Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Потребность в познании и понимании



Мы мало знаем о когнитивных импульсах, и в основном оттого, что они

мало заметны в клинической картине психопатологии, им просто нет места в

клинике, во всяком случае, в клинике, исповедующей

медицинско-терапевтический подход, где все силы персонала брошены на борьбу

с болезнью. В когнитивных позывах нет той причудливости и страстности, той

интриги, что отличает невротическую симптоматику. Когнитивная психопатология

невыразительна, едва уловима, ей часто удается ускользнуть от разоблачения и

представиться нормой. Она не взывает к помощи. Именно поэтому мы не найдем

упоминаний о ней в трудах Фрейда, Адлера или Юнга, этих "столпов"

психотерапии и психодинамического подхода.

Шилдер - единственный из известных мне психоаналитиков, обратившийся к

проблеме человеческого любопытства и стремления к пониманию с точки зрения

психодинамики.17 К этой проблеме обращались такие психологи, как Мерфи, Вертхаймер и Аш (19, 142, 466). До сих пор мы лишь походя упоминали

когнитивные потребности. Стремление к познанию универсума и его

систематизации рассматривалось нами либо как средство достижения базового

чувства безопасности, либо как разновидность потребности в самоактуализации, свойственная умным, образованным людям. Обсуждая необходимые для

удовлетворения базовых потребностей предпосылки, в ряду прочих прав и свобод

мы говорили и о праве человека на информацию, и о свободе самовыражения. Но

все, что мы говорили до сих пор, еще не позволяет нам судить о том, какое

место занимают в общей структуре мотивации любопытство, потребность в

познании, тяга к философии и эксперименту и т.д., - все наши суждения о

когнитивных потребностях, прозвучавшие раньше, в лучшем случае можно счесть

намеком на существование проблемы.

У нас имеется достаточно оснований для того, чтобы заявить - в основе

человеческой тяги к знанию лежат не только негативные детерминанты (тревога

и страх), но и позитивные импульсы, импульсы per se, потребность в познании, любопытство, потребность в истолковании и понимании (295).

 

1. Феномен, подобный человеческому любопытству можно наблюдать и у

высших животных. Обезьяна, обнаружив неизвестный ей предмет, старается

разобрать его на части, засовывает палец во все дырки и щели - одним словом, демонстрирует образец исследовательского поведения, не связанного ни с

физиологическими позывами, ни со страхом, ни с поиском комфорта.

Эксперименты Харлоу (174) также можно счесть аргументом в пользу нашего

тезиса, достаточно убедительным и вполне корректным с эмпирической точки

зрения.

2. История человечества знает немало примеров самоотверженного

стремления к истине, наталкивающегося на непонимание окружающих, нападки и

даже на реальную угрозу жизни. Бог знает, сколько людей повторили судьбу

Галилея.

 

3. Всех психологически здоровых людей объединяет одна общая

особенность: всех их влечет навстречу хаосу, к таинственному, непознанному, необъясненному. Именно эти характеристики составляют для них суть

привлекательности; любая область, любое явление, обладающее ими, представляет для этих людей интерес. И наоборот - все известное, разложенное

по полочкам, истолкованное вызывает у них скуку.

 

4. Немало ценной информации могут дать нам экстраполяции из области

психопатологии. Компульсивно-обсессивные невротики (как и невротики вообще), солдаты с травматическими повреждениями мозга, описанные Гольдштейном, эксперименты Майера (285) с крысами - во всех случаях мы имеем дело с

навязчивой, тревожной тягой ко всему знакомому и ужас перед незнакомым, неизвестным, неожиданным, непривычным, неструктурированным. Но, с другой

стороны, описаны и феномены, диаметрально противоположные этим, такие как

нарочитый нонконформизм, протест против любой власти, любых авторитетов, так

называемая богемность, навязчивое желание шокировать окружающих, - эти

феномены также наблюдаются при некоторых неврозах, но могут отмечаться и в

процессе отторжения культурных ценностей.

Возможно, стоит упомянуть в этой связи и персеверативные детоксикации, описанные в главе 10, представляющие собой, по крайней мере, на поведенческом уровне, влечение к страшному, пугающему, таинственному и

непознанному.

 

5. Складывается впечатление, что фрустрация когнитивных потребностей

может стать причиной серьезной психопатологии (295, 314). Об этом также

свидетельствует ряд клинических наблюдений.

