Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Годы службы у Канкрина и Сперанского

Введение.

В проблему изучения эпохи Великих реформ, составной частью входит вопрос об их движущих силах. Немаловажно при этом выявить тип политического мышления целого слоя высокопоставленных государственных деятелей, оказавшихся лучше других подготовленными к участию в коренном переустройстве общественных структур. В этом смысле личность барона Модеста Андреевича Корфа, сыгравшего не последнюю роль в государственной, общественной и культурной жизни России 19 века, представляет несомненный интерес. Он был человеком, осознающим необходимость перемен в стране, более того, активным участников процесса ее переустройства. Это типичный представитель группы умеренных реформаторов, мировоззрение которых, на ряду с либеральными взглядами, присутствовали и консервативные элементы.

В процессе написания данной работы я использовал, в первую очередь, труды Ружицкой Ирины Владимировны, старшего научного сотрудника ИРИ РАН 1) Ружицкая И.В. М.А.Корф в государственной и культурной жизни России // Отечественная история. 1998., 2) Корф М.А. Записки – М.: Захаров 2003 ( Серия «Биографии и Мемуары) 3) Грот Я.К. Воспоминания о графе М.А. Корфе // Русская старина, 1876. - Т. 15. - № 2. - С. 422-425 4) Биография в Русском биографическом словаре 5) Барон М.А. Корф - видный русский государственный деятель и реформатор (К 200-летию со дня рождения)

 

Биография

Родители, детство, образование.

Барон Мадест Андреевич Корф родился в Петербурге 11 сентября 1800 года и происходил из старинного дворянского рода, выходцев из Германии. По преданию, один из Корфов участвовал в 1250 г в седьмом крестовом походе французского короля Людовика IX. Отец Модеста Андрей Федорович Корф Курляндский дворянин, переселился в конце 90-х годов 18 века в Петербург и служил вице- президентом юстиц-коллегий. Мать его Ольга Сергеевна, урожденная Смирнова, женщина очень набожная, крестила сына в православной вере. Как отмечают биографы Корфа, влиянием матери объясняется тот факт, что сын никогда не ощущал себя немцем, считая себя русским по воспитанию, по вере, по службе. До 11 лет маленький Модест Корф воспитывался и обучался дома, а затем в 1811 году поступил в Царскосельский лице, только что основанный по проекту Сперанского.

Корф провел в лицее шесть лет. По статусу лицей был приравнен к русским университетам, но в тоже время не мог походить на них из-за возраста своих питомцев, которым при поступлении было от 10-12 лет. По существу лицей соединял в себе черты высших и средних учебных заведений. Хотя его учебная программа включала огромное множество дисциплин, включая литературу, историю, юриспруденцию, благодаря чему Корф получил большой интеллектуальный импульс, предопределивший его дальнейшую литературную и научную деятельность. Если молодой Пушкин блистал здесь своими литературными способностями, то юноша Корф – историческими и юридическими. Учился он старательно и прилежно. При аттестации преподавателями всегда отмечались «его великая охота к учению», « острое понятие» и «отменное прилежание». Последнее качество наряду с недюжинными природными способностями сыграло, впоследствии , существенную роль в достижении им успехов как в сфере гос. управления, так и в области культуры. Он , также как и все остальные «первокурсные» этого учебного заведения принадлежал к лицейскому братству, лицейскому союзу, был носителем лицейского духа, всегда старался быть верен девизу, выбитому на чугунных кольцах выпускников : « для общей пользы». Лицей готовил кадры высших чиновников, и его воспитанники при поступлении на государственную службу получали чин от 14 до 9 класса « Табели о Рангах».

Годы службы у Канкрина и Сперанского.

