С. Характерологические

1. Спокойствие, уравновешенность, умиротворенность, мир в душе (в

противоположность напряженности, нервозности, хандре, недовольству); 2. Доброта, доброжелательность, симпатия к людям, альтруизм (в

противоположность жестокости);

3. Великодушие, щедрость;

4. Широта и величие (в противоположность ограниченности и мелочности); 5. Самоуважение, высокая самооценка, уверенность в себе, в своих

|силах, независимость;

6. Чувство безопасности, защищенности, отсутствия угрозы;

7. Дружелюбие (в противоположность враждебности);

8. Все большая фрустрационная толерантность;

9. Терпимость к индивидуальным различиям, интерес к ним, их поощрение

и, как следствие, отсутствие предубеждений, вызываемых нетерпимостью (это ни

в коем случае не означает отказа от собственной точки зрения); чувство

братства, товарищества, братская любовь и уважение к людям;

10. Смелость; бесстрашие;

11. Психологическое здоровье и все связанные с ним феномены; снижение

вероятности развития невроза, психопатии и, возможно даже, психоза; 12. Искренняя демократичность (безбоязненное и уважительное отношение

ко всем, кто заслуживает уважения);

13. Расслабленность; отсутствие напряженности;

14. Воля; радостное принятие ответственности.

D. Межличностные

1. Хороший гражданин, сосед, родитель, друг, любовник;

2. Политическая, экономическая, религиозная открытость; готовность к

обучению;

3. Уважение к женщинам, детям, наемным работникам, к меньшинствам и

"слабым" слоям общества;

4. Больший демократизм и меньший авторитаризм (303);

5. Меньшая вероятность неоправданной враждебности, большее дружелюбие, заинтересованность в ближнем, идентификация со своим окружением и

человечеством;

6. Умение выбирать друзей, спутника жизни и т.п., более верная оценка

людей; разборчивость;

7. Более привлекательная, симпатичная, красивая личность;

8. Хороший психотерапевт.

Е. Смешанные

1. Изменение представлений о рае, аде, хорошем обществе, хорошей жизни, успехе, провале и т.п.;

2 Движение к высшим ценностям, к более "высокой", более духовной жизни; 3. Изменения в экспрессивном поведении (улыбка, смех, мимика, манеры, походка, почерк); поведение становится более экспрессивным и менее

функциональным;

4. Изменения в энергетике: большая расслабленность и одновременно бодрость, хороший сон, спокойствие;

5. Интерес к будущему, надежда (в противоположность аморальности, апатии, агедонии);

6. Изменение содержания снов, фантазий, детских воспоминаний;

7. Изменение моральных установок, ценностей;

8. Отказ от философии "все или ничего", "победа или смерть".

ГЛАВА 6

ИНСТИНКТОПОДОБНАЯ ПРИРОДА БАЗОВЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ

ТЕОРИЯ ИНСТИНКТОВ

Необходимость пересмотра теории инстинктов

Теория базовых потребностей, о которой мы говорили в предыдущих главах, настоятельно требует пересмотра теории инстинктов. Это необходимо хотя бы

для того, чтобы иметь возможность дифференцировать инстинкты на более

базовые и менее базовые, более здоровые и менее здоровые, более естественные

и менее естественные. Более того, наша теория базовых потребностей, как и

другие аналогичные теории (353, 160), неизбежно поднимает ряд проблем и

вопросов, которые требуют Немедленного рассмотрения и уточнения. В их ряду, например, необходимость отказа от принципа культурной относительности, решение вопроса о конституциональной обусловленности ценностей, необходимость ограничения юрисдикции ассоциативно-инструментального научения

и т.п.

Имеются и другие соображения, теоретические, клинические и

экспериментальные, которые подталкивают нас к переоценке отдельных положений

теории инстинктов, а, быть может , даже к ее полному пересмотру. Эти же

соображения заставляют меня скептически отнестись ко мнению, особенно широко

распространившемуся в последнее время в среде психологов, социологов и

антропологов. Я говорю здесь о незаслуженно высокой оценке таких личностных

черт, как пластичность, гибкость и адаптивность, о преувеличенном внимании к

способности к научению. Мне представляется, что человек гораздо более

автономен, гораздо более самоуправляем, нежели предполагает за ним

современная психология, и это мое мнение базируется на следующих

теоретических и экспериментальных соображениях:

1. Концепция гомеостаза Кэннона (78), инстинкт смерти Фрейда (138) и

т.п.;

2. Эксперименты по изучению аппетита, пищевых предпочтений и

гастрономических вкусов (492, 491);

3. Эксперименты Леви по изучению инстинктов (264-269), а также его

исследование материнской сверх-опеки (263) и аффективного голода; 4. Обнаруженные психоаналитиками пагубные последствия раннего отлучения

ребенка от груди и настойчивого привития навыков туалета;

5. Наблюдения, заставившие многих педагогов, воспитателей и детских

психологов-практиков признать необходимость предоставления ребенку большей

свободы выбора;

6. Концепция, лежащая в основе роджерсовской терапии;

7. Многочисленные неврологические и биологические данные, приводимые

сторонниками теорий витализма (112) и эмерджентной эволюции (46), современными эмбриологами (435) и такими холистами как Гольдштейн (160), -

данные о случаях спонтанного восстановления организма после полученной

травмы.