6. В моей практике было несколько случаев, когда я вынужден был

признать, что патологическая симптоматика (апатия, утрата смысла жизни, неудовлетворенность собой, общая соматическая депрессия, интеллектуальная

деградация, деградация вкусов и т.п.) у людей с достаточно развитым

интеллектом была вызвана исключительно одной лишь необходимостью прозябать

на скучной, тупой работе. Несколько раз я пробовал воспользоваться

подходящими случаю методами когнитивной терапии (я советовал пациенту

поступить на заочное отделение университета или сменить работу), и

представьте себе, это помогало.

Мне приходилось сталкиваться со множеством умных и обеспеченных женщин, которые не были заняты никаким делом, в результате чего их интеллект

постепенно разрушался. Обычно я советовал им заняться хоть чем-нибудь, и

если они следовали моему совету, то я наблюдал улучшение их состояния или

даже полное выздоровление, и это еще раз убеждает меня в том, что

когнитивные потребности существуют. Если человек лишен права на информацию, если официальная доктрина государства лжива и противоречит очевидным фактам, то такой человек, гражданин такой страны почти обязательно станет циником.

Он утратит веру во все и вся, станет подозрительным даже по отношению к

самым очевидным, самым бесспорным истинам; для такого человека не святы

никакие ценности и никакие моральные принципы, ему не на чем строить

взаимоотношения с другими людьми; у него нет идеалов и надежды на будущее.

Кроме активного цинизма, возможна и пассивная реакция на ложь и безгласность

- и тогда человека охватывает апатия, безволие, он безынициативен и готов к

безропотному подчинению.

 

7. Потребность знать и понимать проявляется уже в позднем младенчестве.

У ребенка она выражена, пожалуй, даже более отчетливо, чем у взрослого

человека. Более того, похоже, что эта потребность развивается не под внешним

воздействием, не в результате обучения, а скорее сама по себе, как

естественный результат взросления (неважно, какому из определений обучения и

взросления мы отдадим предпочтение). Детей не нужно учить любопытству. Детей

можно отучить от любопытства, и мне кажется, что именно эта трагедия

разворачивается в наших детских садах и школах (158).

8. И наконец, удовлетворение когнитивных потребностей приносит человеку

- да простят мне эту тавтологию! - чувство глубочайшего удовлетворения, оно

становится источником высших, предельных переживаний. Очень часто, рассуждая

о познании, мы не отличаем этот процесс от процесса обучения, и в результате

оцениваем его только с точки зрения результата, совершенно забывая о

чувствах, связанных с постижением, озарением, инсайтом. А между тем, доподлинное счастье человека связано именно с этими мгновениями причастности

к высшей истине. Осмелюсь заявить, что именно эти яркие, эмоционально

насыщенные мгновения только и имеют право называться лучшими мгновениями

человеческой жизни.

Можно подвести черту под всем вышесказанным: на существование базовой

когнитивной потребности указывают многочисленные факты и наблюдения, клинические данные и результаты кросс-культуральных исследований.

Однако, даже сформулировав этот постулат, нам явно не удастся почить на

лаврах. Так и человек, узнав нечто, не останавливается на достигнутом, он

устремляется к более детальному, но в то же самое время и к более

глобальному знанию, он пытается вплести его в некую философскую или

теологическую систему. Новое знание, на первых порах очень предметное и

конкретное, заставляет человека искать возможности для того, чтобы вписать

его в некую систему, побуждает к анализу и систематизации. Некоторые

называют этот процесс поиском смысла, или значения. А мы можем выдвинуть еще

один постулат: человек стремится к пониманию, систематизации и организации, к анализу фактов и выявлению взаимосвязей между ними, к построению некой

упорядоченной системы ценностей.

Если мы согласимся с этими двумя постулатами, то вынуждены будем

признать, что взаимоотношения между этими двумя стремлениями ' иерархичны, 52.

то есть стремление к познанию всегда предшествует стрем-[ лению к пониманию.

Все, что мы говорили об иерархии препотентности и 6 ее характеристиках, справедливо и по отношению к иерархии когнитивных потребностей.

Хочу сразу же предостеречь от искушения, с которым вы неизбежно

столкнетесь при обсуждении проблемы когнитивных потребностей. Нельзя

рассматривать эти потребности, или стремления, как самостоятельный феномен, в отрыве от описанных выше базовых потребностей. Когнитивные и конативные

потребности не противостоят друг другу. Само по себе желание знать и само по

себе желание понимать - конативны, то есть носят побудительный характер и

являются такими же неотъемлемыми характеристиками личности, как и все

описанные выше базовые потребности. Кроме того, и мы уже говорили об этом, иерархии когнитивных и конатив-ных потребностей тесно связаны между собой, переплетены друг с другом; между ними нет антагонизма, напротив, они скорее

синергичны, и у нас еще будет возможность убедиться в этом. Некоторые работы

более подробно освещают этот вопрос (295, 314).

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.