9 июня 1817 года состоялся первый лицейский выпуск. Корф в чине титулярного советника был направлен переводчиком в канцелярию Министерства юстиций , а затем редактором в комиссию по составлению законов. В 1823 году, ну прерывая работы в комиссии, Корф перешел в Министерство финансов начальником отделения разных податей и сборов. Здесь под руководством Канкрина ему приходилось трудиться до позднего вечера. Если раньше у Корфа оставалось время для занятий по юриспруденции и истории и кое-что даже удавалось опубликовать, то ныне любимому занятию был положен конец. « С тех пор служебные занятия,- записал Корф в своем дневнике, - заняли все мое время и кроме деловых бумаг я не писал уже ничего ни для публикаций, ни в тиши своего кабинета». Но не смотря на это, отношение молодого Корфа к своему начальнику было восторженным: в характеристиках Канкрина, разбросанных по страницам его дневника часто присутствует эпитет: гениальный. Канкрин, действительно, был весьма незаурядным государственным деятелем, понимавшим необходимость и неизбежность перемен в России, что не могло не привлечь к ему бывшего лицеиста, воспитанного на идеях Руссо.

Однако, исполняя служебные обязанности в Министерстве финансов, М.А. Корф, хотя и признавался начальством способным работником, терялся в массе других должностных лиц невысокого ранга. Положение его изменилось с воцарением Николая I, который начал свое правление с приведения в порядок всего российского законодательства и образования. Решением этой задачи занималось 2-е отделение собственной Его Величества канцелярии во главе с М.М. Сперанским. Нуждающемуся в деятельных и способных сотрудниках Сперанскому порекомендовали М.А. Корфа, и последний с апреля 1826 г. в звании старшего чиновника начал трудиться рука об руку с великим реформатором и кодификатором.

Под руководством М.М. Сперанского М.А. Корф прошел великолепную школу законотворческой работы и государственного управления. Нелегко было разобраться в огромной массе законов и указов, которая копилась веками. Нужно было отсеять все второстепенное и негодное, исправить и отшлифовать его, что могло быть использовано для настоящего времени. Большое внимание М.А. Сперанский уделял литературному изложению нормативных актов: их язык должен отличаться лаконичностью, точностью выражений, ясностью и отсутствием каких-либо прикрас. Именно у Сперанского М.А. Корф научился формулировать положения и правовые нормы сжато и выразительно, что дало впоследствии повод сослуживцам называть его "золотым пером".

На долю М.А.Корфа выпало составление свода законов по гражданскому праву. Обладая огромным трудолюбием и усидчивостью, способностью делать обозрения законов по гражданскому праву, как тех, которые действовали в прошлом, так и тех, которые сохраняли юридическую силу, а также умением систематизировать собранный нормативно-правовой материал и способностью делать работу быстро, М.А. Корф обратил на себя внимание М.М. Сперанского, который не только способствовал его продвижению по службе, но и указал на него императору Николаю Павловичу как на одного из самых одаренных и энергичных чиновников. Благодаря М.М. Сперанскому М.А. Корф попал в высшие сферы государственного управления и получил прекрасное представление о "коридорах власти" того времени. Отношения М.А. Корфа и М.М. Сперанского были настолько тесными, а начальник так высоко ценил вклад своего подчиненного в дело составления Полного собрания законов и Свода законов, что считал его продолжателем своего дела. М.А. Корф в книге о М.М. Сперанском передает один из разговоров с ним в 1839 г. После одного заседания в Государственном Совета, на котором представленный Сперанским проект законодательного акта подвергся жесткой критике, последний сказал М.А. Корфу: "Не нам в наши лета писать законы: пишите вы, молодые люди, а наше дело будет только обсуживать. Я уже слишком стар, чтобы сочинять и отстаивать сочиненное, а всего тяжелее то, что сочинять с уверенностью не дожить до плода своих трудов".

К 1830-1932 гг. работы по составлению Полного собрания законов и Свода законов, которые сам император Николай I назвал "монументальными", были завершены. О вкладе М.А. Корфа в эти работы говорит то, что в продолжение семи лет (1826-1832) он получил три чина: коллежского советника и звание камергера, статского советника и действительного статского советника. В 1831 г. по совету М.М. Сперанского М.А. Корф высочайшим указом был назначен на должность управляющего делами Комитета министров и уже через год привел в образцовый порядок все дела данного учреждения. С этого времени начинается прямое участие М.А.Корфа в делах высшего государственного управления, и "перед ним открывается широкая дорога его блистальным способностям" . Современники воспринимали Корфа как преем преемника Сперанского. Именно ему Николай I после смерти Сперанского настоятельно советовал оставаться верным его школе и действовать в духе и правилах покойного.