Эти и ряд других исследований, которые я буду цитировать далее, укрепляют мое мнение о том, что организм обладает гораздо большим запасом

прочности, гораздо большей способностью к самозащите, саморазвитию и

самоуправлению, чем нам казалось до сих пор. Кроме того, результаты

72.

последних исследований еще раз убеждают нас в теоретической необходимости

постулирования некой позитивной тенденции к росту или к самоактуализации, заложенной в самом организме, тенденции, в корне отличной от

уравновешивающих, консервационных процессов гомеостаза и от реакций на

внешние воздействия. Многие мыслители и философы, в числе которых столь

разные, как Аристотель и Бергсон, в той или иной форме, с большей или

меньшей прямотой уже предпринимали попытки постулировать эту тенденцию, тенденцию к росту или к самоактуализации. О ней говорили и психиатры, и

психоаналитики, и психологи. О ней рассуждали Гольдштейн и Бюлер, Юнг и

Хорни, Фромм, Роджерс и многие другие ученые.

Однако самым весомым аргументом в пользу необходимости обращения к

теории инстинктов служит, наверное, опыт психотерапии и особенно опыт

психоанализа. Факты, которые предстают перед психоаналитиком, неумолимы, хотя и не всегда очевидны; перед психоаналитиком всегда стоит задача

дифференциации желаний (потребностей, импульсов) пациента, проблема

отнесения их к разряду более базовых или менее базовых. Он постоянно

сталкивается с одним очевидным фактом: фрустрация одних потребностей

приводит к патологии, тогда как фрустрация других не вызывает патологических

последствий. Или: удовлетворение одних потребностей повышает здоровье

индивидуума, а удовлетворение других не вызывает такого эффекта.

Психоаналитик знает, что есть потребности ужасно упрямые и своевольные. С

ними не удастся сладить уговорами, задабриваниями, наказаниями, ограничениями; они не допускают альтернативы, каждую из них может

удовлетворить только один-единственный, внутренне соответствующий ей

"удовлетворитель". Эти потребности крайне требовательны, они заставляют

индивидуума осознанно и неосознано искать возможности для их удовлетворения.

Каждая из таких потребностей предстает перед человеком как упрямый, непреодолимый, не поддающийся логическому объяснению факт; факт, который

нужно вопринимать как данность, как точку отсчета. Весьма показательно, что

практически все существующие течения психиатрии, психоанализа, клинической

психологии, социальной и детской терапии, несмотря на принципиальные

расхождения по многим вопросам, вынуждены сформулировать ту или иную

концепцию инстинктоподобия потребностей.

Опыт психотерапии заставляет нас обратиться к видовым характеристикам

человека, к его конституции и наследственности, вынуждает отказаться от

рассмотрения его внешних, поверхностных, инструментальных привычек и

навыков. Всякий раз, когда терапевт сталкивается с этой дилеммой, он отдает

предпочтение анализу инстинктивных, а не условных, реакций индивидуума, и

именно этот выбор является базовой платформой психотерапии. Столь насущная

необходимость в выборе вызывает сожаление, потому что, и мы еще вернемся к

обсуждению этого вопроса, существуют иные, промежуточные и более важные, альтернативы, предоставляющие нам большую свободу выбора, - одним словом, дилемма, упомянутая здесь, не является единственно возможной дилеммой.

И все же сегодня уже очевидно, что теория инстинктов, особенно в тех

формах, в каких она представлена Мак-Даугаллом и Фрейдом, нуждается в

пересмотре в соответствии с новыми требованиями, выдвигаемыми динамическим

подходом. Теория инстинктов, бесспорно, содержит ряд важных положений, пока

не оцененных должным образом, но в то же время явная ошибочность ее основных

положений затмевает достоинства других. Теория инстинктов видит в человеке

самодвижущуюся систему, она основывается на том, что человеческое поведение

детерминировано не только внешними, средовыми факторами, но и собственной

природой человека; она утверждает, что в человеческой природе заложена

готовая система конечных целей и ценностей и что при наличии благоприятных

средовых воздействий человек стремится избежать болезни, а следовательно

желает именно того, в чем действительно нуждается (что хорошо для него).

Теория инстинктов опирается на то, что все люди составляют единый

биологический вид, и утверждает, что поведение человека обусловлено теми или

иными мотивами и целями, присущими виду в целом; она обращает наше внимание

на тот факт, что в экстремальных условиях, когда организм всецело

предоставлен самому себе, своим внутренним резервам, он проявляет чудеса

биологической эффективности и мудрости, и факты эти еще ждут своих

исследователей.

Поиск по сайту: