почту, чтобы

отправить письмо, заходит в магазин, чтобы купить себе еды, мастерит полку, чтобы поставить на нее книги, или выполняет работу, за которую получает

деньги. В самом понятии "преодоление" (coping) (296) уже заложена попытка

решения некой проблемы или, по меньшей мере, столкновение с некой проблемой.

"Преодоление" не является самодостаточным понятием, оно всегда отсылает нас

к чему-то, что лежит за его пределами, и это может быть текущая или базовая

потребность организма, средство или цель поведения, целенаправленное

поведение или поведение, индуцированное фрустрацией.

Экспрессивное поведение или то, что подразумевают под этим термином

психологи, как правило, немотивировано, хотя, разумеется, обязательно чем-то

детерминировано. (Спешу напомнить, что экспрессивное поведение имеет

множество детерминант, поиск базового удовлетворения не является единственно

возможной причиной для него.) Экспрессивное поведение - это своего рода

зеркало, оно отражает, обозначает или выражает некое состояние организма.

Более того, экспрессивное поведение, как правило, становится частью этого

состояния, например, глупыми выходками идиота; улыбкой и бодрой, пружинистой

походкой здорового человека; приветливым выражением лица добряка; красотой

красивой женщины; тяжело опущенными плечами, пониженным тонусом и унылой

миной подавленного человека; почерком, походкой, жестикуляцией, улыбкой, манерой танца. Все эти внешние экспрессивные проявления не имеют под собой

никакой цели, никакого намерения. Они ни на что не направлены. Они не служат

удовлетворению ни одной из базовых потребностей.29 Они эпифеноменальны.

Все, что мы говорили до сих пор, просто и очевидно. Но стоит двинуться

дальше, и мы тут же сталкиваемся с одной на первый взгляд парадоксальной

проблемой. Я имею в виду проблему мотивированного самовыражения, суть

которой состоит в том, что умный, образованный человек может научиться

честности, грациозности, доброте и даже искренности, и они станут истинной

экспрессивной составляющей его поведения. Люди, подвергшиеся психоанализу, и

люди, обретшие высший мотивационный смысл жизни, поймут, о чем я веду речь.

Для этих людей проблема самовыражения, пожалуй, - единственная базовая

проблема. Самоприятие и спонтанность не требуют от них особых усилий -

например, любой здоровый ребенок живет в ладу с собой и совершенно естествен

в своем поведении, ему не нужно прилагать для этого особых усилий. Но если

человек постоянно задает себе вопросы: "Кто я такой?", "Как мне стать

111.

лучше?", то очевидно, что самовыражение для него становится мучительно

трудной задачей, а зачастую даже недостижимой целью. То же самое можно

сказать о невротиках, даже о бывших невротиках. И в самом деле, самовыражение практически невозможно для невротика, у которого нет чувства

собственного Я, который постоянно ощущает себя актером, вынужденным выбирать

роль из некого навязанного ему репертуара ролей.

Хочу привести два примера - один простой, другой посложнее - для того, чтобы продемонстрировать те (внешние) противоречия, которые несет в себе

концепция мотивированной, преднамеренной спонтанности, концепция, так

сказать, "расслабленности с напряженными мышцами", или. если угодно, концепция даоистичной уступчивости. Если человек хочет хорошо танцевать, то

он должен быть спонтанен, свободен в своих движениях, он должен слушать, куда влечет его музыка, должен улавливать неосознанные желания своего

партнера. Хороший танцор позволяет себе стать инструментом, он всецело

отдается во власть музыки, которая движет и управляет им. У него нет

собственной воли, нет собственных желаний, он некритичен к себе. Он пассивен

- пассивен в самом истинном и в самом полезном смысле этого слова - даже

если он танцует до полного изнеможения. Именно эта пассивная спонтанность, это неволение, лежит в основе множества различных способов получения

удовольствия, например, удовольствие оказаться в руках мастера - массажиста

или парикмахера, удовольствие, которое мы получаем от ласк, удовольствие

подчиниться ребенку, позволить ему тормошить и мучить вас. Но очень немногие

люди способны быть такими же пассивными в танце. Очень многие неумелые

танцоры стараются совершать "нужные" движения, напряженно вслушиваются в

ритм музыки, постоянно контролируют себя, боятся сбиться с ритма, сделать

неверное движение и, как правило, не добиваются желанного результата.

Сторонний наблюдатель все равно поймет, что перед ним плохой танцор, да и

сами они, как правило, считают себя таковыми, ибо танец не приносит им

удовольствия. Только самозабвенная самоотдача, только отказ от самоконтроля, преодоление старания, спонтанность могут стать источником истинного, наслаждения.