 

Эпоха Великих реформ.

Наиболее полное воплощение взглядов Корфа на дальнейшее развитие России приходится на период реформ 1860-х гг. Он принял участие в окончательной корректировке проектов будущих преобразований, выступив их открытым сторонником, внес вклад в решение коренного вопроса того времени, крестьянского. В годы николаевского царствования он был активным участником всех секретных комитетов по этой проблеме, автором ряда итоговых документов. Так, в 1846 г. Корф записал в дневнике: "Указ о недвижимой собственности крепостных людей подписан, и притом слово в слово как был нами, - или лучше сказать, мною - составлен <...)"43. В 1847 г. специально создается Комитет для рассмотрения проекта Корфа о разрешении крестьянам имений, продаваемых с публичных торгов за долги, выкупаться на волю, результатом деятельности которого стал указ 8 ноября 1847 г. По мнению В.О. Ключевского, этот закон, будь он реализован, мог иметь очень важное значение, поскольку "две трети дворянских имений состояли в неоплатных долгах казенным учреждениям". Поэтому, считал историк, "освобождение крестьян можно было бы совершить чисто финансовой операцией, назначив срок для уплаты долгов, и потом конфисковать имения". Весной 1857 г. Корф стал одним из трех членов Приготовительный комиссии при Секретном комитете по крестьянскому делу. Члены этой комиссии не достигли единодушия в вопросе о том, с чего нужно начинать дело освобождения крестьян (а точнее: надо ли вообще к нему приступать), поэтому ими было представлено три отдельных мнения. Корф предлагал начать дело с циркуляра губернским предводителям дворянства, по которому они должны были начать обсуждение условий реформы. Он считал возможным воздержаться от руководящих указаний, но предостеречь дворянство от предложения чрезмерно крутых мер, заведомого ущемления интересов одной из сторон и больших финансовых затрат. По сути своей предложения Корфа были близки к проекту министерства внутренних дел - проекту Ланского-Левшина, реализация которого привела бы к достаточно быстрому и наиболее безболезненному в тех условиях освобождению крестьян. Историки справедливо полагают, что только записка Корфа пыталась поставить вопрос об отмене крепостного права на практические рельсы. Однако, поскольку весной и летом 1857 г. усилия большинства членов Секретного комитета были направлены лишь на то, чтобы оттянуть решение вопроса о судьбе крепостного права, идеи Корфа тогда показались им "возбудительными". Однако уже в ноябре этого же года ситуация изменилась: повсеместно начали создаваться дворянские губернские комитеты, которым предстояло обсудить "местные условия" и выдвинуть свои предложения по ликвидации крепостного состояния в губерниях. Фактически, это был предложенный Корфом еще в апреле вариант решения крестьянского вопроса, "освященный" теперь высочайшею волею. Правительство признало необходимым указать дворянству основные положения, на которых должна производиться реформа. Корф же предлагал правительству воздержаться от руководящих указаний; 25 января 1858 г. он подает "особое мнение", в котором выступает с критикой предложенного правительством проекта, считая, что его реализация не будет иметь не только "никакой выгоды, но даже и никакого удобства". Это особое мнение вызвало большое неудовольствие Александра II. В докладной записке от 17 февраля того же года с просьбой "об увольнении от звания члена Главного комитета по крестьянскому делу" Корф ни словом не обмолвился о своем несогласии с официальной точкой зрения на решение крестьянского вопроса, он привел иные доводы в пользу своей "отставки": он-де никогда не имел крестьян, не жил в деревне, не знает существа дела, и вообще "ознакомление с сельским нашим бытом стояло вне сферы моих служебных и других (...) обязанностей"; незнание предмета, по мнению автора прошения, дискредитирует как работу комитета, так и имя императора, в публике, мол, говорят, что Корф не только все путает, но что от него идут "идеи, причиняющие беспокойство и пр." На следующий день просьба Корфа была удовлетворена. Тем не менее он получил золотую медаль за труды по освобождению крестьян.