Можно не ходить в танцевальную школу и стать хорошим танцором. Но это

не опровергает значения обучения. Однако обучение танцу - это особый вид

обучения, это старание не стараться, это обучение спонтанности, добровольному самоотказу, неволению, естественности, даоистичной

пассивности. Многим людям приходится "учиться" этому, приходится

преодолевать внутренние запреты, гордыню, стремление к постоянному

самоосознанию и самоконтролю. ("Когда ты освободишься от внешнего, от

желаний и борьбы, ты будешь движим своим собственным позывом и даже не

будешь знать об этом". - Лао-Цзы.)

Еще более трудные вопросы возникают, когда мы беремся рассуждать о

природе самоактуализации. О людях, живущих на высших уровнях мотивации, можно сказать, что их поведение и поступки чрезвычайно спонтанны, они

открыты, простодушны, естественны и потому выразительны (можно следом за

Асрани назвать это "состоянием легкости"). Более того, их мотивация в корне

отлична от мотивации обычных людей, их потребности настолько далеко ушли от

мотивов безопасности, любви или уважения, что им следует придумать иное

название. (Для описания потребностей и мотивов самоактуализированных людей я

предложил понятия "метапотребности" и "метамотивы".) Если свойственное человеку желание любви мы называем потребностью, то

стремление к самоактуализации следует обозначить каким-то иным понятием, ибо

оно имеет слишком много характеристик, отличающих его от потребностей

нижележащих уровней. Одна из самых существенных особенностей

самоактуализации, представляющая наибольший интерес в контексте нашего

обсуждения, состоит в том, что безопасность, любовь, уважение - это внешние

для организма феномены, их нет в самом организме, и потому организм

испытывает в них нужду. В основе, самоактуализации мы не найдем нехватки, дефицита, и потому ее нельзя отнести к разряду нужд. Самоактуализацию нельзя

отнести к разряду внешних по отношению к организму феноменов, она необходима

организму, но не так, как вода необходима дереву. Самоактуализация - это

внутренний рост организма, это развитие тенденций, заложенных в нем, или, если говорить точнее, самоосуществление организма. Так же как дерево

нуждается в воде, солнце и питании, точно так же человек нуждается в

112.

безопасности, любви и уважении, и он получает их из окружающей его

действительности, из окружающей среды. Именно с этой точки начинается

развитие, или отдельное бытие. Любому дереву нужен солнечный свет и любому

человеку нужна любовь, однако, удовлетворив эти элементарные потребности, каждое дерево и каждый человек развивается по-своему, в своей собственной

манере, не похожей на способы развития других деревьев и других людей, используя эти универсальные удовлетворители для своих индивидуальных, уникальных целей. Одним словом, с этого момента организм развивается

изнутри, он обретает независимость от внешних факторов. Парадоксально, но

высшим мотивом человеческого поведения является бегство от мотива, от

функции, то есть чистое самовыражение. Или, скажем иначе, самоактуализация

мотивирована потребностью в росте, а не потребностью в восполнении или

устранении некоего дефицита. Это - "вторичная наивность", невинность

мудрости, "состояние легкости" (295, 314. 315).

Человек может продвигаться в направлении самоактуализации, преодолевая

менее "высокие", но более насущные проблемы, то есть он может сознательно и

намеренно стремиться к спонтанности. Таким образом, на высших уровнях

человеческого развития дихотомия между преодолением и экспрессией, между

функциональным и экспрессивным компонентами поведения стирается, трансцендируется, и именно человеческое старание становится дорогой к

самоактуализации.

Внутренние и внешние детерминанты

Характерной чертой функционального поведения является то, что оно в

большей степени, чем экспрессивное поведение, определяется внешними

детерминантами. Преодоление, как правило, представляет собой функциональную

реакцию на некую критическую или проблемную ситуацию или на некую

потребность, удовлетворение которой обеспечивается физической и/или

культурной средой. В конечном итоге функциональное поведение, как мы уже

видели, представляет собой попытку устранения внутреннего дефицита при

помощи внешних удовлетворителей.

В отличие от функционального поведения, основные детерминанты

экспрессивного поведения находятся в характере человека (см. ниже). Если

функциональное поведение можно охарактеризовать как взаимодействие характера

с непсихической реальностью, в результате которого происходит их взаимное

приспособление, то экспрессивное поведение следует рассматривать как

эпифеномен характера, как побочный его продукт. Таким образом, если первый

тип поведения подчиняется и законам физического мира, и закономерностям

характерологической структуры индивидуума, то второй - преимущественно

законам психологической, или характерологической реальности. Наглядной

иллюстрацией этому тезису может стать искусство "ангажированное" и

"свободное", "продажное" и "непродажное".

Из вышесказанного можно сделать несколько выводов. 1) Если мы хотим

исследовать характер человека, то мы должны обратить внимание на его

экспрессивное поведение. Достаточно обширный опыт использования проективных

(или экспрессивных) тестов подтверждает этот вывод. 2) Возвращаясь к

извечному спору о том, что такое психология человека и с какой стороны за

нее браться, мы можем смело заявить, что приспособительное, целенаправленное, мотивированное, инструментальное поведение - не

единственный психологический феномен, требующий исследования. 3) Вычленение

из общего континуума поведения функционального и экспрессивного компонентов

имеет некоторое отношение к проблеме взаимоотношения психологии с другими

науками. Нельзя отрицать того факта, что изучение физического мира полезно с

точки зрения лучшего понимания функционального поведения, но оно вряд ли

прольет свет на природу экспрессивного поведения. Этот тип поведения, по-видимому, имеет сугубо психологическую природу, подчиняется своим

собственным правилам и законам, и поэтому его следует изучать

непосредственно, то есть при помощи психологических методов, остерегаясь

использования методов других естественных наук.

Связь с научением

Функциональное поведение в своих чистых проявлениях, как правило, является продуктом научения, тогда как чисто экспрессивное поведение обычно

113.

не связано с научением. Нет нужды обучать человека чувству беспомощности, тому, как выглядеть здоровым или казаться глупым, как проявлять свой гнев

или удивление. Но для того, чтобы ездить на велосипеде, мастерить книжные

полки или зашнуровывать ботинки, человеку нужно поучиться, нужно овладеть

определенными навыками и приемами. Различие между функциональным и

экспрессивным поведением можно проиллюстрировать, если провести аналогию с

психологическими методиками - например, с тестами достижений, с одной

стороны, и тестом Роршаха, с другой. Функциональное поведение нуждается в

подкреплении, человек прекратит свои действия, если увидит, что они не

достигают желанного результата, тогда как экспрессивное поведение, как

правило, не требует подкрепления или вознаграждения, не зависит от

удовлетворения потребности.

Возможность контроля

Обусловленность функционального поведения внешними факторами, а

экспрессивного - внутренними - проявляется также и в том, насколько

подконтрольно поведение, насколько успешно справляются с этой задачей

сознательные и бессознательные механизмы (сдерживание, подавление, вытеснение). Экспрессивное поведение всегда спонтанно, оно почти не

поддается контролю, его трудно скрыть, изменить, подделать, подавить. (Уже в

самих понятиях "контроль" и "экспрессия" заложено противопоставление.) То же

самое можно сказать и про мотивированное самовыражение, о котором мы

говорили выше. Даже несмотря на то, что такого рода самовыражение человек

обретает в процессе обучения, постепенно освобождаясь от внутренних

запретов, его спонтанность и свобода истинны, реальны и потому так же

неподконтрольны, как естественные источники экспрессивного поведения.

Эмоциональные реакции, почерк, манера танцевать, петь, говорить - все

это примеры экспрессивных реакций, которые, если и попадают под контроль

сознания, то лишь на весьма короткое время. Человек не властен над своей

экспрессией, критическое отношение к ней не может быть длительным - рано или

поздно либо в силу усталости, либо из-за отвлечения внимания, либо по

каким-то иным причинам контроль ослабнет, и верх снова возьмут глубинные, бессознательные, автоматические, характерологические детерминанты (6).

Экспрессивное поведение нельзя назвать произвольным в полном смысле этого

слова. Экспрессия отличается от преодоления еще и тем, что она не требует от

человека усилий. Функциональное поведение всегда сопряжено с некоторой долей

напряжения, усилия. (Опять же оговорюсь, что творчество - это особый

случай.)

Хочу заранее предостеречь от одной ошибки. Вас может одолеть искушение

счесть спонтанность и экспрессивность заведомо полезными для организма

характеристиками, а самоконтроль - напротив, заведомо вредоносным. Но это не

так. Конечно, в большинстве случаев субъективное переживание спонтанности

приносит человеку удовольствие, хотя бы потому, что предполагает заведомо

большую раскованность, искренность, легкость, чем старания контролировать

свое поведение, и в этом смысле спонтанность полезна как для здоровья

организма, так и для оздоровления взаимоотношений с другими людьми, о чем

говорит, например, Джурард (217). Однако можно посмотреть на самоконтроль с

иной точки зрения. Если мы представим его в образе сдержанности, то вряд ли

сможем отрицать, что некоторые аспекты сдержанности вполне благоприятны и

даже полезны для человека, не говоря уже о том, что иногда для успешного

взаимодействия с внешним миром человеку просто необходимо контролировать

себя. Контроль не обязательно означает фрустрацию или отказ от удовольствий.