Участвовал Корф и в работе над проектом судебной реформы. Весной 1858 г., когда в Государственный совет был внесен проект нового устава гражданского судопроизводства, он представил записку о необходимости введения гласности в этой области. Однако император тогда согласился с мнением Д.Н. Блудова, доказывающего, что гласность в этом деле преждевременна. В самом начале 1860-х гг., как главноуправляющий Вторым отделением, Корф занимался продолжением Свода законов: им были представлены по этому вопросу три записки на высочайшее имя. По его мнению, необходимо строго определить, что такое закон и чем от него отличаются постановление и распоряжение; на практике обязательно должен осуществляться принцип разделения властей: "все, что относится до законоположений, сосредотачивается в Государственном совете; все меры, которые служат к исполнению законов - в Комитете министров, Сенату же представляется контроль за действительным исполнением законов". Таким образом, Корф относился к юристам, фактически добивавшимся введения в России норм буржуазного права, когда вопрос "о взаимном соотношении высших государственных учреждений"ставился во главу угла. В том же направлении он продолжал работать и во время обсуждения "Основных положений преобразования судебной части в России". 24 мая 1862 г. в Совете министров рассматривалась его записка "Об отделении в законодательстве собственно законов от распоряжений администрации". С точки зрения Корфа "впредь законами должны считаться только те законоположения, которые будут утверждены государем-императором по предварительном рассмотрении в назначенном для того учреждении, т.е. в Государственном совете". Изменять или отменять их можно только законами, принимаемыми в установленном порядке. Все прочие, "подходящие под эту категорию указы и повеления... относятся к разряду постановлений или распоряжений административных" (в том же день Александр II утвердил это мнение). Корф защищал суд присяжных ("всякий суд присяжных будет заслуживать более доверия, чем прочий"), в том числе и по делам о государственных преступлениях, высказывался за последовательное проведение принципа равенства перед судом представителей всех сословий, например, был против исключительного права монарха утверждать приговоры судов о лишении прав состояния дворян. Эти и другие факты позволяют говорить, что Корф выступал сторонником радикальной реформы правосудия.

Деятельное участие принял Корф в подготовке университетской реформы 1863 г. С проблемами высшего образования он был хорошо знаком: в 1849-1856 гг. входил в Комитет для пересмотра постановлений по Министерству народного просвещения, с 1856 г. был почетным опекуном и членом Главного совета женских учебных заведений, с 1857 г. -членом Главного правления училищ54. Существуют косвенные свидетельства того, что одно время Корф оказывал большое влияние на политику министра народного просвещения А.С. Норова.

Корф первым выступил в защиту принципа "открытости" университетов, отстаивая идею о превращении университетов в места для чтения публичных лекций для людей обоего пола, всякого звания и возраста. В самом начале 1860 г. на заседании Главного правления училищ был поднят вопрос о приемных экзаменах в университеты. Корф представил отдельное мнение: исходя из мысли, что "дом науки должен быть открыт всякому, как дом молитвы, без спроса о том, насколько кто достоин войти туда", он предложил уничтожить все приемные и переводные экзамены, предоставив всем желающим посещать лекции и держать испытания на получение ученых степеней. Подобные изменения в работе университетов неизбежно должны привести к преодолению "корпорационного духа" учащейся молодежи, что, по мнению Корфа, позволит избежать студенческих беспорядков. Большинство участников заседания его не поддержало и нашло, что предложенные им преобразования не соответствуют "состоянию элементарного образования, организации и средствам университетов, и, наконец, общему гражданскому устройству России". Тем не менее, вплоть до утверждения университетского устава, Корф последовательно отстаивал свою позицию.

В конце 1861 г. Корфа назначают Главноуправляющим Вторым отделением. Тогда по рекомендации великого князя Константина Николаевича министром народного просвещения становится либеральный А.В. Головнин. С его приходом активизировалась работа по подготовке нового университетского устава. Через год его проект был опубликован. Началась горячая полемика в печати и в правительственных кругах, по существу вопрос стоял о сохранении или изменении типа русского университета. Корпорация или "открытые настежь двери", воспитательная или исключительно образовательная роль университетов в судьбе юношества — вот основные идеи, поставленные во главу угла сторонниками двух подходов, двух систем университетского образования. Несмотря на то, что основу нового устава составили идеи корпоративного устройства университетов (а, может быть, именно поэтому), Корф был включен в комиссию для его обсуждения. Борьба вокруг проекта завершилась, можно сказать, ничьей: новый устав стал компромиссом сторон. Участвуя в заседаниях комиссии, Корф защищал свои взгляды об 'открытости" университетов, отстаивая свою давнюю мысль о превращении университетов н места для чтения публичных лекций для всех желающих. Некоторые его идеи нашли отражение в окончательном варианте проекта: были отменены приемные испытания в университетах, в сильно урезанном виде в устав попало и положение об "открытости" университетов: к слушанию лекций были допущены посторонние лица с обязанностью соблюдать университетские правила, хотя их число строго регламентировалось. И в отношении к студентам устав отразил точку зрения Корфа: создав корпорацию профессоров и дав им автономию в виде самоуправления совета и факультетов, он не допускал никаких студенческих организаций; устав подчинил студентов "вне зданий университетов" полицейским установлениям на общих основаниях. Исправленный в соответствии с указаниями комиссии и отпечатанный проект был передан именно Корфу для последней редакции, о чем он впоследствии вспоминал в письме к А.В. Головкину.

Еще более последовательным в своих реформаторских устремлениях показал себя Корф при подготовке земской реформы. В литературе существует мнение, что в вопросе будущего устройства земств «Корф был, так сказать, "более либерал", чем Милютин», и что «Корфа нельзя отнести ни к консерваторам, ни к "конституционалистам"», поскольку он пошел гораздо дальше последних в вопросе о земском устройстве. В марте 1863 г. Комиссия министерства внутренних дел под председательством П.А. Валуева представила Положение о губернских и уездных земских учреждениях (его подготовка заняла пять лет). На этой решающей стадии в работу над проектом включился Корф. Ему во Второе отделение прислали на заключение документы комиссии, которые с существенными замечаниями были им возвращены в министерство внутренних дел. Во вступлении к своему отзыву Корф подчеркнул полное одобрение им главных оснований проекта. Правда, к данному заявлению необходимо отнестись с осторожностью: по мнению исследователя земской реформы, оно является ничем иным как "тактическим приемом, при помощи которого Корф пытался замаскировать свое несогласие с рядом очень важных положений проекта", поскольку по должности он не мог себе позволить иначе отозваться о проекте министерства, уже прошедшем обсуждение в Совете министров (при участии Корфа, не выдвинувшем никаких контрпредложений!) под председательством вел. кн. Константина Николаевича и получившем официальное одобрение императора.

Корф считал, что основная цель реформы - "в изменении самых коренных условий системы местного управления, в разрушении ее старых основ и построении ее на начале, почти совершенно ей до сих пор чуждом, — децентрализации и самоуправления". Он указывал на две возможные системы организации самоуправления. Одна состоит в том, чтобы, создав местные органы управления, постоянно их контролировать и регламентировать, вторая предполагает четко определить круг деятельности этих органов и предоставить им свободно действовать в его пределах. Корф склонялся ко второй, при которой посредником между местными и государственными интересами будет не административная, а судебная власть. При обсуждении проекта валуевской комиссии в Государственном совете Корф последовательно и убедительно отстаивал свои позиции по организации местного самоуправления, и у него было значительное число сторонников. Итогом этой борьбы стало внесение в проект существенных изменений и дополнений, главным образом в соответствии с изложенными в его записке положениями, нередко даже и его формулировках. Таким образом, ему в немалой степени принадлежит заслуга устранения сословного начала, выразившегося в уравнении в цензе дворян и недворян, а также землевладельцев и крестьян при выборе гласных, предоставления избирательных прав крестьянам - вместо волостных старшин и сельских старост, некоторого расширения самостоятельности земских учреждений и их компетенции - в число земских дел было включено попечение о народном образовании и народном здравии, что стало в дальнейшем главными видами земской деятельности.

Нельзя однозначно оценить позицию Модеста Андреевича в ходе подготовки самой сдержанной и половинчатой из реформ 1860-х гг. - цензурной, впрочем, так же как и всю его деятельность в этой области. Его имя было связано с цензурной политикой правительства задолго до начала работы над реформой книгопечатания: при Николае I он состоял членом двух негласных цензурных комитетов - Временного для рассмотрения действий цензуры и соблюдения журналами их программы, т.е. меншиковского, и Комитета для постоянного надзора за духом и направлением книгопечатания. Распространенное в исторической литературе мнение будто бы Корф был главным инициатором создания этих комитетов вряд ли справедливо. Поданная им 24 февраля 1848 г. записка "О состоянии русской журналистики и мерах к упорядочению ее" была не единственной в своем роде. Подобная докладная Третьего отделения о журналах "Современник" и "Отечественные записки" была вручена А.Ф. Орловым царю почти одновременно с запиской Корфа и послужила главным основанием для учреждения Особого комитета по "выявлению упущений цензуры и ее начальства". Корф писал о слабости цензуры и предлагал меры по ее укреплению. При этом он не называл ни одного издания, хотя в историографии его обвиняли в нападках именно на "Современник" и "Отечественные записки". Не в последнюю очередь им двигала личная антипатия к министру народного просвещения С.С. Уварову, против которого его записка и была направлена. Последствия явились для Корфа совершенной неожиданностью. Он был крайне обескуражен своим назначением в "цензурнофискальный" комитет вместо ожидаемого поста министра народного просвещения и даже попытался уклониться от этого назначения. Он тяготился своим положением, понимая весь его "ужас и безысходность", тем не менее все семь лет существования «Комитета для постоянного надзора за духом и направлением книгопечатания» добросовестно исполнял свои обязанности, даже несмотря на то, что со временем стал считать Комитет "родом нароста на нашей администрации", деятельность которого только вредит "косвенно всякому полезному развитию и успехам отечественной письменности". Такое признание отчасти объясняет, почему наряду с нелицеприятными для Корфа фактами, известны случаи, когда он "что-нибудь устраивал в пользу преследуемых". Один мемуарист упоминает о том, что Корф нередко по просьбе близких знакомых конфиденциально "консультировал" авторов, указывая, как лучше избежать цензурных строгостей. Брату Корф признавался, "что, все, что делается в негласном комитете, приводит его в омерзение". Поэтому неудивительно, что после смерти Николая I он добился закрытия Комитета и это вовсе не было "бюрократическим фокусом". У Александра II фигура барона тоже ассоциировалась с цензурной политикой. Именно ему он поручает организовать и возглавить отдельное цензурное ведомство в 1859 г. С самого начала Корф пытается задать направление новому учреждению в том смысле, что оно будет покровительствовать литераторам и литературе. Главное, по его мнению, заключалось в том, чтобы "не облекать новое учреждение одним характером карательным", а, "напротив, так сказать, кокетничая с литературой, знаменем нового ведомства выкинуть покровительство и направление, а из взыскания или кары сделать же только оборот медали". Как видим, речь шла об изменении самого характера цензуры. : Реализация такого плана могла бы привести к весьма позитивным сдвигам в области книгоиздания. Даже крайне недоброжелательно относящийся к Корфу М.К. Лемке вынужден был признать, что "мысль отделить цензуру от всех других министерств, всегда так или иначе могущих быть ею лично недовольными", весьма прогрессивна, это "едва ли не самая удачная мысль из всех других, вдохновляющих последующих реформаторов", поскольку здесь налицо "идея независимости и свободы". Однако несостоявшийся министр "разошелся" с императором в понимании характера, задач и состава будущего Главного управления по делам книгопечатания, понял всю утопичность своих планов создания "хорошей" и независимой цензуры и сам отказался от возложенного на него поручения -подал просьбу об отставке. Многие современники считали очевидным, что цензурная деятельность Корфа связана с карьерными устремлениями. Сам Корф ссылался на свою "подневольность": отказать в чем-либо государю, от которого зависела будущность его самого и его семьи, представлялось ему совершенно невозможным. Наличие привилегий впрямую зависело от взаимоотношений с монархом, доверие последнего, его благосклонность - награда, стоившая немало, в том числе и необходимости поступиться принципами.

Именно Корфу принадлежит наиболее обстоятельный отзыв на проект реформы книгопечатания (1863). С его точки зрения, в проекте Министерства внутренних дел не обращено должного внимания на необходимость коренного изменения цензурного законодательства в смысле перехода от системы предварительной цензуры к карательной; его положения лишь подновляли действующий цензурный устав и даже предусматривали введение для периодической печати новых строгостей и ограничений. Корф выступает против самой идеи предварительной цензуры и защищает карательную. Корф отрицает, однако, возможность реального существования "неизменно безошибочного мерила для распознавания, что истинно и что ложно, что в произведениях человеческой мысли может принести пользу и что обратиться во вред", считая подобную задачу или "миссию" цензуры "превосходящей силы человеческие". По его глубокому убеждению, необходима система, предоставляющая печати свободу и карающая только за посягательства на главные начала общественного порядка.

Резко отрицательно относился Корф к предусмотренному проектом институту административных взысканий, полагая, что это — "новая язва, заключающая в себе массу вреда, произвола и несправедливости", и залогов, истинным (хотя и не высказанным) мотивом для которых является желание власти сосредоточить периодическую печать в руках людей более зажиточных и удержать прессу от слишком сильного развития". Решительно возражал Корф против установленной в проекте нормы - книги объемом до двадцати листов должны подвергаться только карательной цензуре; эту норму он предлагал снизить до десяти листов. Выступал он и за большую независимость цензуры от Министерства внутренних дел и, в этой связи, за большую самостоятельность совета главного управления по книгопечатанию и его коллегиальность. Таким образом, его замечания по цензурному законодательству были направлены против основных положений представленного ему проекта. Однако при слушании дела в департаменте законов усиленного состава (январь 1865 г.) Корф не поддержал изложенные в своем отзыве взгляды. Почему? Следует учесть, что, если отзыв составлялся Корфом как Главноуправляющим Вторым отделением, то на заседании департамента законов он присутствует в качестве хозяина: в феврале 1864 г. он был назначен председателем этого департамента. Вероятно, его поведение можно объяснить тем, что, как говорится, "положение обязывает". . На общем заседании Государственного совета в марте 1865 г. проект устава о книгопечатании не был одобрен большинством членов, решено было ограничиться временными правилами. Проект возвращается в департамент законов, и здесь в него вносятся кое-какие дополнения, несколько смягчающие цензурные установления. Корф рассматривал факт принятия временных правил о печати вместо

постоянного цензурного устава как большую удачу: еще ничего не потеряно, можно будет

вернуться к уставу позже, и тогда он, как глава цензурного ведомства, сможет провести в

него те положения, которые считает нужными. Однако Временные правила просуществовали более полувека, и устав о книгопечатании так и не был принят.

 

Заключение.

Таким образом, Корф имел отношение почти ко всем (кроме финансовой) реформам 1860-х гг., некоторые из преобразований именно благодаря его стараниям были скорректированы в более либеральном духе. Исследователи, как правило, считали, что его "излишне либеральная" позиция в это время никоим образом не связана со всеми предшествующими взглядами, мнениями, всей его предыдущей деятельностью. Однако предположения, которые им вносились по ходу работы над проектами различных реформ не выбивались из русла его общих мировоззренческих установок. И позиция, которую он в большинстве случаев твердо и последовательно отстаивал в эти годы, отнюдь не случайна. Судя по его личным бумагам, он был человеком с четко и последовательно выраженными реформаторскими взглядами. Правда, обнародовать их он смог только по достижении определенного положения и в определенной политической ситуации. Но, судя по дневнику, переписке и другим документам, Корф никогда не сомневался в необходимости и неизбежности перемен в России. Это подтверждается и характером его личных связей: его связывали многолетние дружеские отношения с великой княгиней Еленой Павловной, в салоне которой шло активное обсуждение характера будущих преобразований, одно время он был близок с лидером либеральных бюрократов великим князем Константином Николаевичем.

В условиях николаевского царствования барон Корф и его единомышленники из среды просвещенных бюрократов пытались реализовать политическую программу, направленную

на приспособление существующего в России общественно-экономического уклада к новым

условиям европейской жизни. Наряду с более молодым поколением реформаторов они, не

испортив старым вином новых мехов, стали движущей силой преобразований Александра II.

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.