Те способы самоконтроля, которые я называю "аполлиническими" вовсе не ставят

под сомнение необходимость удовлетворения базовых потребностей; наоборот, они направлены на то, чтобы человек получил еще большее удовлетворение. К

таким способам контроля я отношу отложенное удовлетворение (например, в

сексуальных отношениях), грациозность (в танце или в плавании), эстетизацию

(например, в еде), стилизацию (например, в поэзии), соблюдение церемониала, сакрализацию и другие, которые позволяют человеку не просто делать что-то, а

делать это хорошо.

Считаю нужным еще раз напомнить, что в здоровой личности гармонично

сосуществуют обе эти тенденции. Здоровый человек не только спонтанен. Он

спонтанен и экспрессивен тогда, когда хочет быть спонтанным и экспрессивным.

114.

Он способен расслабиться, отказаться от самоконтроля, способен, что

называется, расстегнуть пиджак, когда находит это уместным. Но он умеет

также контролировать себя, может отложить удовольствие на потом, он вежлив, он старается не обижать людей, умеет промолчать и умеет держать себя в

руках. Он воплощает в себе и дионисизм, и аполлинизм, он способен быть

стоиком и эпикурейцем, экспрессивным и функциональным, сдержанным и

раскованным, искренним и отчужденным, веселым и деловитым, он живет

настоящим, но умеет думать о будущем. Здоровый, самоактуализированный

человек поистине универсален; в отличие от среднестатистического человека он

реализует гораздо большую часть возможностей, заложенных в человеческой

природе. Его арсенал реакций гораздо шире, чем у обычного человека, и он д

вижется в направлении к абсолютной человечности, то есть к полному раскрытию

своего человеческого потенциала.

Воздействие на среду

Функциональное поведение по своей природе - не что иное, как попытка

изменить окружающий мир, и эта попытка, как правило, оказывается более или

менее успешной. Экспрессивное поведение напротив, как правило, не стремится

вызвать изменения окружающей среды, а если и приводит к таковым, то

непреднамеренно.

Рассмотрим такой пример. Некий человек - предположим, коммерсант, -

хочет продать свой товар и вступает в разговор с потенциальным покупателем.

Ясно, что в этой ситуации продавец сознательно направляет беседу в нужное

ему русло, приводит различные аргументы, чтобы заставить собеседника

приобрести у него товар. Однако манера общения нашего коммерсанта неприятна, он слишком навязчив (или недружелюбен, или высокомерен), и это вызывает у

его собеседника желание поскорее отделаться от него. На этом примере мы

видим, что экспрессивные аспекты поведения могут определенным образом

воздействовать на ситуацию, однако нужно отметить, что наш коммерсант вовсе

не стремился к столь нежеланным для себя эффектам, он не старался быть

навязчивым или высокомерным и, скорее всего, так и не понял, что произвел на

своего собеседника плохое впечатление. Отсюда мы можем заключить, что даже

если экспрессивное поведение воздействует на внешнюю действительность, то

воздействие это имеет немотивированный, непреднамеренный, эпифеноменальный

характер.

Средства и цели

Преодоление, или функциональное поведение, всегда носит

инструментальный характер, всегда служит средством достижения некой цели. И

наоборот - всякое целенаправленное поведение (за исключением тех случаев, когда человек сознательно, добровольно отказывается от преодоления) следует

считать функциональным.

Различные формы экспрессивного поведения либо не имеют никакого

отношения к средствам и целям (например, почерк), либо сами по себе являются

целью (например, пение, танец, игра на фортепьяно и т.п.).30 Подробнее мы

остановимся на этом вопросе в главе 14.

Поведение и сознание

Акты чистой экспрессии не осознаются человеком или осознается только

частично. Обычно человек не отдает себе отчета в том, как он ходит, как

стоит, как улыбается и как смеется. Мы обращаем внимание на эти вещи только

тогда, когда разглядываем фотографии, просматриваем домашние видеозаписи, или же когда кто-нибудь поправляет или передразнивает нас. Но это скорее

исключения, нежели правило. Осознанные акты экспрессии, такие как выбор

одежды, прически, мебели, следует рассматривать как примеры смешанного

поведения, в котором присутствует изрядный элемент функциональности.

Функциональное поведение, как правило, осознается полностью, хотя иногда, в

крайне редких случаях может иметь неосознанный характер.

Поиск по сайту: